Глава 1
Опять. Опять Аддерли добавляет не тот компонент. Болван, невнимательный и рассеянный мальчишка! В рецепте ясно сказано — лепестки, берем лепестки, сердцевину отбрасываем, иначе зелье потеряет часть целебных качеств и приобретет несвойственный ему желтоватый оттенок вместо розоватого.
Профессор Снейп кисло поморщился — студенты из раза в раз наступали на одни и те же грабли, как будто вообще не слушали его объяснений. Однако останавливать Аддерли профессор не стал: заставлять учиться на своих ошибках — старая, испытанная временем методика, и Снейп не собирался ее менять.
Он прошелся вдоль ряда и присмотрелся к следующему ученику, стараясь перехватить образы, всплывающие на поверхности сознания. Тот перечитывал инструкцию. Наверное, уже в пятый раз, но слова будто таяли и пропадали в воздухе, так что смысл фраз оставался недоступен. Его губы шевелились, на лбу появились глубокие морщины, но Эрни Гинсберг постоянно что-то забывал. Несчастный. Северус вздохнул — умозрительные эксперименты тому никогда не давались, не то что практическая работа. Эрни всегда идеально работал ножом, тщательно помешивал зелье в котле и никогда не ошибался в выборе лучших растений. Жаль, что перед ним нельзя сейчас разложить ингредиенты в обычном порядке и... Перед мысленным взором Северуса предстали ягоды омелы, хрустальный флакон с водой из Леты, ростки валерианы и щепотка стандартной смеси трав — все, что нужно для напитка Забвения. Лицо студента резко просветлело, и он заскрипел пером с удвоенной силой.
Северус с досадой, которую любой принял бы за недовольство, отвел взгляд — он только что дал подсказку! На контрольной работе! Никто ничего не заметил — профессор кружил, как обычно, по классу, в котором стояла напряженная тишина, нарушаемая только шуршанием перьев по пергаменту и характерным сопением излишне старательных студентов.
Стараясь ступать бесшумно, он заглядывал через плечо ученикам, следя, как из-под перьев студентов третьего курса возникают бессмысленные и местами необычайно скудные строки. Наконец время, отведенное на контрольную работу, истекло, и Северус безжалостно собрал пергаменты. Когда дверь за последним учеником закрылась, он поспешно наколдовал воду в кубок, который прятал в столе, и опустошил его большими, жадными глотками.
К концу рабочего дня горло начинало болеть, голос становился хриплым и говорить было трудно. Он так до конца и не поправился после нападения Нагини, несмотря на собственноручно сваренные зелья.
* * *
В те часы, бездарно проведенные в агонии, когда он валялся на грязном, пропахшем гнилью и плесенью полу Визжащей хижины, к нему не пришел никто... Да и кто мог прийти на помощь? Коллеги, ненавидевшие его весь год директорства так, как не ненавидели, наверное, самого Волдеморта? Или студенты — глупые щенки, считавшие себя героями, а его исчадием ада? Или Пожиратели, в дружеские отношения которых верилось мало? Поттер, Уизли и Грейнджер даже не попытались проверить, жив ли он... Умом Северус понимал, что не мог рассчитывать ни на кого и ему, в общем, повезло, что о нем забыли — иначе его скорее бы попытались добить, в лучшем случае прошли мимо. Но сердце сжимала черная глухая тоска, он отчаянно ждал, ждал кого-нибудь, кому будет не все равно, кто поддержал бы его хоть словом или просто побыл рядом. Хрипя и давясь собственной кровью, он ясно осознал тщетность своей надежды, больше похожей на веру в чудо, и понял, что придется рассчитывать только на себя.
Северус до сих пор не мог понять, как он тогда выжил. Иногда он думал, что умереть не позволило чувство долга — кому-то необходимо было довести дело до конца. В последние месяцы Темный Лорд стал слишком агрессивен и непредсказуем, никто не знал, на кого и за какую провинность он натравит в следующий раз свою змею. Снейп принял меры предосторожности — пил изобретенный еще для Артура Уизли и усовершенствованный впоследствии антидот от яда Нагайны, носил в потайных карманах мантии целую аптечку, которой так и не сумел воспользоваться в критический момент: адская боль от раны разрывала горло и голову, лишая возможности осознавать действительность. Снейп совершенно не мог ни думать, ни действовать, он терял сознание, а когда ненадолго приходил в себя — только бился в агонии, скребя ногами по грязному полу.
Возможно, тугой воротничок рубашки оказался прижат к ране так, что кровь перестала течь и свернулась. Возможно, ему повезло, что каким-то чудом Нагайна не задела сонную артерию, возможно, были еще какие-то причины — он не знал, но уже на рассвете в очередной раз придя в сознание, неимоверным усилием воли добрался, наконец, до кроветворного и укрепляющего зелий, и с мрачным удивлением подумал, что, кажется, выживет.
Снейп пролежал в Визжащей хижине сутки в луже собственной крови, без еды и воды, метаясь в жару, когда на следующий день его случайно нашла Винки.
Снейп посмеялся потом над жестокой иронией судьбы — Винки, отчаявшаяся и опустившаяся, пришла в Визжащую хижину запить очередной бутылкой сливочного пива свое одиночество после гибели Добби, потому что в разрушенном Хогвартсе не нашлось другого места, и обнаружила там такого же отверженного, как она. И оказалась единственной, кто пожалел ненавистного директора — наверное, потому, что сама прекрасно знала, что значит остаться совсем одной...
Она перенесла Снейпа в Тупик Прядильщиков и ухаживала за ним, как умела. Именно благодаря ей Северус недели через три смог, наконец, поднялся на ноги. После этого выздоровление пошло быстрее — он встал к котлу и сварил себе необходимые лекарства, основываясь на собственных разработках.
Заседание Визенгамота, на котором рассматривалось его дело, он благополучно проболел и узнал о нем постфактум. Члены Визенгамота с неприятным удивлением обнаружили, что они, под нажимом национального героя Гарри Поттера и чрезмерно эмоциональной прессы, оправдали живого, к их величайшему сожалению, Северуса Снейпа — а не мертвого, как ошибочно полагали. И теперь, несмотря на то, что Снейп был официально свободен и снова работал профессором зельеварения в Хогвартсе, Министерство доставало его бесконечными проверками и попытками взять под контроль.
Поэтому вместо того, чтобы тратить свободное время на исследования, Снейпу приходилось либо принимать у себя министерского чиновника, сующего нос в его дела, либо самому ездить в Министерство или Аврорат для объяснений по очередному идиотскому поводу. И конца этому пока не было видно...
Война изменила Снейпа, как и всех, попавших в её мясорубку. Возвращение в Хогвартс было трудным — все в замке будило неприятные, тяжелые воспоминания. Но не слишком большой счет в Гринготтсе и ясное понимание, что с его репутацией найти хорошую работу или открыть собственную лабораторию в ближайшее время не удастся не оставляли ему никакого выбора. Поэтому, когда новый директор Хогвартса Минерва Макгонагалл предложила ему прежнюю должность преподавателя зельеварения, он согласился.
Испытания не сделали Снейпа мягче, напротив, он стал ещё более молчаливым и замкнутым. На уроках реже делал замечания и меньше говорил, ограничиваясь короткими, односложными репликами; казалось, что воздух в классе под его взглядом становился на несколько градусов холоднее. Его по прежнему побаивались. На своих уроках Снейп больше не выделял ни один факультет. За правильные ответы с равнодушным выражением лица начислял положенные баллы, а испорченные зелья и взорванные котлы уже не раздражали его, как прежде. Снейп будто больше не считал нужным обращать свой сарказм на студентов — провинившемуся просто назначалась отработка. Чаще всего с Филчем. Ученики даже смогли заметить систематичность наказаний и теперь более или менее удачно предсказывали, какая кара последует за определенный проступок. За небрежно сваренное зелье или не вовремя добавленный ингредиент снимались баллы, а если старшекурсники умудрялись запороть простое в приготовлении зелье или нарушить технику безопасности, всегда можно было угадать количество отработок, которые профессор Снейп назначит провинившемуся. Такая предсказуемость всех в принципе устраивала.
Иногда, посреди урока, когда все пытались выполнить задание, усердно скрипя перьями или добавляя в котел нужные ингредиенты, профессор о чем-то глубоко задумывался, застывая посреди класса и сосредоточенно потирая пальцем висок, затем садился за учительский стол и быстро что-то писал на пергаменте. Никто из студентов, конечно, не решался спросить строгого преподавателя о причинах его странной рассеянности — при обычном разговоре ученики робели под его суровым взглядом. Профессор Снейп привычно отгораживался от окружающих стеной молчания и холода. Чтобы кто-то догадался, что его терзали сожаления и тяжелые воспоминания? Северус всеми силами старался скрыть это. Впрочем, изредка ему казалось — он считал, что это ему только кажется, — что директор Макгонагалл, разумеется, в приватных разговорах, ненавязчивым словом или взглядом выказывает ему толику сочувствия. Северус, впрочем, тут же отгонял эти мысли, очевидно, являвшимися побочными действиями лекарств — подобные взгляды он замечал и у Гермионы Грейнджер, частенько встречая ее в коридорах, где она словно дожидалась его, но так ни разу и не решилась подойти.
* * *
Северус все еще сидел в учительском кресле неподвижной черной статуей. Только тот, кто его хорошо знал, понял бы, что он совершенно обескуражен и пребывает в состоянии крайней растерянности — длинные пальцы лежали неподвижно, а не барабанили по крышке стола, как это бывало в задумчивости. Размышляя о небольшом эпизоде с Эрни Гинсбергом, он приоткрыл рот, потом снова закрыл, все-таки пошевелил пальцами, выбив рваный, одному ему известный ритм, резко вскочил и быстро покинул класс зельеварения.
Война прокатилась по магической Британии безжалостной железной колесницей. Маги, несмотря на поражение Волдеморта и его последователей, до сих пор были испуганы и насторожены. Слишком много магглорожденных погибло, слишком много полукровок пропало без вести. В обществе волшебников ещё витал страх, неосторожное действие или слово могло спровоцировать нешуточный конфликт. К чистокровным волшебникам относились с подозрением независимо от того, сочувствовали ли они Темному Лорду или наоборот, пострадали от действий его приверженцев.
Аврорат и в то время ещё исполняющий обязанности министра Кингсли Шеклболт принимали все меры, чтобы стабилизировать обстановку, но из-за малых сил авроров и брожений в самом Министерстве Магии сделать пока удавалось мало. И, конечно, нужно было время, много времени, чтобы затянулись раны, нанесенные гражданской войной, и хоть немного утихли боль потерь и страх. Больше всего в этом противостоянии пострадали чистокровные, в том числе старые семьи, как будто Волдеморт задался целью дискредитировать или вовсе уничтожить их. Часть из них погибла, многие попали в Азкабан, что могло привести к постепенному исчезновению из магического мира старых традиций и знаний.
Все лето профессора и добровольцы из числа учеников и местных жителей восстанавливали Хогвартс, но, несмотря на привлечение специалистов, замок до сих пор не смогли отремонтировать полностью. Изящные верхние галереи, с которых открывался прекрасный вид на окрестности замка, обрушились во время сражения, и сейчас от них остались лишь руины. Несколько малых башен, так же как и стены в некоторых местах, еще не успели отстроить. Меньше всего пострадали подземелья и, казалось, этот факт добавлял ученикам трех факультетов Хогвартса еще одну причину для неприязненного отношения к слизеринцам.
Снейпу это было знакомо — после первой войны, когда он только стал деканом Слизерина, ему уже приходилось сталкиваться с ненавистью к своему факультету. И сейчас он наблюдал похожие настроения.
Глава 2
Черная мантия выписала в воздухе причудливую волну и взвилась вокруг ног Снейпа, когда он резко остановился перед столом Макгонагалл. Черные, отросшие до плеч волосы будто повторили движение мантии, на миг прикрыв его лицо.
— В школе завелась неизвестная науке огнедышащая мантикора или новый, особо зловредный подвид сфинксов? Что заставило вас так бежать, Северус? — мягкая, доброжелательная улыбка директрисы немного примирила Северуса с необходимостью покинуть на время уединенные подземелья. Минерва Макгонагалл была из тех немногих прямодушных людей, которые редко скрывают свое отношение и искренни в симпатиях и антипатиях.
Северус прокашлялся и, восстановив дыхание, ответил:
— Будь у нас сфинкс, я сидел бы где-нибудь на лестничной площадке и разгадывал бесконечные загадки, а не стоял перед вами, Минерва, — он позволил себе слегка искривить губы. — А вот мантикор в школе не менее пяти сотен, и каждая отличается необъяснимыми наукой способностями находиться в ненужном месте в ненужное время.
Минерва понимающе улыбнулась. Профессор Снейп привычным жестом поправил воротник. Дружелюбие Минервы немного смягчало его замкнутость, поэтому с ней Северус чувствовал себя свободнее, нежели рядом с остальными коллегами. К тому же он надеялся, что ее благосклонность поможет воплотить идею, которую он обдумывал уже пару недель. Министерство не пропускало его предложения по улучшению учебной лаборатории, ссылаясь то на отсутствие денег, то на нехватку оборудования, то еще на что-то. Конечно, Северус понимал, что это только предлоги для отказа, а главная причина в том, что предложение вносил он, Северус Снейп.
Новая идея не требовала никаких финансовых вложений, главным ресурсом, за использование которого его никто не мог упрекнуть, было его время. Опыт и знакомства Минервы могли бы приоткрыть дверь к его мечте — новым, уникальным экспериментам.
— Два месяца назад я подавал заявку в Отдел магического образования на закупку артефактов, создающих в классе зелий магически непроницаемые барьеры, чтобы защитить студентов от несчастных случаев. И что мне ответили?
Минерва осторожно кивнула, глядя в сторону.
На память я не жалуюсь, возраст еще не тот, — сказала она, слегка поджав губы.
Северус помнил, с какой жалостью Минерва смотрела на него в прошлый раз, ознакомившись с официальным отказом. Он стыдился ее жалости. Трудно было забыть оскорбительно-небрежный тон письма, где в нескольких кратких словах отражалось истинное отношение и к нему самому, и к школьным проблемам и здоровью студентов.
Профессор Снейп не ждал, что директриса предложит ему сесть — он сам не любил долгие посиделки, предпочитая перемещаться с места на место, если это позволяла обстановка. Сейчас он прохаживался перед директорским столом, зная, что Макгонагалл готова его выслушать.
— Вы, возможно, помните тот громкий случай в восьмидесятом году, с рогом взрывопотама?
— Несчастный аврор, который погиб при взрыве дома в Дерби? — Минерва нахмурилась. — Жуткие фотографии в «Пророке», кровь на стенах и перемешанные с человеческой плотью осколки котлов... — она поморщилась. — Почему вы вспомнили об этом сейчас?
— С того момента, когда я получил место профессора зельеварения в Хогвартсе, можете ли вы припомнить похожие случаи гибели молодых авроров или зельеваров? — он прищурился, глядя ей прямо в глаза.
— Учитывая, что далеко не каждый студент мог преодолеть установленную вами планку, профессию аврора или зельевара получили в итоге далеко не все желающие, — не осталась она в долгу. — Но несчастных случаев действительно стало гораздо меньше. Кажется, я понимаю, к чему вы клоните, Северус. Снова хотите подать заявку на улучшение оборудования? Боюсь, тут...
— Надо действовать иначе! Необходимо изменить методику преподавания зелий.
— Профессор зельеварения здесь вы, но я уже не раз вам говорила, что нагрузки на студентов...
— При чем тут нагрузки? Эти олухи просто не могут сконцентрироваться! Вы знаете, чем заняты их головы, пока я безнадежно говорю в пустоту, вновь и вновь повторяя способы проверки пригодных зелий? — скорее, это был риторический вопрос, но Снейп все равно продолжил: — На младших курсах они думают, как бы подсыпать в суп — а это именно суп, а не зелье — недруга флоббер-червей. На старших — как устроить соседке по парте сквозняк под юбкой. Девицы размышляют о цвете помады и своих прическах! Или о кружевном нижнем белье... И каждый год одно и то же, — Северус глухо закашлялся, ему пришлось прерваться.
— Что тут можно сделать? — развела руками Минерва. — Дисциплина, четкая методическая система и контроль усвоенного — как еще вложить знания им в голову?
— Я думаю, можно найти способ, — почти прошептал Снейп. — Легилименцию к темной магии относят только недоучки-обыватели, а по министерскому регистру это просто малоизученная область магии.
Глаза Минервы в ужасе расширились:
— И как вы это себе представляете?
— Конечно, много студентов так не обучить, возможности легилимента все-таки не безграничны... Но тех, кто заинтересован — можно попробовать, — Снейп снова прошелся по кабинету.
— Северус... — Макгонагалл замялась, словно пытаясь смягчить удар. — Северус, вы же понимаете, что родители учеников могут быть против.
— Очевидно. Однако совершеннолетние студенты вполне могут отвечать за себя и принимать решения, не спрашивая дозволения родителей! Я предлагаю создать экспериментальную группу из старшекурсников, тех, кто мало-мальски одарен в зельях и изъявит желание учиться.
Директор Макгонагалл, нахмурившись, постучала кончиками пальцев по столу:
— Что ж, на совершеннолетних студентов мы можем рассчитывать. Попробуйте, Северус. Надеюсь, ваше начинание принесет хороший результат. Со своей стороны, обещаю помочь с разрешением Министерства.
Отказываясь верить в услышанное, он позволил себе чуть дольше необходимого всматриваться в ее глаза, окруженные ореолом мелких морщинок, и тонкие сухие губы, слегка подрагивавшие, словно пытающиеся спрятать озорную улыбку. Минерва игриво погрозила ему пальцем:
— Не смейте испытывать вашу методику на мне! — Северус не смог не улыбнуться ей в ответ. Вышло, как всегда, кривовато — непросто спрятать неровные зубы. Она протянула руку:
— Давайте сюда ваш план, начнем оформлять заявку.
Через час, спускаясь из директорской башни, профессор Снейп столкнулся нос к носу с вольной слушательницей Хогвартса мисс Грейнджер. То ли он не успел натянуть на себя привычную хмурую маску, то ли Грейнджер была особенно бесстрашной, но, взглянув на него снизу вверх, она чересчур громко окликнула:
— Доброго дня, профессор Снейп!
— Не стоит так кричать, мисс Грейнджер, — он едва заметно усмехнулся.
После года его директорства многие ученики, да и кое-кто из преподавателей, откровенно ненавидели его, несмотря на оправдание и слова, сказанные в его защиту национальным героем Гарри Поттером. Это касалось не только коллег и учеников, но и знакомых и не очень людей в Министерстве, Аврорате или просто на улице. Северус держался, не показывал вида, что его это трогает, однако такое отношение все-таки задевало и заставляло держать дистанцию.
Грейнджер выглядела трогательно и как-то по-особенному беззащитно со своими вечными разлохмаченными кудряшками и неизменно сопровождавшими ее стопками книг, которые она левитировала по длинным коридорам Хогвартса. Северусу ее вид показался смешным. Поддавшись внезапному приступу веселья, он, слегка наклонившись к ее уху, прошептал:
— Я чуть не лишился голоса, а не слуха после укуса змеи, — и, оставив мисс Грейнджер перед дверями с открытым ртом, он быстрым шагом отправился к себе в подземелья.
Некоторые откровенно боялись Снейпа, некоторые опасались, а кое-кто старался по мере возможности навредить ему. Но все-таки были люди, которые его уважали. Их было немного, в основном его коллеги по Ордену Феникса, отдельные преподаватели в Хогвартсе и, пожалуй, некоторые бывшие студенты. Например, Гарри Поттер. Или Гермиона Грейнджер.
Глава 3
Что и говорить, репутация Снейпа как сурового и несправедливого преподавателя, к тому же едва оправданного Пожирателя смерти, сыграла свою неблаговидную роль — на большое количество желающих заниматься с ним дополнительно, тем более опробовать на себе его новую методику, не стоило рассчитывать. Несмотря на то, что он старался привлечь учеников разных факультетов, учитывая особенности их мотивации, его слишком боялись и не доверяли.
Вечером третьей пятницы января Северус Снейп направлялся в подземелье на первое экспериментальное занятие по зельям. Он помедлил долю секунды, прежде чем толкнуть дверь в класс. Он, как бы ему ни хотелось заглушить это чувство, волновался как тогда, когда входил в свой самый первый класс в качестве нового преподавателя зельеварения. В то время он скорее удивился этому ощущению, тому, что вообще мог что-либо почувствовать, кроме гложущей тоски. Тоски, к которой он успел привыкнуть после гибели Лили, тоски, которая полностью заменила все другие чувства.
Он стремительно миновал проход между рядами парт почти пустого класса и резко развернулся лицом к своей немногочисленной аудитории. Пять пар глаз смотрели на него с едва скрываемым любопытством, как будто видели его в первый раз. Пятеро, откликнувшиеся на его объявление о новом экспериментальном методе преподавания. Северус почувствовал себя слегка польщенным — такого количества заинтересовавшихся он точно не ожидал, однако тотчас же задавил все ростки этого непривычного чувства. Лучше считать, что их привело сюда только любопытство, поэтому с самого начала следует задать нужный тон. Тогда лишние сами уберутся с его глаз долой.
— Искусство зельеварения требует от волшебника недюжинной концентрации на своих действиях, — чеканя каждое слово, начал он вместо приветствия, не глядя на кого-то конкретно, — точного понимания того, что и как он делает, а также безупречного выполнения даже самых простейших операций, — двигаясь между рядами парт, Северус чувствовал, с каким напряженным вниманием студенты вслушиваются в его слова. Теперь необходимо было постараться не вспугнуть того, кто сможет осилить эти занятия. Он продолжил, стараясь говорить так, чтобы каждое слово достигало их ушей. — Все эти годы я пытался вложить в ваши головы бесценные знания, накопленные поколениями волшебников методом проб и ошибок. Знания, за которые многие ученые в свое время поплатились жизнью, — тут он осекся, встретившись взглядом с почти прозрачными глазами Луны Лавгуд.
Ее лицо казалось спокойным, но Северус даже с расстояния нескольких футов ощутил знакомое чувство печали. И слова о магах-недоучках так и остались невысказанными. Он знал, что мисс Лавгуд испытывает искренний интерес к его работе. Ее можно не спрашивать, зачем она сюда пришла.
Райвенкловцы, готовые на многое ради знаний, не откликнулись на его рассказ о новых возможностях изучения предмета. Единственным человеком, охотно согласившимся прийти, оказалась Луна Лавгуд. Недавно Снейп наткнулся на нее в пустом коридоре разрушенной части Хогвартса, и она, будто глядя сквозь Северуса своими странными светлыми глазами, неожиданно сказала:
— Как мило с вашей стороны, профессор Снейп, позвать меня на ваши занятия. Я обязательно приду, — и после небольшой паузы, вглядевшись в его удивленное лицо, добавила: — Не волнуйтесь, сэр, я думаю, все пройдет просто замечательно.
Мисс Лавгуд улыбнулась Северусу едва заметной улыбкой, повернулась и пошла прочь по коридору галереи, неслышно ступая по каменным плитам пола. Снейп задумчиво смотрел, как она проходит сквозь косые лучи солнечного света, льющегося из окон и сквозь пятна тени — худенькая светловолосая фигурка то вспыхивала на солнце, то пропадала в сумраке.
Похоже, странностей впереди ожидалось немало. С другой стороны, кто знает, может быть именно эта чудачка поспособствует успеху эксперимента.
Он поправил воротник на шее и слегка прокашлялся. Гермиона Грейнджер, находившаяся в том же ряду, что и Лавгуд, проследила за его жестом, и Снейпу показалось, что в ее лице промелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Северус недовольно нахмурился.
— Вы знаете, что только самые лучшие студенты получали у меня допуск к продвинутым зельям. Однако даже такая предосторожность не может оградить от несчастных случаев. Как вы, наверное, читали, всего лишь неделю назад произошел несчастный случай с опытным, — Снейп сделал выразительную паузу, — аврором. Он использовал замораживающее заклинание в двух шагах от котла, где настаивалось Расширяющее зелье. Теперь он в Мунго с сильнейшими ожогами рук и лица, — Северус отвернулся к окну. — Думаю, это происшествие навело Министерство на мысль одобрить мое прошение о разработке новой методики преподавания зельеварения.
* * *
Если бы сидящие здесь знали, сколько было прошений до этого! Свиток пергамента с узнаваемой министерской печатью три дня назад принесла серая неясыть — одна из сотен, используемых Министерством Магии — и, равнодушно бросив почту рядом с чашкой утреннего кофе, быстро исчезла из виду. Такой же свиток оказался перед Макгонагалл. Он не притронулся к своему пергаменту, пока не опорожнил еще две чашки.
Столы в Большом зале постепенно пустели — студенты, как и преподаватели, торопились к первому уроку. Северус хотел уже подняться, когда почувствовал, как сухая рука Минервы слегка сжала его плечо.
— Зайдите ко мне во время перерыва, Северус. Надеюсь, у вас найдется минутка, чтобы посмотреть наконец свою почту, — торжественно сказала она и прошествовала в боковую дверь для персонала.
* * *
Вопреки ожиданиям Снейпа, Гриффиндор и здесь показал себя самым смелым — или самым безрассудным — факультетом. И если энтузиазм Гермионы Грейнджер не вызвал у профессора Снейпа ни малейшего удивления, то желание Невилла Лонгботтома ходить к нему на лекции оказалось большим сюрпризом. После одного из занятий со старшими курсами сидевший за учительским столом Северус поднял голову от журнала — напротив него стоял Лонгботтом.
— Когда приходить на первое занятие, сэр? — хмурясь, спросил он.
Северус выдержал паузу, справляясь с удивлением и внимательно разглядывая бывшего студента.
— Вы уверены, мистер Лонгботтом, что вы хотите прийти на мои занятия? — медленно спросил он.
— Уверен, — твердо ответил тот, с вызовом глядя на Снейпа.
— Что ж... тогда жду вас в пятницу в семь часов, — про себя Северус с легкой иронией подумал, что это будет занимательный, хотя и слегка самоубийственный эксперимент — учить Невилла Лонгботтома зельям с помощью легилименции. Тем интереснее будет посмотреть на результат.
* * *
— Есть малоизученные области магии, которыми сейчас владеют лишь единицы, — продолжал он. При этих словах глаза Грейнджер расширились, а сидящий рядом с ней Невилл Лонгботтом подозрительно прищурился.
— Постигнувшие это искусство маги способны на вещи, о которых большинство волшебников даже не догадываются, — ему показалось, что у мисс Уизли, третьей из гриффиндорской компании, сидевшей рядом с Лавгуд, дрогнуло плечо. — Можно ли развить это искусство так, чтобы оно служило многим, а не только отдельным личностям? Итак, мне нужны добровольцы для проверки нескольких появившихся у меня идей. Если все пройдет удачно, вы сможете значительно улучшить свои навыки в зельеварении. Вы — взрослые люди и должны понимать, что это значит, — он обвел взглядом класс, но никто не дрогнул и не опустил глаза. Снейп слегка откашлялся. — Сперва мне хотелось бы узнать, зачем каждому из вас это нужно. Мисс... Уизли?
Джиневра Уизли заправила за ухо выбившуюся прядь рыжих волос и открыто взглянула ему в глаза. Он удивился такому порыву, но не подал виду. Мисс Уизли отличалась усидчивостью на его уроках, но он не помнил, чтобы она могла составить хоть что-то, выходящее за рамки школьной программы, в отличие от ее старших братьев-близнецов. Может быть, она хочет помогать своему брату в магазине после окончания седьмого курса? Для Северуса это показалось бы вполне удовлетворительной мотивацией.
— Я увидела ваше объявление, сэр. Я хочу не только получить ЖАБА по зельеварению, иначе я бы сюда не пришла, — она дерзко усмехнулась и тут же потупилась. — В детстве я слышала от своих родителей о ведьме, которая ошиблась при варке простого зелья и вместо лекарства дала своим детям яд. Я запомнила это на всю жизнь и... хотела бы уметь применять свои знания на практике.
Неожиданно. Он хорошо помнил тот давний случай.
— Лечебные зелья можно приобрести в аптеке, — как можно небрежнее сказал он. — Вы собираетесь жить на необитаемом острове или не уверены в том, что супруг будет достаточно обеспечивать вас? — Снейп вопросительно изогнул бровь. — В сложных случаях обращаются в Мунго или к известным зельеварам...
— Я хочу защитить свою семью и научиться различать лживые личины! Легиллименция — хороший способ! — с вызовом воскликнула Уизли. Все удивленно посмотрели на нее, а потом на Снейпа. Он понял — общение с дневником Тома Реддла сделало ее подозрительной.
— Тогда вы пришли по адресу, — тихо сказал он. — Мне понятен ваш интерес к занятиям, мисс Уизли.
— Теперь вы, мистер Лонгботтом? — Северус, возможно первый раз за это полугодие, прямо взглянул в лицо своего бывшего ученика. Тот ответил ему таким же взглядом. Несмотря на то, что Лонгботтом получил место ассистента профессора Спраут, они со Снейпом пересекались только на совещаниях и практически не разговаривали друг с другом; Лонгботтом большую часть времени проводил в теплицах и не часто появлялся даже за общим столом. Его трудолюбие импонировало, и Снейпу было действительно интересно узнать, что привело Лонгботтома в подземелья. К тому же тому удалось убить змею Темного Лорда — действие, требующее немалого мужества и сноровки и вызывающее невольное уважение. — Разве вам обязателен уровень ЖАБА по зельеварению?
— Мне интересно участие в подобном эксперименте, — Невилл не стал притворяться, что ему нужны зелья как гербологу. — Сэр. Тем более... тем более, есть возможность узнать больше о легилименции...
Губы Снейпа слегка дрогнули.
— Удовлетворительно, — проговорил он и обратился к остальным. — Кто еще пришел сюда ради науки?
В ответ поднялись две руки: Лавгуд тянула руку вверх с таким мечтательным выражением, будто она наконец-то сможет увидеть мозгошмыгов, а Грейнджер — будто бы она в первый раз пришла в класс зельеварения. Северус едва удержался, чтобы не протереть глаза — она заняла ту самую парту, за которой сидела когда-то на своем первом уроке. Теперь перед ним сидела не наивная ученица, а молодая женщина, с боевым опытом за спиной. Снейп иногда спрашивал себя, что заставило ее, направлявшую двух волшебников-недоучек, прошедшую битву за Хогвартс, снова пойти учиться за одной партой со своими младшими подругами. Она могла бы в любой момент сдать ЖАБА и получить любую работу, какую бы только захотела. Как, например, ее друзья... Однако она напросилась на посещение занятий в качестве вольной слушательницы и изучала отдельные предметы, выбор которых иногда обескураживал.
— Мисс Лавгуд и мисс Грейнджер, нисколько не сомневаюсь, — чтобы удержаться от комментариев по поводу тяги Грейнджер к знаниям, он обратился к последнему ученику. С девицами он успеет разобраться и позже. — А вы, мистер Лаки?
Сидевший тихо на предпоследнем ряду слизеринец оживился. Наверное, он чувствовал себя не очень уютно в компании героев, защищавших Хогвартс.
* * *
Северус гадал, придёт ли кто-нибудь с его родного факультета. Слизеринцы всегда отличались скрытностью, с опаской и осторожностью относились к любому нарушению своей конфиденциальности, поэтому легилименцию вполне могли посчитать неприемлемой. Однажды вечером его остановил в коридоре подземелья Говард Лаки, студент седьмого курса.
— Сэр, — Говард поднял на Снейпа внимательные серые глаза, — Правильно ли я понял, что предлагаемый вами новый способ поможет намного лучше изучить предмет?
— Совершенно верно, мистер Лаки, по крайней мере, я на это рассчитываю. И если вас беспокоит применение легилименции — даю вам слово, что я планирую использовать ее только в рамках изучения предмета зельеварения, — серьезно ответил Снейп.
Слегка наклонив голову, Говард испытующе посмотрел на своего декана, немного помолчал, видимо, принимая окончательное решение, и попросил:
— В таком случае, сэр, разрешите мне прийти.
— Разумеется, жду вас на занятии, — Северус ободряюще улыбнулся уголками губ.
* * *
— Мне во что бы то ни стало надо сдать ЖАБА по зельям в этом году сэр. Отец...
Северус коротким кивком дал ему знать, что понимает, о чем идет речь. Аптека, которой владел отец Лаки, нуждалась в притоке свежих сил после войны. Мотивация простая и понятная. Северус надеялся именно на такого, ставившего перед собой конкретные цели, участника эксперимента.
Он снова повернулся лицом к своему маленькому классу. Не класс, а группа. Группа для обучения контроля над сознанием. Или просто контрольная группа — вот как он их назовет.
Глава 4
Уже месяц продолжались занятия в их маленькой группе. После нескольких объяснений добровольцы привыкли к сеансам легилименции, которым их подвергал Северус. Как выяснилось, при обоюдном желании каждый из них оказался способен собрать в своем сознании все, что касалось определенного предмета, в одно целое. Это было напоминало уборку у себя дома — сортировка одних предметов в одну стопку, а других — в другую.
Разумеется, не без помощи Снейпа. Разумеется, ничего личного. Все образы, содержавшие контакты с другими людьми, сразу убирались. Конечно, это могло затруднить анализ причин неудач при работе с зельями, но зато помогло выстроить доверительные отношения с его нынешними учениками.
В любом случае, ни один из них не оказывал такого яростного сопротивления, как Поттер. Впрочем, Поттер и должен был сопротивляться, и видит Мерлин, Северус сделал все возможное, чтобы тот научился нащупывать дорогу к защите сознания интуитивно. Увы, окклюменцию нельзя давать в отрыве от легилименции, и не каждый имеет природные способности к закрытию мыслей. Те неудачные уроки с Поттером он отодвинул на задворки своего сознания, чтобы никто случайно не наткнулся на них при обмене информацией.
После нескольких упражнений на концентрацию, которые у его учеников получились довольно сносно, Северус показал им, как организовать в сознании место, предназначенное для хранения определенной информации. У каждого ученика оно должно было получиться особенным, в зависимости от характера, но основной принцип был одинаковым.
В сознании Грейнджер он немножко пробежался только один раз, да и то, чтобы убедиться, что попал в своего рода идеальное хранилище, где все было аккуратно пронумеровано и подписано. Снейп обратил внимание на солидные шкафы с многочисленными дверцами и довольно хмыкнул — очевидно, заглядывать туда без разрешения хозяйки не следует. Именно сюда можно будет без помех загнать появившиеся воспоминания слишком личного характера. На открытых полках находилось все, что нужно для приличной лаборатории. Добротный стол и... его любимое удобное кресло с высокой спинкой. Неплохо.
Мисс Уизли предоставила просторную кухню, на которую постоянно проникали какие-то чуждые зельеварению элементы — метлы последней модели, письмо от капитана «Холихедских гарпий» и даже мужская рубашка, скорее всего, Поттера Их Снейп аккуратно переступал или выталкивал в многочисленные окошки и форточки, которые появлялись то там, то тут совершенно без всякой логики. У Грейнджер все было гораздо понятнее — классические дверцы орехового дерева нравились ему гораздо больше. Впрочем, и эта кладовая зелий, как они условились ее называть, была в удовлетворительном состоянии — с Уизли можно работать.
Рациональная, скорее напоминавшая аптекарский склад кладовая мистера Лаки говорила, что Говард отлично знал аптечную систему. Он хорошо представлял себе ста