ИНФРА-12
Предисловие
«Горы имеют власть
Звать нас в свои края…»
«Горы умеют звать
Смелых в свои края…»
Мы сцепились по вопросу правильности строки так, словно от этого могло зависеть что-то важное. Какая, в принципе, разница? Тогда уж более важна последняя строчка:
«Тянутся к высоте
Люди большой души,
Не забывайте тех
Кто не пришёл с вершин».
Только дело в том, что по поводу правильности последней строчки у нас разногласий не было, а вот трактовка первой различалась. Моя позиция была основана на том, что ведь не я это придумал, а видел надпись на камне-памятнике в ущелье Левого Талгара когда впервые забрёл на Заилийский Алатау. А он утверждал что неважно, где и что написано, если это написано неправильно. А неправильная трактовка строки в корне переворачивает весь смысл стиха. Ему почему-то не нравилось слово «смелых». Дальше следовала заумная философия насчёт сущности смелости применительно к горам и вообще. Ох уж этот стихотворный смысл! Насколько я считаю, в подобных стихах всегда присутствует намеренно размытое двойное дно. Ну, когда содержится политический намёк, это понятно. Надо же как-то обезопасить себя на случай если притянут к ответу и ткнут в нос этим самым намёком на то что Советская власть плохо пахнет. Тут всегда можно будет встать на позицию основного смысла и заявлять, что никакого тут намёка не содержится, да и всё. Только эта вот привычка к многозначности смысла проникает и в остальные стихи. Возможно, до некоторой степени, это и украшает поэзию, но зачастую просто становится непонятным, а о чём вообще речь? Ну вот хотя бы та же последняя строфа:
«Тянутся к высоте
Люди большой души,
Не забывайте тех
Кто не пришёл с вершин».
И как понимать? То что к высоте тянуться люди у которых большая душа, или так, что люди с большой душой не должны забывать погибших? Ну, в смысле, если душа мелкая, так о чём с такими и говорить-то? А людям с большой душой можно кое-чего посоветовать, они поймут.
Не припомню больше случая, когда бы мне попался столь заинтересованный в установлении истины оппонент по части примитивного стихосложения. Но ведь мы не просто так спорили, мы спорили от безделья. Я имею в виду вынужденное безделье, когда ты вынужден просиживать в палатке бесценное время своего отпуска. В горах часто приходится убивать время на месте, да хотя бы чтобы переждать непогоду. Хуже всего, когда вам нечем заняться, тогда это неимоверно тяжело.
«Но откуда на сердце вдруг такая тоска?
Жизнь уходит меж пальцев жёлтой горстью песка…».
Любой хоть что-то понимающий в горах человек всегда посоветует вам на этот случай найти любое, хоть самое дурацкое занятие, только не сидеть ничего не делая. В этом смысле лингвистический спор о нормах стихосложения, - это же вообще высший шик.
Этого парня звали Володя. Фамилию его я тоже помню, но она к делу не относится. Мы и общались-то всего один вечер и одно утро. В том далёком восемьдесят шестом году мне показалось мало жуткого Джантуганского перевала, в ледопаде которого до сих пор покоится убежавшая с моей правой руки перчатка, мало увиденных в упор гигантских стен Ушбы, мало даже отмороженного большого пальца на ноге. После Чёрного моря я ещё и вознамерился влезть, на симпатичный пик Штавлер, словно египетская пирамида торчащий над южным Приэльбрусьем и недобирающий пяти метров до четырёхтысячной высоты. То есть, я не намеревался на него влезть, я намеревался попробовать, и совсем не был уверен в том насколько мне вообще удастся уцелеть.
А Володя попал в автобус идущий из Зугдиди в Местию по тем же соображениям. Он тоже не пожелал банально уезжать с Черноморского побережья поездом или автобусом, когда можно было уйти пешком и ещё на пару дней окунуться в пьянящий мир высоты. Но у него не было Наполеоновских планов, он попросту намеревался уйти на север через перевал Донгуз-Орун, притом ещё и не знал где этот пресловутый перевал находится. Тут, в принципе, и знать-то нечего, только незнающего сбивает с пути какой-то чёрт и гонит куда угодно кроме правильной дороги. А на Чёрное море он попал с группой через Марухский перевал. Я по тем местам никогда не ходил, чтобы совсем уж не размениваться по мелочам. В горах, однако, можно найти себе ущерб для здоровья где угодно. Марухский перевал превратил нижнюю Володину губу в сплошную характерную болячку, по которой я и опознал его сущность в автобусе. Ну и он опознал меня по копчёной морде и здоровенному рюкзаку. Наличие здоровенного рюкзака объяснялось присутствием палатки и спальника, без которых на высокой горе торчат лишь особо извращённые мазохисты. А пару лет назад я и сам уходил с моря через Донгуз-Орун не имея ночного снаряжения, и ничего. Слегка подрожал одну ночь и прошёл. Но уж перевал Донгуз-Орун не Штавлер с ледяной верхушкой.
ИНФРА -12
Научно-фантастический роман
α ω
ЧАСТЬ-1
альпинистские и сопутствующие темы. Таким образом, утром следующего дня мы попрощались с Володей взаимно довольные друг другом. Теперь я уже и не помню, из какого города он был, да и где теперь тот город, в России или нет? И где теперь сама Россия? «По какой рубеж своя»?
Кто теперь вспомнит те сказочные времена, когда простой Советский инженер на собственную зарплату мог взвалить на спину рюкзак, сесть в самолёт и отправиться бродить по горам и перевалам Кавказа, Тянь-Шаня или Памира? Не оформляя ни виз, ни разрешений, ни направлений, ни регистраций. Не особенно опасаясь что на его пути вместо скал и льда неприступной стеной встанет чиновничье мурло, мордатая охрана или непреодолимая стена денежного вопроса. Конечно, та ушедшая страна теперь похожа на сказку. Трудно убедить новое поколение что так можно жить, что так жили, что так в принципе «бывает в природе». Сказка, она сказка и есть. Но я так жил, я ещё застал эту: «жизнь, не запутанный шифр, где полагались на слово, а не на залежи цифр». А тогда эта сказка ещё была былью, да и я был другим. Я не понимал, как можно уставать от гор? Как можно желать отъезда домой, если к этому не вынуждает безнадёжное приближение окончания отпущенного тебе лимита свободного времени?
Да, я был другим. Я понимал размеренность жизни от вершины до вершины, и не думал что жизнь можно делить на периоды до, и после инсульта. А тогда, в восемьдесят шестом, всё было прекрасно, горы, прошлое и будущее страны. Была сила, была вера в будущее, было удовлетворение прошедшим. Ноги шли куда приказывала голова, руки держали всё что необходимо держать. Кошки впивались в лёд, лямки рюкзака в плечи, глаза в небо и в снег, а до первого микроинсульта было ещё целых три с половиной года впереди. Прекрасных три с половиной года, потому что они подарили мне вершины Эльбруса и Казбека, Куармаш и Чимган, ледяную ширь Красноярского моря, хребет Ергаки и Поднебесные Зубья, а кроме того, много людей с которыми мы встречались ненадолго и расставались оставаясь с приятными воспоминаниями друг о друге.
Да, это было сказкой. Конечно же, всё было не так как мне казалось, но ведь дело в том, что мир вокруг нас таков, каковы мы сами в этом мире. А сказка, это ведь не рай. В любой сказке есть и светлые и тёмные силы, да тот же Кощей бессмертный или Змей Горыныч. Но есть и вера в победу добра, хотя зло и бессмертно. И любой желающий при встрече со злом мог в той жизни сказать как в сказке: «Я нечисти поганой не кланяюсь, а дань плачу мечом булатным»! Да, любой желающий мог так сказать, получить по морде и пойти дальше в полной уверенности что в другой раз добро обязательно победит, а в этот раз просто связываться неохота. А связываться, если уж на то пошло, было надо, тогда бы, может быть, и не случилось бы с нами всего, что случилось.
«Что же ты, моё поколение, не сносило голов?
Опоздало ты с разделением на друзей и врагов».
Вот теперь всё и наоборот. В случае маленькой победы добра чувствуешь что это случайность, а в другой раз зло накостыляет тебе и за этот раз, и за следующий, да и на будущее для гарантии.
Да, в той жизни тоже была судьба. Кому рай, кому ад, кому сума, а кому и тюрьма. Но тенденция, тенденция-то была какая? В большинстве случаев лучше жилось тому, кто сам был лучше и как человек, и как элемент общества. Да, такие жили за счёт плохой жизни более поганой части населения, но разве это не более справедливо, чем сейчас? Чем, наоборот?
Мир таков, каковы мы сами в этом мире. Так легко это говорить до тех пор пока жизнь безжалостно не ткнёт тебя носом в эту истину, до тех пор пока не осознаешь что это так и есть, и не задумаешься, а каков же ты в этом мире? С вершины Штавлера я видел мир прекрасным. Красивым, суровым и требовательным к тебе. На высокой горе не получается быть мелким и плохим, иначе можно и не спуститься вниз. Каким образом устроена душа и способны ли её просветлять горные вершины? Кто мы? Животные, сумевшие ограничить своё поведение моральными тормозами, или всё же в нас есть некая сущность кардинально отличающая нас от остальной природы? В какую сторону? Стремление ввысь, стремление к добру и нежелание думать о своей противоречивой сущности чтобы не будить и не видеть её неприглядных сторон, - вот нормальная человеческая душа, которую всё больше прячут внутрь. Стремление подстроиться под примитивную мелюзгу, самим прикинуться такими же примитивами, что это? Всего лишь банальная самозащита от нездорового мира вокруг? Но мир таков, каковы мы сами в этом мире!!! Когда я начал думать об этом? Только не тогда, когда стоял на снежной вершине прекрасного горного чудовища нависшего над долинами Сванетии. Тогда мне этого было не надо, потому что я и не думая знал, что это так и есть.
Я думаю, таких как я было много, как в мыслях, так и в делах. Мысли разных людей вообще очень похожи друг на друга. Нет смысла надрываться разгадывая чужие намерения. Прислушайтесь к себе и представьте как бы вы поступили в такой же ситуации, и скорее всего, не ошибётесь. Я ходил по горам и в-одиночку, и с группой и по плановым путёвкам. Пару раз меня даже занесло на официальную альпиниаду откуда я выбрался с третьим разрядом и с кучей болезней которые по-молодости почти рассосались, не считая разве что правого глаза, который с тех пор после большой зрительной нагрузки видит вдвое больше предметов, чем левый. В результате, я общался без долговременных последствий со многими людьми в одинаковых с собой условиях. Из этого общения я сделал вывод о том, что люди очень похожи, также как похожи и их мысли, а если они в чём-то различаются, то вследствие врождённых особенностей организма. Но почему мыслям не быть похожими, если наши тела устроены одинаково, если одинаковыми являются для всех факторы неизбежности рождения, взросления, старения и ухода? Листья растений распускающиеся весной и опадающие осенью тоже похожи друг на друга, несмотря на то что в
каждом из них при желании можно отыскать индивидуальные особенности.
Я думаю, любой другой поднявшийся тогда на вершину Штавлера чувствовал бы примерно то же самое. Судя по записке в камнях, последний раз сюда поднимались три года назад и с погодой им не повезло. Мне же повезло и я целый час любовался ползающими в долинах облаками, дымкой над долиной Ингури, куполом Эльбруса, зубьями Ушбы, пилой Цалгмыла и далёкими пятитысячниками Безенгийской стены на востоке. Вершина не так уж сложна для восхождения, просто стоит она над спускающейся глубоко вниз к ущелью Ингури долиной Накры. В результате же, желающим влезть на неё пришлось бы сначала преодолеть полтора километра зелёного кошмара по которому надо лезть наподобие обезьяны проламываясь сквозь всевозможные колючки, ядовитые травы, стелющийся вниз по крутому склону «пьяный лес» и другие прелести растительной зоны примостившейся на крутом склоне подошвы горы. Я вспоминаю, что сразу решил спускаться на дно долины другим путём, потому что хуже того что пришлось преодолеть быть не может. Ошибся. Может, да ещё как. Когда я наконец плюхнулся в озеро недалеко от южного приюта, мне показалось что у меня зашипела задница, которой в основном и досталось на последней части склона. Впрочем, дело совсем не в этом, во-первых, да и во-вторых тоже. Дело в извечных философских вопросах.
Почему человек не бережёт свою жизнь когда она прекрасна и беспроблемна? И почему цепляется за неё когда от тела и души остались одни воспоминания, да и те смутные? Инстинкт самосохранения? Но ему логичнее было бы действовать наоборот. И этот засевший в уголке сознания вопрос о смелости. Я никогда особенно не боялся ни трещин ледников, ни горных лавин, ни камней летящих сверху. Не боялся умереть, хотя прекрасно понимал какой неприятной может быть смерть на вершине. В то же время, мне всегда внушал страх ночной город с его потенциальными возможностями встречи с индивидуумами способными ни за что пресечь твою жизнь или здоровье. Оказывается, человеку вовсе не всё-равно как умереть. Одно дело, отвратительная смерть от бандитской руки в тёмной подворотне, и совсем другое, - на горной вершине сверкающей нетающим льдом словно вечным огнём во славу погибших, как сказал бы поэт. Но какая, в сущности, разница, если потом уже ничего не будет? Или будет? Так всё дело в подсознательной надежде на то, что ничего не кончается, что за последней чертой есть продолжение и что ради этого следует сохранять достоинство до последнего момента?
Честно говоря, я хотел бы чтобы так и было, чтобы жизнь была испытанием, проверкой на то, достоин ли ты вечности. Разве это не древняя мысль? Разве викинг не мечтал умереть в бою с мечом в руке чтобы в небесных чертогах Одина его встретили как героя? Я не верю в жизнь после жизни, не верю ни в каких богов, кроме тех что в мире воображения, но почему же тогда и мне хочется того же? Я не воин, не
Заночевать мы решили на южном приюте планового маршрута. Это было логично, поскольку, хорошо уперевшись, можно перейти перевал оттуда. Да и мне следовало лезть на хребет прямо здесь и с утра пораньше. Только на приюте было не до нас, там кипела разборка между двумя плановыми группами по поводу вопроса, кто кого объел. Я мог бы сказать, исходя из немалого опыта хождения по плановым маршрутам, что как правило в таких случаях туристов объедает инструкторский состав и администрация приютов, у которой сложилась устойчивая традиция подработки за счёт продажи на сторону выделенных группе продуктов. Но если эти бедолаги сами ещё не догадались… Да и какое нам дело? Мы наплевали на них с высокого дерева и отправились на полянку спать в моей палатке, в которую и троих засунуть можно, если у них конечно существует чувство юмора и экстремальные наклонности. Вот в таких условиях и возник тот самый литературный спор о котором упомянуто вначале. Надо сказать, графомания была и есть широко распространённым явлением. Вспомнить хотя бы чьи-то наставления о том, каким образом воспитать из себя крутого героя способного НЕ написать ни одной песни за жизнь. А это действительно трудно. Вот я, к примеру, на такое оказался не способен. Ну так и что? Героев много не бывает, а я не герой, а представитель серой толпы. Между прочим, мне нравились многие самодеятельные произведения. Ну, отчего не замлеешь в молодости? А тогда, в восемьдесят шестом, старый мир ещё только начинал рушиться, но его непременная составляющая, представляющая собой всеобщий дефицит для рядовых членов общества, ещё стояла незыблемо, как километровая отвесная стена Северной Ушбы над Сванетией. Поэтому в порядке вещей был натуральный обмен между дефицитами разных городов России. Альпинистского снаряжения для диких туристов не было вообще, то же что было оказывалось украденным в альплагерях или самодельным, и у специалиста вызывало нервный смех в сочетании с восхищением упорством народа. Кошки изготавливались вырубанием зубилом из листа нержавеющей стали, ледорубы можно было увидеть переделанные их землекопного кайла, трикони делали нарезая пилой зубья в отрезках конструкционного угольника, ледобурные крючья изготавливали рассверливая железнодорожные шурупы, пряжки же для поясных ремней рюкзаков некоторые без зазрения совести срезали с самолётных кресел прямо по пути в горы. И это ещё самое безобидное что приходит на ум. Да почему бы правительству было не продавать всё это в магазине? А чтобы в горы кто попало не ходил, а только централизованно и под контролем. Жалкие потуги! В своё время я наткнулся на залежи капроновой верёвки, которую с натяжкой можно было использовать в горах. Я приобрёл её столько, чтобы хватило на всю жизнь которая в молодые годы кажется бесконечной. Я ещё понимаю неуёмную жадность до денег, но когда на человека нападает страсть к приобретательству капронового троса, это трудно понять со стороны. Я предложил поделиться своим домашним запасом, в ответ же мне предложили выслать запасы местных графоманских творений на романтические,
женщиной, но мало ли что кому хочется, против того что есть не попрёшь. Да и к тому же, всё та же страсть к горам, рекам, тайге и путешествиям. Нет, если уж выбирать одно из двух, в мужском виде всё же лучше. А если ещё вспомнить:
«И лежала перед ним большая,
Женщинами полная земля».
Нет, всё правильно. Ну, по крайней мере, наиболее правильно из того что могло бы быть.
Так или иначе, но со временем я прочитал этот трактат. Не поворачивается язык назвать это произведение романом или ещё как-нибудь. Трактат тоже не подходит, но уж больно основательно звучит. Впрочем, подходит ещё слово «опус». В нём тоже есть что-то от характеристики чего-то неимоверно и не к месту большого. Знаете, я не литературовед и даже не критик самоучка. Я не берусь судить о литературных достоинствах «Инфры-12», хотя, должен признать, я видел много книг и переводов заведомо более примитивных по качеству, тем не менее исправно загружающих полки магазинов. Дело не в литературных достоинствах, а в сущности опуса. Первым моим мнением было разумеется мнение которое можно рекомендовать любым официальным органам. А именно: книгу следует сжечь, автора же сыскать и повесить. Это чтобы не нанести вреда неокрепшим и недостаточно чётко сексуально ориентированным читателям. Тем более, что и оригинального-то, на первый взгляд, ничего тут нет. Припомнить хотя бы «Историю О» или романы Фредерика Ланжа. Кто не читал, можете не надрываться, ничего не приобретёте кроме противоречий в собственных ощущениях, о литературных же достоинствах упомянутых произведений не стоит и говорить.
Но, если подойти непредвзято, какую реакцию может вызвать подобное произведение у читателя? Один из трёх вариантов:
Первый. Читатель ничего не поймёт. Редкий случай, требующий особенной тупости и незаурядной упёртости в навязанное извне мнение о жизни.
Второй. Читатель всё поймёт, оценит по достоинству, да ещё и признается в этом окружающим. Тоже редкий случай, по причине, которую можно сформулировать так: «А на фига ему это надо»? Чтобы на него стали показывать пальцем лицемеры?
Третий, наиболее вероятный случай. Читатель достаточно много поймёт, но сделает вид что ничего не понял. Для этого конечно надо обладать некоторыми познаниями в биологии, сексопатологии и психологии, а также и не бояться собственных мыслей. Но я сужу по себе, и считаю что мои умственные способности являются достаточно типичными для окружающего меня общества.
Остаётся главный вопрос. Что делать с этим литературным творением? Сжечь? Знаете, я вам не руководитель Государства, не Президент и не Рейхсканцлер чтобы отапливаться книгами. Хотя, надо сказать, этой бумаги могло бы хватить на целую зиму.
Что можно сказать об этом написанном вне всяких жанров и размеров произведении? Прежде всего то, что оно конечно же написано для сексуального стимулирования мужских и женских фантазий. Поначалу. Произведение так начинается и продолжается, однако понемногу переходит в совершенно другой смысл, всё более проступающий сквозь внешний фон сцен и событий, пока не скатывается к всеобъемлющей необходимости изобретения модели Вселенной, на наше счастье, ничего общего не имеющей с действительностью. Но зато там много другого, имеющего с действительностью достаточное количество общего, и даже чересчур достаточное. И даже не в этом суть. Суть в том, что всё это словно срисовано с нашей текущей действительности, но в том-то и дело что эта действительность существует сейчас, а тогда-то, двадцать или ещё больше лет назад, её же ещё не существовало!
Это, конечно, не пророчество. Остаётся предположить что сущность людей не меняется ни за двадцать лет, ни за сто двадцать. Но тогда надо было слишком уж хорошо проникнуть в эту сущность, или…
Я говорил уже что структура Вселенной может оказаться равномерным по принципу существования информационным полем. А это словно мысли отражающие несуществующие события и проявляющиеся в виде отпечатков на бумаге вымышленных миров, которые не превратились в реальность в нашем отношении, но от этого не потерявших своей сущности в информационном поле Вселенной. И дай Бог чтобы всё было не так. Лучше не иметь цели существования человечества, чем иметь такую цель. Но в чём суть истины? Неужели в том, что истина всегда не похожа сама на себя, в то время как вымысел может всё объяснить, вплоть до поведения последней элементарной частицы вещества? Всегда считалось, что стремление к познанию истины является правильным и понятным действием. Но почему же тогда знания даются с таким трудом, с ошибками, и только после того как будут потрачены силы на все возможные неверные пути и заблуждения? Неужели познание противоречит устройству Вселенной и происходит самозащита от этого самого процесса познания? Не мне судить за всех. А кому судить? Я не знаю. А главное, я не имею ответа на вопрос: стоит ли истина того чтобы узнав её «умереть от невыразимого ужаса и радоваться тому, что с тобой не случилось худшего чем это»?
α Часть первая
ПРОЛОГ
Инфра-12 тускло маячила слегка внизу на главном экране заслоняя бледные точки звёзд. Она выглядела теневым шаром, словно призрак звезды, которым собственно и являлась по своей сути, виноватая лишь в том, что находилась на приемлемом расстоянии от Солнца. А главное, в том что, как и одиннадцать остальных «инфр», трактовалась астрофизической комиссией как бросовый материал, космический мусор, которого не жалко, если что. Впрочем, кто их знает, эти чёртовы комиссии? Очень может быть, что всё совсем наоборот.
Уничтожитель-2 третьи сутки висел над инфрой в состоянии лёгкой прострации, ожидая реакции командования, сохраняя на всякий случай постоянные энергетические параметры, а также инфро-стационарную орбиту. А что ещё можно сделать? В конце концов, все специалисты, (а, интересно, по какой части?) торчат на базовом уничтожителе. Вот пусть и разбираются в этом,...в этой,...э... ситуации. Уж это точно, ситуация, хотя... А ну её к лешему! Если чего не хватало на межзвёздном корабле, то, как раз вот такой ситуации.
Межзвёздный, это конечно сильно сказано. Если инфра и звезда, пускай и полуживая, то расстояние в полтора парсека на межзвёздность очень-то не тянет. До настоящих звёзд нам ещё ой как далеко. Если вообще кому-то они нужны. А если и нужны, то, на какие средства? Кто бы стал создавать уничтожители, если бы по своей сути они не являлись ужасным оружием? Настолько ужасным, что до сих пор никто толком не знает, насколько именно?
Сигнал. Радарная точка, тут же опознанная как универсальный модуль.
-Уничтожитель-2, я модуль-4 базы. Обеспечьте стыковку.
-Модуль-4, введите код и опознавательный номер.
-Модуль-4. Ввожу.
-Модуль опознан. Введите ещё раз.
-Уничтожитель-2, какого чёрта?! Открывайте стык!
-Введите код.
-Модуль опознан, или нет?
-Опознан.
-Так в чём дело?
-Бережёного Бог бережёт.
-Вы там в своём уме, или как?
-Код введите.
-Пошёл в… куда подальше!
-Тогда не пустим.
-Капитана на связь!
вождь и не пример для подражания, да и альпинистом могу назвать себя лишь с большой натяжкой, но в последнее время всё больше думаю о том, как прекрасно было бы закончить свой век среди прекрасного мира высоты и валяться там с ледорубом в руке, словно превратившись в частицу небесного льда и вечного неба над нами. Зачем? Какая разница, где? А может, существует что-то общее, частичка которого находится в душе каждого из нас, а соединяясь в одно пробуждает смысл человеческого существования, общий смысл и смысл жизни каждого, от первого мига до последнего? Этому не существует никаких доказательств, разве что всё то же неумирающее желание, чтобы всё так и было.
Всё это достаточно просто, если бы не одно мелкое «но». Каким образом устроена Вселенная? Если вся материя, пространство и энергия это всего лишь информация разной плотности, а в элементарной своей сущности, одно и то же, тогда ведь и мысли могут иметь и имеют непрестанное влияние на всю Вселенную и каждая мысль сейчас же отражается на всей структуре мироздания. Но мысли не поддаются до такой степени контролю, как действия, а потому, лучше бы им быть пустым звуком, ни на что не влияющим. Но мало ли что, лучше. Всё устроено так, как устроено, а не так как нам лучше кажется.
Я не знаю, кто написал этот роман, не знаю, откуда он вообще взялся. Насчёт запасов капронового троса. Я сделал как обещал, засунул сотню метров в ящик и послал его по адресу указанному Володей. Ответа не последовало, адрес же я со временем забыл, да и вообще никогда не отличался особенной памятью к адресам, цифрам и датам. Да в том же самом году у меня набралось с десяток подобных адресов, и с половиной из них я обменялся только одним или двумя посланиями, остальные же вообще не имели продолжения. В своё время у меня выработалось правило, не писать туда откуда не проходит ответов. Это вначале, в первых походах было принято собирать десятки адресов. На деле же, это пустое занятие. Всё это никуда не ведёт, а лишь создаёт архивы которые рано или поздно выбрасываются за ненадобностью. К тому же, мне было не до того чтобы читать трактаты подобной величины и непонятного назначения. Скорее всего, кто-то из этих кратковременных знакомых, как и все, увлекался графоманией, только уж производительностью переплюнул и Льва Толстого. У этого парня наверное была масса свободного времени, а подобным методом похожим на археологические захоронения он пытался распространить свои непризнанные творения. Кстати, это был даже не первый подобный случай. В своё время меня осчастливил своими литературными творениями один кратковременный знакомый по Клухорскому перевалу. Только те творения в литературном смысле оказались столь дебильными, что их даже графоманией назвать нельзя было. Здесь же другой случай. Я не думаю что этот трактат написала женщина, уж больно в нём много такого, что копирует мои собственные мысли и рассуждения, а я всё-таки мужчина, как добавлял в таких случаях один юморист: «мне кажется».
В принципе, иногда мне кажется что лучше было бы быть
Успешно произведя на всех впечатление протокольной мымры, Стела осталась наконец наедине с капитаном уничтожителя-2.
-Мистер Норис, - сказала она, - надеюсь, вы достаточно хорошо вспомнили меня?
-Я мало интересовался гражданским персоналом экспедиции, - вежливо ответил капитан, - но прекрасно помню, что вы присутствуете в списках экипажа базового уничтожителя, а главное, хорошо знаете код.
-Естественно, - кивнула Стела.
-Не совсем представляю степень ваших полномочий.
-Они весьма высоки.
-А именно?
-Здесь, - указала Стела на чемоданчик, - дублирующая система управления самоликвидатором уничтожителя.
-Что?! - подскочил капитан.
-Успокойтесь, - улыбнулась Стела, - система сработает только при вашем участии. Если вы сочтёте нужным.
-И я должен верить вам на слово?
-Нет. Я хочу оставить пульт у вас. До тех пор пока вы не сделаете мне анализы.
-Какие?
-Биохимические.
-На предмет?
-Чтобы убедится, что я человек.
-«Она» тоже человек, - ответил капитан.
-Вы уверены в этом?
-Почти.
-Значит, нет.
-Ну, значит, нет.
-Прекрасно. Займёмся делом. Итак. Состояние звезды стабильное. Температура поверхности минус 58. Присутствие слабой газовой оболочки. Наличие радиационных поясов. Вращение, хотя и медленное. Масса очень близка к Земной. Весьма перспективное небесное тело по сравнению с предыдущими.
-Вы что, астрофизик?
-Я социолог.
-Экспедиция не предполагала никаких контактов. Зачем тут социолог?
-На случай проблем внутри экипажей.
-И что, было много работы?
-Немного. Но, к делу. Возьмите пульт. Надеюсь, он нам не понадобится.
-Надеюсь. А всё-таки, почему прислали вас одну? И почему именно вас?
-Потому что информация засекречена. И потому что я женщина. Сначала идиотский вопрос. Вы уверены, что она не пряталась с момента старта?
-Это невозможно.
-Полностью исключено?
-Это любому известно, даже социологу.
-Первое, что приходит в голову, - это маленькие шалости командира корабля. Ваши.
-Надеюсь, вы ознакомились с результатами анализов? И с остальными материалами?
-Почему же вы утверждаете, что она человек?
-А кто же ещё?
-Возможно, это просто копия человека?
-Да? Но ведь и мы все копии наших родителей. Тогда в чём разница?
-Предположим, - сказала Стела, - кто-то хочет вступить с нами в контакт. Разве он не создаст для этой цели копию человека?
-Если это так, - улыбнулся капитан, - то у этого создателя хороший вкус.
-А что ваш экипаж?
-Экипаж растерян, но соблюдает дисциплину. Хотите на неё взглянуть? Подключите свой дисплей.
Стела довольно долго глядела в свой экран. Потом убрала блокнот и сказала:
-Впечатляет. Где вы её держите?
-В одной из кают.
-Вы говорили с ней?
-Почти нет. Я решил, что говорить должны специалисты.
-По-вашему, она опасна?
-Надеюсь, нет, но мы заперли её и установили камеры наблюдения и сигнализацию.
-Вы догадываетесь, что сейчас весь уничтожитель-2 находится под наблюдением?
-Надо думать, что так.
-И под прицелом генераторов?
-Я считаю это излишним. Но подчиняюсь решению командования.
-Ваш экипаж информирован?
-Нет.
-Почему?
-Лишняя нервозность ни к чему.
-Что ж, это ваше дело. А теперь… Надеюсь, у вас тут не было сексуальных контактов с этим существом?
-Не было. Хотя, мне показалось, что она бы и не против.
-Вы не забыли, что сексуальные контакты во время экспедиции запрещены?
-Что касается людей. Однако про инопланетян ничего не сказано.
-Только потому, что инопланетян не существует. Кроме того, вы сами утверждаете, что она человек.
-Ну, вот мы и заперли её до вашего прихода.
-Правильно сделали, - одобрила Стела. - А что она, есть не просит?
-Да она нормальная девушка. Всё сама умеет.
-Что именно?
-Ну, ест, пользуется туалетом, умывается, под…, короче, делает всё что положено.
-Так-так, - сказала Стела, - вы сами за ней следите в эту вашу камеру?
-Нет не я, - ухмыльнулся капитан, - у меня других дел много. Следят вахтенные, кто же ещё? Кстати, люди проявляют повышенный интерес. К вахтенной службе, я хочу сказать.
-Могу себе представить, - проворчала Стела. - А она знает, что вы за ней следите?
-Думаю, да.
-И что?
-Она мне не жаловалась. Думаю, она только довольна.
-Чем?
-Тем, что к ней проявляют интерес. Как любая молодая девушка.
-Она сама это вам сказала?
-Нет. Мы же почти не говорили.
-Но что-то она сказала?
-Да.
-Что?
-Её зовут Мелани.
-Это её имя?
-Удивительно, но вы догадались.
-Мелани! Надо же. Может у неё и фамилия есть?
-Мелани Спайк.
-Я вижу, вы времени не теряли. Ещё один идиотский вопрос, как она сюда попала?
-Она не знает.
-А вы?
-Я тоже. Может, вы знаете?
-Послушайте, - сказала Стела, - не слишком-ли спокойно вы себя ведёте? У вас на борту неизвестно откуда взявшееся существо обладающее неправдоподобными свойствами организма. Вы даже не взволнованы. У вас есть внятные версии её появления?
-Я не астрофизик, - сказал Норис, - я военный администратор и не собираюсь впадать в истерику из за какой-то девчонки. Разбирайтесь с ней сами. Расспрашивайте, допрашивайте, исследуйте, препарируйте. Впрочем, нет, причинять ей вред или боль я никому тут не позволю. Если вы социолог, сумеете обойтись без вивисекторских методов.
-Там, - указала Стела на чернеющую на экране звезду, - может быть жизнь?
-Там? Нет. На этой куче полузастывшей радиоактивной магмы нет ни одной органической молекулы.
-А другие формы разума?
-Другие? Если вы начитались «Соляриса», то это не тот случай.
-Почему?
-Капитан на связи.
-Откройте стык.
-Введите код.
-Чёрт! В чём дело? Я шестнадцатый час в этой банке парюсь. А вы там… Вот я вас…
-Так вводите, а не ругайтесь.
-Второй раз?
-Да. А потом третий.
-А четвёртый не надо?
-Там посмотрим.
-А чего боитесь-то?
-У вас голос женский.
-Это потому что я женщина.
-Да? А точнее?
-Женщина стандартной ориентации. Но вам надеяться не на что.
-Не сильно-то и хотелось. Имя и звание?
-Стела Книплер. Гражданский эксперт-социолог.
-Ха!
-Что «ха»? У меня, между прочим, большие полномочия.
-Эксперт-социолог!
-А вы кого ждали? Морскую пехоту?
-Интересная мысль.
-Ввожу код. Подавитесь. Ну?
-Модуль опознан. Стыкуйтесь к четвёртому стыку.
-А в третий раз?
-Стыкуйтесь.
Один из выступов уничтожителя выдвинул стыковочный шлюз навстречу подползающему модулю, плюющемуся выхлопами рулевых двигателей. Модуль был потрёпанного вида, как и все модули экспедиции болтающейся около Инфры-12, притягивающей к себе шлейф из космической пыли и микрометеоритов тащащийся за ней как кометный хвост. Его обитательница, однако, выглядела совсем иначе. Стела Книплер была эффектной, стройной, подтянутой в некоторых местах спортивного вида дамой, носящей безупречного вида одежду, обладающей строгими манерами и знающей цену себе и своей профессиональной компетенции, впрочем, как правило, вполне заслуженно. Хотя, конечно, других сюда и не брали. Держать в экипаже уничтожителей неуравновешенных и взбалмошных субъектов было бы чистым безумием.
Через полчаса Стела, держа на коленях небольшой металлический чемоданчик подозрительного вида, с подвешенным к поясу пятидесятизарядным автоматическим пистолетом, что само по себе полагалось лишь высшему командованию, сидела в отсеке управления, поскольку этот отсек был самым большим помещением на корабле. Она выслушивала доклады членов экипажа и делала пометки в электронном блокноте, при этом вела себя исключительно строго и по-деловому.
-Как скажете, эксперт.
Капитан раскрыл коммуникатор и набрал код. Через некоторое время коротко пискнул зуммер. Капитан поднёс микрофон ко рту:
-Это Норис. … Да. … Здравствуйте, Мелани. … Спасибо. У меня для вас новости. К вам гости. … Нет, женщина. … Правда, правда. …Ну…, как вам сказать? … Нет. Вот этого я не знаю.... Нет-нет. Уж это, как хотите. … Я? Нет, я не против. - Капитан странно взглянул на Стелу. - Вы так считаете? Вы это серьёзно? … Нет-нет, ничего страшного. Да. … Полностью с вами согласен. Нет, но… Но… Нет! Только не это. … Хорошо. … Хорошо. … Вы просто умница. Так можно ей войти? … Понятно. Спасибо.
-Ну? - нетерпеливо спросила Стела, - аудиенция состоится? О чём это вы с ней болтали?
-А что?
-Вы с ней приятели, я вижу?
-Знаете, - сказал капитан, - она очень правильно говорит.
-О чём?
-Не в этом смысле. Она никогда не перебивает, отвечает достаточно коротко и как-то, разнообразно, что-ли? Ну и … Впрочем, сами увидите.
-И вы с ней почти не говорили?
-Короче, - сказал капитан, - она очень рада. Она заранее благодарит за оказанную ей честь и ждёт вас через десять минут.
-