Мой дед, Подласкин Николай Сергеевич - первая труба полкового оркестра. Мало кто задумывался, а что же делали на войне музыканты? Как они шли к Победе?
Я задалась этим вопросом, когда стала искать боевой путь моего деда – Н. С. Подласкина, закончившего войну старшим сержантом, фронтовым шофером, командиром отделения по подвозу боеприпасов, а также музыкантом. Он ушел из жизни еще в 1980 году, когда мне было всего 3 года. Дед меня знал, а вот я о нем, о его участии в войне могу сложить картинку только из рассказов папы, книг и некоторых архивных документов.
Было Николаю Сергеевичу 18 лет, он учился в Воронежском музыкальном училище, когда в августе 1941 года явился в Первомайский сад, где разместился пункт сбора добровольцев, и записался рядовым стрелком Воронежского Добровольческого Коммунистического полка. В книге воспоминаний бойцов полка «Воронежский Добровольческий» есть особенно интересные для меня воспоминания капельмейстера полкового оркестра Н.Г. Диденко. Я нашла упоминание о своем деде: «Из Воронежского музыкального училища к нам пришли Михаил Гамазков, Алексей Гридин, Николай Подласкин, Вячеслав Чагин, Анатолий Новоселов, Виталий Шевченко». [1]
В беседе с музыкантами командир полка М. Е. Вайцеховский процитировал слова великого русского полководца А. В. Суворова: «Музыка в бою нужна и полезна, и надобно, чтобы она была самой громкой - музыка удваивает, утраивает армию».
«Ваше дело - веселить души и поднимать своей игрой боевое настроение бойцов, - говорил комиссар полка Александр Тимофеевич Худяков. - Вот когда вы дуете в свои трубы, тут уж не просите пощады, играйте во всю мощь». «А играть нам приходилось не только во время пеших маршей или по какому-нибудь торжественному случаю, - продолжает вспоминать Диденко. - Мы часто просто приходили в батальон, роту, а то и во взвод и устраивали «музыкальный момент», как говорили гвардейцы. Случалось нам играть и по индивидуальному заказу. Зайдет, бывало, в нашу землянку кто-нибудь из офицеров, сержантов или солдат и попросит сыграть его любимую мелодию, и мы никогда не отказывались. Иные даже называли нас не оркестром, а «подразделением духовной пищи». Мы уже знали любимые произведения наших слушателей и, не дожидаясь заказа, удовлетворяли желания воинов. [2]
Об одном случае, связанном с особенным музыкальным произведением, Н. Г. Диденко рассказывает с огромным волнением. «Осенью 1943 года, когда наша бригада громила фашистов в районе Запорожья, как-то вечером вызвали меня в штаб А. Т. Худяков и начальник политотдела полковник В. П. Алтухов. От них я узнал, что по радио будут исполнять новый Гимн Советского Союза.
- Твоя задача, - сказал Худяков, - как можно быстрее донести в боевые подразделения новый Государственный гимн.
Как выполнить эту задачу, я еще не знал, но сказал, что все будет сделано. Поздно вечером радист включил станцию, настроил ее на Москву. Затаив дыхание, мы с нетерпением ждали начала гимна. И вот полилась музыка. Первый мощный аккорд как бы призывал встать, и мы встали. Стоя прослушали все три куплета, записали мелодию. В эту же ночь мы сделали переложение для нашего полкового духового оркестра. А на утро уже исполнили гимн для бойцов». [3]
Следует отметить, что в полку, а затем и в бригаде все гвардейцы — от солдата до офицера — уважали музыкантов.
Но из воспоминаний музыканта становится понятно, что оркестранты не только песнями поднимали боевой дух бойцов и играли марши на торжественных событиях. На войне, как на войне - они были обычными солдатами. Перед ними ставились боевые задачи, и музыканты их выполняли. В ходе боев музыканты подвозили боеприпасы в подразделения.
После ожесточенных боев на елецко-ливенском направлении, после взятия села Стрелецкое, оркестрантам пришлось действовать в роли трофейной команды - собирать и учитывать все, что было на поле боя. А так же музыканты собрали с поля боя погибших однополчан и похоронили их в братской могиле. [4]
Перед наступлением гитлеровцев на Елец, нашим войскам было необходимо плотно закрепиться на занятых рубежах. Для создания глубокоэшелонированной обороны музыканты на 20 дней стали лесозаготовителями. Оборону, возведенную гвардейцами, враг не смог преодолеть. [5]
С замиранием сердца читала первый раз книгу «Воронежский добровольческий». Я буквально смогла прочувствовать тот бой моего деда, так как точное описание нескольких часов его фронтовой жизни было приведено в рассказе Н.Г. Диденко: «...Полк сдерживал противника у села Старица под Волчанском. Один из наших батальонов, овладев десятью домиками этого села, ночью получил новое задание. Так как покинутый батальоном участок нельзя было оставлять без прикрытия, гвардии майор А. Т. Худяков приказал оркестрантам занять на окраине Старицы оборону вдоль длинного сарая.
Мы оборудовали позиции, выставили наблюдателей. В 17 часов гвардии старшина Федотов и рядовой Чагин доложили, что с высоты спускаются лыжники в белых маскировочных халатах,
- В ружье! - скомандовал я.
Каждый занял свое место в траншее, приготовился к бою. Нас было 19 человек. Фашисты, видимо уверенные, что в домиках никого нет, без опасений спустились с горы в лощину и стали взбираться на противоположный склон. Тут мы их и подстерегли. Люди сугубо мирной профессии, музыканты не дрогнули и били без промаха. Гитлеровцы, поняв, что попали в ловушку, повернули к лесу.
До самой темноты оркестранты стреляли по врагу. В лощине фашисты оставили более сорока трупов.
- Молодцы! Встретили врага, что называется, с музыкой! - поздравляя нас с победой, говорил командир полка.
За этот бой он объявил благодарность наиболее отличившимся: старшинам А. Федотову и А. Гридину, рядовым В. Чагину, С. Бунину, И. Нартову, С. Очкасову, Н. Россолову, Н. Подласкину, С. Мендельсону, П. Антюхину, М. Чусову, Н. Черезову, И. Квецинскому. [6]
Дед мало рассказывал о войне, поэтому мой отец, Подласкин Юрий Николаевич, смог рассказать мне всего несколько небольших эпизодов. Один из них о том, что Николай Сергеевич ходил с разведчиками в тыл врага. Я нашла этому подтверждение в тех же воспоминаниях Н. Г. Диденко: «В условиях стабилизации фронта всегда очень трудно получать сведения о расположении и силах противника, еще труднее проникать к нему в тыл и почти невозможно захватить «языка». А именно в это время нашему командованию особенно нужны были сведения о силах и намерениях противника. Полковые разведчики понесли большие потери, но необходимой информации так и не смогли добыть. Тогда и решено было создать разведгруппу из офицеров-добровольцев. В штаб прибыло много желающих, но отобрали лишь пятнадцать человек…[7]
Рассказывал дед отцу о том, как однажды во время разведки фашисты их поймали и 3 человека из отряда тогда были убиты. Убитых они похоронили, а Николай Сергеевич говорил, что всю жизнь помнил в деталях то место... Но он не сказал нам даже приблизительно где оно находится, не назвал и фамилий тех бойцов, и мы не знаем, было ли перезахоронение после победы...
Но есть в семейном предании и подробности, которых я нигде еще не встречала. Николай Сергеевич рассказывал о затяжном марш-броске зимой, когда бойцы шли сутками без остановки. Люди от усталости и отсутствия сна и отдыха падали и засыпали прямо в снегу, и никто их не трогал минут 10-15. А вот когда подходил хвост колонны, их будили, и они продолжали идти...
Не раз мы с отцом говорили о том, что очень хотелось бы расспросить у деда про войну, про полк, про его вклад в Победу!
Для моего отца было открытием, когда из наградных листов, присланных нам из Центрального Архива Министерства обороны, он узнал, что дед был на войне еще и шофером. Николай Сергеевич никогда не рассказывал, за что получены его награды.
Описание подвига из наградного листа к первой медали «За отвагу»: «В боях в районе Каполнаш-Ниэк (Венгрия) с 24 по 28 января 1945 года 2-му мотострелковому батальону 2 гвардейской механизированной бригады, находящемуся в окружении, требовались боеприпасы для отражения многократных атак противника. Т. Подласкину было дано задание - доставить боеприпасы. В условиях отсутствия путей подвоза, действуя только ночью, боеприпасы были доставлены в указанное место. Т. Подласкин тщательно разведал путь, по которому можно было подвести боеприпасы, невзирая на ураганный артиллерийский и минометный обстрел противника, проявив при этом смелость и мужество». [8]
Из наградного листа ко второй медали«За отвагу»: «В боях за город Вену 12.4.45 года батальон вел наступление и имел нужду в боеприпасах. Товарищу Подласкину было поручено доставить боеприпасы в район действия батальона. На пути машина попала под артиллерийский минометный огонь противника и машина была выведена из строя. Т. Подласкин не считаясь ни с чем, под огнем противника устранил неисправности машины и доставил боеприпасы в срок». [9]
Официально ранений Николай Сергеевич не имел, но показывал след на ноге - видимо был ранен осколком не сильно, в госпиталь не попадал и продолжал воевать. Подробностей этого легкого ранения он не рассказывал.
Так же Николай Сергеевич Подласкин имеет медали: «За оборону Москвы», «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией в войне 1941-1945 гг.» и другие.
После окончания войны, со слов самого Николая Сергеевича, еще год он был приквартирован к Артиллерийскому училищу в г. Одесса. Подтверждает этот факт фотоснимок полкового оркестра - оно есть и в музее «Арсенал» и в нашем семейном альбоме. На оборотной стороне подпись: г. Одесса 7 ноября 1945 г. 86 гв. стр. полк.
Пока для меня это неизвестная страница. Почему и каким приказом полковой оркестр оказался в г. Одесса, когда 2-я Гвардейская механизированная ордена Суворова и Кутузова бригада прибыла на постоянное место дислокации в город Душети (по одним источникам) или в г. Тбилиси (по другим источникам)? Это еще предстоит выяснить.
После войны, вернувшись в Воронеж в 1946 году, дед служил в Воронежском Суворовском военном училище (затем оно стало Воронежским военным авиационно-техническим училищем, затем Воронежским Высшим Военным Авиационным Инженерным Училищем, ныне Военный учебно-научный центр ВВС «Военно-воздушная академия им. профессора Н.Е.Жуковского и Ю.А. Гагарина») старшим инструктором-музыкантом оркестра. Был первой трубой, так же играл на корнете.
Мой отец рассказывал, что дед не раз участвовал в параде на Красной площади, и он сам участвовал в парадах, как воспитанник Воронежского Суворовского училища.
Ушел из жизни Николай Сергеевич очень рано - 24.04.1980 года, когда ему было 57 лет... Похоронен на Левобережном кладбище Воронежа.
Вместе с тем, история моего деда и его боевых друзей-музыкантов из Воронежского Добровольческого будет и дальше воскрешаться собранными нами, благодарными потомками, подробностями.
Литература:
1. Диденко Н. Г. Музыка, помогавшая побеждать //Воронежский добровольческий. Сборник воспоминаний ветеранов 4-го гвардейского Воронежского добровольческого стрелкового полка. Центрально-Черноземное книжное издательство, Воронеж, 1972. С. 226.
2. Диденко Н. Г. «О людях мирной профессии» //«Музыканты Великой Отечественной». Воронеж, 1980; совместно с Ю.В. Воронцовым.
3. Диденко Н. Г. Музыка, помогавшая побеждать…С. 237.
4. Там же. С. 227.
5. Там же. С. 231, 232.
6. Там же. С. 227-229.
7. Там же. С.241.
8. ЦАМО, фонд 33, опись 690306, ед. хран. 1330, № записи 41335263.
9. ЦАМО, фонд 33, опись 690306, ед. хран. 1330, № дела1723.