Рэймонд Чандлер. Женщина в озере

_______________________________ Raymond Chandler. Lady In The Lake [1943] OCR & Spellcheck - Ostashko _______________________________ Дом находился на Оливен-стрит, вблизи Шестой авеню. Тротуар передфасадом был выложен белыми и черными резиновыми плитками. Я прошел через аркаду с магазинами, торгующими предметами роскоши, вбольшой красно-золотой вестибюль. Компания "Гиллерлейн? занимала апартаментына седьмом этаже, с окнами по фасаду. Двери были из двойного хрустальногостекла, с металлической окантовкой под платину. Пол приемной устилалкитайский ковер, стены матово отсвечивали серебряной краской. Здесь стояла модная угловая мебель, на темных подставках остропоблескивали сюрреалистические скульптуры, а в углу располагалась огромнаятрехгранная витрина с образцами изделий фирмы. На выступах, островках и ступеньках из блестящего зеркального стекларазместились всевозможные флаконы с духами и фантастически изваянные амфоры,какие только могло создать воображение художника. Здесь были выставленыкремы и одеколоны, мыло и пудра на любой случай и для любого времени года.Стройные высокие флаконы с духами выглядели так, словно были готовыразлететься от одного дуновения. Фарфоровые сосуды пастельных тонов,украшенные большими шелковыми бантами, напоминали маленьких девочек на урокетанцев. Но венцом всего было нечто, заключенное в простой флакон цвета светлогоянтаря. Он стоял просторно, в центре, прямо на уровне глаз и был снабженэтикеткой "Гиллерлейн-Регаль? - "королева духов?. Так должен был выглядетьпредмет высшего вожделения. Капелька таких духов на мочку уха - и подобающиеэтому аромату розовые жемчуга сами упадут на вас, словно летний дождь... В дальнем углу у небольшого, огороженного решеткой коммутатора сиделамиловидная блондинка. Рядом с дверью за гладким письменным столом помещаласьстройная темноволосая красавица. Судя по изящной табличке над ее головой,это была мисс Адриенн Фромсет. Из-под серо-стального жакета выглядывала темно-синяя блузка с голубымгалстуком мужского покроя. Из нагрудного кармашка виднелся уголок носовогоплатка, настолько острый, что им, вероятно, можно было бы резать хлеб.Единственным украшением служил браслет в виде цепочки. Темные волосы,разделенные прямым пробором, падали на плечи свободными, но тщательноуложенными волнами. У нее была гладкая кожа цвета слоновой кости и холодныетемные глаза, которые, вероятно, в соответствующее время и в соответствующемместе могли выглядеть и потеплее. Я положил на ее письменный стол свою визитную карточку (обычную, безизображения маленького пистолета в верхнем углу) и спросил, не сможет лимистер Деррис Кингсли принять меня. Она взглянула на карточку. - Вам назначено? - Нет. - Без предварительной договоренности встретиться с мистером Кинглсиочень трудно. Я не стал спорить. - По какому вы делу, мистер Марлоу? - По личному. - Полагаю, вы - знакомый мистера Кингсли? - Пожалуй, нет. Может быть, ему и приходилось слышать обо мне. Скажитеему, что я от лейтенанта Мак-Ги. - А вы уверены, что мистер Кингсли знаком с лейтенантом Мак-Ги? Она положила мою карточку рядом со стопкой писем. Потом важнооткинулась на стуле и начала постукивать по крышке стола маленьким золотымкарандашиком. Я не удержался и рассмеялся. Блондинка за коммутатором навострила ушки,стараясь подавить улыбку. Изящная и грациозная, но какая-то неуверенная, онапоходила на новую кошечку в доме, где кошек не очень-то жалуют. - Надеюсь, что знаком,- ответил я.? Может быть, самое простое "спросить об этом его самого? Мисс Фромсет начала что-то писать, с трудом сдерживая желание запуститьв меня своим золотым карандашиком. Потом, не поднимая глаз, сказала: - У мистера Кингсли совещание. Я передам ему вашу карточку, как толькодля этого представится возможность. Я поблагодарил, отошел от ее стола и уселся в кресло из кожи иникелированного металла. Оно оказалось значительно удобнее, чем обещал еговнешний вид. Время шло, и надо всей этой сценой опустилось молчание. Никтоне входил и не выходил. Элегантный карандашик мисс Фромсет скользил побумагам. Из угла время от времени доносился приглушенный голос белокуройкошечки и щелканье ее коммутатора. Я закурил и подтянул к своему креслу пепельницу на высокой ножке.Минуты проходили на цыпочках, прижав палец к губам. Я осмотрелся. Вообще-топо обстановке нельзя делать никаких выводов. Может быть, эта компаниязагребает миллионы, а возможно, что в кабинете управляющего сейчас сидитсудебный исполнитель, придвинув стул поближе к сейфу. Через полчаса - я успел истребить три-четыре сигареты - дверь рядом состолом мисс Фромсет открылась, и вышли два улыбающихся господина. Третийпридерживал перед ними дверь и тоже улыбался. Они сердечно потрясли другдругу руки, потом первые два прошли через приемную к выходу. Хозяин уронил слица улыбку и немедленно принял такой недоступный вид, словно вообще никогдав жизни не улыбался. Это был долговязый молодой человек в сером костюме, свыражением на лице, говорившим: "Знайте, я не потерплю никаких глупостей!? - Звонил кто-нибудь? - спросил он резким начальственным тоном. Мисс Фромсет ответила нежным голоском: - Нет, но вас дожидается мистер Марлоу. Ему необходимо с вамипоговорить. От лейтенанта Мак-Ги. По личному делу. - Никогда о таком не слышал,- недовольным тоном заявил долговязый. Неповернувшись в мою сторону, он взял визитную карточку и ушел с нею в свойкабинет. Дверь за ним закрылась. При этом пневматический механизм длязакрывания двери издал тихое протяжное "пфююю?... Мисс Фромсет одарила меня сладкой улыбочкой, которую я немедленновозвратил ей в виде довольно нахальной ухмылки. Истребил еще одну сигарету.Снова потянулись минуты. Я чувствовал, что постепенно начинаю всем сердцемприрастать к компании "Гиллерлейн?. Спустя десять минут дверь открылась. Долговязый вышел снова, на этотраз со шляпой на голове, и прорычал, что отправляется к парикмахеру.Энергичным спортивным шагом он направился к двери, но на полпути резкоповернулся и подошел к моему креслу. Он был шести футов и двух дюймов ростом и казался похожим на стальнуюпружину. В серых глазах поблескивали холодные искорки. Элегантный шерстянойкостюм в тонкую светлую полоску сидел на нем отлично. Все его манерывозвещали о том, что с этим джентльменом не дозволяется обращаться запросто. Я встал. - Вы желали говорить со мной? - пролаял он. - Да. Если, конечно, вы и есть мистер Кингсли. - А кем, черт побери, я еще могу быть? Не мешая ему получать удовольствие от разыгрываемой роли, я протянултеперь другую визитную карточку, на этот раз - с моим фирменным знаком вуглу. Он мрачно посмотрел на нее. - Кто это - Мак-Ги? - набросился он на меня. - Такой же человек, как вы и я. - Вот это мне нравится! - заявил он и оглянулся в сторону мисс Фромсет,которая явно получала удовольствие от этой сцены. Она прямо-такинаслаждалась происходящим.? А больше вы ничего не можете о нем сообщить? - Конечно, могу. Его прозвище "Фиалка Мак-Ги?. Это потому, что он вечножует пастилки от кашля, которые пахнут фиалками. Такой высокий мужчина, смягкими седыми волосами и красивым маленьким ртом, прямо как у ребенка.Когда я его в последний раз видел, на нем был темно-коричневый костюм,коричневые ботинки с широкими носами и серая шляпа. Он курил пенковуютрубку. - Ваш тон мне не нравится! - заявил мистер Кингсли голосом, которымможно было бы колоть грецкие орехи. - Это неважно,- сказал я.? Я им не торгую. Он откинул голову, как будто ему под нос сунули протухшую селедку.Потом, помедлив, повернулся ко мне спиной и бросил через плечо: - Даю вам три минуты. Один бог знает - почему! Пройдя мимо стола миссФромсет, он рывком открыл дверь, так что она качнулась мне прямо в лицо. Этотоже очень понравилось мисс Фромсет, хотя на этот раз мне показалось, что всамой глубине ее глаз притаилось лукавое выражение. Кабинет мистера Кингсли обладал всем, что только можно требовать откабинета. Он был просторный, неярко освещенный, спокойный, скондиционированным воздухом. Окна без перемычек, из цельных стекол, иполуприкрытые жалюзи препятствовали вторжению июльской жары. Серые портьерыгармонировали с плотным серым ковром. В углу стояли массивныйсеребряно-черный сейф и стеллаж со скоросшивателями. На стене висела большаяцветная фотография, изображавшая пожилого господина с крючковатым носом ибакенбардами. Между остро отогнутыми уголками воротничка виднелся кадыкболее массивный, чем у иного человека подбородок. Табличка под портретомвозвещала: "М-р Мэттью Гиллерлейн, 1860?1934?. Быстрым твердым шагом Деррис Кингсли обошел вокруг письменного стола,который несомненно стоил своих восьмисот долларов, уместился в объемистомкожаном кресле и взял сигару из ящичка красного дерева с медными уголками.Он неторопливо обрезал кончик сигары и прикурил от стоявшей на столемассивной отделанной медью зажигалки. Затем откинулся в кресле, выпустилклуб дыма и сказал: - Я - человек дела. Поэтому поберегите для других свои глупые шуточки.Судя по карточке, вы - частный детектив. Покажите ваши документы. Я вытащил бумажник и показал ему все, что нужно. Он просмотрел и бросилдокументы на письменный стол. Целлулоидный футляр с фотокопией моей лицензиипри этом упал на пол. Кингсли не потрудился извиниться. - Не знаю никакого Мак-Ги,- сказал он.? Я просил шерифа Петерсонапорекомендовать мне надежного человека, которому я мог бы дать деликатноепоручение. Полагаю, вы и есть этот человек? - Мак-Ги служит в голливудском отделении, которое находится вподчинении у шерифа,- ответил я.? Можете позвонить и проверить. - Не нужно. Я думаю, вы мне подойдете. Но в разговоре со мнойпотрудитесь воздерживаться от плоских острот. И запомните: если я человекананимаю и плачу ему, то это мой человек. Он должен выполнять мои приказы иуметь молчать. Иначе он вылетит. Ясно? Надеюсь, я не слишком грубо выражаюсвои мысли? - Этот вопрос я бы хотел оставить открытым,- ответил я вежливо. Он нахмурился, потом резко спросил: - Сколько вы стоите? - Двадцать пять монет в день плюс расходы. А моя машина - восемь центовза милю. - Это просто смешно! - заявил он.? Слишком дорого. Пятнадцать в день "и деньги на стол. Вполне достаточно. Расходы по поездкам я возьму на себя,естественно, в разумных пределах. Но никаких увеселительных прогулок! Я выдохнул облачко сигаретного дыма, помахал рукой, чтобы онорассеялось, и ничего не ответил. Мое молчание его озадачило. Он перегнулся через стол и кончиком сигары, как указательным пальцем,ткнул в мою сторону. - Пока я вас еще не нанял. Если я это и сделаю, то знайте, чтопоручение абсолютно секретное. Никакой болтовни о нем с вашими дружками изполиции! Понятно? - О каком, собственно, поручении идет речь? - спросил я. - Это вам должно быть безразлично. Ведь вы беретесь за любуюдетективную работу? Или нет? - Или нет. Только за более или менее чистые дела. Он уставился на меня,крепко сжав зубы. Его серые глаза сверкали. - Например, я не занимаюсь бракоразводными делами,- продолжал я.? Крометого, я беру задаток в размере ста долларов. С незнакомых. - Хорошо, хорошо,- сказал он вдруг мягко.? Ладно. - А что касается вашей грубости, то я привык. Большинство моих клиентовначинают с того, что либо проливают слезы на моей груди, либо орут, чтобыпоказать, кто здесь хозяин. Хотя обычно дело кончается во вполне разумнойтональности, если, конечно, клиент остается в живых. - Ладно,- повторил он почти ласково, продолжая смотреть на меня.? А вымногих своих клиентов теряете? - Нет, если они обращаются со мной прилично,- улыбнулся я. - Не желаете ли сигару? - Спасибо.? Я взял сигару и положил ее вкарман. - Я хочу, чтобы вы нашли мою жену,- сказал он.? Она исчезла месяц томуназад. - Хорошо,- сказал я.? Я найду вашу жену. Он побарабанил пальцами постолу, продолжая неотрывно смотреть на меня. - Я верю, что вам это удастся,- сказал он. Потом ухмыльнулся.?Давненько меня уже никто так не осаживал. Я ничего не ответил. - Черт побери,- сказал он,- мне это понравилось. Очень понравилось.? Онпровел ладонью по густым темным волосам.? Целый месяц, как она пропала.Исчезла из нашего загородного дома. У нас есть дом в горах, вблизи от озераПума. Вы знаете это озеро? - Да. - Дом находится в трех милях от поселка,- продолжал он.? Дорога,которая к нему ведет,- частная. Дом стоит у озера, которое тоже являетсянашей собственностью. Озеро Маленького фавна. Мы, трое владельцев домов,соорудили дамбу, чтобы предохранить долину от паводка. Участок принадлежитмне и еще двум людям. Он довольно большой, но хорошо скрыт от постороннихглаз и находится в стороне от дорог. Так что еще некоторое время широкаяпублика его не откроет. У моих друзей деревянные дома, у меня - тоже. Вчетвертом домике живет некто Билл Чесс со своей женой. Они живут бесплатно иза это следят за участком. Он инвалид войны и получает пенсию. Это "единственные люди, которые находятся там постоянно. Моя жена отправиласьтуда в середине мая, потом дважды приезжала домой на субботу и воскресенье.Двенадцатого июня ее ждали в одной компании, но она не явилась. Никто незнает, куда она делась. - И что вы предприняли? - Ничего. Абсолютно ничего. Я туда и не ездил.? Он подождал, вероятножелая, чтобы я задал вопрос. - Почему? - спросил я. Он отодвинул кресло и отпер ящик стола. Вынув сложенный пополам листок,он протянул его мне. Я развернул, это была телеграмма. Отправлена изЭль-Пасо 14 июня в 9.19. Она гласила: "деррису кингсли 965 карлсон драйв беверли хиллс еду Мексику быстрогооформления развода тчк выхожу замуж за криса тчк будь счастлив прощайкристель? Я положил телеграмму на свою половину стола. Он молча протянул мнебольшую и очень четкую фотографию на глянцевой бумаге. На ней былаизображена пара, сидевшая на пляже под большим зонтом. Мужчина был вшикарных плавках, на женщине был весьма рискованного покроя купальник избелой акульей кожи. Это была стройная улыбающаяся блондинка, молодая и хорошо сложенная.Мужчина - красавец с атлетической фигурой, широкоплечий, с гладкими темнымиволосами и белыми зубами. Каждый дюйм его тела выдавал типичного разрушителябраков и разбивателя сердец. Руки цепкие, на лице - весь небольшой запасинтеллекта, какой ему отпущен. В руке этот тип держал темные очки и привычноулыбался в объектив. - Это Кристель,- сказал Кингсли,- а это Крис Лэвери. По мне, так пустьона им владеет, а он - ею. Черт бы побрал их обоих. Я положил снимок рядом с телеграммой. - Хорошо. Какими вы располагаете отправными точками? - Там в горах нет телефона,- сказал он,- а вечеринка, на которой ееждали, не имела большого значения. Поэтому до получения телеграммы я неособенно задумывался, куда она девалась. Да и содержание телеграммы неслишком меня удивило. Мы с Кристель уже несколько лет в плохих отношениях.Она живет своей жизнью, я - своей. У нее есть свои деньги - больше чемдостаточно. Примерно двадцать тысяч в год от нефтяных приисков в Техасе,принадлежавших ее семье. Она занимается флиртом, и я знаю, что Лэвери - одиниз объектов этих ее занятий. Пожалуй, я был немного удивлен, когда узнал,что она собирается за него замуж. Ведь он - не что иное, какпрофессиональный охотник за бабами. Но фотография выглядит оченьубедительно. Вы понимаете? - А потом? - Потом я две недели ничего не слышал. Пока мне не позвонили из отеля?Прескотт? в Сан-Бернардино и не сообщили, что у них в гараже оставленкем-то спортивный "паккард?, зарегистрированный на имя Кристель и на мойадрес. Они спрашивали, что делать с машиной. Я сказал, что пусть покаостается у них, и послал им чек в уплату за ее хранение. В этом, собственно,тоже не было ничего подозрительного. Я подумал, что они отправились вМексику. И если поехали в автомобиле, то скорее всего в машине Лэвери. Апозавчера я встретил Лэвери в спортклубе, здесь за углом. И он сказал мне,что понятия не имеет, где находится Кристель. Кингсли бросил на меня быстрый взгляд и достал бутылку. Поставив настол две рюмки, он налил одну и подвинул ее ко мне. Держа вторую противсвета, он медленно сказал: - Лэвери утверждает, что никуда с нею не ездил, два месяца ее не видели не имел с ней никаких контактов. Я спросил: - Вы ему верите? Он кивнул, наморщив лоб, потом выпил и отодвинул рюмку в сторону. Ятоже пригубил. Это был "скотч?. Не первый сорт. - Я ему поверил,- сказал Кингсли.? Хотя, может быть, напрасно. Яповерил ему не потому, что он надежный человек. Что угодно, но только неэто. А потому, что этот проклятый бездельник получает удовольствие, совращаяжен своих друзей и еще хвастаясь этим. Ему доставило бы большое наслаждениесообщить мне, что моя жена сбежала с ним от меня. Я знаю этот сорт людишек!И особенно его! Одно время он гастролировал чуть ли не по всему штату, искандал следовал за скандалом. Он не может пройти мимо любой конторскойдевчонки... Кроме того, вспомните о звонке из Сан-Бернардино насчет машиныКристель. Я рассказал ему об этом. Для чего, спрашивается, он стал быутруждать себя ложью? - Ну, а предположим, она его в свою очередь бросила,- сказал я,- и темсамым уязвила его донжуанское самолюбие? Казалось, Кингсли почувствовал облегчение. Но потом отрицательнопокачал головой. - Все же я верю ему больше, чем на 50 процентов, - ответил он.? Отыщитедоказательства. Для этого вы мне и нужны. Но у этого дела есть еще однасторона. Я занимаю здесь хороший пост. Но это - лишь пост. Я не могупозволить себе скандала. Если моя жена окажется замешанной в какой-нибудьуголовщине, то я и глазом не успею моргнуть, как вылечу отсюда. - В уголовщине? - удивленно переспросил я. - Да. Среди прочих своих занятий,- желчно проговорил он,- моя жена то идело находит время, чтобы что-нибудь стащить в универмаге или магазинесамообслуживания. Когда она слишком много выпьет, а это с ней случается, унее появляются такие идиотские причуды. У меня уже было несколько крайненеприятных объяснений с управляющими магазинов. Пока удавалось избежатьсуда, но если такое произойдет в чужом городе, где ее никто не знает...? Онподнял руки и снова уронил их на стол,- она может угодить за решетку. Не такли? - У нее когда-нибудь снимали отпечатки пальцев? - Нет, под арестом она не была. - Я не это имею в виду. Когда магазины соглашаются замять происшествие,не возбуждая дела о краже, то они часто ставят условием снятие отпечатковпальцев. Это отпугивает любителей острых ощущений, а у дирекции собираетсякартотека клептоманов. Если отпечатки повторяются, то виновному уже невыпутаться. - Насколько мне известно, до этого дело не доходило. - Ну что ж, оставим это. Если бы она была арестована, то к вам давнообратились бы за выяснением ее личности. Даже если ей разрешили предстатьперед судом под вымышленным именем, все равно полиция вас известила бы. Ивообще, если бы она крепко влипла, то сама попросила бы у вас помощи.? Япостучал пальцами, по бело-голубому телеграфному бланку.? Эта штука, значит,месячной давности. Нет, если что-нибудь подобное случилось бы месяц назад,то давным-давно все было бы известно. Она ведь раньше не имела судимостей,так что на первый раз отделалась бы условным осуждением и денежным штрафом. Чтобы утолить свое горе, он налил себе еще рюмку. - Вы меня несколько успокоили,- сказал он. - Существует, кроме того, много других возможностей. Либо она уехала сЛэвери, и они поссорились. Либо с другим мужчиной, а телеграмма должна былапросто направить нас по ложному следу. Она могла уехать и одна или с другойженщиной. Может быть, она слишком много пила и теперь проходит курс леченияв каком-нибудь частном санатории для алкоголиков. Наконец, она могла попастьв какое-нибудь затруднительное положение, о котором мы с вами и понятия неимеем. Или оказалась замешана в каком-либо преступлении... - Боже милостивый, не говорите таких вещей! - взмолился он. - Почему же? Надо учитывать всякую возможность. Итак, у меня сложилосьследующее представление о миссис Кингсли: молода, красива, легкомысленна инеобузданна. Она - женщина того типа, который привлекает мужчин, и способнасвязаться с первым встречным мерзавцем. Примерно соответствует? Он кивнул: - Слово в слово! - Сколько денег у нее могло быть с собой? - Обычно она носила при себе довольно много. У нее свой собственныйбанковский счет. Может снять с него практически любую сумму. - У вас есть дети? - Нет, детей нет. - Вы ведете ее дела? Он покачал головой. - У нее нет никаких дел, кроме как выписывать чеки, получать деньги, апотом швырять их на ветер. О том, чтобы вложить средства в какое-нибудьдело, она и слышать не хочет. Ни цента. А я никогда не пытался извлечькакую-нибудь пользу из ее денег, как вы, вероятно, думаете.? Он сделалпаузу, потом сказал: - Впрочем, нет, я пытался. Я тоже всего лишь человек, имне нелегко видеть, как эта женщина каждый год заливает себе за воротникдвадцать тысяч, а в результате приобретает только горькое похмелье и связи смолодчиками типа Криса Лэвери. - А в каких вы отношениях с ее банком? Можете вы получить список чеков,выписанных ею за последний месяц? - Нет, они не дадут мне никаких справок. Однажды я попробовал, но мнеотказались сообщить что бы то ни было. - Вообще-то можно такой список получить,- сказал я.? Только для этогопридется сообщить полиции об ее исчезновении. Вам это было бы неприятно? - Если бы это было мне приятно, я бы к вам не обращался. Я кивнул, собрал все свое имущество и рассовал его по карманам. - В таких делах всегда оказывается больше возможностей, чем можнопредположить вначале,- сказал я.? Но, во всяком случае, я начну с Лэвери. Апотом съезжу на озеро Маленького фавна и постараюсь там что-нибудьразузнать. Для начала мне потребуется адрес Лэвери и записка на имячеловека, который охраняет ваш загородный дом. Он вынул из ящика блокнот, написал на нем несколько слов, вырвал листоки протянул его мне. Я прочел: "Дорогой Билл! Податель сего, мистер ФилиппМарлоу, желает ознакомиться с моим домом. Пожалуйста, покажите ему дом ивообще окажите любое содействие! Привет! Деррис Кингсли?. Я сложил листок и вложил в его конверт, который Кингсли надписал, покая читал письмо. - А как обстоит дело с остальными домами там, в горах? - Пока еще там никого нет. Владелец одного дома живет в Вашингтоне,второй - в Форт-Левенуорте. И жены там же. - Теперь, пожалуйста, адрес Лэвери. Он смотрел на стену над моейголовой. - Где-то в Бэй-Сити. Я смог бы узнать дом, но адрес забыл. Я думаю, вамего может сообщить мисс Фромсет. Кстати, ей не обязательно знать, зачем онвам нужен. Впрочем, она, должно быть, и так догадывается. Да, вы, кажется,говорили, что вам нужно сто долларов? - Ну что вы! - засмеялся я.? Это я так. Уж больно вы вначале старалисьнагнать на меня страху! Он тоже рассмеялся. Я встал, помедлил и посмотрел ему прямо в глаза. - Вы ведь ничего не утаили от меня, мистер Кингсли? Он рассматривалсвою ладонь. - Нет, я ничего от вас не скрыл. Я беспокоюсь. Хотел бы, чтобы выузнали, где она. Я очень беспокоюсь... Если вы что-нибудь обнаружите, топриходите или звоните в любое время. В любое время - днем или ночью. Я пообещал. Мы пожали друг другу руки. Потом я опять вышел в прохладнуюприемную. Мисс Фромсет по-прежнему элегантно восседала за своим письменнымстолом. - Мистер Кингсли полагает, что вы могли бы сообщить мне адрес мистераЛэвери,- сказал я, наблюдая за ее лицом. Она очень медленно протянула руку за алфавитной адресной книгой иполистала ее. Голос ее был сдержанным и холодным. - У нас есть такой адрес: 623, Элтер-стрит, Бэй-Сити. Мистер Лэвери ужебольше года не бывал у нас. Возможно, он переехал. Поблагодарив, я направился к двери. Потом быстро оглянулся. Она сиделанеподвижно и смотрела в пустоту. Ее руки лежали на крышке стола. На щекахгорели два ярких красных пятна. Глаза были отсутствующими, горькими. Мне показалось, что Крис Лэвери относится не к самым приятным еевоспоминаниям. Элтер-стрит тянулась вдоль 17-образного склона глубокого каньона. Насевере узкой голубой полоской виднелась бухта Малибу. Южнее, надавтострадой, проходившей вдоль пляжей, на склонах горы расположился городокБэй-Сити. Улица, состоящая примерно из трех-четырех кварталов, упиралась ввысокую металлическую решетку, охранявшую какое-то частное владение. Запозолоченными остриями решетки виднелись деревья и кусты, стриженый газон иизгиб ведущей к дому дороги. Самого здания не было видно. Внутренняя сторонаЭлтер-стрит была застроена довольно большими, зажиточными домами. Внешнюю жесторону образовывали стоявшие на краю каньона немногочисленные бунгалодовольно жалкого вида. В последнем квартале, расположенном перед решеткой,стояло всего два дома, смотревших фасадами друг на друга. В одном их них,видимо, и жил Лэвери. Я развернулся на полукруглой площадке в конце улицы и поехал в обратномнаправлении, собираясь поставить машину у дома напротив. Дом Лэвери стоялнемного ниже уровня улицы. Затянувшие фасад заросли дикого виноградапридавали ему уютный вид. Несколько ступенек спускались ко входной двери. Наплоской крыше были высажены в ящиках декоративные растения. Спальни, должнобыть, находились в нижнем этаже. Сбоку к дому был пристроен гараж. Вход в дом украшали кусты красных роз, часть побегов стелилась поплоским камням подъездной дорожки, обсаженной по краям корейским мхом. Дверь была узкая, под нею лежал железный молоток. Я поднял его ипостучал. Ничто не шевельнулось. Я нажал кнопку звонка и услышал, что онзазвонил внутри. Ничего. Я снова взялся за молоток. Опять ничего. Я обошелвокруг дома и заглянул в щелку гаражной двери. Внутри стояла машина. Бока еепокрышек были украшены белой резиной. Значит, кто-нибудь должен быть дома. Я опять вернулся к двери. Из гаража на противоположной стороне улицы выполз маленький "кадиллак?.Он развернулся и проехал мимо дома Лэвери. Проезжая, притормозил. Худощавыйчеловек в темных очках, сидевший за рулем, строго посмотрел на меня, словноя поставил машину в запрещенном месте. Я ответил ему холодным взглядом, и онуехал. Я снова занялся молотком. На этот раз более успешно. Рядом с дверьюоткрылось маленькое зарешеченное оконце, и выглянул красивый остроглазыйпарень. - Вы зачем такой шум поднимаете? - спросил сердитый голос. - Мистер Лэвери? - Что вам нужно? Я просунул сквозь решетку свою визитную карточку. Он взял ее сильнойзагорелой рукой. Острые глаза снова осмотрели меня. Он сказал: - Весьма сожалею. Сегодня мне детективов не требуется. - Я по поручению мистера Кингсли. - Черт бы побрал вас обоих! - воскликнул он, захлопывая оконце. Я прислонился плечом к кнопке звонка и достал из кармана сигарету. Неуспел я чиркнуть спичкой по притолоке двери, как она рывком отворилась, иЛэвери выскочил наружу. Он был высокого роста, одет в белый купальный халати пляжные сандалии. Я отпустил звонок. - Что случилось? - дружелюбно улыбнулся я ему.? Вас кто-нибудь обидел? - Троньте-ка еще раз звонок,- пообещал он,- и будете лежать намостовой! - А вы не будьте ребенком! Вы же понимаете, что мне нужно с вамипоговорить и что вам этого разговора не избежать. Вытащив бело-голубую телеграмму, я подержал ее у него перед глазами. Онпрочитал ее, прикусил губу и проворчал: - Ладно, господи, ну, входите же! Он придержал дверь, и я вошел в красивую полутемную комнату. Коверабрикосового цвета, покрывавший пол, выглядел достаточно дорогим. В комнатестояли глубокие кресла, несколько белых металлических торшеров, большойписьменный стол и диван, обтянутый светло-коричневым репсом в полоску. Вуглу - камин с медной решеткой и выступающим карнизом из светлого дерева. Вкамине были сложены дрова, почти скрытые большой веткой цветущей манциаты.Цветы местами поблекли, но все еще были красивы. На низком круглом столике стоял поднос с бутылкой виски, несколькимирюмками и медным сосудом для льда. Комната занимала почти весь этаж, в середине ее виднелась белаявинтовая лестница, которая вела вниз. Лэвери захлопнул дверь, улегся на диван и закурил. Я уселся напротивнего. В жизни он выглядел по меньшей мере не хуже, чем на фотографии. У негобыла мощная грудная клетка и крепкие ноги, глаза цветом напоминали ореховуюскорлупу. Довольно длинные волосы слегка завивались на висках. Загорелоетело не носило никаких следов излишеств. Это был красивый кусок мяса,-большего я ничего в нем не обнаружил. Но можно было поверить, что женщины отнего без ума. - Почему бы вам не сказать, где она? - начал я разговор.? Мы все равнонайдем ее, рано или поздно. А если вы сами скажете, нам не придется васбольше беспокоить. - Меня беспокоить? Для этого требуется кто-нибудь покрепче, чем частныйсыщик. - Вы ошибаетесь. Частный сыщик может доставить вам очень многобеспокойства и неприятностей. Сыщики - люди настойчивые и привыкшие кгрубому обращению. Наше время оплачивается, так что мы можем его тратить нато, чтобы вас беспокоить, равно как и на любое другое развлечение. - Ну, хорошо, послушайте,- сказал он, наклонившись вперед.? Я прочелвашу телеграмму, но это - липа. Я не ездил с Кристель Кингсли в Эль-Пасо. Ядавно ее не видел, дольше, чем со дня отправки телеграммы. Я не имею о нейникаких сведений. И все это я уже говорил самому Кингсли. - Он не обязан вам верить. - А для чего мне лгать? - удивился он. - А почему бы вам и не солгать? - спросил я в свою очередь. - Видите ли,- сказал он серьезно,- вы вправе так думать, но вы незнаете Кристель. Муженек не может привязать ее на цепочку. Если ему ненравится поведение жены, то он ведь способен вознаградить себя за это. Ах,уж эти мужья - собственники! От них впору с ума сойти! - Ну, допустим, вы не были с нею в этот день в Эль-Пасо. Зачем же ейбыло посылать эту телеграмму? - Понятия не имею! - Могли бы придумать ответ и получше,- сказал я и показал наманцанитовую ветвь перед камином.? Ведь эти цветы сорваны у озера Маленькогофавна? - Этих цветов полно всюду,- сказал он презрительно. - Но в долине они не так красивы. Он засмеялся. - Я был там в третью неделю мая. Если вам уж так необходимо это знать.Полагаю, это легко проверить. Тогда я и видел ее в последний раз. - А жениться на ней вы не собирались? Он выдохнул пару красивых дымовыхколец. - Я об этом думал, не скрою. У нее есть деньги. Деньги всегдапригодятся. Но добывать их таким способом - слишком тяжело. Я кивнул, но ничего не ответил. Он задумчиво посмотрел на веткуманцаниты, снова раскурил свою сигарету. Я молчал. Спустя некоторое время онначал выказывать признаки нетерпения. Вновь посмотрел на мою визитнуюкарточку. - Значит, вас нанимают, чтобы ворошить старое дерьмо? Хоть приличноплатят за это? - И говорить не стоит... Там доллар, тут доллар.. - И все доллары довольно грязные,- сказал он с вызовом. - Послушайте, мистер Лэвери,- ответил я.? Нам незачем ссориться.Кингсли думает, что вы знаете, где находится его жена, но скрываете это.Либо из нежных чувств к ней, либо просто из подлости. - А что его больше бы устроило? - спосил смуглый красавец язвительнымтоном. - Это для него безразлично, лишь бы получить сведения о ней. Его неочень волнует, чем вы занимаетесь с его женой, куда вы с ней ездите исобирается ли она разводиться с ним. Он лишь хочет быть уверен, что все впорядке и что она не попала в какую-нибудь историю. Лэвери изобразил интерес. - В историю? Какого рода? - Он облизнул губы, словно пробовал слово навкус. - Допустим, у нее могут быть неприятности, о которых вы и неподозреваете. - А вы мне все-таки расскажите! - произнес он саркастически.? Интереснопослушать о неприятностях, которые мне неизвестны. - Вы великолепны,- сказал я.? На серьезные вопросы вам отвечатьнекогда. А чтобы глупо острить - время находится. Может быть, вы самиотвезли ее через границу и теперь надеетесь, что мы не сумеем узнать правду?Не надейтесь, выбросьте это из головы! - Только не поломайте себе зубы, умник! Доказательств у вас нетникаких, а без них какие вы мне можете предъявить обвинения? - Ну, эта телеграмма - уже кое-что,- сказал я настойчиво. У меня былочувство, словно эту фразу я уже произносил несколько раз. - Вероятнее всего, это блеф. Розыгрыш. Она обожает подобные маленькиешутки, любит подурачить людей. А кое-кого и позлить. - Не вижу в такой шутке ничего смешного. Он небрежно стряхнул пепел ссигареты прямо на стол, оглядел меня с головы до ног и снова отвел взгляд. - Я ее бросил,- сказал он медленно.? Может быть, она таким способомпытается мне отомстить? Она дожидалась меня там в горах. Я не поехал. Я сытею по горло. - Вот как? - сказал я, глядя ему прямо в глаза.? Эта история мне неособенно нравится. Было бы куда как более мило, если бы вы признались, чтоездили с нею в Эль-Пасо и там поссорились. Может быть мы лучше изложим вашрассказ в такой форме? Он покраснел так, что это стало видно сквозь загар. - Проклятье! Я же вам сказал, что никуда с нею не ездил. Никуда! Неможете себе это зарубить на носу? - Зарублю, как только вам поверю. Он наклонился вперед и раздавилокурок. Потом легко встал и затянул потуже пояс своего халата. - Ну вот что,- сказал он ясным голосом,- теперь убирайтесь! На свежийвоздух! Мне надоели ваши допросы третьей степени! Вы понапрасну тратитевремя - и мое и свое, если оно чего-нибудь стоит. Я тоже встал и рассмеялся ему в лицо. - Оно стоит не очень дорого, ровно столько, сколько мне за него платят.Кстати, вам не приходилось, например, из-за миссис Кингсли иметь некоторыенеприятности с магазинами? Ну, скажем, из-за пары чулок или каких-нибудьбезделушек? Он посмотрел на меня внимательно, нахмурив брови. - Я вас не понимаю. - Больше ничего я и не хотел узнать,- заключил я.? Спасибо, что выуделили мне столько времени. Кстати, чем вы зарабатываете себе на жизнь стех пор, как расстались с миссис Кингсли? - А вам какое дело, черт возьми? - Вообще-то дела нет. Но если мне понадобится, я сумею это узнать в двасчета,- сказал я, направляясь к двери. - В настоящее время я не работаю,- сказал он холодно.? Я ожидаю со дняна день призыва в Военно-морской флот. - Желаю вам его дождаться. - Да, прощайте, сыщик. И не трудитесь приходить еще раз. Меня не будетдома. Я пошел к двери. Она открывалась туго, должно быть, петли заржавелииз-за влажного морского ветра. Открыв ее, я оглянулся. Он смотрел на меня,нахмурив брови. - Возможно, мне и придется зайти. Но не для того, чтобы вы рассказывалимне о розыгрышах. Чтобы обсудить с вами нечто более важное. - Значит, вы все-таки думаете, что я лгу? - Я думаю, что у вас еще есть что-то на сердце. Слишком много мнеприходилось видеть лиц, чтобы я мог не заметить этого. Может быть то, что выскрываете, и не имеет отношения к данному делу. Но если имеет, то вампридется еще раз попытаться выставить меня за порог! - Выставлю с удовольствием! - сказал он.? Только в другой раз приведитес собой кого-нибудь, кто мог бы вас отвезти домой... На тот случай, если нетак упадете и что-нибудь себе сломаете. И вдруг - я не уловил смысла этого поступка - он смачно сплюнул себепод ноги, на ковер. Меня это почему-то поразило. Было такое ощущение, словнослышишь, как красивая, нежная на вид женщина произносит грязную площаднуюбрань. - До свидания, вы, роскошный клубок мускулов,- сказал я и вышел. Дверьзакрылась с трудом. На тротуаре я остановился и посмотрел на стоявший напротив дом. Он был большой, но невысокий, его выгоревшие стены отдавалинежно-розовыми пастельными тонами. Оконные рамы были матово-зелеными, крышавыложена грубой зеленой черепицей. Входная дверь находилась в глубокой нише,обрамленной пестрой мозаикой. Перед домом располагался небольшой цветник. Справа стоял гараж на триавтомашины. Его ворота выходили во Двор. На кирпичном столбике красовалась бронзовая табличка с надписью:?Элберт С. Элмор, доктор медицины?. Пока я стоял, разглядывая дом, из-за угла появился уже знакомый мнечерный "кадиллак?. Автомобиль замедлил ход, собираясь, видимо, по широкойдуге свернуть к гаражу. Но водителю помешала моя машина, стоявшая на пути.Поэтому он проехал до конца улицы и развернулся на пятачке перед решеткой.Потом медленно вернулся и въехал в свободный бокс гаража. Худощавый человек в темных очках прошел к дому по боковой дорожке. Вруке он нес докторский саквояж. На полпути он опять посмотрел в мою сторону.Я в это время шел к своей машине. Подойдя к двери, он стал ее отпирать иснова оглянулся. Я уселся в свой "крайслер? и закурил, раздумывая, не стоит ли попроситького-нибудь из коллег понаблюдать за Лэвери. Нет, пожалуй, пока это ненужно. В окне, рядом с дверью, через которую доктор вошел в дом, шевельнулисьгардины. Я заметил худую руку и отблеск света на очках. Гардины довольнодолго оставались открытыми, потом их задернули. Я взглянул на дом Лэвери. Отсюда была видна крашеная деревяннаялестница, спускавшаяся к черному ходу. Продолжая разглядывать дом доктора Элмора, я размышлял, в каких онимогут быть отношениях. Во всяком случае, знакомы: ведь их дома "единственные в квартале. Но спрашивать доктора бесполезно - врачи привыклихранить профессиональную тайну. Вряд ли он согласится что-нибудь