| 4 октября 1864 Будучи человеком я думал, что это смерть матери сделала нас с Деймоном такими, какими мы стали. Я называл себя полусиротой в первые дни после ее смерти, закрывался в своей комнате и чувствуя будто моя жизнь закончилась в десятилетнем возрасте. Отец думал, что горевать-это слабость, поэтому меня утешал Деймон. О ездил со мной кататься, разрешал присоединятся к старшим парням в их играх и поколотил братьев Гриффинов, когда они смеялись с того, что я плакал о маме во время бейсбола. Сильным всегда был Деймон, он был моим защитником. Но я ошибался. Это моя смерть сделала меня таким, какой я есть. Теперь мы поменялись ролями. Я был сильным и пытался быть для Деймона защитником. Но тогда как я всегда был благодарен Деймону, он отвергает меня и винит в том, что он стал таким. Я заставил его выпить крови Алисы, барменши из местной таверны, что завершило его обращение. Но разве это делает меня злодеем? Думаю нет, особенно учитывая то, что это спасло его жизнь. В конце-концов, я вижу Деймона как его видел отец: слишком властным, слишком упрямым, слишком быстрым на решения и слишком медленным, чтобы их изменить. Этим вечером, стоя вне света газовых фонарей, с лежащим у ног телом медсестры я также осознал: я один. Круглый сирота. Прямо как представилась Кетрин, когда приехала в Мистик Фоллс и остановилась в нашем готевом доме. Так вот как поступают вампиры. Они изображают слабость, входят в довериек людям, а потом, когда все эмоции на месте, нападают. Так сделаю и я. Я не знаю как и кто будет моей жертвой, но я уверен больше, чем когда-либо, что единственный, о ком не стоит заботится и защищать-это я. Деймон сам по себе, так же и я. Я слышал как Деймон крадется по городу с вампирской скоростью по улицам и аллеям. В одном месте он остановился, шепча имя Кетрин снова и снова, как мантру или молитву. А потом-ничего... Он мертв? Он утонул? Или он просто был слишком далеко, чтобы я мог услышать? В любом случае, результат был одинаковым. Я был один-я потерял единственную связь с человеком, которым я когда-то был: Стефаном Сальваторе, ответственным сыном, любителем поэзии, человеком, боровшимся за справедливость. Мне стало интересно, значило ли это, что если некому о нем вспомнить, то Стефан Сальваторе действительно мертв, а ястановлюсь...кем угодно. Я мог переезжать в другой город каждый год, увидеть весь мир. Я могу приобретать столько обличий, сколько захочу. Я могу быть солдатом Союза. Я могу быть итальянским бизнесменом. Я даже могу быть Деймоном. Солнце погружалось за горизонт как огненный шар, падающий на землю, погружая город в темноту. Я свернул с одной освещенной улицы на другую, подошвы моих ботинок скрипели по посыпанным гравием булыжникам. Порывом ветра ко мне принесло газету. Я уставился на первую страницу сфотографией девушки с длинными темными волосами и светлыми глазами. Она казалась странно знакомой. Я подумал, была ли она родственницей одной из девушек Мистик Фоллс. Или, может, безименной кузиной, которая приходила на барбекю в Веритас. Но потом я прочел заголовок: ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО В ЕКСПРЕССЕ АТЛАНТИК. Лавиния. Ну конечно. Я уже ее забыл. Я наклонился и смял листок, бросив его как можно дольше в Миссиссипи. Поверхность воды была грязная и беспокойная, исперещенная лунным светом. Я не смог увидеть свое изображение-не мог увидеть ничего, кроме пучины черноты, такой же глубокой и темной, как и мое новое будущее. Мог ли я идти в вечность, пить кровь, забывать, а потом повторять по кругу? Да. Каждый инстинкт и импульс, который я имел кричал да. Триумф, когда я ловил свою добычу, дотрагивался клыками к коже, тонкой как бумага, покрывающей их шеи, слышал, как их сердце замедлялось до неясного трепыхания, чувтвовал как тело опадает в моих руках... Охота и кормление давали мне почувствовать себя живым, целым; давали мне смысл жизни. В конце-концов, это было естественное положение вещей. Животные убивают зверей, которые слабее. Люди убивают животных. Я убиваю людей. У каждого вида есть свой враг. Я вздрогнул от мысли о монстре, достаточно сильном, чтобы охотиться меня. Соленый бриз, дующий от воды, был с налетом смрада немытых тел и гниющей еды-слабый отголосок аромата в самом городе, где ароматы цветочных духов и талька тяжело висели вв воздухе на широких улицах. Тут тени обнимались в каждом углу, шепот поднимался и спадал с течением реки, и пьяные икания заполняли воздух. Тут было темно. Опасно. Мне это нравилось. Я свернул за угол, идя по нюху, как ищейка, преследующая самку. Я разомял руки, готовый к охоте-на накачанного джином пьяницу, на солдата, на леди, вышедшую после заката. Жертва не имела значения. Я снова повернул, железный запах крови стал ближе. Аромат был сладкий и туманный. Я сконцентрировался на нем, на чувстве погружения моих клыков в шею, на вопросе, чью кровь я буду пить, чью жизнь я украду. Я продолжал идти, ускоряя шаг, преследуя запах к неизвестной задней улице с аптекой, универсальным магазином и магазином тканей. Улица была копией нашей Главной улицы в Мистик Фоллс. Но в то время, как у нас была одна, в Новом Орлеане их, должно быть, дюжины, если не сотни. Ржавый запах железа стал отчетливее. Я кружил по извилинам и поворотам, мой голод нарастал, опаляя всю мою кожу, пока, наконец, не пришел к низкому, персикового цвета дому. Но когда я увидел над дверью нарисованную вывеску, то ненадолго остановился. Колбаса в оболочке висела в хмуром окне здания; куски вяленного мяса свисали с потолка как гротескные маятники; порезанные ребрышки были уложенны в лед за прилавком, а на заднем плане, висели целые туши, а кровь стекала в большие бочки. Это был...магазин мясника? Явздохнул в растерянности, но мой голод заставил меня открыть дверь. Железная цепь легко поддалась, как будто она была не крепче нитки. Войдя внутрь, я посмотрел на кровавые туши, моментально загипнотизированный видом крови, по капле падающей в бочки. Сквозь звук капающей крови я различил легкий писк, не громче мыши. А потом легкое шарканье пальцев по бетону. Я отклонился назад, мои глаза метались из угла в угол. Мышь скреблась под половицами и чьи-то часы тикали в соседнем здании. Все остальное было тихо.Но воздух вокруг меня внезапно сгустился, а потолок показался ниже, и мне стало понятно, что из этой комнати смерти нет обратного пути. «Кто здесь?» спросил я у темноты, оглядываясь по сторонам и обнажая клыки. А потом все пришло в движение. Клыки, глаза, звуки шагов, окружающих меня со всех сторон. Низкий гортанный рев эхом отражался от стен магазина, заляпаных кровью, и я с дрожью понял, что окружен вампирами, готовыми напасть.
|