Исключительное свойство умерших — видеть. Русский запрет работать в праздничные дни объясняется тем, что «засоришь глаза родителям». Покрывание лица покойного специальной маской из кожи с бусинками-глазами объясняется тем, что умерший должен видеть. У тибетцев маска (или лицевое покрытие) дает возможность умершему видеть в загробном мире, чтобы там найти своих сородичей. Становится понятен древнеегипетский обряд «вставления глаз» в статую умершего — он оживлялся, но не для этой жизни, а потусторонней. Обряд, очевидно, столь же древний, как возраст человечества: в палеолите во Франции (Мае Д'Азиль) найден череп женщины, в глазницы которого вставлены кружочки из кости[19].
Это говорит о том, что существует уверенная связь между взглядом и ясновидением[20]: см. RV. 3,26,7,где Агни говорит, что его глаза - это жертвенное масло: «das Schmalz vermehrt scine Helle, darum heiszt es sein Auge»[21]. В основном вера в силу глаз в некоторой степени раскрывает и силу самой личности. Более того, это не редко спровоцировано мнением о значимости формы, цвета и других характеристик органа зрения. Кроваво-красные глаза означают зло и характерны для злых и слабых людей, варваров, демонов и ужасных богов[22]. Говорят, три глаза Дэви-Кандики зависят от энергии (tejas) бога огня Агни[23]. Большие глаза, особенно если они принадлежат высшей сущности, указывают на концентрацию жизненной энергии[24] и отсутствие сна. Таким же образом «глаза Хоруса» в древнем Египте являлись символом жизненной энергии и энергетической субстанцией, а так же местом и источником ценной энергии в целом[25]. Следовательно, не вызывает большого удивления то, что индийцы, любящие все соотносить и систематизировать, принимали на веру связь между формой глаз и человеческим характером[26]. «Богач» Варахамихира[27] говорит: «имей глаза как листья красного лотоса…; люди с кошачьими глазами слабы. Те, у кого глаза антилопы – круглые и косые – воры. Жестокие люди прищуривают глаза, а у королей глаза, как у слона…» Похожее мнение выражено в пуранических текстах[28]. Это популярное мнение может дополнить нить рассуждений, высказанную в ŚV 1,5,1,20 «то, что поможет избежать косых глаз джихмана – может привести сюда Агни», скорее всего, считается, что Джимам каксух (jihmam caksuh) в состоянии определять или поддерживать ценность чего-либо.
Однако надо понимать, что при более детальном рассмотрении поверья и религиозные представления, с которыми работаешь в основном обозначаемые такими фразами как «сила глаза» и ему подобные могут оказаться намного более разнообразными и сложными, чем это кажется с первой точки зрения. Поскольку фиксация на самом главном пугает[29] и, следственно, привлекает внимание, оно обычно отвлечено от объекта, на который направлен взгляд, а тяжелый взгляд людей с «темной душой» либо всесильных божеств своей силой способен принести вред, и считается особенно опасным[30]. И, надо заметить, что это не просто взгляд, который наносит ущерб. За ним стоит разум и язык, а над всем этим завистливое сердце. Обычно пожелания зла и дурные намерения направлены, и понятно почему, на праведника[31]. Как будет видно на следующих страницах (далее), сила взгляда действительно эффективна как для больного, так и для здорового человека.
Особая роль, отведенная глазам и взгляду, так же появляется из ритуальной техники и сакральных знаний. Согласно Ведам человек пытается «постоянно совершенствоваться с помощью взгляда до старости в этом мире, чтобы начать жизнь в загробном мире ясновидящим» (ŚB. 1,6,3,41), чтобы обрести «бесконечный (зоркий) глаз» (PB. 1,5,19)[32] либо «забрать глаз у сильного духом врага» (ŚB. 11,8,3,10)[33], так же T.S. 6,11,5, и, например, согласно тому факту, что Агни уговорили охранять жизнь и глаз говорящего (T.S 1,1,13,2). Важность взгляда[34], захваченные которой ведические поэты, заклинавшие божество быть милостивым, чтобы дышать (жизненной силой) и следить (AV. 5,4,7) за энергией, либо считали, что человек, который знает место брахмана, не потеряет зрение и дыхание (10,2,30) так же см. 8,2,4; 11,8,31; 18,2,46, либо говорили исполнителю магических ритуалов, что у него похищенный глаз и дыхание (AV. 4,5,4). Сравните так же триаду: взгляд, дыхание и результат (отданный человеку 10,2,29). Короче говоря, «что бы делал человек без глаз?» (ŚB 11,7,4,2).
Все разновидности взгляда совершенно справедливо приписываются Богу-создателю (Праджапати). Началось все с того, что он сидел в одиночестве и смотрел по сторонам (vyaikşata) и увидел другое существо (а именно брахмана). После чего они вступили в диалог (JB. 2,369): и вновь использование глаза, как средства вступления в контакт с потусторонним миром (преимущество глаз сравнить так же с ŚB 10,4,2,21). Так же мы можем это увидеть, например, в Глазе Сурьи с ним самим (сравнить так же с RV. 1,136,2; 7,66,16)[35]. В свете его действий, Первозданное Существо представлено в выгодном свете во всех религиях мира (sa diśo «nvaikşata prācim dakşinām»…), которые он в свою очередь сделал объектом приложения своих сил и строгости (GB. 1,1,10: tās tatraivābhyaśrāmyad abhyatapat): осознанный прямой взгляд как обязательный показатель, предваряющий умственный контакт и психический прогресс. Хотя это утверждение следует за формальным одобрением священного места с помощью ритуальных действий и мантры VS, 4,1, с помощью которых это место становится доступным богам и брахманам, этот параграф показывает, что, по мнению автора, никакой другой орган не может сравниться со зрением. Это преимущество зрения перед другими органами чувств вновь и вновь доказано такими строками как TB, 3,3,5,1[36]. «Глаз есть правда: например, когда совершающий ритуал смотрит на священное масло, он опрыскивает маслом глаза (который ассоциируется с правдой)»: SB. 1,3,1,27 «глаз - правда (satyam)» Если двое людей начинают дискутировать друг с другом..., мы верим тому, кто говорит «я видел это», не того, кто сказал «я слышал это» (4,2,1,26; TB 1,1,4,2; 3,3,5,2; AiB. 1,6,10,2,40,6); BAU. 4,1,4; 5,14,4 «то, что я видел, является правдой». Поэтому первое место и в более позднем перечислении органов чувств занимает визуальный[37].
Интересное объяснение символа глаза предоставлено в MaiU. 6,6, который заявляет, что солнце - глаз наиболее твердого тела Праджапати, который, состоит из трехмерной вселенной. «Для», продолжается текст, «материального мира (mahati māntrā «огромного объекта») существует зависимость от (purusasya) глаза человека». Это означает, что для человека, существование материального мира, прежде всего, зависит от того, как он его видит. «Посредством глаз», согласно цитате[38], «он рассматривает материальный мир» (cakşuşā hy ayam mātrāś carati). Далее добавлено, что «глаза являются «истиной» (satyam), для «человека» (puruşah), шагающего относительно (то есть ориентирующегося на) все объекты, которые постоянно отображаются (avasthitah) в глазу»[39].
Есть Христиане и Европейцы, которые не привыкли к использованию подобных метафорических выражений, что нет ничего странного в идее, что люди, которые получили доступ к «небесам» и власть над временем, которое больше не уничтожает плоды их ритуальных заслуг, могут «смотреть вниз с высоты дня и ночи» (SB. 2,5,3,12). Однако такие фразы все же поддерживают приоритет способностей визуального органа чувств над другими.
Глаза являются характеристикой всех живых существ и необходимы для того, чтобы создавать «движение» (caranam), либо помогать ему. Потому что благодаря глазам, тело двигается (carati); SB. 10,3,5,7; сравнить с 13,3,8,4 «глаз созданий - солнце, поскольку, когда он поднимается, все начинает двигаться».
Не удивительно читать, что в Индии также, обращаясь к другому человеку, обязательно смотреть на него: JB. 1,108 tam abruvann ikşitvā «они сказали ему, смотря на него»; Mbh.1,37,2 sa tam kŗśam abhiprekşya sūnŗtām vācamutsrjan...; KSS. 7,8,24 адхавари смотрит на продавца сома, произнося при этом формулировку TS. 1,2,7 h[40]. Действительно, можно легко предположить, что человек, живший социальной жизнью в древней Индии, обращаясь к кому - то влиятельному и имея цель вступить с ним в дружеские отношения или получить его покровительство, преданно смотрел ему в глаза. Но, не смотря на это очевидно, что в щепетильных ритуальных текстах этот взгляд не был бы упомянут, если бы он не имел смысла. В любом случае весьма естественно, что подобное использование взгляда должно быть принято в ритуальной практике, преследуя те же цели: SB. 5,4,3,20 «смотря свысока на землю, он бормочет: «O, Мать Земля, не навредите ни ты мне, ни я тебе»» (VS. 10,23). Человек, который произносит клятву[41] со словами «O, Агни, покровитель клятв, я сдержу свое обещание...» (SB. 1,5) должен смотреть (abhi-ikş) прямо в огонь ахавании (ahavaniya) (SB. 1,1,1,2): «ступая между огнями гархапатья (garhapatya) и дакшина (daksina), и стоя к западу от ахаваньи (ahavaniya), его лицо направлено в восточном направлении и смотрит на огонь (Агни) (KSS.2,1,11). KSS. 3,18,13 с фразой VS 2,25, содержащей слова: «Здесь, среди избранных, находится человек, который ненавидит нас, и которого мы ненавидим... От этой пищи, и из места отдыха изгнанный...», - посмотрев на (свою) порцию еды он продолжает - «всем ясно: жертва – тот, кто сидит сейчас на своем собственном месте и смотрит в свою тарелку »»[42]. В соответствии с этим актом он причислил себя к изгоям, взял всю тяжесть этой ноши на себя и дал понять другим, что он не разделит ее ни с кем.
И все же положение глаз, когда они направлены прямо на человека, может иметь большее значение, чем обычный почтительный взгляд, являющийся проявлением вежливости. В ритуальной сфере это может быть способом передать глубокий смысл текста человеку, который нацелен на понимание его сакрального смысла. В описании «волшебного» обряда для нанесения поражения противостоящей армии, встречающейся Aib.8,10 говорится, что священник должен коснуться колесницы благородного патрона со словами» O дерево, будь сильным и не сломайся, помогая владыке сесть на лошадь, и разворачивая ее со словами RV.10,174 «Необходимо идти в атаку...», и продолжая пристально глядеть на него (anvikş... - «чтобы проводить глазами») произносит RV.10,103, а именно «ein urwüchsiges... Schlachtlied, das den ausziehenden Soldaten nachgesungen wird»[43], 10,152 призываю Индру, разрушителя врагов, и гимны Саупарны[44]. После этого господин победит армию врагов (и 4 f.).
Идем далее. Вне сомнений, любой целенаправленный взгляд может служить средством вхождения в контакт с высшими силами. Таким образом, в SB.1,9,3,13 это читаем: «он смотрит на Восток; Восток считается областью богов: именно поэтому он обращается к Востоку»[45], - и автор добавляет - «он смотрит (с VS. 2,25 f.) «Мы ушли в царство небесного света», что означает «мы ушли к богу»». В Махидхаре - означает «богов». Комментарий замечает: «смотря в восточном направлении, ты выражаешь уважение богам». После добавления, в 14, что подобным способом, возможно достичь единения с богами, произнося фразу, и смотря в это время огонь... Затем автор продолжает (15): «после этого он смотрит на солнце, поскольку это является заключительной ступенью...; к которой он идет». Этот акт сопровождается VS.2, 26a «высшим искусством – ярчайшим лучом света».
Значительное количество Индийских обрядов состоит из четырех или более параллельных действий, выполняемых по компасу[46]. Иногда автор текста упрощает описание до того, что совершающему священные обряды достаточно посмотреть на 3 стороны. Эти пять строф RV. 10,152, в которых выражается просьба относительно защиты от врагов, а так же предписания, данные в защитном обряде SGS. 6,5,6: «Они смотрят на Восток с фразой 1 (адресованной Индре, разрушителю врагов), на Юг со строфой 2 (заявляя, что тот же самый бог предотвращает врагов), и т.д.; последняя строфа должна быть произнесена по обращению к небу». Этот обряд предполагает вездесущность бога.
Среди ритуальных действий, составляющих ту часть Ваджапеи (Vajapeya), известной как установление священного места, совершающим магические ритуалы и его женой, существует и следующий обряд. Когда жрец стоит на вершине священного места, он должен посмотреть в разных направлениях (частей света) и прошептать слова: «Мы все в твоей власти душой и телом (indriyam)[47]; моя энергия - твоя энергия, мой потенциал – твой потенциал (varc āmsi)»[48] (VS. 9,22). Комментаторы Ваджасани-Сахмиты, без сомнения справедливо замечают, что все, что они делают так или иначе относится к верховному богу, Махидхара поясняет на KSS. 14,5,14: во время произнесения следующих слов «Низкий поклон тебе, мать (Земля)» при этом священнослужитель смотрит вниз. Это действие объясняется так же в SB. 5,2,1,15: «присваивающий себе славу, физические и психический возможности, является воплощением Его. Он взял себе часть Его силы, которая стала его собственной. Именно поэтому он бормочет заклинания, при взгляде в разные стороны света».
Поэтому обращение взгляда в определенном направлении - средство воплощения идей в реальность. Раньше верили в то, что чтобы жить, и получать руководства к действиям надо слушать жреца, который прошел посвящение и владеет «языком глаз»[49] - «успехи Вайшны – твои успехи». К слову, в VS.12, 5h «идти на все четыре стороны «он смотрит (vi-ikş) по (четырем) сторонам, и стоит на месте, думая «как бы не потерять эти миры» (SB, 6,7,2,16). Это напоминает, что все религии, как внутри, так и вне этих миров, прикреплены ими к солнцу (6,5,2,7; 6,7,1,17).
При приглашении Отцов (чтобы они прибыли) которые, как полагалось, живут на Юге, с целью получения необходимого результата, каждый должен смотреть в том направлении (TS.3,2,4,5).
Среди руководств, данных Каусикой (Kauśika) в связи с обрядами, связанными с Лунными циклами – см. также 6,16: «При произнесении AV. 16,9,3 «Мы ушли к свету небес (svar), и свет небес объединяет нас со светом солнца» когда мы смотрим (iks) на него». Комментатор Дарила, добавляет следующую строфу «чтобы достичь большего совершенства... я должен стать хорошим...». В интересном рассказе JB. (3,269 f.) один из Атхарванов (Atharvans), Удванта (Udvanta), оставил свой небесный саман, чтобы встретиться, с некоторыми провидцами, которые без успеха пробовали получить доступ к небесному миру, посредством жертвоприношений. Задавая им вопросы и получая ответы, из которых стало ясно, что их неудачи были следствием их образа жизни, он трижды смотрел[50] на кувшин. Что это? Многозначительный взгляд, которым он пытался показать провидцам, что именно в этом для них был источник успеха? Или Удванта (Udvanta), смотря на кубок, поддерживал контакт с небесной сферой, откуда он прибыл? Один из провидцев, Асит, посмотрел на кубок и, «увидел» шамана (sāman); после поздравления с тем, чего он достиг, он получает доступ к небесам. В последней части истории кувшин без сомнения ассоциируется с «мостом», который был средством проникновения превосходящий невидимый мир, если на него обратят пристальное внимание.
Принимая во внимание, что TS. 6,3,4,3 f. то, что, имея дело с установкой священного столба, критериями является фраза: «обратись с речью к Вайшне - и он подскажет верное место; это место принадлежит Вайшне, как божеству; оно необходимо, чтобы его возвеличивать», KapS. 41,3 предписание использования TS. 1,3; RV. 1,22,20. «Тот самый высший Вайшна! Мудрецы преданно смотрят на твой глаз, направленный в небо». Священник обязан смотреть на (ud-iks -) место, читая стих, адресуемый Вайшне и священному месту, принадлежащему этому богу, смотря при этом божество. Взгляд, очевидно, расценен как передача присутствия Бога, который «пребывает» в произносимом заклинании.
Вера в готовность божественного существа помочь выйти из сложных обстоятельств, приводит человека к нему и, весьма естественно, подразумевает преданный просящий взгляд. В местах типа RV. 10,121,6 этот процесс «мысленно» сформирован: yám krándasi āvasā tastabhané abhy aikşefam mánasā réjamāne (неизвестный бог), «напротив которого обе армии, которые заручились его помощью поддержкой, боятся смотреть друг на друга», в то время как, смотря на бога, они думают: «наша победа, зависит от него» (Sāyana).
Среди тех древних свадебных церемоний, которые соблюдаются и сегодня[51] есть так называемая... «смотрение друг на друга». Согласно ĀśvGPar. 1,23 и LĀśvS. 15,20 часть ткани держится невестой и женихом, который в надлежащий астрологический момент убирается arasparasamikşaņa- 1,4,16 со словами[52]: «Заставь их смотреть друг на друга» (в то время как жених читает строфы RV. 10,85,44,40; 41; 37), которые процитирую полностью: «без «дурного глаза», не принося смерти твоему мужу, приносят удачу к коровам, будь полна радостью и энергией...». Многослойная аура смерти облекает женщину. В представлениях индоевропейских народов у невесты злой глаз. Об этом прямо говорит Ригведа. Обряды с фатой и предосторожностями с поднятием ее от лица невесты косвенно указывают на это же[53].
Ясно, что, если бы никакие предосторожности не были бы приняты, и ритуальный акт был бы опущен, подобный визуальный контакт мог бы быть вреден для будущего мужа. Сравнить также BaudhGS. 1,1,24 «глядя на нее, он бормочет (заклинание): «Имей «добрый глаз», не убивай (своего) мужа!».
Подобный зрительный контакт помогает достичь более или менее интимных отношений с человеком, завести дружбу либо просто установить контакт с другими людьми. Такие взаимоотношения описаны в VS. 17,68 и появляются при описании разведения огня[54]: «Достигая небес, они не смотрят, и не обращают внимания (в нем: «zien niet om naar»: upa-iks -); они поднимаются в небеса…»; что есть, по мнению комментатора, «они более не имеют отношения к своим сыновьям, коровам и пр., потому, что они достигли своей цели». «Те, кто достигают небесного мира, не оглядываются и не обращают внимания ни на что» (SB. 9,2,3,27). Запланированный визуальный контакт – показатель отношения к предмету, на который обращен взгляд и слово «отношение» здесь может быть истолковано в «метафорическом» смысле. Это умозаключение может послужить объяснением следующих слов: «Идя на небо (умирая) они не смотрят в сторону» в AV. 4,14,4 (Paipp. 3,38,4); VS. 17,68; MS. 2,10,6; 138,8; TS. 4,6,5,2; 5,4,7,1; SB. 9,2,3,27 и т.д., которые объяснены комментаторами следующим образом: «они более не относят себя к своим сыновьям, коровам и другим объектам, которые составляют их мирское счастье»[55] или «им не интересно другое «место»»[56]. Говорят, что те, кто уходят к небесам, знают лучше других, как вступать в визуальный контакт с потусторонними силами. Возможно по эмоциональным причинам, но, скорее всего потому, что это знание может привести их к «вратам» небес. Сравнить с KS. 18,4,21,9; KapS. 28.4; TĀ. 1,27,5. При ответе на вопрос, почему при посвящении Агнихотры (Agnihotra) в самый важный момент он отворачивается (а именно на очаг Гархапатьи (garhapatya); сравнить с комментарием на 11,5,3,3) Уддалака аруни (Uddālaka Āruņi) говорит: «Когда я смотрю в сторону (apaik şişi), я соединяюсь с этим и тем миром». Создается впечатление, что гархапатья здесь так же представляет земной мир (сравнить с SB. 7,1,1,37; 7,3,1,10) и что последующий взгляд в сторону небес (который ранее не упоминался) осуществляет связь совершающего обряд посредством возлияний (выпивки) - «высаживая себя на «небесный мир»».
Объяснение дано в ŚGS. 6,4,11 и следующие (страницы): «А теперь, если пришло время восхода, он прогонит (все) зло (которое, как добавляет комментатор Нарайаны, прилипли к телу, как грязь), выбирая постоянное искупление (nityām śāntim), и обратив взор к солнцу (ādityam ikśante), произнося (мантру) ud itah śukriyam dadhe «Отсюда я забираю (ярчайший) свет» - а в другом переводе – «восстань, Я…»». В то время как Нарайана без сомнения прав, увидев, что они удаляют ночное зло посредством произнесения священных слов, визуальный контакт - другой обязательный элемент обряда. Солнце своей яркостью удаляет «грязь».
Похожие предписания советуют особый способ видения или выбора взгляда, который не чужд и пост-Ведическим культам. В описании животного жертвоприношения, которое является частью культа поклонения богини Кали (в пуранических текстах Калики 57,7), включено следующее предписание: жертвующий должен (одновременно произнося заклинания), расположить жертву на восток и смотреть на нее, в то время как жертва смотрит на запад. Похожие правила даны для выражения почтения богам в Ведических ритуалах, только положение жертвы другое (см. например ĀpŚS. 7,16,5)[57]. Сравнить с пураническими текстами, посвященными Кали (Kalika-Pur, 59,22; 24;28).
Опираясь на этот материал, мы в состоянии понять, почему глаз (взгляд) неразделимы в создании и овладении дара, называемого ojah [58] и физической силы (balam)[59] в JUB. 3,27,5; 8, где все эти способности приравнены к солнцу, тогда как смех, игра и сексуальное удовольствие, принадлежат другой группе и приравнены к благоуханию (gandhah), радости наслаждению. Подобные ассоциации помогают еще лучше объяснить так же BĀU. 5,14,4 «правда есть взгляд…и эта правда основана на bale ». «Утверждается, что глаз правдив, потому что в отличие от разума и речи он не склонен представлять ложные доказательства»[60].
Результат взгляда на объект, в ритуальной сфере может привести к сложным ситуациям. К разговору о приготовлениях священного места и утвари в зависимости от лунных циклов ŚB., 1,3,1,20, (наминаю, что жену совершающего священные обряды заставляют смотреть на ритуальное масло), говорится, что вещи должны быть сложены в очаг Гархапатьи, потому что будет не правильно, если бы он расположит их (от Гархапатьи) к западу. «И если он не даст жене смотреть на них, это полностью отлучит ее от святынь. Соответственно, чтобы не исключать ее …; он не располагает вещи на восток (т.е. отдает Гархапатьи) до тех пор, пока они не подгорят на глазах у жены». Однако, согласно ритуалу Черной Яджурведы (Black Yadjurveda), после того, как жена (равно как адхварьи и жрец ĀpŚS. 2,6,6) посмотрели на масло, оно вновь переносится в очаг Гархапатьи с целью очиститься от грязи, которую вобрало в себя ритуальное масло через взгляд (очищение взгляда (помыслов)).
Уместно упомянуть тексты[61], снабжающие нас интересными подробностями[62]: женщина обязана смотреть на масло (сравнить KŚS. 2,7,4), во время произнесения мантры (молитвы) VS.1,30 «я вглядываюсь в тебя чистым взглядом, в твое мастерство языков (пламени), Агни. Да будешь ты хорошим заклинателем. Вызывай богов при каждом подношении божественной силе, и т.д. …», согласно ĀpŚS. 2,6,2[63] во время произнесения TS. 1,1,10 k «В твоей власти молоко прекрасных коров и богатый урожай растений; чистыми глазами смотрю на тебя, прося справедливого результата».
Сложно усомниться, что в переводе AV. 4,15,3 Уитни[64], которые сопутствуют обильному дождю – sám ikşayasva gáyato nábhāmsi «сделай так, чтобы певцы смогли увидеть туман», скорее всего, имеется в виду «сделай так (обращение к Марутсу – богу, рождающему дождь), чтобы певцы (т.е. мы) тщательно посмотрели в небеса»: при прочтении текста, из которого эта строфа помогает декламаторам подчинить облака своему взору, чтобы направить или передать им всю силу своих слов[65].Взгляд декламаторов должен стимулировать облака давать воду (строфа 2) и насыщать землю (строфа 1) потоками дождя и т.д.
Несмотря на то, что достаточно сложно решить, что является верным значением слов sám yáj jánān krátubhih śūra ikşayat в RV. 1,132,5, возможна параллель с «когда герой (обычно Индра) дает человеку (обученному ритуалам) возможность видеть силы, чтобы с их помощью оказывать влияние и объекты, чтобы использовать их[66], а так же совершать любые другие действия, ограничивающиеся только воображением[67] (ритуального характера))…» Одно из объяснений, данных Сайаной (Sáyaņa): … kratubhih karmabhih sukrtaduhkrtarūpair nimittabhalair yojayati.
Похожий способ, оказывающий влияние с помощью визуального контакта упомянут в ŚB. 6,3,3,4: «он смотрит на шаммана (разновидность куклы[68], не нужной ни богам, ни отцам, ни человеку: 6,3,1,24) со словами: «… нам нужно привести Агни Пуришу (Agni Purisya (VS. 11,16))…»»; таким образом, с помощью шаммана (sham-man), он ищет его (Агни). Шаман вкупе с настойчивым прямым взглядом является инструментом для этого. Сравнить так же с ŚB. 6,4,4,14[69].
Cогласно ĀśмGS. 3,12,13 королевскому пурахите (purohita) следует смотреть на короля (который выходит на войну), когда он помогает ему взобраться на лошадь, и повторять три суктасы (sūktas) RV. 10,103; 10,152 и Саупарнасукта (Sauparņasūkta) RV. 10,103 появляется[70]. К нему король обращается за благословением и командой начать битву. Вместе с воинственным и победоносным богом Индрой – чей искусный герб восхваляется – создается впечатление превосходства армии и оружия короля[71]. ŚB. 4,3,4,18 «…он (жрец) смотрит на садас (т.е. брахманов, занявших это место) с (VS.7,45e) «Соединяя (себя: yatasva) c священнослужителями садаса»». Дакшина, которому это было адресовано, делает жрецов сильными. Автор поясняет: «тем самым он хочет сказать: «разреши жрецам садаса идти рядом с тобой»», но Увата в VS. замечает tathābhūtam yatnam ātişthaşva sadasyaih pūritair atiricyase « Пытайся стать выше священников садаса, которых я сделал сильными»; Махидхара давая подобные инструкции, добавляет: tathā trayā yatitavyam yathā dhanaih sampūryādhikā bhaveyuh: действие, способное сделать из совершающих богослужение процветать и превосходить всех.
Сопутствующие действия и заклинания не редко помогают нам более точно понять характер взгляда, выяснить, что он означает. Согласно MGS. 1,10,12 f. будущий жених, будучи чистым (мыслями), должен повернуться лицом к невесте и сказать ей: «посмотри (на меня)»; и пока она смотрит, произнести слова: «Он (имеется в виду бог) должен поместить твое сердце в мои врата[72]; твои мысли должны следовать моим (будут); возрадуйся моим словам всем своим разумом; Праджапати соединил тебя со мной».
GB. 2,2,15 перечисляет несколько так называемых stomabhāgas (похожие строфы произносятся при приношении жертвы Соме). Взгляд направляется на брахмана до тех пор, пока он первый не отведет его.
Авторитетный источник, которому мы обязаны текстом MS. 4,8,2 заходит настолько далеко, что начинает утверждать, что те брахманы, которые выпили сома в состоянии убить своих врагов одним взглядом: iśvarā brāhmanāh somapāś cakşuşāpahantah. Подобные мифические истории переданы младшим поколениям и в пост-Ведической литературе. В отношении того, как Солнце, после превращения сына Адити (Aditi) в Мартанду (Mārtanda), продолжает уничтожать демонов и возвращать богам их прежние законные посты Mārk Pur., 102(105), 24, также есть указания на то, что это восхитительное божество посмотрело на(nirikştāh) великого Ахуру (asuras) и сожгло его своим огнем(tejasá) до пепла. Kathāsaritsāgara сомадевы (56,171 f.) содержит историю о птице, которую сожгли злым взглядом. Чтобы противостоять кошмарным снам (черного человека с черными зубами, женщины с черными или желтыми глазами и редкими волосами, и т.д.), следует, увидев их, сразу приготовить и совершить обряд жертвоприношения (ŚāA. 11,4). Текст не конкретизирует, как следует смотреть на них[73].
Очень точный пример силы взгляда представлен в Каусе (Kauś)14,26 f.; чтобы ободрить своих солдат перед битвой[74], полководцу необходимо, глядя на обе армии, произнести строфу из AV. 4,31 и 32 им обеим. В этих текстах Маньи (Manyu) («ярость») читаем: «вместе с Тобой, О, Ярость, во время сражения испытываешь возбуждение (энергию)…, позволь (нашим) воинам идти прямо (на врага)…». «Ainsi (le chapelain) imprime auxsiens l"élant formidable qui enfoncers les lignes du front ennemi»[75]. Похожие обряды без сомнений имеются в виду в Kauś. 15,6: «царственный пурохита произносит AV. 5,2,4 или AV. 6,13» (смотря на врагов:… ity anvāha, viz, parasainikān, Dárila, school.)[76].
Интересная иллюстрация веры в то, что целенаправленный взгляд дает ощутимый результат в ритуальной сфере, так же найдена в TS. 1,7,1,2: рогатый скот, принадлежащий Иде (Idā), то есть пища (особенно жертвенная пища), где теленок идентифицируется с Вайи (Vāyu) - «воистину, он позволяет теленку идти к матери».
Совершающий обряды, в соответствии с указаниями, данными в Kauś. 35,16 (yām icchad viram janayed iti dhātarvyābhir udaram adhimantveyate), так же произносит строфу AV. 7,17,1-4, смотря на лоно женщины и ожидая рождения сына. При этом он должен быть уверен в могущество своих слов, адресованных половым органам данной женщины. Такое же показательное использование abhimantrayate, пожалуй, может встретиться везде: Kauś. 12,12, служащее для того, чтобы даровать энергию жизненной силы девушке, просящей жреца освятить ее правое бедро мантрой (молитвой). В таком случае мантра произносится при взгляде на эту часть тела[77].
В главе 39, автор Каусики-Сутры (Kauśika-Sūtra) описывает очень интересный обряд противостояния чарам ведьм[78]. Обычно считается, что враг человека, желая нанести ему урон, изготавливает и прячет krtyā (т.е. куклу), чтобы затем с помощью магических ритуалов, переносить все воздействия с куклы на человека. В книге жрецу объясняется, как ее обезвредить: 39,11 krtyayā mitracakşuşā krtaviathaity avaliptam krtyayā vidhyati. Это сложное предложение переведено Каландом[79]AV.5,14,9[80]. Согласно комментатору Кесавы (Keśava)[81] термин amitracaksuşā означает мантру. Соответственно интерпретация будет следующей: «он смотрит на krtyā c мантрой «враждебным взглядом»». Так же автор еще добавляет другую деталь, а именно: «он (совершающий магические манипуляции) смотрит, читая молитву AV. 5,14,9 на место, занятое Krtyā, а затем туда, с той же молитвой, приходят охотники с луком и стрелами.Строфа AV. 5,14,9 переводится, как: «О, приготовьте стрелы и пронзите его, в кого бы он ни обратился, убейте его; мы не боимся уничтожить того, кто все это натворил». Несмотря на трудную формулировку текста и представления инакомыслящего комментатора смысл прохода столь же ясен как равнозначность или дополнительные возможности взгляда.