Реферат
«Народный фольклор Смоленщины»
Работу выполнил:
Ученик 9 класса А
Барановский Илья Алексеевич
Преподаватель:
Тимофеева Галина Петровна
Смоленск, 2012г
План:
I. Введение
II.Смоленщина в начале XI до XV веков
1.Смоленский край в литературе и фольклоре
2.Обрядовая поэзия на Смоленщине
3.Сказки как самый популярный жанр
III.Заключение
IV.Литература
I.Введение
Я решил работать над рефератом по творчеству Смоленского края. Выбрал именно эту тему, потому что мне стало интересно о применении народного творчества на Смоленщине.
Тема моего реферата «Народный фольклор Смоленщины». Цель моей работы: рассмотреть применение литературы и фольклора на Смоленской земле. Для этого я решаю следующие задачи: во – первых, узнать о литературе и фольклоре с XI до XV веков, во – вторых, понять, обрядовую систему на Смоленщине и в – третьих, рассмотреть сказки Смоленского края.
При работе над рефератом я воспользовался литературой как «Смоленский этнографический сборник под редакцией Добровольского В.Н. т.1.», «Сборник «Сказки Смоленского края» - 1952г.,г. Смоленск.», «. Смоленщина литературная (проф. Ильин В.В), «Сказки (проф. Кошелев Я.Р.)», «Литература и фольклор Смоленщины в двадцатом веке (проф. Ильин В.В.)», «Народное творчество Смоленщины», «Народные песни Смоленской области», «Смоленский край в литературе и фольклоре».
II. Смоленщина в начале XI до XV веков
Свое правовое, политическое и культурное обоснование Смоленская земля получает с 1054 года, когда Ярослав Мудрый посадил в Смоленске князем своего сына Вячеслава. С этих пор Смоленщина год от года набирает силы. Наибольшего расцвета она достигает в XII веке при князе Ростиславе Мстиславич. В XIII веке этот процесс роста продолжается. Победа Ростиславичей в битве на реке Липице в 1216 году пошатнула устои великого Суздаля и усилила экономическое и политическое значение Смоленского княжества. Татарское нашествие обошло Смоленщину стороной – она не была сожжена и разорена, как другие русские княжества. И только в начале XV века, не в силах в дальнейшем сохранять независимость Смоленск теряет свою политическую самостоятельность.
Проблема Смоленщины литературной имеет два плана: первый – как, насколько полно отразился наш край с его людьми на страницах летописи и в других литературных и фольклорных источниках, второй план – что сумела наработать в процессе развития литература и фольклор в создании художественных форм.
Если рассматривать первый комплекс вопросов, то следует, прежде всего, указать Смядынь – святое место в Смоленске, упомянутое в «Сказании о Борисе и Глебе». На этом месте затем был воздвигнут «княжеский город» с пристанью и крепкой заставой. Широко представляет Смоленск на своих страницах «Повесть временных лет». Наиболее полно смоляне показаны автором «Слово о полку Игореве». Смоляне – затворники, паломники и пилигримы предстанут в ряде литературных памятников XIII, XIV, XV веков. Это и Грефенья и Игнатий и Симон «со товарищи». В произведениях литературы и устного народного творчества смоляне предстают как мужи «дерзи и боеви», а князь их «мудри суть и рядни и хоробри».
Смоленск и его героические люди не сходят со страниц воинских повестей «смутного времени». Нет ничего удивительного в том, что наша Смоленщина широко предстала в письменных и устных памятниках художественного творчества. Смоленск занимал одно из ведущих мест в общей довольно пестрой картине государственной иерархии, представляя собой спрессованное экономическое, политическое и культурное начало, четко оформленное в плане этническом и художественном.
Это особенно заметно в литературе XII и первой четверти XIII века, которые характерны развитием «областных культур», успешно разрабатывавших местные сюжеты. В XII веке в Смоленске составляется летопись, не сохранившаяся в полном объеме, но оставившая свои следы в Киевской, Устюжской и других летописных сводах, а также в отдельных летописных повестях, вроде «Повести о великом князе Ростиславе Мстиславиче Смоленском и о церкви».
Кроме литературных памятников летописного и житийного жанров, в XII веке в Смоленске было создано, оригинальнейшее произведение; совместившее летописный и житийный жанры – «Повесть о перенесении гробниц Бориса и Глеба» - одно из самых загадочных и спорных произведений. XII столетие выдвинуло на Смоленщине плеяду выдающихся писателей, в совершенстве владевших техникой агиографии, летописания, дидактического и торжественного красноречия. Это и Климент Смолятич, активно выступавший в своеобразном жанре – небольших по объему вопросно-ответных произведений религиозного содержания («библейская экзегетика»), его оппонент – пресвитер Фома, Афанасий Мних – истолкователь их переписки, великий князь смоленский Ростислав Мстиславич, перу которого принадлежит юридический документ величайшей важности – Уставная грамота 1130 года и ряд других, к сожалению, не сохранившихся произведений; епископ смоленский Симеон, предполагаемый автор «Повести о перенесении ветхих гробниц Бориса и Глеба из Вышгорода на Смядынь» наконец, Григорий, которого митрополит Климент Смолятич назвал в письме к Фоме пресвитеру своим учителем. Наличие такого большого числа имен дает основание считать, что смоленская литературная школа продолжала успешно развиваться и в XII, и XIII веках. Глубокие корни в ней пустила киевская художественная традиция. XII век дал нам выдающегося ученого – монаха, книжника, народного учителя в широком смысле этого слова, проповедника, иконописца, человека энциклопедических знаний – Авраамия. Автор жития преподобного, Ефрем, использовал в своем произведении весь арсенал художественных средств, накопленный писателями Древней Руси и византийскими христианскими проповедниками.
В XIV веке в связи с усилением роли церкви, духовно подготовившей русский народ к решительному отпору татаро – монголам, преобладающее место в литературе смолян получают произведения паломнического характера, к тому же это была эпоха географических открытий, поэтому и смоляне стремятся в далекие края, за «три моря» от отчей избы.
Известны три произведения этого жанра – «Хождение Игнатия Смольнянина» на Афони в Иерусалим и «хождение архимандрита Грефенья во святую землю», созданные в традициях русской литературной школы. Смоленская литература осваивала жанр воинской повести, который специфически складывался с ориентацией на русскую агиографию. Таково «Сказание о Меркурии Смоленском».
В XIV – XV вв. основным направлением в деятельности смоленских книжников стало летописание. Именно «во граде Смоленце» был составлен огромный летописный сборник. В XVI веке в Москве завершился процесс создания обобщающих памятников агиографического, летописного направлений – Никоновского летописного свода, «Великих Четьи – Минеев», «Стоглава», «Домостроя», в состав которых вошли и Смоленские материалы. В XVII веке Смоленщина широко представлена в литературе так называемого «смутного времени». В XVI веке, опираясь на традиции древнерусской литературы, наше словесное искусство стремится достичь уровня европейской литературы, а в XIX веке она выходит далеко вперед, приведя в изумление Западную Европу. И в «золотом» и в «серебряном» веках значительную долю составляет смоленский художественный вклад. Смоленск доисторический и Смоленск исторический, начинавшийся с принятия христианства в конце X века и продолжающийся до наших дней, судя по тем источникам, которыми располагает наука, имел высокую по своему уровню культуру – как устнопоэтическую, так и письменную.
Произведения, уходившие в глубину доисторических времен, опирались в основном на мифологическое сознание смолян. Научное основание его явно недостаточно. Из общих работ в этой области науки заслуживает особого внимания двухтомный труд выдающегося русского ученого ФЛ. Буслаева «Исторические очерки русской народной словесности», вышедшей 1861 году, в котором использован и смоленский материал.
Исключительную роль автор исторических очерков отводил произведениям, которые в наибольшей мере проникнуты творчеством народной фантазии. Русская народная поэзия, восходящая по своим истокам и началам к доисторической поре, по мысли ученого, в течение длительного времени носит на себе явные признаки мифологического происхождения. Она принадлежит к разряду безыскусственных, естественных, а поэтому художественна в высшей степени.
Так в науке была обоснована весьма продуктивная методика исследования древнерусского устного и письменного словесного искусства, получившая затем свое дальнейшее развитие в трудах академика А.А. Шахматова, глубоко проникшего с помощью своего «ретроспективного» метода в основы русского летописания.
По словам Ф.И. Буслаева, «безыскусственная поэзия каждого христианского народа проходит три заметных периода: мифологический, смешанный и собственно христианский». Поскольку через эту триаду фактически прошли все народы мира, она может стать надежным вектором и при изучении смоленской устной и письменной словесности.
Как и во многих регионах России на Смоленской земле семейные и земледельческие обряды бережно передавались из рода в род, духовно сплачивали, обогащали, учили мудрости жизни.
Наиболее полно сохранилась на Смоленщине свадебная игра.
На Смоленщине свадьба - «Праздник общий, семейный, дело важное, всех касающееся - и больших, и малых» - отмечал В. Н. Добровольский.
Русский народный свадебный обряд сложился в феодальную эпоху на основе традиционного крестьянского семейного быта - прочной патриархальной семьи (во главе рода - мужчина, старший по возрасту) с ее устойчивой формой брака по воле родителей или старших в семье. Брак каждого члена семьи должен был удовлетворять хозяйственные и семейные интересы двух родственных коллективов.
Обрядовая сторона брака рассчитана на то, чтобы способствовать полному жизненному благополучию новобрачных. Свадьба в целом представляла собой как бы сложную драматическую игру, в которой реальное переплеталось с традиционно-условным, обобщенным и типическим.
Традиционное время свадьбы - осень или зима. «Свадьба славна песнями!» - гласит Смоленская поговорка. Поэтические произведения, входящие в свадебный обряд, имели разнообразные и достаточно сложные функции, так как сопровождали различные моменты свадебного «Представления».
Песни и заговоры, пословицы и присказки свадебного обряда передавая чувства и переживания участников свадьбы, в то же время художественно иллюстрировали то, что происходило на ней. Тревожно-печальный, вызывающий глубокие раздумья о жизни, зачин свадьбы постепенно, через ряд ее этапов, переходил в радостно искрящееся веселье. Создание подобных настроений подвластно лишь искусству. А им народ владел в совершенстве.
Обычно девушку выдавали замуж в 17-18 лет. К этому времени она была уже довольно зрелым человеком. Существовали достаточно определенные представления о возрастных возможностях и обязанностях девушки.
К 13-14 годам происходило полное приобщение девушки к семейному быту, обычаям и обрядам; она учится всем женским работам — прядению, ткачеству, уходу за скотом, печению хлебов и приготовлению пищи; познает годовой цикл обрядов, связанных с бытовой и праздничной сторонами жизни.
Девушка учится песням, свадебным и похоронным причитаниям, а иногда и сама принимает участие в пении, особенно, если в семье есть хорошие песенницы.
Решающее слово в выборе невесты принадлежало родителям, а они исходили не из интересов любовного чувства брачующихся (были конечно и исключения), а из здравого смысла. Выбирали тщательно, взвешивали все качества не только невесты, но и ее рода, руководствуясь народным опытом, запечатленным в афоризмах: «Выбирай корову по рогам, а девушку по родам», «Жену выбирай не глазами, а ушами (по доброй славе)». Учитывалось все: и хозяйственность семьи, и моральные качества и трудолюбие девушки, и не в последнюю очередь ее внешние данные. Родители, имевшие дочерей на «выданье», также не были безразличны жениху. Учитывались деловые качества парня, нравственные устои его семьи («Если батька рыбак, и сын в воду глядит (пьяница)», «Какой пень, таковы и отростки»), его поведение внешность, хотя отношение к ней не было столь придирчивым, как к внешности девушки.
Первая часть обряда - сватовство. Предварительный запрос с соблюдением тайны, секретности. Выбрав невесту, посылали сватов. Строгого порядка здесь не наблюдалось. В пору разложения традиций свадебного обряда девушку уже приезжали сватать родители.
В одних деревнях свататься шли отец, мать, сам жених, кто-нибудь из ближайших родственников в роли свахи и свата. В других деревнях сватались крестные жениха, сам жених, сваха и сват из родственников. Или такое: отец жениха, его крестный, родственник или уважаемый человек в деревне, умеющий «вести дело» и «красно» говорить и расхваливать жениха и его семью.
Надо было знать, в какие дни идти в сваты. Нельзя было свататься в понедельник (тяжелый день), в среду и пятницу (постные дни) - для сватовства эти дни недели считались неудачными. Суеверное отношение к названным дням было едва ли не во всех деревнях. Лучшими днями для сватовства считались суббота и воскресенье. Сваты боялись не только соседей, но и «дурного глаза», происков «нечистой силы», направлялись они вечером, шли молча, чтобы поменьше кто видел и слышал, шли не прямой, а окольной дорогой, даже задворками. Большая роль отводилась оберегам. Сваха несла в кармане запертый замок, сваты одевали разные сапоги, если ехали зимой, то в сани клали поленья дров, «гольни», старые лапти, - все это было рассчитано на благополучный результат сватовства.
Родители невесты в одних случаях извещались, что к ним придут сваты, в других - сваты приходили неожиданно.
Переступив порог дома, сваты крестились, кланялись хозяевам. Сватов просили пройти и сесть. Сесть они должны были обязательно на «удельную скамью» (с правой стороны избы вдоль по матице), недалеко от порога.
Начались разговоры. Сначала на посторонние темы, а затем, осмелев, сваты уже приступали к делу. Стараясь намеками выведать мнение родителей невесты, сваты вели свои речи главным образом иносказательно, благодаря чему сложилась образная лексика сватовства: «У вас - товар, у нас - купец-добрый молодец», «Наш бык к вашей телочке привык, как бы их в один дом загнать». Эти примеры (а число их значительно больше) - не только форма народной дипломатии, так необходимо для начала переговоров, но и средство защиты от злых сил, могущих помешать благополучному исходу сватовства.
Если дело шло «по чину», сваты приглашались к столу. Как правило, они привозили с собой водку.
За сватовством следовали смотрины, т.е. знакомство с хозяйством жениха, и проводились они, если жених был из другой деревни, и стороны, которым предстояло породниться, не знали друг друга. Приезжали неожиданно, обычно через неделю (а то и через два-три дня) после просватанья, для жениха и его семьи это был весьма ответственный момент: от него нередко зависело, быть или не быть свадьбе. Приезжих интересовало все: какова постройка - крепка ли, была ли в доме мебель, посуда, чисто ли в доме; зажиточная ли семья; сколько и какой имела земли, сколько скота, имелось ли в доме в достаточном количестве зерна и муки и прочего другого. За гостевой стол приезжие садились только в том случае, если все при осмотре понравилось. Но были и осложнения. Необходимым достатком обладала далеко не каждая семья. Нередко были случаи, когда осматриваемая сторона прибегала к явному обману. В дом жениха приносили вещи, взятые на время у соседей, или приводили во двор что-нибудь из чужого скота.
Перед богомольем жених и невеста шли в церковь, там священник их причащал, давал советы. По распространенному варианту события развивались следующим образом. Собирались в доме невесты ее близкие родственники и родственники жениха, обязательно присутствовали крестные жениха и невесты. При совмещении богомольства со сговором молодых сажали за стол, на шубу - «чтобы в богатстве жили», «не ссорились».
На сговоре договаривались о дне свадьбы, о том, сколько будет гостей и кто, о расходах с каждой стороны.
Под окнами дома подруги невесты пели соответствующие моменту песни:
Пропил меня батюшка
За винную чарочку
Молоденьку, зелененьку.
Не дал мне батюшка
На резвы ноженьки подняться,
С умом-разумом собраться.
Совершившийся сговор вносил существенные изменения в прежнюю регламентацию семейной жизни. В семье были заняты приготовлением к свадьбе: варили пиво, гнали водку, пополняли припасы. Девушка считалась теперь сговоренной.
Тотчас после сговора невеста начинала причитать, ее «вытье» происходило до самого отъезда свадебного поезда к венцу. Если девушка даже с охотой шла замуж, даже радовалась, а все равно «вывыться» полагалось. «Не наплачешься за столом - наплачешься за столбом» - гласит пословица.
Важным обрядом предсвадебного периода для невесты было мытье в бане. Оно совершалось повсеместно накануне девичника. Баню топили подруги невесты или ее родители. Если подруги, то растопка печи бани («каменки») не обходилась без песни
Ты топись, топись, баненька,
Ты разгорися, нова каменка,
Да разгоритесь, сыры дрова,
Да что сыры дрова березовы!
Мы носили серы камешки,
Что со трех полей со чистых.
Воду для бани старались брать из речки, проточную в том месте, где «били» ключи; нельзя было брать стоячую воду, так как с этой водой колдуны могли сделать что-нибудь дурное.
Во многих деревнях перед баней совершалось расплетание косы невесты, ленточки из косы раздавались подругам - знак того, что они в скором времени выйдут замуж. Невеста при этом причитала:
И как у тебя, подруженька,
Поднимаются руки белые
Расплетать мою косу русую
По единому руссу волосу?
Подружка отвечает ей:
Я не рада бы, моя подруженька,
Расплетать твою руссу косу
По единому руссу волосу.
Расплетают твою руссу косу
Что твое-то пора - времечко,
Да злодейское безвременьице...
В баню невеста шла с подругами. Чаще всего в обычной одежде. Но в некоторых деревнях только в одной длинной рубашке, покрытая теплым платком, при этом рубашка надевалась наизнанку. Мыли невесту подруги, причем, особенно хорошо старались вымыть волосы, по поверию жизнь ее сложится счастливо.
Особенное значение придавалось венику. Направляясь в баню, подруги невесты несли впереди ее наряженный лентами веник. По выходу из бани невеста передавала веник своей сестре, и та бросала его через плечо на крышу бани и загадывала: если веник упадет камнем в сторону деревни, то замужняя жизнь невесты сложится благополучно.
По наиболее распространенному обычаю в тот же день проводилась невестина вечеринка - девичник.
Последний вечер в доме с родителями. Прощание с подругами. Девичник в разных местах не был одинаковым по составу его участников. В одних деревнях на вечеринке были только подруги и сестры невесты; в других - круг участников был значительно шире: приглашались девушки из деревни, парни, молодые женщины. Одетые в праздничные сарафаны, с повязанными на голову цветными платками, присутствующие женщины и девушки совершали соответствующие обрядовые действия и исполняли принятые на таком вечере песни.
Широко известен был обычай изготовления для свадьбы каравая с уткой и преподнесения его невесте на девичнике; утка делалась из свечи, в которой загибали кончик наподобие утиного клюва и помещали на каравай; каравай заворачивался в белое полотенце и украшался цветами.
На Смоленщине, как свидетельствуют записи В. Н. Добровольского, названный ритуал был в большом почете. Им опубликован обширный песенный цикл (12 текстов), подчеркивающий важное значение каравая, и проведено подробное описание процесса его изготовления, украшения и применения его в свадебном обряде.
Распространен в Смоленских деревнях был обычай украшения лентами елочки (красоты), которую ставили на стол и сохраняли до конца свадьбы; случалось, что елочку выкупал дружка. Наблюдался и такой вариант украшения елочки: наверху прикреплялся изготовленный из теста соловушка, ниже, по сторонам, - три свечи, которые зажигались родителями, гасила их сама невеста.
Когда елочка была украшена, подруги усаживали невесту за стол, исполняли песню:
Сборная суббота настала.
Марина подружек собрала,
Посадила их вокруг себя.
Сама села повыше всех,
Задумала думушку пребольшую:
- «Подружки мои, девочки,
Разгадайте мою загадку:
Ти будет зима, что лето,
Ти будет свекор, что батюшка,
А свекорушка, что матушка?»
В подавляющем своем большинстве песни девичника грустные. Отмечены редкие случаи, когда на девичнике за невестой приезжали, и опять же дружку надлежало ее выкупить. Девушки его встречали насмешливой песенкой:
У моего дружка ножка коротка.
Положите его под полом,
Умойте его киселем,
Чтоб Оленька его не узнала,
Чертом дьяволом назвала.
Возможно эта «корильная» песенка исполнялась по той причине, что увоз постели происходил в неуроченное время. По обычаю, соблюдаемому во многих деревнях Смоленска, постель увозилась в дом жениха вместе с приданым в день венчания.
Девичник продолжался далеко за полночь, и девушки нередко оставались ночевать у невесты.
Первый день свадьбы насыщен обычаями и обрядами, связанными с выездом свадебного поезда в церковь и возвращением из нее в дом жениха. Ранним утром мать будит сына - как это и отражено в песне:
Как у нас ли во саду, люли.
Как у нас ли во зеленом, да люли,
Стояла кровать тесова, люли.
Лежал добрый молодей, да люли
Приходила к нему родная матушка, люли
«Ты проснись-ка, сынок маленький, люли,
Не пора ли ехать в дорожку, люли,
В дороженьку дальнюю, за невестою, люли.»
Обычно мать будит дочь со словами: «Доченька, родная ты моя кровинушка, последний раз встаешь ты с маменькиной постели. Да благословит тебя Господь Бог на жизнь в мужнином доме!» Невеста плачет.
Приходят подруги помогать матери помогать матери готовить невесту в дорогу. Здесь отмечаются разные варианты. По наиболее распространенному, матери помогает главная боярка (подруга). Остальные подруги рассиживаются вокруг и поют песни.
Да по широкой улице
Сыты кони поставлены,
Им шелком ноги спутаны,
Серебром занузданы.
Там ходил похаживал
Коля - добрый молодец.
Он ходил поглаживал
Своих вороных коней:
Не потейте, конюшки,
Не потейте, вороны:
Недалече ехати:
До моей суженой,
До моей ряженой,-
До Марьи Ивановны!
В это же утро, совершая обряд расчесывания волос невесты - с расплетенной косой, с венком на голове она поедет под венец. Венок изготовлен из искусственных цветов; часто такой венок был общим, и его брали девушки на день свадьбы.
В день венчания, по суеверным представлениям, весьма активно действовали враждебные силы. Вследствие чего важное значение предавалось «оберегам». Когда невеста утром умывалась, то непременно голову с тыльной стороны гладили три раза мокрой рукой. Укрытие невесты среди подруг, чтобы не сразу нашел жених - это тоже «старинное» стремление обмануть недобрые силы.
Украшенный свадебный поезд - на упряжке лошадей цветы, яркие ленточки, на дугах колокольчики, на оглоблях повозки, на которых ехал дружка, прикреплялось полотенце, подаренное невестой, - красочный поезд, состоящий из 7-10 подвод, направлялся не без торжественности в церковь. Там поджидал приезда священник, с которым договаривались заранее.
При выходе из церкви нельзя было допустить, чтобы кто-либо прошел между молодоженами. Чтобы детей было поменьше, невеста, выйдя из церкви, перескакивала через ступеньки паперти.
Венчание совершилось. Молодую жену укрывали шалью, усаживали рядом с мужем, и поезд направлялся в дом свекра и свекрови.
Молодых после венчания встречают мать и отец жениха с иконой и булкой хлеба с солью. Молодые кланяются в пояс родителям и принимают их благословение; отведают хлеба с солью, которым угощали и родных и близких невесты, гостей свадьбы.
В некоторых деревнях встреча молодых не обходилась без «корильных песен»:
Ай, выходи, свекровь горбатая,
Едет невеста богатая,
Ай, выходи, свекровь ленивая,
Едет невеста красивая.
Между тем подходило время для начала застолья. Молодых усаживали (обычно крестные) в красный угол. Рассаживали гостей - в порядке в зависимости от степени родства и их авторитета.
Фольклорное сопровождение свадебного пира на Смоленщине богато по содержанию и разнообразно по форме. Певцы («игрицы») - женщины из деревни жениха пели «величальные песни» жениху и невесте:
Выбрал себе Иванушка да Марьюшку:
Хоть она маленька да красненька,
Меж всех девушек она знатненька!
а также в честь свадебных чинов и гостей свадьбы.
На утро второго дня свадьбы присутствовали близкие родственники молодых, дружки, подружки и сваты.
Как отмечал В. Н. Добровольский, «если честна и благодарна, возобновляется веселье,., песни и пляски звучат до самого вечера... если же невеста плоха, то... сваты поговаривают, как бы хомутки накинуть на дружка или большую сваху, да поехать попахать на них...
Свадьба на этом заканчивается. Начинается будничная семейная жизнь с нелюбой и ненавистной снохой».
Молодые (в большинстве своем это были удачно сложившиеся браки) гостили у родителей жены. Привозили им подарки. Их встречали хлебом-солью, угощали «тещиными» блинами. В гости молодых приходили односельчане невесты. Звучали песни, прославляющие молодых и их родителей, песни-сочувствия молодой жене: «В чужих людях надо жить умеючи, жить умеючи-разумеючи».
Позднее в гости приезжали родители жены. После перегосток все ритуалы заканчивались. Начиналась семейная жизнь молодых.
Сказки – это устные рассказы с динамично развивающимся сюжетом, фантастического или бытового характера с установкой на вымысел. По происхождению сказки – один из древнейших жанров народного творчества, они складывались в течение столетий, и в них отразились представления людей разных исторических народов. Многие сказки содержат тотемические, анимистические и магические представления, присущие человеку первобытнообщинного строя. Сказки отличаются большой подвижностью текста, они легко впитывают в себя факты и явления из жизни людей более позднего времени.
Традиционно принято делить сказки на группы: сказки о животных, волшебные и бытовые или новеллистические. На Смоленщине известны сказки всех этих групп. Они вошли в первый том «Смоленского этнографического сборника» В. Л. Добровольского (т.1 1891) и в сборник «Сказки Смоленского края» (Смоленск, 1952).
В смоленских материалах преобладают сказки бытовые или новеллистические. В значительной мере это объясняется поздним временем записи произведений этого жанра, когда в мировоззрении людей произошли существенные сдвиги, и их в большей мере стали занимать мотивы, непосредственно связанные с текущей жизнью. Как правило, бытовые сказки отличаются социальной заостренностью сюжета. На них целесообразнее сосредоточить внимание.
Вот начало сказки о «Судье Праведном», записанной В.Н. Добровольским в конце 80 – х годов: «было это время: теперь выбирают судей на три года, а выбирают судью Праведного на тридцать лет…Отсидел 30 лет и сделали волостной сход, чтобы оставить его или подновить». Крестьянин мечтал, чтобы «власти и судьи были милостливы» и справедливы. Это отразилось даже и в таком жанре, возможности которого для выражения социальных сторон жизни не очень велики, как те же заговоры от несправедливых судей, а равно и против тех, с кем судьи заодно. Мужик просит Бога: «Свяжи уста, и язык, и гортань у князей и боярей, у правителей, и у всяких властей, и у приказных сослужителей».
В названной уже сказке «О судьбе Праведном» создан идеальный образ судьи. Достоинства его видятся в том, что он «никому пощады не давал, ни с кого скупы не брал, никого не оскорбил, не обругал». У этого судьи, которого «просить – не упросить, купить – не закупить», прорываются даже укорительные слова в адрес Николая – угодника, который с иконы в церкви смотрит на смертных по – разному: на богатых, которые свечу ставят богатую, - уважительно, а не бедного человека, за свечу его бедную и «не смотрит прямо».
В сказках наиболее заметно и обострение традиционных мотивов, как следствие усиления социального критицизма. Таков, например, проходящий через многие произведения мотив справедливости. О ней, о справедливости, мечтают. Ее ищут. И не находят. Сказка «Как мужик искал кумов справедливых» - своеобразный смотр встречный с точки зрения того, какова мера их справедливости.
У мужика умирают дети, как только появляются на свет. Чтобы предотвратить беду и не остаться на старости бездетным, мужик, как ему было приказано, отправляется на поиски справедливых кума и кумы. На его пути встречаются поп, барин, Святой. Каждый из них предлагает себя в кумовья. Но вот ответы мужика: «попу –«нет, не возьму: несправедливо берешь, с живого и мертвого лупишь», барину – «Нет, не возьму: несправедливо бьешь, народ секешь», Святому – «Нет, не возьму, несправедлив: у кого детей много, тому больше даешь, а у кого нет, так и не даешь». Справедливой оказывается только Смерть: «Вот тебя возьму! Ты справедлива: ты меришь и попов, и панов, и мужиков, - никому не даешь пощады». В ряде произведений отражена бедность народа. Люди голодают, «ходят по миру». Старик в одной из сказок «в такой жил бедности: только имел себе хозяйство – одну хатку, да и та чуть стоит». Сходное в то же время на Смоленщине – в пословицах и поговорках: «Ни в горшке, ни в мешке», «Ни голый, ни в рубахе», «одна хата и та без крыши», «Работали до поту, ели сухоту» и др. Все симпатии в сказках отданы простому мужику. Он трудолюбив, честен, смекалист. Его нравственные представления выше, чем у лиц из господствующих слоев. С его точки зрения дается оценка изображаемому в произведениях.
В сказке «Петр и мужик» мужик оказывается смышленее сенаторов, они не разгадали загадку, предложенную Петром: «Как высоко небо? Как глубока земля?» Разгадал мужичок, который «в поле пахал». В свою очередь мужичок так мудрено объясняет, куда тратит «Восемь гривен, которые он берет за работу – сумму по тому времени большую», - что сам царь не смог разгадать, что к чему: «Две гривны – отдаю, две гривны - в долг закладываю, две гривны – на ветер пускаю, а две гривны – питаюсь с женой». И вот, дальше идет диалог, раскрывающий народную жизненную философию:
«Царь спрашивает.
- Что это значит такое: долг отдаешь две гривны?
- А это у меня есть отец и мать: так они меня малого кормили, так я их старых за это кормлю. Вот это им я и отдаю долг.
- Скажи, пожалуйста, кому ты в долг даешь?
- У меня есть два сына малых, так я их кормлю. Вот это я в долг закладываю. Когда я буду старый, так они меня будут питать и долг будут отдавать.
- Ну, скажи, что это значит такое: две гривны на ветер пускаю?
- Вот, царь, куда две гривны пускаю – дочек питаю. Я их воспитаю, а когда вырастут – отдам в люди. Вот эти гривны я на ветер и пускаю».
Примечательная и концовка сказки: «Царь заехал в сенат. Загадал своим сенаторам мужиковы загадки. Не додумались они и заплатили мужику, что им помог отгадать, двести рублей».
Сказки о попах по преимуществу – сатирические. Их заголовки дают представление об основном их содержании: «Как поп с дьяконом деньги наживали: дьякон чужие вещи ховал, а поп отгадывал», «Как поп обманул Тараса однажды, а Тарас его дважды», Как попов батрак попадью проучил и дьяка, ее полюбовника», «Как и мужик, своего батюшку обманув», «Как поп козлом сделался», «Как поп телился» и др. Конечно, сатирическая направленность сказок против попов вызвана тем, что священнослужители сами нередко нарушали проповедуемые ими же высокие истины, и смех в таких случаях являлся средством их морального развенчания и осуждения.
Как правило, в глупой роли в сказках выставлены и паны. Например, в «Сказке о том, как пан, по совету мужика, лошадей из тыквы высиживал». В сказке «Как пан отнял у мужика пирог да гуся» рассказывается, как мужик трижды избивал своего обидчика, пока не довел его до смерти. Это уже проявление социального протеста, хотя, конечно, преследование пана и совершается по причине бытового характера. Однако в произведениях то и дело проступают и мотивы, присущие патриархальному сознанию крестьянина. «Судья Праведный» за свою справедливость удостаивается «царства небесного». Нередко повествования о различиях социальных условий жизни людей завершаются распространенной христианской сентенцией: богатому на этом свете хорошо, зато на том свете его ожидают муки, а «бедный тут оттерпит – зато ему на том свете пресветлый рай».
Или такое расхожее: «Счастье зависит не от богатства и благополучия, а от спокойствия совести».
Конец XIX века – начало XX века на Смоленщине отмечены дальнейшим движением художественных форм, настойчивым стремлением создателей и исполнителей литературы и фольклора к максимальной точности в передаче сюжетов из жизни местного края.
Крестьянская, сельская, кондовая по своему преимуществу, Смоленщина внутренне не принимала «заказного» принципа создания произведений художественного творчества, противилась, как могла, чуждым ей концепциям, продолжая опираться на свои выработанные тысячелетним опытом национальные традиции. Считают, что крестьянство – наиболее «консервативная» часть общества не только в экономическом, политическом, но и в культурном плане, - сохраняющее в течение столетий свои принципы; даже в области языка своего оно меньше подвержено изменениям, чем другие сословия. Именно поэтому у нас на Смоленщине проявились наиболее ярко художественные принципы литературной и фольклорной общности, запечатленные в особой «школе». Эти же факторы определяют постоянный, незатухающий интерес к устной народной поэзии, к ее сбору и обработке.
III.Заключение
Работая над темой «Народный фольклор Смоленщины», я узнал, что свое правовое, политическое и культурное обоснование, Смоленская земля получила лишь с 1054 года. А наибольшего расцвета она достигла в XII веке при князе Ростиславе Мстиславиче и в XIII веке этот процесс роста продолжался.
Хотя и нет ничего удивительного еще, то, что наша Смоленщина широко предстала в письменных и устных памятниках художественного творчества. Смоленск занял одно из ведущих мест в общей довольно пестрой картине государственной иерархии, и представила собой спрессованное экономическое, политическое и культурное начало, четко оформленное в плане этническом и художественном значении.
В XIV – XV вв. основным направлением в деятельности смоленских книжников стало летописание. Именно «во граде Смоленце» был составлен огромный летописный сборник.
В смоленских материалах особенно широко преобладают сказки бытовые или новеллистические. В значительной мере это объясняется поздним временем записи произведений этого жанра, когда в мировоззрении людей произошли существенные сдвиги, и их в большей мере стали занимать мотивы, непосредственно связанные с текущей жизнью. Как правило, бытовые сказки отличаются социальной заостренностью сюжета. На них целесообразнее сосредоточить внимание. Все симпатии в сказках отданы простому мужику. Он трудолюбив, честен, смекалист. Его нравственные представления выше, чем у лиц из господствующих слоев. Сказки о попах по преимуществу – сатирические. Их заголовки дают представление об основном их содержании. Конечно, сатирическая направленность сказок против попов вызвана тем, что священнослужители сами нередко нарушали проповедуемые ими же высокие истины, и смех в таких