Этические взгляды Л. Фейербах




 

Историческое значение этики немецкого философа Л. Фейербаха, как и в целом его философии, состоит в решительной критике религиозной и идеалистической теории морали, создании материалистически ориентированной этики, которая рассматривает человека как деятельную родовую сущность, или, говоря иначе, как деятельное и предметное общественное существо. Именно в этом заключается та линия фейербаховского мышления, которая ведет к историческому материализму. Фейербах не до конца последователен в проведении своего антропологически-материалистического принципа. Общественно деятельная сущность человека получает в рамках антропологического материализма лишь частичное выражение.

Всю этику Фейербаха пронизывает противоречие между антропологическим принципом, определявшим новую, более высокую форму фейербаховского материализма по сравнению с натуралистическим материализмом XVIII в. и механистическим материализмом XVII в., и закрытой для историзма сенсуалистической компонентой. И тем не менее основательная критика религии и идеализма как господствовавшей традиции в подходе к морали является важным этапом истории этики, ибо и в этом пункте Фейербах пошел дальше сенсуалистического материализма XVIII в.

Этика занимает в философии Фейербаха центральное место, что было продолжением традиции европейского Просвещения и в то же время чем-то относительно новым.

Начиная с Возрождения ни на одном этапе классической буржуазной философии (метафизика XVII в., Просвещение, трансцендентальный идеализм Канта и Фихте, абсолютный идеализм Шеллинга и Гегеля) не было философской системы, теоретическим ядром которой была бы этика. В этом смысле можно сказать, что фейербаховская этика является концом, самокритическим завершением всей классической буржуазной философии.

Этическая проблематика пронизывает все произведения Фейербаха, ибо она составляет базис, на котором строится вся критика религии и идеализма. Фейербах намеревался суммировать свое философское мышление в форме систематической этики. Но он не смог этого сделать из-за роковой изоляции и тяжелых жизненных обстоятельств. Кроме того, Фейербах вообще склонялся к афористической форме изложения, что больше соответствовало духу абстрактного антропологического принципа.

Этику Фейербаха нельзя понять в отрыве от его атеизма. Религия понимается им не так, как атеистическим Просвещением XVIII ст., - как искаженная форма знания, возникшая при примитивных общественных условиях и затем использованная деспотической государственной властью и лживой кастой священнослужителей в качестве средства духовного закабаления масс, что в общем-то было верно, хотя и не отражало сути процесса.

Фейербах видит в религии отчуждение, фантастическое родовое сознание, отчуждение чувственного начала человека как социального и исторического существа. Общественно-практическая сущность человека в философии Фейербаха предстает как эмоциональное отношение индивидов, их взаимная потребность ощущать и гарантировать свою социальную одинаковость, равенство. Религия - это и есть моральность в отчужденной форме, подобно тому как спекулятивный идеализм является отчуждением рациональной потенции человека. Поэтому моральная проблематика вполне естественным образом присутствует во всех сочинениях Фейербаха по критике религии, составляющих, как известно, основную часть его творчества.

Религия и идеалистическая философия являются выражением исторической ситуации, когда человек лишен возможности свободного применения своих сущностных способностей. Родовые свойства (эмоции, мышление) человека оказались отчужденными от него и противопоставленными ему в качестве самостоятельных, враждебных и властных сил (бога, объективной идеи). Цель Фейербаха состояла в том, чтобы путем материалистического разрушения христианской религии и гегелевской философии способствовать преодолению раздвоенности, самоотчужденности человека.

Это была сильная сторона философии Фейербаха, означавшая революцию в теории и имевшая прогрессивный исторический смысл. Эта концепция гуманизма была теоретически самым глубоким выражением буржуазного радикализма на немецкой почве, а рассмотренная историко-философски, она является завершающим критическим итогом всей классической буржуазной философии.

Человек, изображаемый Фейербахом, является практическим, живым только по названию. В действительности, конечно, это не конкретно-исторический человек, а изолированный человеческий индивид, рассмотренный гносеологически, в аспекте эмоциональности и рациональной познавательной способности.

Социальный характер человеческой жизни исчерпывается духовно-нравственной, к тому же частноограничекной коммуникацией между Я и Ты. Фейербах в сущности ограничивается только тем, что негативной, если можно так выразиться антропологической, утопии, каковой, с его точки зрения, является понятие бога, он противопоставляет абстрактную этическую утопию межчеловеческой гармонии и требование соответствовать понятию человека. Преодоление теологии в его антропологии является формальным, Фейербах не видит реальной исторической практики отрицания религии. Неисторическое отрицание религии, рассматривающее ее в абстрактной сущности (отчуждение человеческой сущности) и завершающееся ее формальным сведением к антропологии, заключает ту опасность, что религия будет продолжать играть для человека существенную роль, но теперь уже как антропологическая религия человека вместо теистической религии бога.

Материалистическая трезвость фейербаховского понятия человека обнаруживает себя также при рассмотрении эгоизма. Преимущество Фейербаха перед евдемонизмом предшествующей материалистической философии состоит в том, что он эгоизм, себялюбие выводит далеко за границы индивидуалистического самосохранения.

Эгоизм для него не корысть, выгода, а стремление индивида присвоить себе богатство человеческих сил, опредмеченных в искусстве, науке, всех других общественных формах деятельности. Он представляет собой приведение в действие собственно человеческих стремлений, потребностей, способностей. Фейербаховский "человеческий эгоизм", включающий в себя социологические параметры и призванный заменить понятие привычного частного эгоизма, несмотря на свою крайнюю абстрактность, выражает движение в направлении материалистического понимания человека. В этом смысле весьма многозначительна мысль философа о том, что существует не только одиночный, индивидуальный, но и групповой, национальный, классовый эгоизм.

Свою этическую позицию Фейербах вырабатывает в ходе целеустремленной критики идеалистического понятия субъекта. Фейербах видит коренной недостаток кантовской этики как раз в том, что в ней воля изображается в качестве особой способности, отличной от чувственных стремлений. Отвергая кантовскую "чистую волю", это моральное начало в человеке, соответствующее безусловному моральному закону, Фейербах говорит: "Воля есть самоопределение, но внутри определения природы, не зависящего от воли человека". "Все спекуляции о праве, воле, свободе, личности без человека, вне, а тем более над человеком есть спекуляция без реальности".

Никакого субъекта без объекта - таков материалистический тезис Фейербаха. Это еще не человек в его историко-материалистическом понимании, производящий и воспроизводящий свою материальную жизнь, но он всеми нитями своего существования привязан к миру: он имеет потребности, ощущает, желает и только на этой естественной основе думает.

Но действительность, однако, есть прежде всего объект действия, желания, так как сам человек есть изначально материальное существо, он находится и живет в материальной действительности. Власть желаний, с которой человек присваивает или отвергает какой-то предмет, есть в то же время власть этого предмета над ним. Сущность объекта становится границей воли субъекта.

Этика Фейербаха - не этика долга и доброй воли, а материалистическая этика счастья. Это обосновывается Фейербахом в развернутой полемике против идеалистического понятия воли у Канта и у Гегеля. Он показывает, что идеалистическая теория свободы воли не выдерживает критики при рассмотрении даже такого, казалось бы, неотразимого доказательства, как самоубийство.

Основное внимание Фейербаха направлено на то, чтобы избежать индивидуалистических выводов, которые до него всегда делались из признания материального, чувственного индивида с его требованием счастья. Это ставило перед этической теорией задачу углубления и изменения основополагающего понятия материалистической этики, понятия счастья.

Стремление к счастью в его интерпретации уже более не является материально-чувственным фактом, как это было у Гольбаха, Гельвеция, вообще у любого последовательного натуралистического материалиста. Фейербах, впрочем, не отбрасывает материально-чувственную предпосылку эмоционального уровня человеческого поведения, что вообще невозможно для материалиста, поскольку он остается материалистом. Но это действительно только предпосылка, исходный пункт.

По сути же стремление к счастью, вообще эмоциональность человека становятся в его этике общественным фактом. Чувственность индивида есть прежде всего его ощущение другого человека. Человек прежде всего нуждается в чувстве, которое бы утверждало другого человека. Фейербах с новой стороны раскрывает понятие любви. Он видит в любви неистребимое стремление человека к солидарности и равенству. Индивидуальное стремление к счастью исключает счастье другого и вообще счастье других людей.

Антропологически-историческое понимание любви было шагом вперед, и шагом принципиальным. Совершенно прав Фейербах, рассуждая о дуализме кантовской этики, что нравственный закон и в самом деле будет находиться в состоянии войны со стремлением к счастью. Но в том-то и дело, что человек с самого начала является общественным существом, Я связано с Ты, и потому желание счастья другому для него столь же органично, как и желание счастья себе.

Этический принцип антропологического материализма имеет в виду иные социальные силы, чем материалистические просветители XVIII в. Вместо этики успеха крупной буржуазии, содержавшей черты аристократической этики наслаждения, у Фейербаха получают выражение моральные настроения мелкобуржуазных слоев.

Вообще в истории этики те течения, которые выражали моральное сознание угнетенных классов, как правило, находились в оппозиции к этическому интеллектуализму, апеллировали к живому, конкретному человеку с его притязаниями на счастье и равенство, придавали центральное значение понятию любви.

Этика чувства, эмоциональной солидарности, любви, обоснованная материалистически, направлена против классового угнетения, социального неравенства.

Социальный пафос материалистической этики чувства Фейербаха хорошо просвечивает в характеристиках религии как фантастического родового сознания, превращенной мечты о моральной жизни. Фейербах как мыслитель и человек нацелен на такое общественное состояние, при котором совместная солидарная жизнь не является результатом политико-юридической репрессивности, а вырастает из непосредственного стремления людей навстречу друг другу, из чувства моральной ответственности в условиях действительной свободы и социального равенства. Критика общественного насилия, охраняющего социальные привилегии и классовое господство, вообще свойственная материалистически ориентированным теориям морали, доведена до поиска путей коммунистического освобождения человечества. И это одна из решающих причин, в силу которых Людвиг Фейербах в области этики, как и материализма в целом, является последним представителем классической буржуазной философии и непосредственным предшественником Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

В этике Фейербах занял позиции абстрактно-антропологического гуманизма, исчерпав все те возможности метафизического материализма, которые могли бы послужить развитию антирелигиозной морали. Здесь он примыкает к французским материалистам, горячо защищает их этику от Канта и включает в свое яркое этическое учение все моральные импликации атеизма. Он резко выступает против религиозных доктрин морали, разоблачая их непоследовательность, лицемерие, нетерпимость, противоестественность и деморализующее воздействие на последователей. Его вывод: подлинная мораль и религия - антагонисты.

Свое учение о морали Фейербах стремится полностью основать на принципах биопсихической чувственности. Он утверждает, что голос ощущения - это первый категорический императив, а "половое отношение можно прямо охарактеризовать как основное нравственное отношение, как основу морали". И он ориентирует свою этику на оправдание, возвеличение, прославление и, наконец, обожествление порывов человека к предельно полному и в этом смысле идеальному чувственному счастью. Но в таком случае возникает... значительное сближение целей и задач религии, имея в виду ее обещания: она сулит людям именно то, на что ценностно ориентирует антропологическая мораль. Конечно, "небесное блаженство" и земное "чувственное счастье" не совпадают, но вспомним о многозначности понятия "чувственность" у Фейербаха и об огромном значении, придававшемся им эмоциональному состоянию человека.

После этого он призывает обожествить отношения между людьми, ибо их путь к счастью лежит только через них. Речь идет об обожествлении любви "Я" К "Ты" и "Ты" к "Я". Религия человека оказывается религией половой любви. В этой религии нет любви к супранатуральному богу, но в ранг бога возведена сама любовь как физиологическая, а отсюда и психическая взаимонуждаемость людей.

Потребность людей друг в друге уравнивает их и сплачивает друг с другом, развивает в них чувства коллективизма. Если вместо веры в бога люди обретут веру в себя и добьются того, что "человек человеку бог", то утвердится дружба всех людей друг с другом уже без различия пола, - это будет путь к "коммунизму". Так рассуждает Фейербах.

Свою этику Фейербах возводит к принципу разумного эгоизма. Каждый человек естественно стремится к счастью, и действительно, быть для человека - значит быть счастливым. Поэтому, если исходить из того, что "долг есть только то, что здорово" и несет субъекту благополучие, то придется признать, что он непременно распространяется на других людей, так что нравственным долгом будет то, что здорово и хорошо, по крайней мере, для двух других лиц, и счастье может быть только обоюдным.

Отсюда Фейербах хочет перетолковать эгоизм как альтруизм, выводя последний как необходимое требование из первого. Добро - это то, что удовлетворяет эгоизм всех людей, а зло приносит удовлетворение только какой-то их кучке. Мыслитель делает специальную оговорку, что употребляемое им понятие неверно отождествлять с эгоизмом самодовольного филистера или алчного буржуа. "Эгоизм" как этическая категория - это чувство любви к себе, естественно перерастающее в любовь к другим людям, ибо люди >; жаждут "товарищеского счастья".



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-12 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: