Роль МВФ: пряник или кнут?




 

На помощь поспешили МВФ и Всемирный банк. Уже в июле-августе 1997 г. МВФ предоставил пакет помощи Таиланду (17,2 млрд. дол.). За ним последовали аналогичные стабилизационные пакеты, предоставленные Индонезии (42,3 млрд. дол.) и Южной Корее (58,4 млрд. дол).

Помощь предоставлялась на условиях проведения реформ, в первую очередь - в финансовой и банковской сфере.

В Южной Корее МВФ в обмен на кредит в 60 миллиардов долларов предложил: продать иностранным компаниям два крупнейших национальных банка; допустить иностранные банки к проведению финансовых операций в Корее; снять ограничения на покупку земли иностранцами; разрешить иностранным компаниям покупать внутренние корейские облигации; позволить корейским компаниям брать за рубежом краткосрочные и долгосрочные кредиты; наконец, самое главное - ликвидировать ненавистные чаеболы, которые в последние годы оказывали невыносимую конкуренцию американским компаниям практически по всем направлениям.

Поскольку в 1997 году пять крупнейших чаеболов Кореи (Hyundai, Samsung, Daewoo, LG Group и SK Group) давали более трети совокупного национального валового продукта, предложение "распустить" их можно смело расценивать, как приглашение на эшафот: "Чаеболы - это краеугольный камень корейской традиционной культуры, и их разрушение означает не что иное, как передачу всего национального фундамента экономики в руки развитых мировых держав", - заявил официальный представитель Samsung Group на следующий день после того, как корейское правительство подписало соглашение с МВФ.

Потребовалась кропотливая работа по подготовке общественного мнения и созданию "правильных" национальных кадров, которые согласились бы выполнить неблагодарную работу. В этом отношении события в Южной Корее развивались по сценарию, многократно отработанному в других уголках планеты (в том числе и в России).

Сначала прошла массированная пропагандистская атака со стороны самых влиятельных корейских средств массовой информации, которые в один голос обвинили чаеболы во всех смертных грехах и бедах экономического кризиса. Писали о "сращивании частного капитала и государственной власти", словно это сращивание не определяло всю общественную жизнь Кореи последние пятьсот лет. Писали о "кумовстве" и "подкупе чиновников и политиков", словно "кумовство" не было единственной формой взаимного трудоустройства, известной в Корее со дня ее рождения. Писали о "безнравственном обогащении основателей чаеболов", их "вызывающе расточительном образе жизни", хотя каждый кореец знал, что эти самые отцы-основатели живут не на гавайских виллах, а в скромных домах по соседству. Писали, что своим безответственным поведением национальную валюту обвалили чаеболы, а не какие-то мифические интернациональные биржевые флибустьеры.

Тут как тут подоспела еще одна знакомая "пятая колонна": активизировались "борцы за права человека" и "диссиденты" всех мастей и оттенков. Заклубились митинги и демонстрации, поднялась волна народного возмущения "попранием гражданских прав" и надругательством над "общемировыми человеческими ценностями". Вдруг оказалось, что чаеболы - это порождение военной диктатуры 60-70-х годов, злые призраки тоталитаризма, "давители свободы слова".

МВФ продиктовал правительству Кореи ряд утонченных мер, которые, под благовидным предлогом повышения "прозрачности отчетности" чаеболов и дальнейшего перехода на "прогрессивные" западные формы ведения бухгалтерии, разрушали всю внутреннюю структуру корейских конгломератов. Первым шагом явился запрет под страхом уголовного наказания перекрестного кредитного поручительства и взаимного финансирования подразделений чаеболов.

Структурное своеобразие чаеболов, отличающее их от западных конгломератов, заключалась в отсутствии головной холдинговой компании. Не случайно почти все крупные чаеболы именовали себя группами (groups). Формально они и были скоплением разрозненных компаний, действующих в областях экономики, никак не связанных между собой. Число таких компаний в чаеболе зачастую достигало тысячи. Также формально подразделения чаеболов были независимы друг от друга. Реальная (и наитеснейшая!) связка осуществлялась на уровне не централизованного управления (через головной холдинг), а родственных отношений: пивоварня записывалась на имя трехлетнего внука двоюродной сестры, автомобильный завод числился за братом шурина, и так далее. В результате чаеболы постоянно тасовали финансы между своими формально независимыми подразделениями: одна компания предоставляла банку гарантию по кредиту другой, третья покупала по "правильной" цене сырье у четвертой, пятая "исправляла" в авральном порядке годовой баланс за счет увеличения активов, которые "удачно" приобретались за бесценок у шестого скрытого подразделения чаебола. Иными словами, кипела бурная экономическая жизнь в традиционном азиатском формате (патернализм + кумовство), целью которой являлся не уход от налогов (как принято считать на Западе), а обеспечение глобальной синекуры и нескончаемой экспансии корейской экономики от США до Вьетнама и Австралии.

Следующим шагом в войне с чаеболами стало требование снизить отношение "долги/активы" до уровня 200% (типичная величина этого показателя в чаеболах была 500-800%). С учетом сложившейся традиционной структуры чаеболов и, в первую очередь, низкой производительности труда в условиях поголовного и пожизненного трудоустройства, подобное снижение пропорции абсолютно нереально. Либо высокий уровень задолженности конгломератов, либо полная ломка структуры и принципов функционирования. Третьего не дано. На первый взгляд, вообще кажется невероятным, что чаеболы десятилетиями существовали под бременем столь неподъемных долговых обязательств. И не только сводили концы с концами, но и постоянно расширялись, увеличивали оборот и наращивали производственную мощность.

Ситуация прояснится, если мы вспомним, что кредитование чаеболов проводилось исключительно за счет внутрикорейских финансовых ресурсов - банков и стоящих за ними правительственных структур. Поскольку и чаеболы, и банки, и правительство играли в одной команде ("Корея Инкорпорейтед"), то между ними не возникало неразрешимых противоречий, связанных с проблемами чрезмерного кредитования, задержек с возвратом платежей и т. п. Тот факт, что уровень долгов чаеболов в восемь раз превосходил размер их активов, не вызывал беспокойства корейских банков. Поскольку эти банки контролировали на выходе продукцию чаеболов, которая, в конечном счете, шла на благо - как трудоустройство сограждан, так и развитие общенациональной экономики.

Очевидно, что как только на корейском горизонте появились западные банки и венчурные капиталисты (а они хлынули в страну после экономического переворота 1997 года), тонкое равновесие, сложившееся между чаеболами и национальными финансовыми институтами, исчезло. Оно и понятно: западные кредиторы не играют в одной команде с чаеболами и корейскими банками. У них собственные интересы, которые, по хорошо известным экономическим законам, находятся в непримиримом противоречии с интересами корейских деловых структур (русских, украинских, индийских, венесуэльских - ряд можно продолжать до бесконечности).

Заключительный coup de grace, нанесенный МВФ корейским чаеболам, состоял в требовании ликвидировать систему глобальной синекуры, расстаться с практикой "пожизненного трудоустройства" и принять западный формат поощрения работников: не за выслугу лет, а по личным достижениям. Короче говоря, программа, делегированная МВФ администрации президента Ким Дэ Чжуна, означала полномасштабное разрушение всех традиционных форм ведения экономики.

Чаеболы попытались соответствовать веяниям времени с минимальными потерями: открывали курсы переквалификации для усвоения "современного стиля менеджмента", вводили систему оплаты труда, основанную на личных достижениях работников, сокращали уровни бюрократической иерархии, разрешали сотрудникам ходить на работу в джинсах и сандалиях и придерживаться свободного графика.

Не получилось. Буквально за два года внутренние структуры чаеболов вошли в полный диссонанс с новой кредитной политикой (запрет на перекрестное финансирование, "долги/активы" ниже уровня 200%). И начался обвал. Первой не выдержала Daewoo Group: в 1997 году она была четвертым по величине чаеболом Южной Кореи, в 1998 - третьим, в 1999 - вторым (потеснив Samsumg), а в 2000 - умерла.

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-03-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: