М. В. Константинов, Т. А. Константинова
Забайкальский государственный университет, г. Чита Государственный архив Забайкальского края, г. Чита
Аннотация. Статья посвящена начальной истории Читы как населенного пункта–отпервого зимовья к плотбищу, а затем к слободе, острогу, селению, и, наконец, горо-ду – центру Забайкальской области. Хронологические рамки – с 1653 по 1851 г. с эпи-логом до начала 1860-х гг. Чита, расположенная на реке Ингоде, в верховьях Амур-ской речной системы, у восточного подножия Яблонового хребта, сыграла важную роль в русском освоении Забайкалья и Приамурья. В статье вводятся в научный обо-рот многие исторические документы из Госархива Забайкальского края, а также обобщаются результаты исследований по этой теме историков и краеведов. Восста-навливается историческая перспектива различных по характеру событий: админист-ративных, церковных, военных, научных, личностных и др., переплетающихся между собой и отражающих начальную историю Читы, а вместе с тем всего Забайкалья с учетом его геополитического положения и взаимоотношений с Китаем.
Ключевые слова: Чита,зимовье,плотбище,слобода,острог,русские первопроход-цы, Забайкалье, Амур, Китай.
История Читы, как и многих других сибирских городов, начинается с зи-мовья. В «Отписке Петра Бекетова из Иргенского острога», адресованной ени-сейскому воеводе Афанасию Пашкову, оно обозначено как государево зимовье на Ингоде, Ингодинское зимовье, Малый острог, Крепостица [3, л. 326–331].
Строительство зимовья велось под началом Петра Бекетова. К нему при-ступили 19 октября 7162 г. (от сотворения мира. – Прим. авт.), или 29 октября 1653 г. При пересчете даты следует помнить, что календарный год в то время начинался с 1 сентября. Расхождение между эрой от сотворения мира и эрой Рождества Христова для такой ситуации составляет 5 509 лет, а разница в днях (между юлианским и григорианским календарями для XVII в.) – 10 дней.
|
|
Первым «Отписку» изучил член Санкт-Петербургской академии наук И. Е. Фишер [75, с. 566–569]. Этот документ изучали также историки казаче-ства В. К. Андриевич [1, с. 25–29] и А. П. Васильев [7, с. 48–49], доцент Чи-тинского пединститута В. Г. Изгачев [34, с. 55], архитектор Н. П. Крадин, краевед М. Ю. Тимофеева [50, с. 171–174]. Полностью текст «Отписки» опуб-ликован читинским краеведом В. Ф. Балабановым в 1982 г. [64, с. 76–79], а с
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
этой публикации перепечатан в журнале «Забайкалье: наука, культура, жизнь»
в 2003 г. [63, с. 59].
Посланный в Забайкалье для освоения территории П. И. Бекетов получил от царя Алексея Михайловича высокое право действовать по собственному усмотрению, но с формулой «по государеву указу», и с успехом ей пользовался.
«Отписку» Бекетов отправил после 20 января 7162 г. (30.01.1654). В ней сообщалось о том, как он дошел вместе со служилыми от Байкала до оз. Ир-гень. Затем он осмотрел окрестности этого озера, а также соседних озер Шакша и Арахлей. После рекогносцировки было выбрано место для госуда-рева Иргенского острога. Его строили 72 человека – служилые, казачьи наем-щики и охочие люди. В составе отряда были те, кто в 1650 г. вместе с баргу-зинским атаманом Василием Колесниковым впервые обследовал Иргень, пе-ресек Яблоновый хребет и вышел к р. Ингоде, а затем к р. Нерче. В отряде Бекетова они являлись проводниками; в их числе были Яков Софонов и Мак-симка Уразов. Эти данные содержатся в «Отписке А. Пашкова» от июля 1653 г. С ней, как и со многими другими документами XVII в., первым позна-комился и сохранил ее путем копирования академик Г. Ф. Миллер во время сибирской экспедиции. В середине XIX в. эта «Отписка», как и сотни других письменных источников, была опубликована в «Дополнениях к актам истори-ческим» [61, л. 390–396]. После завершения строительства Иргенского остро-га бекетовцы отправились по волоку через Яблоновый хребет на Ингоду [3, л. 326–331]. Длина волока измерялась с помощью специальной веревки и оп-ределялась в 20 верст. Этот волок ныне опознаваем с выходом на р. Рушмалей (левый приток Ингоды), его длина более 40 км. Простое сравнение указанных цифр, выраженных в верстах и километрах, показывает, что используемая Бе-кетовым верста равнялась 2 160 м (межевая, т. е. фактически двойная, верста).
|
|
На Ингоде бекетовцы соорудили плоты и 19 (29) октября поплыли по Ингоде с целью достичь Шилки. Сплав продолжался половину дня, при этом проплыли они около 10 верст. Далее сплавщики наткнулись на ледяной затор, после чего Бекетов «велел служилым людям срубить зимовье» [3, л. 326–331].
В зимовье были построены 3 избы и государев амбар. Вокруг строений со-оружена крепость. Избы предназначались для казаков, а амбар – для хранения государевой казны и личных запасов казаков [3, л. 326–331].
Государева казна могла состоять из серебряной монеты. На нее бекетов-цы покупали у тунгусов коней, платя за одного по 10–15 руб. Из этой казны казаки получали жалование, из нее же преподносились подарки тунгусам. Крепость, судя по аналогичным ситуациям, возводили из бревен, устанавли-ваемых вертикально в виде частокола. Число строений было не случайно, их сооружали по традиции по углам крепости – для большей прочности и устой-чивости всей конструкции. В «Отписке» использованы понятия «амбар госу-дарев», «казна государева», «государево зимовье», поскольку построено все это, как и Иргенский острог, по государеву указу. И сам Петр Бекетов был cловно воплощением государевой воли.
|
|
Существует вопрос о точном месте расположения на Ингоде государева зимовья. Исследованием на местности установлено, что волок от оз. Иргень
8 М. В. КОНСТАНТИНОВ, Т. А. КОНСТАНТИНОВА
через Яблоновый хребет заканчивался устьем р. Рушмалей. Далее, как уже отмечалось, бекетовцы проплыли на плотах 10 верст, т. е., при той же двойной версте, более 20 км. В связи с этим рассчитывается, что они могли поставить государево зимовье в районе с. Сивяково (появившегося в дальнейшем), на правом берегу Ингоды, под защитой хребта Черского.
Строили государево зимовье 30 человек. Они должны были справиться с работой примерно за месяц. За такой срок был построен Иргенский острог. Построив зимовье – крепостицу на Ингоде, Петр Бекетов направил отряд ка-заков во главе с пятидесятником Максимкой Уразовым на Шилку. Они шли конным путем до места около 8 дней, а затем построили на правом берегу Шилки, напротив устья р. Нерчи, малый острожек с одной избой и с внешней изгородью. Он получил название Шилский [3, л. 326–331]. Это могло быть в самом конце 1653 г. С Шилского острога и начинается, по сути дела, история Нерчинска.
Сам Петр Бекетов с Ингодинского зимовья ушел зимовать в Иргенский острог, оставив в зимовье группу казаков во главе с пятидесятником Ивашкой Котельниковым. Весной 1654 г. Бекетов из Иргенского острога с группой из 20 казаков вновь дошел до Ингодинского зимовья, забрал оттуда еще 20 каза-ков и все запасы и двинулся на плотах по Ингоде и Шилке к Шилскому остро-гу. В составе отряда были казачий пятидесятник Дружинка Васильев сын По-пов, десятники Ондрюшка Гусев, Ивашко Герасимов, Чебучаков, Петрушко Малышов, Стенка Иванов, Левка Крохалев, Стенка Ипатов, Панка Клементь-ев, Ивашко Онтонов, а также служилые люди [3, л. 326–331]. Движение отря-да на плотах по Ингоде могло в самом лучшем случае начаться в конце апре-ля, а скорее всего, происходило в первую декаду мая, когда река стала сво-бодной ото льда. В июне 1654 г. все перечисленные казаки тем же путем вер-нулись в Иргенский острог, затем направились в Енисейск, а оттуда в Москву, где 31 января 1655 г. вручили царю Алексею Михайловичу «Отписку», т. е. отчет енисейского воеводы Афанасия Пашкова. Эта «Отписка» проливает до-полнительный свет на походы и успехи казаков Бекетова [60, с. 203–208]. Важно подчеркнуть, что Петр Бекетов со служилыми людьми был послан ца-рем Алексеем Михайловичем «на Иргень оз. и на великую реку Шилку с доб-ром, а не с войной и не с боем…», что особо отмечено в «Отписке енисейско-му воеводе Афанасию Пашкову» в июле 1653 г. [62, с. 190].
Судьба государева зимовья на Ингоде после 1654 г. документально не установлена. Не исключено, что его постигла участь Иргенского и Шилского острогов, сожженных тунгусами в 1655 г.
Историк А. П. Васильев, опубликовавший свое исследование в 1916 г. [7], опираясь на «Отписки » П. Бекетова и А. Пашкова, определил, что госуда-рево зимовье на Ингоде, построенное в 1653 г., располагалось близ устья р. Читы. К такому же выводу, начиная с 1950- х гг., пришел читинский исто-рик В. Г. Изгачев [28; 29; 33]. На основании этих исследований в Чите в 1953 г. отмечалось 300-летие основания города, а в 1967 г. в центре Читы, на фасаде гостиницы «Забайкалье», создано художественное панно на историче-скую тему, публично утвердившее 1653 г. как начало истории Читы. В даль-
Известия Иркутского государственного университета. 2014
Т. 7. Серия «История». С. 6–24
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
нейшем краевед В. Ф. Балабанов подтвердил, что первое зимовье было по-строено в 1653 г., но посчитал, что оно находилось на другом месте – не в устье р. Читы, а выше на 20 км по Ингоде, в районе с. Сивяково. На этом ос-новании В. Ф. Балабанов [5], а также М. Ю. Тимофеева [73], В. Ф. Немеров
[58] и некоторые другие авторы предложили изменить дату основания Читы с 1653 г. на более позднюю, связав ее с событиями 1680-х гг.
На наш взгляд, в этом нет никакой необходимости, поскольку сам факт строительства зимовья в 1653 г. подтвержден строго документально и никем не опровергается. При этом нет принципиальной разницы в том, построено ли было зимовье в устье Читы или выше по р. Ингоде, где-то на юго-западной ок-раине современной Читы, или же в ее ближайших окрестностях. Самое главное, что само строительство состоялось и казаки освоили эту местность, а затем не-уклонно использовали ее как при движении с запада на восток, так и с востока на запад (вне зависимости от того, сколь долго использовалось первое зимовье), что подтверждается всеми имеющимися вышеприведенными источниками.
Напомним, что Ингодинское зимовье было построено не в виде одинокой избушки, а как крепость с острожным ставлением и 4 бревенчатыми сооруже-ниями по внутренним углам. И названо это зимовье было государевым! Тако-му историческому прологу может позавидовать любой город!
В других городах, если и возникает дискуссия о дате основания города, то обсуждаются предложения об удревнении этой даты, поскольку более древние даты более почетны. И только в среде читинских краеведов возникла прямо противоположная идея, фактически отсекающая от истории города чет-верть века уникальной истории, связанной с именами русских первопроход-цев, могучих государевых людей, обеспечивших присоединение территории Забайкалья к Русскому государству.
В дополнение к этому еще раз подчеркнем, что история многих сибир-ских городов начиналась с зимовий, которые неоднократно переносились с места на место в поисках более подходящего места. Но более всего это будет понятно на примере Нерчинска.
Сначала на месте нынешнего с. Калинино (в 20 верстах от Нерчинска) был построен Шилский острожек (с одной избой внутри ограды). Через 5 лет на Нерче, близ ее устья, построен другой острог, первоначально названный Верхним Шилским, потом Нелюцким, Нелюдским, Тунгусcким, а затем Нер-чинским острогом, ставшим в 1689 г. городом Нерчинском. В 1750 г. город перенесли на другую сторону поймы р. Нерчи, где было более сухое место, а в 1812 г. его переместили еще раз, теперь выше по Нерче на 12 верст, на то ме-сто, где он и поныне располагается [33; 49]. При этом разнообразии событий и перемещений история Нерчинска надежно скреплена единой традицией и на-чинается с Шилского острога! И это совершенно оправдано, поскольку имеет внутреннюю стержневую логику, идущую от деяний казаков-первопроходцев: они шли на Шилку и Нерчу именно для острожного ставления и задачу эту героически исполнили. Вслед за этим в Нерчинске, в 1689 г., был подписан договор с Китаем, обеспечивший международную легитимность принадлеж-ности территории Забайкалья Русскому государству. Дороги же в Нерчинск
10 М. В. КОНСТАНТИНОВ, Т. А. КОНСТАНТИНОВА
пролегали через Читинское плотбище, где к этому времени закрепилось селе-ние из нескольких изб и где систематически заготавливали лес и сооружали плоты для сплава вниз – к Шилке, Нерче и Амуру!
Впрочем, об этом следует рассказать по порядку, на основании историче-ских документов.
В августе 1855 г. царь Алексей Михайлович велел новому енисейскому воеводе Ивану Акимову снабдить Афанасия Пашкова и его сына Еремея, на-правленных в сопровождении 300 казаков на государеву службу в Даурскую землю, всем необходимым, в том числе выдать им 50 пудов пороха, 100 пудов свинца, а также вино, муку, крупу, и пр. [12, л. 40–41]. Начав свой поход в Енисейске в 1657 г., Пашков весной 1658 г. тем же волоком, что и Бекетов, прошел на Ингоду.
Под началом Пашкова находился ссыльный протопоп Аввакум с семьей.
В «Житие» Аввакум указал, что от Иргенского острога до Ингоды «волок верст за сто», преодолев который, он вместе с семьей «да под сосной и жить стали», поскольку Пашков поначалу в засеку их не пустил [29, с. 35]. Расстоя-ние, указанное Аввакумом («верст за сто»), позволяет предположить, что ме-стом их остановки на Ингоде был район будущей Читы. На этом месте Паш-ков с казаками развил невероятную по масштабам деятельность, срубив горо-довой лес для строительства двух острогов (на Нерче и на Амуре), связал этот лес в 170 плотов и на этих плотах сплавился со своим отрядом по Ингоде и Шилке, затратив 3 недели, до устья Нерчи. На р. Нерче, выше ее устья, в том же 1658 г. он поставил Нерчинский острог (первоначальные названия – Верх-ний Шилский, Нелюцкий, Нелюдский, Тунгусский), заменивший сожженный тунгусами прежний Шилский острог. О деятельности своего отряда А. Паш-ков отчитался перед царем в «Отписке». В изложении она представлена в публикациях Н. П. Крадина и М. Ю. Тимофеевой [50, с. 174], Е. В. Вершинина
[9, с. 45].
В 1661 г. Аввакум с семьей уже известным ему путем был возвращен из ссылки [29, с. 38, 39, 239]. В 1662 г. обратный путь проделал и сам Пашков.
В 1664–1965 гг. тот же путь со сплавом по Ингоде прошли 80 казаков, доста-вив в Нерчинск провиант, холст, сети, ножи, посуду, бумагу и денежное до-
вольствие [4, с. 139–143].
Во второй половине 1660-х гг. нерчинские казаки, уже освоившиеся на даурских просторах, нашли новый путь от Байкала к Амуру. Он проходил не-много севернее прежнего: от Баргузинского острога к Телембинскому остро-гу, далее через Яблоновый хребет в долину р. Читы с выходом к ее устью, а затем вдоль левого берега р. Ингоды, через отроги хребтов, до р. Шилки. Че-рез 10 лет этот маршрут был еще более спрямлен – он вел сначала к Еравнин-скому острогу, а затем к р. Чите. По этому маршруту хлеб доставлялся от Байкала до Нерчинского острога примерно за 2 недели. В 1672 г. из Тоболь-ска, Братского и Иркутского острогов этим путем в Нерчинский острог дос-тавляли хлеб (1 666 пудов), порох, свинец, ядра и 3 пушки [7, с. 130–139].
В 1675 г. этим маршрутом прошло русское посольство в Китай, возглав-ляемое Н. Спафарием-Милеску. В дневнике он отметил, что посольство, по-
Известия Иркутского государственного университета. 2014
Т. 7. Серия «История». С. 6–24
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
кинув Телембинский острог 25 ноября, на второй день пути преодолело «хребты великие и лесные, а потом степью, и приехали на реку небольшую Читу и у той реки ночевали от стану 35 верст; а река Чита вытекала из гор ка-менных и впала в реку Ингоду». На следующий день посольство, преодолев «хребты лесные и по хребтам ломы великие и приехали к речке Микишиной (Никишихе – левому притоку Ингоды. – Прим. авт.) и ночевали от реки Читы 25 верст» [71, с. 253]. Еще до р. Читы посольство встретил посланный из Нер-чинского острога тобольский казак с 10 человеками «для оберегания». Отсюда понятно, что посольство вдоль р. Читы двигалось с проводником, что обеспе-чивало ему наилучший путь. Посольство передвигалось на подводах, предос-тавленных боярским сыном Игнатием Миловановым [7, с. 147]. Посольство побывало в Пекине, но не добилось поставленной цели, в результате чего во-прос о принадлежности Амура обострился. В связи с этим, а также в связи с открытием серебряной руды на р. Аргунь, контакты Енисейска и Нерчинска, проходившие через читинскую местность, расширились, при этом в Нерчинск
и обратно продвигались чиновные люди, доставлялись пищали, свинец, по-рох. Скорее всего, в это время стал использоваться водный путь от устья Читы по Ингоде на Шилку, поскольку сухопутным путем, через многочисленные хребты было двигаться весьма тяжело.
В 1681–1682 гг. двумя партиями через читинскую местность проследова-ли на Шилку сначала 17, а затем еще 23 семьи ссыльных [33, с. 101–102]. Этим же путем двигались казаки и крестьяне. Из Телембинского острога на-правлялось на восток железо. Особо ответственным и охраняемым грузом бы-ла перевозимая до Нерчинска и предназначенная казакам как жалование за несколько лет серебряная монета на сумму 8 662 руб. 30 коп. [7, с. 150–151]. Поскольку в то время рублевая монета не чеканилась, то денежное жалование доставлялось в виде серебряных копеек, вес каждой из которых составлял поряд-ка 0,4 гр [55, с. 228–230], а общий вес денежного жалования – более 20 пудов.
В 1684 г. по дороге в Нерчинск и Албазин в читинской местности побы-вали воеводы И. Власов и А. Толбузин. В 1685 г. здесь прошел на помощь Албазину казачий отряд под началом полковника Афанасия Бейтона. До устья Читы на подводах, а далее на плотах по Ингоде неоднократно сплавляли вниз запасы хлеба [7, с. 178–180].
В том же 1685 г. князь Гантимур, его сын Катан и внук Чекулай, крещен-ные годом раньше под именами соответственно Петр, Павел и Василий, про-следовали через читинскую местность в Москву, при этом старый Гантимур в пути заболел и умер, а младшие были приняты царской семьей, щедро награ-ждены, обращены в дворянство с присвоением княжеских титулов и возвра-щены в Нерчинский острог для дальнейшей службы [2, с. 53].
В 1687 г. царский посол Ф. А. Головин, находясь в Селенгинске, в пись-ме нерчинскому воеводе Ивану Власову, отправленному со стрельцом Нем-киным, впервые упомянул как таковое плотбище на устье р. Читы [4, с. 230]. Федор Головин просил Ивана Власова направить «на плотбище усть Читы-реки» приемщика хлеба. Этот хлеб должны были доставить на подводах слу-жилые и промышленные люди с р. Уды и Еравнинского острога. Власов на-
12 М. В. КОНСТАНТИНОВ, Т. А. КОНСТАНТИНОВА
правил на плотбище нерчинского казака Карпа Юдина, возведенного из рядо-вых в чин десятника. Его сопровождала группа казаков. В марте 1688 г. Юдин отчитался перед Власовым о приеме 1 143 пудов хлеба. Новая группа казаков, прибывшая из Нерчинска, построила плоты и сплавила хлеб водным путем. Юдин сообщил Головину о выполненном задании, отметив, что пишет «с Чи-ты-реки новой слободы с плотбища» [72, с. 73].
В отписке Ф. Головина нерчинскому воеводе И. Власову, доставленной 15 сентября 1688 г. албазинским казаком Екимко Ивановым, ставилась задача взять «на плотбище у подрядчиков шесть сот пудов, также и служилых людей шестьдесят человек» для доставки и помощи А. Бейтону, находившемуся в Албазине, о чем «на плотбище к прикащику и подрядчику памяти от меня по-сланы наперед сего…» [59, с. 296–297]. В следующей отписке от Головина к Власову, доставленной 9 ноября того же года конным казаком Сенкой Була-товым, еще раз сообщалось, что хлеб с плотбища был необходим для Албази-на, поскольку китайцы около острога в июле предыдущего года посев хлеба уничтожили «весь без остатку» [59, с. 298], от чего, по данным А. Бейтона, наступил голод и уже есть умершие [59, с. 297]. Но в этой же отписке уточня-ется, что с плотбища отправили всего лишь «хлебных запасов сто пудов, да ясачного сбора пятьдесят скотин рогатых…». В связи с этим давалось новое указание: об отправке в Албазин дополнительно «сто скотин рогатых, а также хлебных запасов, что возможно взять с плотбища, или где в Нерчинску, без замотчанья, а с теми запасы послать кого из детей боярских, а с ним служи-лых людей, сколко человек пригоже…» [59, с. 298].
Читинское плотбище, являвшееся важным перевалочным пунктом на пу-ти в Нерчинск, неоднократно упоминается в «Статейном списке посольства Ф. А. Головина», представляющем собой ежедневные записи событий с тек-стами документов, получаемых и отправляемых послом, в том числе великим государям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу. Эти записи вел сам Го-ловин и его подчиненные из разрядного шатра, т. е. походной дипломатиче-ской канцелярии [70, с. 468–471]. «Во днище на Читинской степи» – так со-общается о месте встреч близ Читинского плотбища [70, с. 151].
Согласно «Статейному списку», Ф. А. Головин 28 июля 1689 г. «пришед я, холоп ваш, на плотбище, а со мною, холопом вашим, пришли только мос-ковские стрельцы, а достальные служилые люди за превеликими грязьми и болоты и за присталыми под полковыми казнами и хлебными запасы лошадь-ми остались от меня, холопа вашего, назади в 2-х днищах. И того ж числа по-слал я, холоп ваш, в Нерчинской того ж вышеописанного дворянина Василья Лутовинова к великим китайским послом с листом…, в котором писали, что будут они к Нерчинску на посольский съезд в августе месяце» [70, с. 468].
Следующая запись сообщает: «И дождався мы, холопи ваши, к плотбищу осталых служилых людей с хлебными запасы и поделав плоты, пошли к Нер-чинску августа в 3 день. А с конными табунами послали к Нерчинску капита-нов Федора Стахорского да Богдана Булгакова, а с ними служилых людей 80 человек» [70, с. 469]. Вероятно, в силу важности и масштабности этого собы-тия оно описывается еще раз, но с дополнениями: «Августа в 3 день, поделав
Известия Иркутского государственного университета. 2014
Т. 7. Серия «История». С. 6–24
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
плоты и собрався с служилыми людьми, пошел с плотбища плотами. И плыли наперед московские стрельцы перед послами, а назади послов плыли сибир-ские служилые люди. А на плотах было служилых людей человек по 12 и больши. И пороховую казну и пушки и всякие воинские и хлебные запасы плавили на тех же плотах. А чтоб идти лошадьми с плотбища к Нерчинску, и за великими каменными горами с пушками было никоими делы немочно» [70, с. 471]. На следующий день где-то на Ингоде эскадру из плотов встретил уже вернувшийся из Нерчинска Василий Лутовинов, «который посылан был к ве-ликим китайским послом говорить, чтоб для приходу посольского от Нерчин-ска они отступили бусами на низ Шилки-реки» » [70, с. 471].
В Нерчинске Ф. А. Головин подписал с послами Цинской империи Нер-чинский договор (27–29 августа 1669 г.), по которому территория Даурии до р. Горбицы (левый приток Шилки в ее низовьях, близ начала Амура) закреп-лялась за Русским государством [68, с. 61–83; 70, с. 29–30, 645–660]. К Нер-чинскому договору приложен «Чертеж течения Амура», составленный пол-ковником А. Бейтоном, на котором там, где р. Чита впадает в Ингоду, отмечен залом (т. е. место скопления сплавного леса) [70, с 524]. На другом чертеже того же автора, отражающем территорию от Байкала до Амура, на Ингоде по-
казано плотбище [52, с. 27–28; 70, с. 461].
В октябре 1689 г. Ф. А. Головин, завершив дела в Нерчинске, вместе с посольством и отрядом прошел в обратный путь через Читинское плотбище до Удинска, где все без исключения, т. е. более полутора тысяч человек, были награждены царскими наградами – золотыми и позолоченными монетами, специально присланными из Москвы. В числе награжденных был забайкаль-ский тунгус князь Павел Гантимуров [7, с. 54]. В дальнейшем Ф. А. Головин станет первым кавалером ордена Святого Андрея Первозванного, первого и высшего российского ордена [57, с. 61].
В начале 1690 г. читинский приказчик Карп Юдин по заданию Ф. А. Го-ловина отправил в Удинск 65 голов скота и 7 лошадей в Телембинский острог, при этом в Читинском плотбище осталось 4 «животины» [11, с. 2].
В 1693 г., 15 мая, на плотбище прибыли посол Избрант Идес и секретарь посольства Адам Брандт. Они вели дневники, которые в дальнейшем были опубликованы как «Записки о русском посольстве в Китай». По дороге к плотбищу они общались с тунгусами, удивляясь их внешнему облику, одежде, занятиям и особенностям погребального обряда и пр. На следующий день по-сле прибытия на плотбище их догнал караван, который, перевалив через Яб-лоновый хребет, прошел через участок с горящей степной травой, при этом от огня и бескормицы пострадали лошади. В «Записках» отмечено, что «в селе-ние, называемое Плотбище… было 6 домов; маленькая река Чита омывает это лишь недавно обжитое место» [31, с. 114]. Посольство задержалось на плот-бище для отдыха и сооружения плотов. Затем караван, состоящий из лошадей, быков и верблюдов, пошел до Нерчинска через горы, а само посольство по-плыло вниз по Ингоде и Шилке, которые оказались даже для плотов очень мелкими [31, с. 105–107, 114–115].
14 М. В. КОНСТАНТИНОВ, Т. А. КОНСТАНТИНОВА
Ко времени прибытия посольства приказчиком на плотбище служил Иван Бузунов. Под его началом находилось конные казаки Федор Зиновьев, Иван Сидоров, Ананий Никифоров, Василий Молоков, Иван Грамотка, Гри-горий Кайдалов и пеший казак Алексей Добрынин. Казаки собирали ясак, та-моженные и пошлинные сборы. Для прокормления они наделялись большими участками земли [72, с. 73]. Отчет о работе приказчик плотбища держал перед ближайшим к нему Телембинским острогом и перед городом Нерчинском как центром Нерчинского воеводства.
Читинская история в период с конца XVII и до середины XIX в. доста-точно надежно прослеживается по документам Государственного архива За-байкальского края (ГАЗК, ранее – ГАЧО). Они представлены в фонде «Нер-чинская воеводская канцелярия» [14], поскольку Читинское селение подчиня-лось Нерчинску как центру Нерчинского воеводства [45, с. 335–336]. Фонд включает в себя 139 дел, которые относятся ко времени с 1686 по 1776 г. Они включают в себя списки нерчинских дворян, детей боярских и служилых ка-заков, указы, приказы, доношения, промемории, ведомости и пр. Документы свидетельствуют о заселении края, развитии промышленности, возникнове-нии пашенного земледелия, взаимоотношениях с коренным населением, фор-мировании и охране границы, оказании содействия научным экспедициям, торговых операциях, населенных пунктах и т. д. [37, с. 10–58; 43, с. 85]. В них не-редко, начиная с 1698 г., упоминается Читинская слобода [18, л. 360, 375 об., 452].
Ряд документов, имеющих отношение к Читинскому селению, представ-лены в фонде «Нерчинское горное правление» [21]. Они включены в данный фонд, поскольку это селение находилось на территории Нерчинского горного округа, являвшегося вотчиной российской императорской семьи, при этом горная власть исполняла не только экономические, но также административ-ные функции [44, с. 329–331]. Самый ранний документ датируется 1721 г., а последний по времени относится к началу XX в. В этом же фонде содержатся документы по ссыльнокаторжным, включая декабристов [46, с. 86–87].
Сведения о Михайло-Архангельской церкви и ее священниках сохраня-ются в фонде «Церкви Забайкальской области» [25].
На рубеже XVII–XVIII вв. крупным русским картографом С. У. Ремезо-вым, работавшим в Тобольске, создано два чертежа. Один из них назван «Чертеж Сибири». На нем, неподалеку от Иргенского острога, обозначено Плотбище. На втором, именуемом «Чертеж земель Нерчинского города», обо-значена Слобода Читинская [52, с. 27–28].
От 1698 г. дошло первое письменное упоминание об Архангельской церкви в Читинской слободе. Священником в ней до 1708 г. служил Лука Ан-дреев Крюков. В то время в слободе жили конные казаки Василий Молоков, Осип Садовник, весовщик Олешка Кожевников и др. В 1704 г. церковь в сло-боде определяется как Николая Чудотворца с тем же священником Крюко-вым. Известно, что он скончался в Нерчинском Успенском монастыре в 1725 г. В церкви служил также дьячок Леонтий Михайлов сын Малышев, пе-реведенный в 1709 г. в Сретенск, называемый Нижним острогом [76, с. 10].
Известия Иркутского государственного университета. 2014
Т. 7. Серия «История». С. 6–24
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
В 1704 г. через Читинскую слободу в Москву, а затем в Петербург доста-вили первую пробную партию нерчинского серебра весом 1 фунт 24 золотни-ка. Из него на монетном дворе были отчеканены монеты рублевого достоин-ства с изображением Петра I [40, с. 332].
В 1706 г. приказчиком Читинской слободы значился Василий Казанцев.
В этом году нерчинские воеводы отец и сын Мусины-Пушкины прислали в Читинскую слободу 10,5 пуд. свинца, при этом половину разрешалось прода-вать, а другую половину требовалось отправить в Телембинский острог. Чи-тинским конным казакам тогда же было выдано жалование серебряной моне-той и хлебом. В 1707 г. в Читинской слободе проживало 13 крестьян, один из них – по фамилии Сухото. В 1709 г. в слободе проживало 16 пашенных кре-стьян, здесь действовали пивоварня и кабак, где продавались вино и табак, привезенные из-за Байкала. Приказчиком слободы являлся Степан Сенотру-
сов [5, с. 80–81].
Читинский острог как новое название Читинской слободы впервые фигу-рирует в документах от 1710 г. с упоминанием в ней церкви с двумя служба-ми – Архистратига Михаила и Николая Чудотворца [76, с. 10]. Затем Читин-ский острог упоминается в окладной книге 1711 г. и в ревизской сказке 1719 г., где названы Архангельская церковь и служивший в ней священник Стефан Медведев [2, с. 85]. В 1715 г. в Читинском остроге проживало 15 служилых людей. В 1720-х гг. приказчиком в остроге был нерчинский сын боярский Ле-онтий Шестаков, а затем Тихон Шишкин [5, с. 83].
В конце июня 1724 г. в Читинский острог прибыл ученый Д. Г. Мессер-шмидт, приглашенный на службу в Россию Петром I и направленный с экспе-дицией в Сибирь для ее комплексного изучения. Через месяц – 26 июня 1724 г. – он отплыл на плоту вниз по Ингоде. После длительного путешест-вия, крайней точкой которого было оз. Далай-Нор, в январе 1725 г. Мессер-шмидт вернулся в Читинский острог, где 25 января застал сильное землетря-
сение [4, с. 114–115].
В 1725 г. Читинским острогом управлял служилый человек Петр Тути-лов. В остроге и приписанных к нему деревнях находилось 36 конных и пе-ших казаков. В тот год «в степи» убило громом священника М. Г. Титова [76,
с. 128].
В 1726 г. Читинский острог и другие местности по долинам Ингоды, Онона, Шилки обследовал сотрудник посольства С. Л. Рагузинского инженер Х. Я Шварц; он выбирал место для новой крепости, но в итоге предпочел Нерчу [2, с. 56].
В том же году в Читинском остроге учреждена почтовая станция, являв-шаяся подразделением государственной почтовой службы. Надзирателем станции был отставной служилый Т. Никитин. От Удинска почтовая дорога пролегала по долине Уды. По дороге был расположен ряд почтовых станций. На каждой станции находилось по 50 лошадей и несколько верблюдов. Самый трудный участок приходился на Яблоновый хребет. От Читинского острога на восток было два варианта передвижения: по дороге со многими крутыми подъемами и по реке, причем в зимнее время – по льду, а в летнее – на плотах
16 М. В. КОНСТАНТИНОВ, Т. А. КОНСТАНТИНОВА
со сменой на станциях гребцов. Зимой почта от Иркутска до Нерчинска дохо-дила за 6 дней, а летом, вокруг Байкала, по бездорожью – за 12 дней. В 1735 г. введен в действие Московско-Сибирский тракт – колесно-гужевая дорога, на-чинающаяся в Екатеринбурге, проходящая через Читинский острог к Сретен-ску [8, прил. с 79–80; 31, с. 7].
6 июня 1735 г. в Читинский острог прибыл отряд Санкт-Петербургской академии наук под руководством Г. Ф. Миллера [4, с. 117–120; 56, с. 151–152]. Он указал географическое положение Читинского острога по отношению к рекам Ингода и Чита и к городу Нерчинску (до него 239 верст), а также на то, что в остроге имеются церковь Михаила Архангела с боковым алтарем Свято-го Николая и 11 дворов жителей, из которых 3 двора находились в стороне, над Ингодой. Отдельно стоявшие дворы дали, вероятно, начало деревни Ти-тово. Миллер отметил, что Читинское селение неправомерно называют остро-гом, поскольку оно никогда не было укреплено палисадом. Миллер привел его старое название – Читинское плотбище, поясняя, что отсюда до Нерчинска из-за чрезвычайно трудной дороги обычно отправляются рекой. К Читинскому остро-гу, по Миллеру, было приписано 19 деревень. В состав отряда Г. Ф. Миллера входили натуралист врач И. Г. Гмелин, студенты А. П. Горланов и С. П. Крашенинников, будущий академик, а также студент и переводчик И. Яхонтов и художник И. В. Люрсениус [15, л. 54–57, 115–117; 56, с. 506]. Кра-шенинников вел дорожный журнал, в котором отметил, что отряд с помощью местных жителей из острога три дня готовил плоты для сплава по Ингоде и Шилке. Совершив водное путешествие до г. Нерчинска, а затем сухопутное – до Аргуни, отряд, возвращаясь, вновь прибыл в Читинский острог. Это про-изошло 10 августа 1735 г. С. П. Крашенинников особо указал, что читинские жители ездят за солью на соляное оз. близ речки Борзи [31, с. 198–199, 203].
В 1740-х гг. в Читинском остроге появилась таможня. Пошлина собира-лась мягкой рухлядью, товарами и деньгами [74, с. 11].
В 1741 г. в Читинской церкви крестили тунгусов, что происходило пе-риодически [76, с. 22].
В 1745 г. в Читинском остроге умерло «от горячки» 57 человек. В этом же году родилось 19 человек, венчаны 4 пары. В 1752 г. в остроге числилось
18 казаков [76, с. 42, 92].
В 1750-х гг. в Читинском остроге и в соседнем приписном селе Засопош-ное жили казаки Жеребцовы, Поздеевы, Туесовы, Щекины, Ячменевы, разно-чинцы С. Новограбленный, У. Белослюдцев, М. Сумароков. Читинские семьи имели в собственности до 5 десятин пахотной земли, а также сенокосные уго-дья. В их усадьбах рядом с жилыми домами строились бани, за которые пола-галось платить оброк. Казак И. Куклин, будучи зажиточным, обладал 20 деся-тинами пахотной земли, ставил по 300 копен сена и имел кузницу. Эти данные известны по результатам ревизии, проведенной по заданию нерчинского воеводы нерчинским отставным казаком Иваном Поповым [19, л. 2–3; 48, с. 23–28].
В то же время был составлен реестр острогов, слобод и пограничных ка-раулов Нерчинского воеводства. В числе 6 острогов значится Читинский. В том же списке такие остроги, как Итанцинский, Телембинский, Аргунский,
Известия Иркутского государственного университета. 2014
Т. 7. Серия «История». С. 6–24
| ИСТОРИЯ ЧИТЫ: В ПРЕДДВЕРИИ ГОРОДА |
Еравнинский, Сретенский [16, л. 547–547 об.]. Территориально Читинский острог по отношению к другим занимал срединное положение; именно через него пролегали дороги от западных острогов к восточным и южным.
В 1762 г. в Читинском остроге проживало 73 жителя, в том числе казаки, разночинцы и крестьяне. В середине 1760-х гг. крестьянское население остро-га было приписано к Нерчинскому сереброплавильному заводу. В админист-ративном отношении оно оказалось включено в состав Городищенской слобо-ды, являвшейся центром Городищенской волости [11, с. 2].
В 1768 г. сгорели читинская церковь и 2 соседних дома. Часть образов и утвари удалось спасти. В 1771 г. построено новое здание Архангельской церкви, но уже на новом, более возвышенном месте [76, с. 30–36].
В мае 1772 г. в Читинский острог прибыл академик Санкт-Петербургской академии наук П. С. Паллас, где ему изготовили плот, а в Засопошном напек-ли хлеба. Паллас упоминает оз. Кенон, изобильное большими карасями и щу-ками [11, с. 233–234]. В том же году острог дважды посетил доктор медицины И. Г. Георги, в дальнейшем академик Санкт-Петербургской АН, изучавший быт и культуру тунгусов и бурят [11, с. 271–299; 4, с. 48–49].
В 1774 г. в остроге вновь сгорела церковь. 18 декабря 1775 г. преосвя-щенный Михаил благословил протопопа Гробова на закладку Архангельской