Глава 20
Полчаса спустя они были одни в номере отеля. Большую часть комнаты занимала двуспальная кровать, однако они не повалились на неё, на что рассчитывала Ли'Ес. Ну, на что она надеялась.
Сейчас она, нервничая, сидела на кровати, а Джексон прислонился к стене (в такой же позе она обнаружила его возле квартиры Нолана).
Видимо, в мире Джексона слово "поговорить" не означало "заняться сексом". А жаль.
– Что делают твои друзья? – спросила Ли'Ес, чтобы нарушить молчание.
Он пожал плечами.
– Кириан, надеюсь, пришёл в себя после оглушения и ухаживает за Мией. Остерегайся его, кстати. Миа – любовь всей его жизни, и я видел убийство в его глазах, когда тебе удалось сбить её с ног. Остальные либо наблюдают за квартирой Нолана издалека, либо пробираются в неё.
– А ты взял отгул на сегодня?
– Ага, взял.
– И что планируешь делать? – она вцепилась руками в бёдра, чтобы скрыть нервозность.
Некоторое время Джексон молча изучал её, не показывая никаких эмоций.
– На тебе камера, Мишка? Жучок? Ты записываешь наш разговор для Нолана?
Ли'Ес удивлённо распахнула рот и прошло несколько мгновений, прежде, чем ей хватило самообладания, чтобы его закрыть.
– Нет! Поверить не могу, что ты спросил! Не только потому, что это очень обидно, но и потому, что ты прикасался ко всему моему телу ранее.
– Докажи, что невиновна. Разденься. – Он скрестил руки на груди, как командир, ожидающий исполнения приказов.
Она моргнула.
– Что, прости?
– Сними жакет и платье.
Что он о себе возомнил? Как смеет обвинять её в подобном? Ей стоит уйти. Но Ли'Ес не могла заставить себя это сделать, поэтому осталась на кровати, вздёрнув подбородок и со злостью смотря на Джексона.
– Катись в ад.
– Ты кончила, а я нет, – ответил он с оттенком иронии. – Поверь, я уже в аду. А теперь разденься и докажи, что чиста.
Ли'Ес сузила глаза.
– А на тебе есть камера? В конце концов, Миа Сноу, порождение дьявола, твоя закадычная подруга. Она могла убедить тебя предать меня.
Теперь уже Джексон сузил глаза. Что, не нравится такой поворот?
– Разденься, – сказала она ему. – Докажи, что чист.
Не отводя взгляда, он протянул руку за спину, схватил рубашку и одним движением сдёрнул её, обнажая мускулистую грудь, не считая ремней, на которых было оружие. Вместе эти мышцы и сталь смотрелись просто роскошно.
Бросив рубашку на пол, Джексон сделал Ли'Ес знак подбородком.
– Твоя очередь.
Она нетвёрдо встала на ноги. Несмотря на раздражение, обнаружила, что в ней снова загорается желание. Одно движение плеч, и жилет соскользнул на кровать. Подцепив пальцами лямки платья, отцепив переднюю часть от задней, Ли'Ес резко потянула ткань.
Платье упало, оставляя её в ярко-голубых трусиках и лифчике. Она надела их на случай, если покажется Джексон.
– Сапоги, – произнёс он слегка сорванным голосом.
Она облизала губы.
– Сначала сними штаны. Кто знает, что ты под ними прячешь? – Слова были произнесены с лёгким перехватом дыхания. Соски Ли'Ес затвердели, натягивая лазурного цвета кружево.
Зрачки Джексона расширились, он скинул ботинки и медленно передвинул руки на пояс. Поворот пальцев. Штаны расстегнулись и кучей опустились на пол. На Джексоне были черные трусы, облегающие бёдра и доходящие до их середины. Он вышел из штанов, к его ногам было прикреплено ещё несколько клинков.
Наклонившись, он достал из карманов брюк несколько серебристых квадратиков и бросил на кровать.
– Презервативы, потому что я знаю, что тебе они нравятся, – сказал он, многозначительно смотря на сапоги Ли'Ес.
Скоро он будет в ней.
– Они не нужны мне с тобой.
Пока её кровь продолжала накаляться, она встала к нему боком и поставила почти обнажённую ногу на край кровати, из-за чего лежащий тут жакет соскользнул на пол. Джексон болезненно зашипел.
– Такая прелестная, – произнёс он, в его тоне слышалось "такая моя".
Женская сила пронеслась через неё, как афродизиак для изголодавшихся чувств. Расстегнув один сапог и отбросив его, Ли'Ес проделала то же самое со вторым. Когда повернулась к Джексону, по позвоночнику пробежала дрожь.
Он больше не казался бесстрастным, желание окутывало его, из-за чего линии лица были напряжёнными. Его твердеющий член натягивал ткань трусов и выглядывал над резинкой, головка блестела от влаги.
Ли'Ес ощутила влажное тепло между ног.
– Перчатки, – хрипло произнёс он.
Обычно она скрывала металл с горячностью, граничащей с безумной одержимостью, так как он напоминал о том, что она не была человеком. Однако Джексона восхищало в ней всё. Даже это. Как будто отличия делали её особенной. Кем-то, кого можно холить и лелеять.
Стянув перчатки, она бросила их на пол.
– К-как видишь, на мне нет камеры или жучка. – Это, что, серьёзно её голос? Дрожащий, нуждающийся и тонкий?
Джексон покачал головой.
– Ты можешь прятать что-то под бельём.
– Это не так.
– Придётся обыскать тебя, чтобы знать наверняка. – Его глаза ярко сверкнули.
Её колени почти подогнулись. В этот момент Ли'Ес поняла, что он не подозревал её в том, что она записывала их разговор или пыталась заманить его в ловушку. Он играл с ней. Дразнил. Это были те вещи, которые раньше отсутствовали в её жизни.
Её губы изогнулись в медленной искренней улыбке.
Глаза Джексона потемнели от желания, серебро в них расплавилось.
– Иди сюда.
Она покачала головой, только сейчас понимая, что на ней всё ещё был короткий тёмный парик. Так не пойдёт. Ей хотелось быть с Джексоном самой собой, а не одной из личностей, которую иногда приходилось изображать из себя. Срывать парик, шпильки и сетку с головы было болезненно, но она сделала это, и вскоре её собственные, блондинистые с рыжеватым оттенком пряди рассыпались по спине. Она провела по ним пальцами, чтобы хоть немного распутать.
Джексон застонал.
– Ты меня убиваешь.
– Так подойди ко мне.
Спустя секунду он уже был рядом с ней, тепло его тела обволакивало её чувствительную кожу. Обдавая дыханием лицо Ли'Ес, Джексон провёл большими пальцами по её челюсти и щекам.
– Я чертовски сильно скучал по тебе. – Он поднёс её металлическую руку к губам и мягко поцеловал запястье. – Чувствуешь это?
– Не физически. – Но этот жест дошёл до её разорванного в клочья сердца. Для него она была просто женщиной. Его женщиной. Не машиной. "Я люблю этого мужчину, и у меня с ним осталось совсем немного времени".
"Думай только о том, что происходит в данный момент".
Порочно улыбнувшись, Ли'Ес опустилась на колени.
Джексон распахнул глаза.
– Ты что делаешь?
– Снимаю с тебя напряжение, как ты с меня. – Подцепив пальцами резинку на его нижнем белье, она дернула его вниз. Ткань не хотела продвигаться по мощным бёдрам Джексона, так что Ли'Ес пришлось разорвать её по краям. – Кроме того, не только меня нужно обыскать.
Длинный и толстый член Джексона оказался на свободе.
– Тебе не обязательно это делать, – произнёс Джексон отрывисто.
Нет, не обязательно, но она слышала в его голосе желание и, возможно, даже отчаяние. Она бы не передумала ни за что.
В восемнадцать лет её этому учили. Прибыл человеческий мужчина, которого она не встречала прежде и поместил перед ней несколько резиновых членов. Потом стал учить её, как пользоваться ртом, языком, слегка проводить зубами. Куда класть руки, когда отстраниться.
Ли'Ес не получала от этого удовольствие. Однажды мужчина стал... распускать руки, пытаясь протолкнуть себя так глубоко в её горло, что она даже дышать не могла. В отместку Ли'Ес укусила его настолько сильно, что пошла кровь, и она подозревала, что у него даже спустя все эти годы остались проблемы с эрекцией.
Естественно, за это её наказали. Она целый день провела в постели, голова болела так сильно, словно сейчас взорвётся, и Ли'Ес даже молилась, чтобы она поскорее взорвалась и прекратила её страдания.
Однако она хотела доставить Джексону удовольствие таким способом. Хотела попробовать его.
– Тебе не обязательно, – повторил он, запутав пальцы в её волосах.
– Знаю, но мне хочется.
Его вдохи стали короткими и неровными.
– Тогда кто я такой, чтобы тебя останавливать? – спросил он, криво ухмыляясь.
Ли'Ес лизнула головку, пробуя солоноватую предсеменную жидкость, и Джексон издал мучительный стон. Поощрённая, Ли'Ес широко открыла рот и глубоко вобрала его член. Джексон снова застонал, на этот раз хрипло и примитивно, почти дико.
– Боже, малышка, не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.
Она двигала головой вверх-вниз. Джексон стоял на месте, свободно держа руки в её волосах, позволяя решать, как глубоко, как быстро вбирать его, и эта свобода усилила её собственное желание. Вскоре тренировки были забыты, его член настолько толстый и горячий, что она могла думать только о нём. С каждым движением вверх, её язык ласкал головку, зубы слегка задевали основание члена, а пальцы играли с яичками. "Осторожно, нежнее. Не причинить боль".
– Дерьмо, детка, ты так хороша.
Скоро этот член будет в ней, врываясь и скользя. Скоро наполнит её, станет её частью. Застонав, Ли'Ес сдвинулась на коленях, боль между ног стала почти болезненной. Ли'Ес прогнула спину, потираясь твёрдыми сосками о бёдра Джексона.
Это толкнуло его через край. Он сильнее обхватил её голову руками, и горячее семя наполнило её рот, проникая в горло. Джексон взревел, усиливая ощущение её женской силы. "Я это сделала. Я доставила ему наивысшее удовольствие".
Когда горячий поток прекратился, Ли'Ес нетвёрдо встала на ноги. Чуть не упала. Поймав и подняв её, Джексон отнёс Мишку к кровати и бросил на матрас. Она дважды отскочила от него, прежде чем опуститься на покрывала.
Прикусив нижнюю губу, она посмотрела на Джексона, чувствуя, как в венах бурлит кровь. Ли'Ес была горячей, словно у неё лихорадка. Джексон навис над ней, пристально смотря, по его лицу и груди струился пот.
Не говоря ни слова, Джексон забрался на кровать рядом с ней.
Она тут же обернулась вокруг него, не в силах лежать на месте. Прижавшись к нему бёдрами, ахнула, когда её клитор задел его тазовую кость. "Да, именно тут".
Она выгнулась снова, но Джексон схватил её за талию и удержал. Ли'Ес хныкнула.
– Две минуты восстановления, – произнёс Джексон. – Когда мужчина кончает, он на две минуты становится похож на женщину, в контакте со своей женственной стороной. Если можешь продержаться, я сделаю так, что ты не пожалеешь об этом.
Две минуты? Целая вечность.
– Отвлеки меня, или я на тебя накинусь. – К сожалению, слова были правдой. Слишком сложно было игнорировать огонь в крови. Глубокий вдох, глубокий выдох. – Расскажи, откуда у тебя шрам. Или, если не хочешь, расскажи...
– Тебе я расскажу, что угодно. – Он провёл рукой по её позвоночнику, оставляя обжигающий след. – Я был необузданным подростком, пил, принимал наркотики, спал с кем попало. Одна из девушек, с которыми я был знаком, покончила с собой из-за меня, и я ненадолго привёл себя в порядок. Но однажды в колледже переспал с девчонкой на вечеринке, и мы отрубились в кровати. Кто-то нас там обнаружил и сказал её парню, который ворвался в комнату и порезал меня, пока я был в отключке.
Ли'Ес пронзило удовольствие, и она поняла, что снова трётся о Джексона. "Замри". Или он может подумать, что ужасная история завела её.
– Пластическая операция может это исправить.
Джексон покачал головой.
– Мне уже делали несколько операций. Лучше не станет. Это беспокоит тебя?
Вопрос был задан спокойно, но Ли'Ес чувствовала, что это было важно для Джексона.
– Шутишь? Я ведь сказала, что обожаю этот шрам. Это свидетельство твоей силы и мужества.
– Рад, что ты так думаешь. – Он сильнее обхватил её руками. Мгновение спустя, поднял её и посадил на себя. Её волосы спадали вниз, кончиками задевая его грудь.
Ли'Ес удивлённо моргнула, несмотря на то, что застонала в блаженстве.
– Две минуты вышли. – Он облизал нижнюю губу в голодном предвкушении. – Я снова мужчина.
Она бы засмеялась, но его член действительно напрягся и прижимался к её влажной, нуждающейся сердцевине. Глаза Ли'Ес закатились от роскошного ощущения мужчины против женщины, твёрдости против мягкости.
– Слава Богу.
Джексон опустил взгляд на её бельё, всё ещё скрывавшее её влагу.
– Тебе нужны эти трусики?
– Уничтожь их.
Секунду спустя трусики были порваны и вытянуты из-под неё. Кожа соприкоснулась с кожей. И Ли'Ес и Джексон замерли от восхитительной агонии. Но ей нужно было больше.
Расстегнув лифчик, она скинула его.
– Мне нужно попробовать эти прелестные маленькие соски. – Перевернув её на спину, Джексон втянул один сосок в рот. Холодные простыни были под ней, горячий мужчина на ней. – Упрись ногами в кровать и опусти колени.
Она с трепетом повиновалась. Её пальцы запутались в его волосах, призывая действовать, хотя Ли'Ес была совершенно открыта ему, уязвима и в его власти.
– Такие милые. Такие сладкие. – Джексон начал сосать сильнее, скользя пальцами вниз по её животу, через маленький треугольник волос, и погружая их глубоко... ещё глубже... – Я никогда не отпущу тебя. Не могу. Я желаю тебя больше, чем кого-либо ещё. Кому-то, вероятно, стоит посадить меня под замок, потому что я превратился в твоего упорного преследователя. Я убью любого, кто посмеет причинить тебе боль.
– Джексон! – Она просила большего, и он охотно предоставил ей это, входя в неё ещё одним пальцем. Ли'Ес знала, что он всегда даст ей больше. Предоставит всё, чего бы она не пожелала. "И я сделаю для него тоже самое".
Сердце бешено забилось, а перед глазами замерцали звёзды, напоминая ей об ударе Мии. Только в этот раз удар был желанием и намного более сильным. Сила была всепоглощающей. Добро против зла, нравственность против порочности, так как она точно умрёт, если не кончит. Точно станет ещё сильнее зависеть от Джексона.
– Такая влажная и горячая. Готова для меня, малышка?
– Да. – Да, да, да.
Его пальцы покинули её, и она выкрикнула от потери.
Без него Ли'Ес была пустой, обделённой. Как она так долго существовала без него? Никогда снова. Она хотела быть с ним столько, сколько будет жить. Несмотря на боль и наказание. Сколько дней ей осталось? Недель? Плевать. Даже вечности было бы недостаточно.
– Быстрее!
– Как жёстко ты можешь принять меня?
– Так жёстко, как ты только можешь меня взять.
Долю секунды спустя он ворвался в Мишку полностью, растягивая её, наполняя. Её бёдра приподнялись ему навстречу, из-за чего его член проник ещё глубже.
– Чёрт, – произнёс Джексон, выходя из неё только для того, чтобы войти снова. Пот стекал по его телу, капая на неё. Серебристые глаза Джексона сверкали.
Её колени сильнее сжали его, ногти до крови впились в спину.
– Ты не оставишь меня снова, – произнёс он сквозь сжатые зубы. От силы, с которой он предъявлял на неё права, тряслась кровать. – Скажи это.
– Не оставлю. – "За исключением смерти", – поклялась она.
– Хорошая девочка. – Головка члена Джексона давила как раз туда, куда нужно, с каждым его толчком. Этот мужчина был создан для Мишки. Они были идеально совместимы. – Ты моя.
– Твоя. – Это было и будет правдой, чтобы не произошло. – Джексон, о, Боже, Джексон. – Он врезался в неё снова и снова.
– Я возьму тебя всеми способами, которые только можно вообразить. Сотру воспоминания о ком-либо ещё.
Она мотала головой из стороны в сторону. В любой момент...
– Подними руки.
Как только она повиновалась, её спина прогнулась сама по себе, и Джексон, наклонившись, втянул сосок Ли'Ес в рот. Освобождение пронзило её так же яростно, как и Джексон, посылая по телу всё новые и новые волны удовольствия.
Поймав её губы своими, Джексон глотал её крики. Внутренние стенки Мишки сжимали его; её язык сражался с языком Джексона. А затем Джексон тоже достиг оргазма, и настала её очередь глотать его рёв.
***
Они долгое время лежали в тишине, их сердцебиения успокаивались, кожа охлаждалась, тела были слишком удовлетворёнными, чтобы двигаться. "Хотя Мишка пыталась откатиться от меня пару раз", – подумал Джексон. И каждый чёртов раз он притягивал её обратно к себе. Джексон имел в виду то, что сказал: он её не отпустит.
Ему никогда не нравилось обнимать женщину после секса. Им хотелось говорить. И говорить, и говорить. Хотелось делиться с ним своими чувствами и выслушивать его. Чёртов город кошмаров.
Однако с Мишкой объятья были почти так же хороши, как и секс. Почти. Она была расслабленной, нежной и податливой, чувствовала себя непринуждённо. Ему хотелось рассказать ей о своих чувствах и выслушать её. С самого начала хотелось. Понимал ли он, почему? Нет. Волновало ли его это? Снова нет. Возможно, он вел себя сейчас как девчонка (возможно? Ха!), но зато он был довольной девчонкой, так что и на это ему было плевать.
– Показать тебе дом Нолана изнутри? – спросила она сонно.
– Не хочу вылезать из кровати до утра.
– Тебе и не нужно.
Он в недоумении повернул голову в её сторону. Мишка подперла румяную щёчку рукой, удерживаясь на локтях. Её длинные ресницы отбрасывали тени. Боже, она была прекрасна.
Её разноцветные пряди беспорядочно рассыпались по его груди. Джексон отвёл несколько из них от её рта и убрал за ухо.
– В смысле?
Улыбнувшись, Мишка подняла лифчик свободной рукой.
– Камера.
Джексон рассмеялся, несмотря на то, что от этой информации кружилась голова. Улыбка Мишки была настолько беззаботной и искренней, что озаряла всё лицо.
– Так у тебя всё-таки была камера.
– Да, но тебя я не фотографировала.
– Дерьмо, – произнёс он, всё ещё ухмыляясь и качая головой. – Даже не подумал бы. Ты более крутой агент, чем я.
– Нет, просто у меня правильные приспособления. – Её улыбка стала шире. – Камера в центре лифчика, именно поэтому на платье такой большой вырез. Чтобы мужчины пялились на мою грудь, и камера могла запечатлеть структуру их глаз для сканирования сетчатки. Если понадобится.
Джексон провёл рукой по лицу. Невозможно представить, как он бы выглядел, если бы камера была включена.
– Давай посмотрим, что там у тебя.
– Фоток не очень много. – Отодвинувшись от него, она опустила лифчик на кровать и сосредоточенно повернула его косточки, из-за чего вокруг её рта появились линии.
Она была очаровательна, когда фокусировалась на чём-то.
Как и с любой голографической камерой, над объективом появился голубой экран.
– Ладно, – произнесла Мишка. – Вот прихожая Нолана.
Она была вполне нормальной, просторная и в ней стояла кованая скамейка, хотя на стенах висели семейные портреты. На которых были изображены люди. Джексон нахмурился.
– Это точно квартира Нолана?
– Квартира принадлежала одной из жертв, – объяснила Мишка.
– Она не одна из тех, кого я знаю, потому что этого адреса нет в моих документах.
– Нет. Эстап скрыл личность этой и ещё нескольких женщин.
– Ублюдок, – ответил он, имея в виду и Нолана и Эстапа.
– Ага.
– Нолан убил её?
– Говорит, что нет.
Джексон выгнул бровь.
– И ты ему веришь?
Пожав плечами, она снова нажала на косточку.
– Я ещё не решила, доверять ему или нет. – Появилась следующая фотография. – Ладно, вот гостиная.
Джексон изучил коричневую софу из син-кожи, такого же цвета диванчик на двоих, бетонный пол, на котором лежал красно-оранжевый коврик.
– Выглядит уютно.
– Ага.
Внезапно загудел телефон. Он узнал вибрацию, значит, телефон был его, а не Мишки. Джексон хмуро посмотрел на ковёр, где лежали его штаны. Вибрация раздалась снова.
– Даллас, наверное. Или Миа.
Мишка напряглась, и ему не нужно было гадать, что за мысли мелькали в её голове. Друзья хотели, чтобы он её бросил. Посадил под замок. Или ещё что-нибудь.
– Я перезвоню. – Скоро он поговорит с ними насчёт того, как нужно обращаться с его женщиной. Мишка была на первом месте. Так и должно быть. Этого он и хотел. Хотел, чтобы она им понравилась, но если они не смогут её принять, он... он не знал, что сделает.
Расслабившись, Мишка снова повернула косточку.
– Спальня.
Джексон увидел двуспальную кровать с ярко-красным одеялом, светло-бежевый туалетный столик и комод, на котором были нарисованы цветы и лианы.
– Почему гипсовая шпатлёвка на стене неровная?
Она заострила внимание на фотографии.
– Ты о чём?
– Вот тут. – Он указал на стену возле шкафа, почти скрытую тенями.
Мишка шевелила косточку, пока изображение не сфокусировалось на стене. Девушка нахмурилась сильнее, прямо как он.
– Не знаю. Не похоже, чтобы это образовалось из-за удара или пинка.
– Выглядит так, словно кто-то замазал дыру, не умея этого делать, и позволил форме стать слишком горячей по краям, прежде чем она затвердела.
– Думаешь, он что-то там прячет?
– Возможно.
– Я была там совсем недолго, так что изучить не успела. Нолану не нравилось, что я находилась в его квартире, так что пришлось проникнуть тайно. А он уходил оттуда только со мной, так что пришлось быстро войти, сделать несколько снимков и выйти.
– Я хочу взглянуть на квартиру изнутри.
Телефон завибрировал снова.
Мишка вздохнула.
– Ответь, – произнесла она безэмоционально. – Если перезванивают, значит что-то важное.
Поцеловав её, Джексон неуклюже вылез из кровати, ненавидя то, что Мишка чувствовала себя неловко. Достал телефон и, несмотря на то, что номер был незнакомым, поднёс аппарат к уху.
– Агент Тримейн.
– Это сенатор Эстап, – провозгласил человек на другом конце линии. – Нам нужно кое-что обсудить.
Переводчики: Eddie_10
Редактор: natali1875
Глава 21
Двухчасовой перелёт из Нью Чикаго в округ Колумбия в битком забитой ИТС, ионной транспортной системе, которая работала на вибрациях энергии субъядерных частиц? Легко. Два дюжих охранника, встретивших его в аэропорту, у которых под пальто были спрятаны бластеры, и которые обыскали его и забрали оружие? Плевать. Сорока пятиминутная поездка в роскошное административное здание, находящееся в сердце города? Ладно. Десять минут идти по улицам? Да хоть двадцать.
Быть вынужденным оставить Мишку – убийственное оскорбление.
Джексон только нашёл её, и ему тут же пришлось уйти. Ответственный за это заплатит.
Когда он сказал, что его вызвали на задание, и его не будет несколько дней, с её лица сошли всё эмоции и женственная мягкость. Мишка побледнела, теряя розовый оттенок удовлетворения, её тело напряглось.
"Куда ты уезжаешь? Зачем?" – спросила она почти отчаянно.
"Поговорим, когда вернусь".
"Ага, сейчас! Я с тобой".
"Прости, но нет".
"Да, мать твою! Что происходит?"
"Скучай по мне, пока меня не будет, потому что я уж точно буду скучать. Просто доверься мне и останься здесь. И не убивай моих друзей, ладно? И в квартиру Нолана без меня не ходи". Он оделся, поцеловал её (не то чтобы она ответила на поцелуй) и ушёл, всего раз оглянувшись. Однако этот быстрый взгляд на неё чуть не уничтожил Джексона. Мишка сидела на кровати, скрестив ноги, её волосы рассыпались по плечам, сквозь пряди видны были её соски. Её карие глаза были холодными.
Всё, чего ему хотелось – сгрести её в охапку и прижать к себе. "Чёрт, я хуже бабы".
На пути в аэропорт он созвонился с друзьями, сказал им работать вместе с Мишкой, а не против неё, и предупредил вести себя любезно. Они повесили трубки. Джексон не думал, что они нападут на неё, но точно нельзя было сказать.
Он нахмурился. Скоро Эстап будет страдать. Участь ублюдка была решена годы назад, когда тот решил использовать Мишку. Вопросы только в небольших деталях: как быстро он умрёт, как болезненно, и когда придёт смерть.
За время полёта у Джексона было время всё обдумать. Как быстро? Нескольких недель, проведённых на грани смерти, будет недостаточно. Как болезненно? Скоро появится новое значение слова "страдать". Крики сенатора будут раздаваться вечно. Когда? Чем скорее, тем лучше.
– Мы на месте.
Хмурость Джексон сменилась улыбкой.
Один из человеческих охранников заметил это и непонимающе сморщил лоб.
– Чего это ты такой радостный?
– Просто будущее выглядит радужным.
Они вышли в тёплые утренние лучи, освещающие тротуар, прошли в заброшенную аллею, мимо двери, покрашенной так, чтобы сливалась со стеной, и вошли в здание. Вскоре Джексон обнаружил, что находится в узком пустом коридоре, который преграждала ещё одна дверь.
Джексон не думал, что это было их первоначальным местом назначения. Когда мужчины ехали на север, им позвонили. После краткой беседы и "Да, сэр", машина была перепрограммирована и повернула на юг.
– Твоих отпечатков в сканере нет, так что не думай, что сможешь вернуться без позволения, – произнёс первый охранник, прижав руку к углублению в двери. Свет просканировал его отпечатки.
– Даже и не мечтал об этом.
Открылась дверь, снова представляя взгляду Джексона коридор.
– К тому же, тут повсюду камеры, – заявил второй охранник. – Так что незамеченным ты внутрь не проберёшься.
" Спорим?"
– Я здесь, чтобы поговорить с вами или сенатором?
Мужчины раздражённо переглянулись, прежде чем пойти вперёд, молча приказывая следовать за ними. Идя позади охранников, Джексон осматривал стены. Голые, серебристые, сделаны из того же вещества, что и бластер: почти неразрушимый инопланетный металл. Сзади, спереди и в середине были крошечные отверстия. "Точно камеры".
В общественных местах запрещали устанавливать камеры без дозволения. Слишком много фотографий было объединено и подделано, и слишком много людей обвинены в преступлениях, которых не совершали. Правительственные чиновники автоматически получали лицензию на установку камер для своей "защиты". К несчастью для Эстапа, Джексон давно научился выводить их из строя, так как многие преступники использовали камеры без разрешения.
Налево, направо, налево, и спустя короткую поездку на лифте, один из охранников пробормотал:
– Удачи, – он прижал большой палец к сканеру. Дверь лифта открылась в очередной коридор.
Джексона кто-то слегка подтолкнул за плечо. Он быстрым рывком поймал охранника за руку и вывернул один из пальцев, прежде чем мужчина успел вырваться из хватки. Раздался болезненный вскрик, сопровождающийся стоном.
– Не прикасаться, – произнёс Джексон спокойно. – Уяснил?
– Да-да.
Отпустив мужчину, Джексон прошёл через единственную дверь в просторный, хорошо меблированный офис. Роскошный голубой ковёр и настоящие деревянные полки поприветствовали его. Запах был удивительным, лесным. Джексон услышал, как позади него один из охранников достал пистолет.
– Убери, – произнёс раздражённый голос. – Ради Бога, он мой гость, и сломанный палец был заслужен. Моих гостей нельзя толкать.
Значит, в лифте тоже камера. Двери закрылись, скрывая охранников из виду.
Тишина.
Джексон изучил хозяина дома. Эстап сидел за массивным дубовым столом, который, вероятно, стоил больше, чем большинство людей зарабатывали за год. Эстап был среднего роста, худым. У него были густые каштановые волосы с идеальной укладкой, умные карие глаза и гладкая, поцелованная солнцем кожа. На нём были чёрный костюм и красный галстук. От сенатора исходила уверенность в том, что все ему что-то должны. Как будто простые граждане были ниже его, и законы на него не распространялись. "Когда-то я был таким же".
– Присаживайся, пожалуйста. – Эстап махнул рукой на стул перед собой.
Джексон сел, осматривая остальную часть офиса. Памятные значки и сертификаты о достижениях украшали стены. Между ними висели семейные фотографии с женой в возрасте от тридцати до сорока лет с ярко-рыжими волосами, веснушками и счастливой улыбкой.
Была ли панель управления Мишкой спрятана здесь?
– Надеюсь, полёт прошёл нормально.
– Ага. – Джексон не сказал ничего больше, всё сильнее ненавидя сенатора с каждым вдохом.
Вздох.
– Вероятно, тебе интересно, почему ты здесь, – произнёс Эстап, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.
– На самом деле, нет. – Эстап удивлённо моргнул. – Ли'Ес или Шоны. Или и то и другое.
Напряжённая пауза, затем:
– Верно. – Наклонившись и взяв папку, Эстап кинул её Джексону. – Мы обнаружили жертву-мужчину. Я хотел, чтобы ты его допросил, узнал, с кем он контактировал, но он решил позавтракать сердцем доктора, который им занимался, а после покончить с собой. – Хоть Эстап и говорил об убийстве и суициде, тон его был беспристрастным, даже слегка радостным. – Мы пытались вывести вирус из организма. Безуспешно. Пытались вирус убить. Опять же, безуспешно. Кажется, что долбаный вирус предвидел каждый наш шаг и предотвращал его.
– Были ли симптомы заболевания у членов семьи жертвы?
– Он не был женат, но, нет, у его мужчины-любовника симптомов не было.
Джексон открыл папку и увидел фотографии мужчины, который теперь был мёртв. У него были уже знакомая сереющая кожа, показывающая, что он гнил из-за болезни, клочки отсутствующих волос, впалые глаза.
– Вы проверяли его недавнюю сексуальную активность?
– Да.
– Был ли он активен?
– Да.
– Вы спросили у его любовника точную дату, когда у них в последний раз был секс?
Эстап закинул ногу на ногу.
– Да. Он отказался отвечать. Сказал, что это личное.
– Во время допроса ничего не может быть личным. Пусть кто-то спрашивает снова и снова, пока мужчина не расколется. Если секс был давно, можно сделать вывод, что заражённый изменял. А если изменял, можно с уверенностью предполагать, что с Шоном. Что насчёт ваших докторов? – Спросил Джексон, поднимая взгляд. – Были ли у них симптомы болезни?
Эстап нервно облизал губы.
– У двоих. Однако, посмотрев на других жертв, они решили покончить с собой, чтобы не страдать. – А может, их убили? – Что вам известно о вирусе?
– Мы полагаем, что он живой. Инопланетное существо, которое обладает собственным разумом и ищет хозяев. Так же мы считаем, что брать кровь жертв для анализов равносильно тому, чтобы подписывать себе смертный приговор.
– Мы не можем не изучать вирус.
Джексон был безжалостен.
– Тогда прощайтесь с докторами.
Карие глаза угрожающе сузились.
– Что ты предлагаешь?
– Заприте их, изолируйте и наблюдайте за ними. Но не берите кровь и не пускайте людей в их камеры. Тем временем А.У.Ч выследит и прикончит Шонов, не распространяя вирус.
Эстап фыркнул.
– Ты ждёшь, что я буду сидеть сложа руки? Учитывая то, что А.У.Ч. почти нечего не добилось?
Джексон мрачно улыбнулся.
– Сами-то не лучше. Сэр.
Снова воцарилась тишина.
Джексон знал, что это тактика. Сам часто пользовался ею во время допросов, чтобы объект испытывал неудобство, страх.
Сколько раз здесь была Мишка? Отчитывал ли её Эстап? Оскорблял? Бил?
"Не реагируй".
– Я буду с тобой честен, агент, – произнёс Эстап, наконец нарушая тишину. – Есть способ изучать заражённую кровь.
– И это?
– Ли'Ес.
Когда Джексон услышал её имя, его желудок сжался. "Не реагируй, блядь".
– О, серьёзно?
– Она невосприимчива ко всем заболеваниям.
"Спокойно".
– Точно?
– Да. Хотя всегда есть вероятность провала.
– Ты готов пожертвовать ею?
Пожатие плечами.
Он проверяет меня. Изучает мою реакцию.
– Поступай так, как считаешь нужным. – "Ублюдок. Скоро ты сдохнешь".
– Она машина, агент, не лучше животного.
"Я не воспользуюсь ножом, спрятанным в поясе, я не воспользуюсь ножом, спрятанным в поясе. Пока нет... "
Губы Эстапа медленно расплылись в улыбке, словно он знал, о чём думал Джексон.
– Знаешь, мой прадед был одним из создателей Ли'Ес. Каждый из пяти учёных использовал части себя, чтобы сформировать её ДНК, вместе с частями машин, иных и животных, как я уже говорил. Её создали первой из нового поколения воинов. Создали убийцей, соблазнительницей. Их тузом.
Их марионеткой.
Размышления не помогали, глубокие вдохи не помогали. Джексону всё ещё хотелось напасть. Мишка никогда не знала доброты. В детстве на её улыбки, вероятно, реагировали презрением, её юмор считали преступлением, а любовь была недопустима. С рождения она была изолирована, приучена к дисциплине и использована.
Кем бы она хотела быть, если бы её воспитали любящие родители? Врачом? Художником? Кондитером? Позволяла ли она себе мечтать о чём-то большем, лучшем? Или совсем отказалась от независимости? Вероятно. Она никогда не говорила об этом, даже в качестве запоздалой мысли.
Он не мог вернуть Мишке потерянное детство, но мог предоставить будущее вне рабства. И он это сделает. И будет любить её до конца своей жизни.
Любить.
"Я люблю её", – понял Джексон. Он хотел, чтобы она была с ним каждую долбаную минуту каждого долбаного дня. Хотел, чтобы она говорила с ним, делилась своими чувствами, выслушивала его чувства, обнимала его, восхищалась им так же, как он ею.
С самого начала Мишка притягивала его, как никто другой. Пленила его, очаровывала, возбуждала так сильно, что его бросало в жар. Её счастье было важнее его собственного; её жизнь была важнее его собственной.
Она стала его частью. Частью, без которой он не мог жить, намного важнее сердца или лёгких. Он не знал, как это произошло, но каждым своим вздохом, каждым пылким взглядом и бесстрашным словом она околдовывала его всё сильнее и сильнее.
Он бросит работу, друзей, отдаст каждый пенни, который у него есть, если она попросит. Охотно, с радостью. Более того, он убьёт её демонов. Опять же, охотно, с радостью.
– Ты слушаешь? – спросил Эстап.
Что он пропустил?
– Продолжай, – произнёс Джексон, не отвечая на вопрос.
Сенатор упрямо нахмурился.
– Они внедрили в её мозг чип, когда Ли'Ес было шесть и она начала проявлять признаки неповиновения. Пока она росла, и их контроль над ней укреплялся, пять отцов, с вашего позволения, хотели использовать её по-разному. Они сражались за неё и погибли один за другим. Случайно, конечно. Мой отец взял заботу о Ли'Ес на себя. По-прежнему со мной, агент Тримейн? – Не доверяя своему голосу, Джексон кивнул. – Отлично. Потерпи немного и поймёшь, зачем я это рассказываю. Документы по её созданию были уничтожены, так что нет доказательств, что она когда-либо существовала. Но когда были уничтожены записи, был уничтожен и шанс на то, чтобы создать её заново или отремонтировать. Теперь понял?
– Нет. Объясни подробно.
– Ты хочешь меня убить. Не пытайся отрицать это, я же вижу. Ну, так угадай, что? Убей меня и убьёшь Ли'Ес.
– В смысле? – Каждое слово было размеренным и чётким.
– Чип в её мозге.
Джексон кивнул.
– Да, продолжай. – Он заскрежетал зубами. Уж слишком много энтузиазма было в голосе сенатора.
– Ну, так чип управления во мне. Мне внедрили его несколько лет назад, когда я понял, что она планировала меня убить. Как только моя жизнь прекратится, то же самое произойдёт и с её жизнью. Понял теперь?
О, да. Он понял. Сраный ублюдок. Джексон не сомневался, что сенатор сделал то, о чём говорил. Какое место может быть секретнее? Какой метод контроля может быть лучше? Зрение Джексона застлала красная дымка.
Убив демонов Мишки, он убьёт её саму. Джексон стиснул зубы, уже обдумывая другие возможности.
Так или иначе, Эстап умрёт. Только семантика изменится.
– Ли'Ес красивая, так что я понимаю, почему ты её хочешь, – продолжал сенатор, не замечая убийственной ярости, прожигающей Джексона. – Но она шлюха и хладнокровная...
Предложение было прервано болезненным вскриком. Резко встав, Джексон перелетел через стол и теперь душил ублюдка. Его пальцы так сильно сдавливали трахею, что под ладонями сокращались мышцы и трещали кости.
Загорелая кожа стала бледнеть, Эстап махал руками, пытаясь за что-то удержаться. Его глаза широко раскрылись.
– Она лучше, чем ты когда-либо будешь.
– Ты... её... убьёшь...
Блядь! Задыхаясь от