После смерти Петра I на российский престол вступила его вдова – Екатерина I Алексеевна, родом из Лифляндии, из простой крестьянской семьи. Она хорошо знала родной Остзейский край, как мы видели, много раз вместе с Петром I бывала в Эстонии, имела здесь имение Маарду, где не раз останавливалась. Именно в ее честь дворцово-парковый ансамбль под Ревелем получил название Катериненталя или Екатериненталя (ныне Кадриорг). Однако во время своего недолгого царствования (она умерла 6 мая 1727 г.) Екатерина I больше Эстонии не посещала.
Точно также нет сведений о том, чтобы в Эстонии бывал сменивший Екатерину I на российском престоле юный Петр II, сын царевича Алексея Петровича, внук Петра I. Ему было не до Прибалтики…
В 1730-1740 гг. российский престол занимала Анна Иоанновна (Ивановна), племянница Петра I. До этого она в течение почти двадцати лет была герцогиней Курляндской, жила в столице герцогства Митаве (ныне Елгава, Латвия). Не подлежит сомнению, что по пути из Митавы в Петербург и обратно Анна Иоанновна не раз проезжала по территории современной Эстонии, поскольку основной сухопутный тракт из Курляндии в столицу Российской империи проходил через Дерпт и Нарву. На короткий срок во время своих «транзитных» поездок она могла останавливаться в этих городах. Однако в годы своего царствования Анна Иоанновна специальных «вояжей» в Эстонию не предпринимала.
После смерти Анны Иоанновны всероссийским императором в октябре 1740 г. формально был объявлен Иван VI Антонович, сын герцога Антона Ульриха Брауншвейгского и Анны Леопольдовны (племянницы скончавшейся Анны Иоанновны). Ивану VI в это время было чуть более двух месяцев от роду… Судьба младенца-императора была крайне печальной. В ноябре 1741 г. он был свергнут с престола и заключен в тюрьму, где и провел остаток своей жизни. После свержения при многочисленных переездах из одного города в другой в конце 1741 – начале 1742 года Иван VI некоторое время был в заключении в Нарве (80). Но к посещению российскими императорами Эстонии это, собственно, отношения уже не имеет…
Итак, сменявшие друг друга после смерти Петра I правители России поездок в Эстонию не предпринимали. За всем этим стоит в числе прочего постепенный отход царствующих особ от той линии, которую в свое время проводил в жизнь первый российский император и в которой Эстляндия и Лифляндия занимали почетное место. Новые правители империи особого интереса к Остзейскому краю не проявляли. Край был завоеван, опасности его отпадения от империи не было; представители остзейского дворянства – особенно при Анне Иоанновне – заняли главенствующие посты при дворе императрицы и не были заинтересованы в каком-либо вмешательстве центральной российской власти в дела прибалтийских губерний.
Положение несколько меняется со вступлением на российский престол в ноябре 1741 г. Елизаветы Петровны, дочери Петра I и Екатерины I. Она сразу же провозгласила возвращение к принципам царствования Петра I, к той линии, которую проводил ее отец. Было бы, пожалуй, преувеличением утверждать, что Елизавета Петровна, большая любительница балов, маскарадов и прочих увеселений, проявляла повышенный интерес к своим остзейским провинциям, но все же именно при ней состоялось первое официальное, торжественное, «церемониальное» путешествие царствующей императрицы в Эстляндию. Правда, оно коренным образом отличалось от поездок в край Петра I. Все поездки императора в Эстонию носили сугубо деловой характер, вызывались конкретной исторической обстановкой, сопровождались реальными действиями Петра. Вояж же Елизаветы Петровны был, если так можно выразиться, променадно-развлекательным.
Поездка состоялась в июле 1746 г., на пятом году царствования Елизаветы Петровны, когда она еще была в добром здравии и интересовалась государственными делами. В путешествии ее сопровождал наследник престола великий князь Петр Федорович (будущий император Петр III) с супругой Екатериной (будущей императрицей). Как мы уже отметили, всегда стремившаяся следовать по пути Петра I, Елизавета хотела поближе познакомиться с краем, который был «приобретением» отца и очень им любим. Местные немцы, в чьих руках фактически находилась вся власть в крае, прекрасно понимали, как важно для них заручиться благорасположением новой императрицы и постарались встретить ее как можно лучше. Прием Елизавете Петровне был устроен роскошный. Как замечает историк П. И. Бартенев, это было сделать тем более легко, что императрица «любила ездить по-русски, с прохвалою (т. е. вольготно, без натуги, прохлаждаясь – С.И., Т. Ш.), и на каждой станции либо кушала, либо почивала» (81).
Уже прием в Нарве, что называется, превзошел все ожидания. В 4 верстах от города на петербургской дороге августейшая путешественница была встречена представителями магистрата, военными и населением. При громких приветственных кликах, музыке, колокольном звоне и пушечной пальбе императрица последовала до триумфальных ворот, специально для встречи ее построенных. Мост через реку она прошла пешком, у Водяных ворот ее приветствовало православное духовенство. Затем императрица опять села в экипаж и между поставленными шпалерами солдатами проследовала в замок, где приняла депутации от городского управления, военных и духовенства. Вечером Елизавета Петровна, сопровождаемая всадниками с зажженными факелами, объехала город, который был иллюминирован, осмотрела рыночную площадь, где была воздвигнута вторая триумфальная арка с большой, освещенной множеством огней пирамидой; там собрался весь магистрат. Мальчики и девочки, одетые в белые платья с голубыми бантами, исполнили приветственные кантаты. На другой день Елизавета Петровна посетила православную церковь, произвела смотр бюргерам, проходившим мимо нее церемониальным маршем, и в 5 часов вечера при пушечном салюте продолжила свой путь в Ревель (82).
Первая остановка была сделана на почтовой станции Пыдрусе. «Пыдрусе уподобился лагерю: такое множество было там экипажей, царских поваров, пекарей и народу всякого звания. Дворянство поставило 80 лошадей, 10 бочек пива, две бочки водки и по особой записке муки, яиц, кур, масла, быков, баранов и пр.» (83). Но все же елизаветинские времена еще в значительной мере характеризует простота нравов, которая исчезнет уже при Екатерине II. Никакой особой охраны у императрицы не было по ее собственному приказанию. Елизавета, будто бы, сказала: «Отец мой мог здесь положить каждому на колена свою голову. Я также» (84). В Пыдрусе императрица сначала отправилась гулять по лугу со своим возлюбленным графом А. Г. Разумовским. Великий князь Петр Федорович в это время развлекался распространенной в ту пору «русской игрой»: суть ее была в том, что нужно было забросить металлический рубль как можно ближе к воткнутой в землю палке; тот, кто забрасывал его ближе всего, получал этот рубль. Елизавета «по русскому обычаю приказала поднести каждому из приглашенных к ее столу по чарочке водки и начался обед» (85). После обеда и кратковременного отдыха царский поезд двинулся дальше к следующей почтовой станции Лооп (Лообу), поместью барона Б. Г. Тизенгаузена, который лично встретил императрицу и угощал ее «за кавалерским столом».
Наконец, в четверг Елизавета Петровна прибыла в Ревель. Как в свое время при Петре I, ей навстречу выехали шварценгейптеры, черноголовые, в голубых мундирах, полевых куртках, с черными перьями на шляпах. Они приветствовали императрицу и сопровождали ее до Катериненталя. Сюда во дворец явились на прием члены магистрата и Большой гильдии. На следующий день императрице представлялось эстляндское дворянство. Ландрат А. Ф. Штакельберг произнес речь.
13 июля Елизавета Петровна в наряде амазонки в сопровождении великого князя и его супруги поехала верхом в город. «Потешаясь любопытством публики, она ехала то впереди, то посреди, то позади своей свиты» (86). Императрице очень понравились окрестности Ревеля. Первоначально Елизавета Петровна намеревалась отсюда отправиться в Ригу, но затем в Ревеле отменила этот план.
В любимый отцом Рогервик императрица все же съездила. 17 июля 1746 г. эскадра в составе 32 военных кораблей отправилась к Рогервику, где должны были быть проведены маневры флота. 18 июля по суше туда же последовала и императрица с большой свитой. Правда, флотские маневры из-за безветренной погоды не состоялись. Важно, что императрица 19 июля признала необходимым возобновить сооружение крепости и гавани, претворить в жизнь план Петра I. Строительство военно-морской базы в Рогервике к этому времени почти прекратилось и домик Петра I на острове Малый Роге «близок был к совершенному разрушению» (87). В Рогервике Елизавета дала аудиенцию австрийскому послу барону Претлаху.
20 июля 1746 г. Елизавета вернулась в Катериненталь, в тот же день она смотрела с горы Лаксберг маневры флота на Ревельском рейде.
23 июля императрица собралась в обратный путь. Для ее сопровождения в Катериненталь явились конная дружина Черноголовых, представители эстляндского рыцарства и городские депутаты. Все они были допущены к целованию руки императрицы. Отъезд Елизаветы Петровны из города, как обычно, сопровождался пальбою из пушек с валов крепости и с кораблей, а также колокольным звоном всех церквей (88). В ночь с 27 на 28 июля императрица проследовала через освещенную иллюминациями Нарву и заночевала в двух верстах от города в палатке.
Император Петр III, как мы видели, бывал в Эстонии еще до своего восшествия на престол. Но сведений о том, чтобы он посещал наш край в короткий – менее года – период своего царствования (25 декабря 1761 – 7 июля 1762), не сохранилось.
Зато сменившая его на престоле Екатерина II неоднократно бывала в Эстонии и вообще проявляла интерес к Остзейскому краю, к прибалтийским делам. Впервые Екатерина II, в ту пору еще София Фредерика Августа, принцесса Ангальт–Цербстская, невеста великого князя Петра Федоровича, посетила Эстонию в 1745 г., направляясь из Штеттина (Германия) в Петербург для заключения брака с наследником российского престола. В своих «Записках» она вспоминала, что проезжала через Дерпт и Нарву (89).
Вторично Екатерина II побывала в Эстонии в 1746 г., сопровождая вместе с супругом Елизавету Петровну в описанном выше ее путешествии по Эстляндии. Об этой поездке у будущей российской императрицы остались далеко не самые лучшие воспоминания. В центре всего вояжа, естественно, была Елизавета Петровна, на Екатерину и Петра Федоровича никто особенного внимания не обращал. Екатерина в своих мемуарах жалуется на дурное размещение и на множество прочих неудобств во время этой поездки. К тому же она очень плохо себя чувствовала, испытывала боли в груди, в Ревеле у нее даже горлом пошла кровь (90).
Следующие поездки Екатерины II в Эстонию падают уже на тот период, когда она была императрицей всероссийской. Особенно большой резонанс имело ее путешествие по Эстляндии и Лифляндии летом 1764 г. Оно основательно документировано, подробно описано (91); ему посвящен ряд печатных трудов (92). Это была первая длительная поездка Екатерины II по стране, за ней последовали поездки по Волге, Белоруссии, в Крым. С одной стороны, это было заранее спланированное, официальное, «репрезентативное» путешествие царствующей правительницы по одному из регионов своей обширной империи, но его никак нельзя назвать «променадно-развлекательным». Путешествие императрицы преследовало серьезные цели: Екатерина II хотела поближе познакомиться с положением в крае, с тем, что здесь происходит, чтобы более четко определить свою политику в отношении Прибалтики. Правда, как раз эту сторону путешествия 1764 г. выявить значительно труднее, она не нашла отражения в официальных документах.
Екатерина II выехала из Петербурга 20 июня в сопровождении большой свиты, в которую входили почти все первые лица империи: фаворит императрицы граф Григорий Орлов, обер-шталмейстер Лев Нарышкин, гетман Украины граф Кирилл Разумовский, статс-секретарь Иван Елагин, Петр Панин и др. Ранним утром 22 июня императорский кортеж прибыл в Нарву. При вступлении императрицы в Ивангород был произведен салют со стен крепости. Русские купцы преподнесли Екатерине хлеб–соль и плоды. Перед Водяными воротами при въезде в крепость императрицу приветствовал специально приехавший по этому случаю в Нарву епископ псковский и нарвский Иннокентий с православным духовенством. Здесь же ее встречал местный гарнизон. Императрица вышла из экипажа и, приложившись ко кресту, пешком последовала в город при колокольном звоне всех церквей и при пении архиерейского хора. Затем Екатерина немного отдохнула в замке, а с 12 часов там же принимала депутации сначала православного, а затем лютеранского духовенства, эстляндского дворянства, членов магистрата, представителей купечества. Произносились приветственные речи на немецком языке, на которые отвечал по указанию Екатерины II граф Г. Орлов на русском языке. Потом был обед при участии местных деятелей. «После обеда императрица в сопровождении блестящей свиты отправилась на водопад, где изволила осматривать находившиеся там три пильных мельницы(другими словами, лесопилки – С. И., Т. Ш.). Налюбовавшись прекрасным видом водопада и окрестных мест, Екатерина пешком прошла до Ивангорода, где посетила церковь Успения Пресвятой Богородицы» (93).
Всё это входило в официальную программу пребывания императрицы в Нарве, нашедшую отражение в сохранившихся документах. Однако, по всей вероятности, в истории посещения Екатериной II Нарвы были и засекреченные эпизоды, о которых в печатных источниках умалчивалось. Молва утверждала, что Екатерина II, проезжая через Нарву, посетила здесь Анну Крамер, имела с ней «частную аудиенцию, продолжительность которой всеми была отмечена» (94).
Чем же А.Крамер могла заинтересовать императрицу и привлечь ее внимание? Дочь нарвского купца, депортированного со своим семейством в начале XVIII в. в Казань, Анна Ивановна Крамер была человеком с удивительной судьбой, лицом, очень хорошо осведомленным в тайнах закулисной жизни при дворе Петра I и его приемников. Из Казани молодая нарвитянка сумела выбраться в Петербург, стала горничной возлюбленной Петра I г-жи Гамильтон, казненной по приказу императора за измену. Вслед за тем А.Крамер – фрейлина при Екатерине I, сопровождает царскую семью в путешествии за границей. Она была красива, умна, ловка, сумела завоевать доверие Петра I. Скорее всего Анна становится его любовницей, но, главное, она выполняет ряд секретных поручений императора, в частности именно А.Крамер готовила к погребению тело убитого царевича Алексея (по слухам даже пришивала к туловищу царевича его отрубленную голову). По воспоминаниям современников, Петр любил беседовать с Анной Ивановной. Позже она стала гоффрейлиной и гофмейстериной царевны Наталии Алексеевны (сестры Петра I), возглавляла ее придворный штат. После смерти Натальи Алексеевны А.Крамен еще сравнительно молодой удалилась от двора и поселилась в родной Нарве, где и умерла в 1770 г. в возрасте 76 лет. Екатерину II, конечно, интересовали тайны двора российских императоров. Она хотела получить сведения о них из первых рук. Этим, вероятно, и объясняется визит императрицы к Анне Крамер.
Вечером того же 22 июня Екатерина отбыла из Нарвы, ночевала на мызе Лагена (Лаагна) у обер-гофмаршала графа Карла Сиверса и отдыхала там до вечера следующего дня, т. е. 23 июня. «Во время обеда перед окнами государыни танцевали и пели крестьянские девушки» (95). Здесь впервые императрица могла слышать эстонские народные мелодии; впрочем, мы не знаем, каков был «репертуар» выступавших поселянок.
24 июня 1764 г. кортеж императрицы сделал остановку в имении графа Карла Магнуса Стенбока Кольк (Колга) и вечером двинулся далее в путь. Уже на подступах к Ревелю Екатерина была встречена эскадроном лейб-гвардии Конного полка под командованием Алексея Орлова. Поздно вечером при въезде в город ее ожидали местный генералитет, ландраты от эстляндского рыцарства, ревельский магистрат, шварценгейптеры. В их сопровождении при колокольном звоне и стрельбе Екатерина в полночь прибыла во дворец в Катеринентале.
В Ревеле императрица пробыла шесть дней. На другой день, 25 июня, во дворце состоялся большой прием. Первыми – и это очень симптоматично! – были приняты представители православного духовенства, за ними последовали ландраты – представители эстляндского дворянства, лютеранское духовенство, магистрат, местные знатные дамы, русские генералитет и офицерство (в том числе и морское). Многие были приглашены на обед. Ближе к вечеру Екатерина отправилась в гавань, осмотрела строительство порта. Отсюда она двинулась в старый город, к ратуше и рынку, где специально к визиту императрицы были построены роскошно украшенные триумфальные ворота. Огромные толпы народа окружали и провожали карету Екатерины II. На рынке русское купечество поднесло ей хлеб–соль.
27 июня 1764 г. Екатерина в сопровождении генералитета прослушала обедню в церкви Казанской Божьей Матери. По окончании обедни она со всею свитою поехала в ратушу, где ревельские бюргеры дали в ее честь обед. При выходе императрицы из кареты девочки, дочери знатных горожан, усыпали ее путь цветами. После обеда состоялся бал; впрочем, Екатерина не танцевала, а играла в это время в карты. После бала императрица прибыла в Катериненталь, переоделась в армейский мундир и в сопровождении генералитета отправилась на смотр войск – дивизии графа Румянцева (5 пехотных и 2 кавалерийских полка). По окончании смотра все генералы и штаб-офицеры были приглашены на ужин к императрице в специальную палатку.
28 июня праздновалось восшествие на престол Екатерины II, вновь был большой прием у императрицы и вечером ревельский генерал-губернатор устроил маскарад в ее честь. 29 июня отмечались именины наследника престола и был торжественный обед, данный эстляндским дворянством.
30 июня 1764 г. Екатерина в мундире лейб-гвардии Конного полка, провожаемая представителями власти и местных привилегированных сословий, отправилась морским путем из Ревеля в Балтийский Порт. Поездка должна была состояться на корабле «Папа Климент», но ветер был слаб и корабль никак не мог отправиться в путь. Екатерина пересела на императорскую яхту и на ней рано утром 1 июля прибыла в Балтийский Порт, где генерал-фельдмаршал Б. Миних показал ей крепостные постройки и все еще недостроенный мол. Императрица обедала на квартире фельдмаршала. В целом, как явствует из писем Екатерины, Балтийский Порт произвел на нее, несмотря на все заверения Б. Миниха, крайне неблагоприятное впечатление. В письме к Н. Панину она обещала рассказать ему при встрече «ужасы о Балтийском Порте», где всё еще работали, в основном, каторжники. 2 июля Екатерина отправилась к маяку в 5 верстах от Балтийского Порта и оттуда наблюдала за «баталиею морского сражения», т. е. за маневрами флота.
Вечером того же дня Екатерина из Балтийского порта отправилась в Пернов. На почтовой станции Галик (Халинга) ее встречали рижский (лифляндский) генерал-губернатор Броун и депутаты лифляндского дворянства. На границе Эстляндии и Лифляндии опять были воздвигнуты триумфальные ворота. 3 июля императрица со свитой прибыла в Пернов; как всегда при колокольном звоне и пушечной пальбе она была встречена представителями власти и русского военного гарнизона, а также толпами народа, которые проводили Екатерину до приготовленной ей квартиры в доме вдовы Фольк. Там ей представились духовенство, штаб- и обер-офицеры, члены магистрата. Императрице была преподнесена ода, специально написанная здешним обер-фохтом Висселем на немецком языке. В воскресенье 4 июля Екатерина была у обедни в гарнизонной Александро-Невской церкви, обещала содействовать строительству нового православного храма в Пернове; после обеда в сопровождении генерал-фельдцейхмейстера А. Вильбоа осмотрела крепость и посетила ратушу. 5 июля императрица выехала из Пернова в Ригу, по пути остановившись для отдыха на мызе Абья. В Риге Екатерина была встречена даже, пожалуй, более пышно, чем в Ревеле.
Несколько слов о том, как вообще был организован вояж императрицы по Прибалтике. За поездку отвечали офицеры лейб-гвардии, которые, конечно, все время поддерживали тесные контакты с местными властями, всячески стремившимися во всем пойти им навстречу: здешнему чиновничеству, рыцарству и бюргерству очень важно было произвести как можно лучшее впечатление на императрицу, показать свою преданность монархии. Каждый офицер отвечал за две почтовые станции. На каждой станции должны были ждать приезда императорского кортежа не менее 400 лошадей, из которых офицеры отбирали 120 лучших для императрицы и ее свиты. На станциях полагалось иметь запас провианта, шампанского, бургундских вин и экзотических фруктов – апельсинов и лимонов. Уже в процессе поездки приказано было удвоить запасы вина…
Из Риги в обратный путь в сторону Дерпта Екатерина отправилась 15 июля 1764 г. Тяжелая песчаная дорога очень замедлила путешествие. К тому же на каждой почтовой станции устраивались торжественные встречи. В Дерпт императрица прибыла 18 июля в два часа ночи и остановилась в расположенном рядом с городом имении Ропка, принадлежавшем уже упоминавшемуся графу К. Сиверсу. В Дерпте Екатерина провела полтора дня. Распорядок был обычным: прием генералитета и городских чинов, обедня в Успенской церкви; русское купечество преподнесло императрице хлеб–соль и плоды (это входило в обязательный церемониал встреч!). После обеда Екатерина в сопровождении А. Вильбоа осматривала дерптские укрепления. Город был иллюминирован.
Но все же именно в Дерпте имел место инцидент, выходивший за рамки официального распорядка. Подача каких-либо прошений на имя императрицы во время ее поездки по краю была строго запрещена. Но каменных дел мастер Георг Мельк, желая обратить внимание императрицы на беззакония, творимые дерптским магистратом, выставил большой транспарант, изображающий город и членов магистрата, которые избивают горожан палками (96). Императрице впоследствии пришлось защищать Г. Мелька от преследований со стороны магистрата. Дерпт к 1764 г. еще не успел оправиться от разрушений периода Северной войны, когда город фактически был полностью уничтожен. Екатерина II подарила городу 10 000 рублей на благоустройство и плюс к этому приказала выделить магистрату для новых построек беспроцентную ссуду в размере 10 000 рублей.
19 июля 1764 г. после обеда Екатерина отправилась в дальнейший путь. Ночевала она на мызе фон Бока Сааренгоф (Сааре), которая была по этому поводу украшена. По некоторым сведениям, по пути, в имении Торма Екатерина II встречалась с местным пастором, замечательным прибалтийско-немецким публицистом Йоханном Георгом Эйзеном (97), автором радикальных проектов аграрных преобразований в крае, уже ранее знакомом императрице. Их беседа, если она состоялась, без сомнения, касалась вопроса о положении крестьян в крае. 20 июля в Ранна-Пунгерья на границе Лифляндии и Эстляндии в очередной раз произошла смена сопровождавшего императрицу губернского начальства: лифляндского генерал-губернатора Броуна сменил эстляндский – П. А. Гольштейн-Бек. Екатерина, как и на пути сюда, переночевала на мызе Лаагна, 21 июля прибыла в Нарву, где, впрочем, не останавливалась, и 23 июля в Петергофе ее путешествие закончилось.
В Прибалтике Екатерина II провела целый месяц. Она пришла к убеждению в необходимости бóльшей интеграции остзейских губерний в состав Российской империи. Особенно примечательно, что императрица обратила внимание на крестьянский вопрос, на аграрные отношения в крае. По всей вероятности, уже во время пребывания здесь она предписала генерал-губернатору Г. Броуну принять меры по урегулированию взаимоотношений крестьян и помещиков, по недопущению роста барщины. По требованию властей лифляндский ландтаг в 1765 г. вынужден был, несмотря на возмущение и протесты большинства дворянства, принять «препозиции» по улучшению положения крестьян.
Итак, Екатерина II в дни путешествия имела возможность ближе познакомиться с положением в крае. Собственно, этот процесс был взаимным. С другой стороны, жители остзейских губерний знакомились с царицей. «Пребывание российской императрицы в Остзейском крае определило лояльность и верноподданность как одно из необходимых условий политического взаимодействия края и метрополии, как один из факторов имперского единства. Вместе с тем, проявленная остзейцами поддержка, признание Екатерины своей императрицей способствовало легитимизации российской государыни, и тем самым усилению ее политического ресурса», – пишет современная исследовательница (98).
Поездка Екатерины II в Остзейский край вызвала отклики и в русском обществе. М. В. Ломоносов даже написал большое стихотворение «Его сиятельству графу Григорию Григорьевичу Орлову… на благополучное возвращение Ея Величества из Лифляндии поздравительное письмо» (99).
В последний раз Екатерина II посетила Эстонию, точнее Нарву, в мае 1780 г., направляясь в недавно присоединенные к империи белорусские края. Опять же ее сопровождал весь цвет тогдашней российской правящей элиты – Г. А. Потемкин, граф И. Г. Чернышев, Л. А. Нарышкин, генерал-аншеф граф Я. А. Брюс, граф А. С. Строганов и др. Прием императрицы в Нарве 10-12 мая 1780 г. очень напоминал предыдущий. К этому времени уже окончательно установился определенный стандарт встречи августейших особ во время их поездок по стране. Он включал и колокольный перезвон, и пушечную стрельбу при встрече императрицы, и шпалеры солдат, и сооружение триумфальных арок или ворот, и девочек с корзинами цветов, которые они разбрасывают по пути следования государыни (в данный приезд это повторялось трижды, причем один раз девушки и юноши были одеты в пастушеские платья – белые с селадоновым, второй раз в костюме садовниц), и официальные приемы у императрицы или наоборот в ратуше у бюргеров, и музыку в исполнении воинских и городских оркестров, и иллюминации в городе, и поднесение детьми стихотворений, посвященных монархине, и многое другое. Екатерина на этот раз остановилась во дворце Петра I, где и состоялся прием.
Как в свой предыдущий приезд в Нарву, Екатерина и на этот раз отправилась к водопаду. Здесь на острове Кренгольм в доме Карла Сутгофа императрице был предложен от имени города обед «на 34 куверта» (прибора за парадным обеденным столом), приготовленный городскими дамами, они же прислуживали за столом. При этом мужчины кушали отдельно, на нижнем этаже, а дамы – на верхнем. Во время обеда играла «Нарвского полка духовая и городская на трубах и литаврах музыка»; при звуках труб и пушечных выстрелов был предложен тост за императрицу. Свое пребывание у нарвского водопада и обед в доме Сутгофа императрица тогда же описала в игривом тоне, при этом не пощадила самодовольных нарвских матрон и дев. «Здешние красавицы страшно уродливы, желты, как айва, и худы, как клячи» (100).
После обеда Екатерина II отправилась к устью Наровы, осматривала иностранные купеческие суда и гидротехнические работы на взморье, расспрашивала о состоянии нарвского фарватера. Сам путь от устья реки до города был во многих местах украшен арками из цветов и зелени, повсюду толпился народ, приветствовавший императрицу.
Из Нарвы Екатерина II выехала 12 мая 1780 г. и направилась в Гдов (101).
В эти годы путешествия императрицы тщательно готовились. Ее сопровождала большая группа чиновников, включавшая, как мы уже отмечали, первых лиц империи. Сенаторами была подготовлена специальная инструкция для чиновников в форме вопросника, определявшая тот круг вопросов, которыми они должны были заниматься во время поездки императрицы по стране. При этом для каждого города, в котором останавливалась Екатерина II, была предусмотрена особая инструкция. Таковая имелась и для Нарвы. В ответах на вопросы, касающиеся Нарвы, отмечалось, что русские купцы отстранены от управления городом (как известно, вся власть в Нарве находилась в руках немецких купцов и бюргеров), они не имеют своих представителей в городской управе и «не дозволяется им производить торгу иностранными товарами» (102). По докладу чиновников позже были приняты меры по защите прав и интересов русского купечества в Нарве. Им было разрешено выбирать своего бургомистра и ратманов, вести оптовую торговлю иностранными товарами (103).
Если поездки в Эстонию Екатерины II основательно документированы и хорошо описаны, то этого никак нельзя сказать о путешествиях ее наследника – Павла I, одного из наиболее загадочных российских монархов XVIII в., правившего страной в 1796-1801 гг. Он неоднократно бывал в Эстонии, правда, главным образом проездом.
В июне 1776 г. Павел, в ту пору наследник престола, отправился из Петербурга в Берлин для встречи с невестой – вюртембергской принцессой Софией–Доротеей. Ехал он обычным для такого вояжа путем – через Нарву – Дерпт – Ригу, но первую продолжительную остановку сделал только в будущей столице Латвии (104). В августе 1776 г. Павел тем же путем возвратился в Петербург.
Осенью 1781 г. Павел Петрович со своей супругой великой княгиней Марией Федоровной (так стала именоваться София–Доротея после перехода в православие и вступления в официальный брак с наследником российского престола) отправился в большое путешествие по странам Европы, посетил Австрию, Италию, Францию, Нидерланды, Швейцарию, Германию. Обратно в октябре – ноябре 1782 г. они возвращались через Ригу и Дерпт. В Историческом архиве Эстонии в Тарту сохранились документы, показывающие, какие меры должны были предпринимать власти, чтобы поездка наследника престола проходила без помех и осложнений. В «промемории» бригадира Дерптской комендатуры в магистрат сообщалось, что великий князь Павел Петрович по пути из-за границы в Петербург прибудет в Дерпт, «почему и рекомендовано соблюсти во всех местах чистоту, и нам повелено… противу деревянного и каменного мостов и в улицах недомощенных ямины… поскорее разровнять» (105). На благоустройство и украшение города и городских улиц, на программу торжественной встречи наследника престола, предусматривавшую почетную стражу, приветственные речи, чтение стихов, музыкальные номера и многое другое, магистрату пришлось выделить 350 рублей серебром – по тому времени сумму значительную для скромного уездного городка. Были даже сооружены триумфальные ворота на Рижской горке, около которых двенадцать мальчиков и столько же девочек из семей здешних бюргеров, одетые под «амазонок» и «охотников», ожидали великокняжескую чету, которая провела в городе всего несколько часов… (106).
В мае 1797 г. после коронации в Москве император Павел I решил совершить большое путешествие по «вверенной ему Богом» империи. Маршрут путешествия был разработан заранее: Смоленск – Орша – Минск – Гродно – Вильно (Вильнюс) – Ковно (Каунас) – Митава – Рига – Дерпт – Нарва – Гатчина. Первоначально планировалась также поездка в Ревель, но позже от этого решено было отказаться.
Павел I известен своей страстью к детальной регламентации во всем. По его указанию была выработана специальная инструкция о предстоящей поездке с точными правилами, регламентировавшими абсолютно все стороны вояжа, вплоть до мелочей. Нужно еще иметь в виду, что Павел ненавидел всё, связанное с царствованием его матери – Екатерины II, и старался, если так можно выразиться, делать всё наоборот. Путешествия Екатерины II, как мы видели, были в высшей степени торжественными и церемониальными, к встрече императрицы привлекалось как можно больше лиц, собирались толпы народа, один за другим шли официальные приемы. Павел I запретил какие-либо «церемонии», пышные встречи при участии многих. Эстляндский губернатор заранее получил предписание: «Церемониальных встреч нигде на станциях не делать, а наблюдать только, чтобы везде все нужное как в провизии, так и для скорейшего проезда изготовлено было» (107). Запрещалось даже преподносить императору хлеб–соль. Не должно было быть «никаких иллюминаций и особенных убранств для проезда государева… Речей нигде никому не говорить». Губернское начальство не имело права ни встречать, ни провожать императора за пределами губернского города. Была даже выработана специальная инструкция для «отвращения» «могущих быть по дорогам от всякого звания людей нарочитых встреч» (108). Губернатор должен был наблюдать за «точнейшим исполнением Высочайшего повеления», «при открытии малейшего упущения неминуемо будет строгое наказание» (109).
В то же время до пределов детально было расписано, сколько и какого полагается провианта на каждый день императорского вояжа. Мы находим длиннейший список, включавший «говядины кострец целый», как и «говядины грудь целая» и «говядины филей целый», телят, барашков и отдельно баранов, солонину, окороков и языков копченых, «шпеку», поросят, индеек, «пулярд или гусей», каплунов, кур, цыплят, тетеревов, куропаток, рябчиков, «муки недомерочной» и «ситной, пеклеванной», масла сливочного (плюс отдельно – «масла свежего чухонского»), сахару, изюму, лимонов, пшена, крупы, «масла прованского», «уксуса ренского», «вина белого и красного», зелени и рыбы (110).
Поражает и «Роспись о экипажах, сколько для кого оных определяется и сколько в каждый лошадей потребно». Императору полагалось три шестиместных кареты по 10 лошадей в каждой. Сыновьям Павла I великим князьям Константину и Александру Павловичам, сопровождавшим императора в этом путешествии, было положено по две коляски каждому (одна для «почивания») с 6 и 8 лошадьми. Имелись специальные коляски с шестью лошадьми для гардероба Его Величества, для императорских парикмахеров, для сопровождавших императора лиц из высшей знати, для лекарей, «под кухню обеденную» (4 коляски с 24 лошадьми) и «под кухню вечернюю» (в таком же составе), даже две коляски с шестью лошадями каждая «под запасные колеса и мастеровым». Всего императорский кортеж включал 3 кареты, 39 колясок с 274 лошадьми (111). Для их смены полагалось на каждой почтовой станции выставлять 350-400 новых лошадей, производился их отбор – крестьянские коняги не всегда годились для быстрой царской езды.
При выше уже охарактеризованных порядках мало кто мог лицезреть императора, да и он, в свою очередь, мало что мог узнать о крае. На императорские обеды и ужины (сохранились списки присутствовавших на них лиц) редко приглашались местные деятели, их заполняла свита Павла I, включавшая тогдашних любимцев непостоянного императора – А. А. Безбородко, Г. Г. Кушелева, Д. П. Трощинского, Ф. В. Ростопчина, Ю. А. Нелединского-Мелецкого (кстати, небезызвестного поэта) и некоторых других.
Из Латвии (Гулбене) на территорию современной Эстонии Павел I вступил после обеда 24 мая 1797 г. (112). На почтовой станции Тейлитс (эст. Тыллисте) близ Валги была смена лошадей; Павел I и его свита «кушали кофе», после чего направились в Уддерн (Удерна), куда прибыли вечером и где заночевали. На следующий день, 25 мая, с утра императорский кортеж отправился в Торма, где на почтовой станции состоялся обед на 12 «куверт». В Дерпте Павел I со свитой, судя по всему, не останавливался, а сразу же отправился далее – в Неннале (эст. Нинаси) была смена лошадей, там вновь пили кофе. К вечеру кортеж прибыл в Клейн–Пунгерн (Вяйке–Пунгерья), здесь поужинали и заночевали.
Отсюда 26 мая 1797 г. повернули на Нарву, «куда прибыли в половине 1-го часа через Петербургские ворота прямо на плац-парад, где было учение Елецкого полка». Заметим, что Павел I страстно любил парады, смены караулов и прочие образцы церемониальной шагистики. По окончании строевых учений император со свитой отправился «в Вышгород, в казенный дом, и имели обеденное кушанье на 17-ти кувертах». После обеда Павел с великими князьями (кстати, также большими любителями парадов и всякого рода воинских построений) пошли «к разводу; по окончании оного <император> изволил пойти и осмотреть к порогам (т. е. к водопаду – С. И., Т. Ш.), потом в дом Петра Великого, где кушали кофе и собравшееся там дворянство и купечество жаловал к руке, а потом прошли на крепость и, обойдя оную кругом, в начале 6-го отправились в Ополье» (113).
В июне 1798 г. Павел I вновь изъявил намерение посетить Ревель, причем планировалось, что из Петербурга он поедет «сухим путем», а обратно возвратится – морским, на фрегате «Эммануил». Начата была подготовка поезд