Впрочем, поелику мы уже почти перешли от истории к криминалистике, рассмотрим «дело об убийстве королевы» в отдельном разделе, начав с показаний свидетелей. Их довольно много, и они изрядно противоречат друг другу. Бóльшая часть этих показаний цитирована по работе Ким Рехо «Гибель королевы Мин. Новая версия. // Корея. Сборник статей, М., 1998. С. 123-137».
Частное письмо А. Сабатина было опубликовано в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 4 мая 1896 г. Там указано, что в налете на дворец принимали участие человек 50 японских солдат, некоторое количество японцев в штатском и 200-300 солдат корейской армии, обученных японцами. Атаку сложно назвать внезапной, поскольку дворец окружили открыто и атаковали не сразу, а после того, как солдатам зачитали речь, смысл которой Сабатин, плохо знавший корейский, не понял. После этого начался штурм, при этом Сабатин отмечает как нежелание нападавших убивать защитников дворца (стрельба велась поверх голов и имела целью скорее напугать противника), так и то, что защитники дворца не оказывали сопротивление и практически сразу же обратились в бегство, бросая оружие и форменную одежду. Более того, всего во дворце должно было быть 1500 солдат и 40 офицеров, но на момент штурма было всего 250-300 солдат и 8 офицеров, которые практически сразу же разбежались кто куда[24].
На женскую половину Сабатина занесло толпой, и, поняв, что ему несдобровать, он обратился за защитой к японцу, которого посчитал главным, после чего ему даже дали охрану. Японцы периодически трясли его за воротник и спрашивали, знает ли он, где королева, но смерти королевы он не видел. Как «не видел крови ни на платье, ни на теле кореянок, ни на саблях бушующих японцев».
Следующим свидетелем выступает сам Кочжон. Его «показания» прилагались к донесению К. Вебера: «Король, через переводчика генерала Лежандра (советника короля), сообщил, что на его глазах японцы Окамото (бывший советник при корейском военном министерстве), Судзуки и Ватанабэ ворвались во внутренние покои дворца с обнаженными саблями и первые двое схватили королеву. Здесь он лишился сознания и больше ничего не помнит. Наследный принц видел затем, как королева бросилась бежать, а оба упомянутые японца за нею, но он полагает, что королеве удалось спастись»[25].
В то же время, сам наследный принц утверждает: «когда разъяренные японцы ворвались в помещение (где находилась королева), они кричали: «Где Королева?», навстречу им бросился министр двора. Подняв руки, он умолял о пощаде, но палачи ударили его саблями и ринулись дальше на поиски королевы, которая в это время бежала в сопровождении фрейлины по длинному коридору. Японцы кинулись за ней, настигнув, повалили ее на пол, нанеся тут же несколько сабельных ударов. Смерть была мгновенной. Одна из фрейлин покрыла лицо покойницы платком» [26].
Есть и показания Тэрасаки Ясукити – одного из активных участников резни: «Накамура Тадэо, Фудзикацу Акира и я ворвались во внутреннюю комнату королевы, хотя король останавливал нас. Там находились 20-30 придворных дам. Выбросив их всех во двор, мы заглянули под одеяло, там лежала дама. Хотя она была одета как все другие придворные дамы, но ее облик отличался аристократичностью. Мы решили, что это королева Мин. Мы схватили ее за волосы, но она попрежнему держалась достойно… Я ударил ее ножом и повалил на пол[27]».
Что видно? Несмотря на то, что все они, по их словам, присутствовали во дворце в момент убийства, показания свидетелей противоречивы. Эта путаница кажется странной - свидетели могут что-то забыть, перепутать время или неправильно истолковать происходящее вокруг них, но они не могут противоречить друг другу в тех вещах, о которых говорят четко и с уверенностью. Если конечно, они не говорят неправды.
Пробуем проанализировать рассказанное. Начнем с Сабатина. С его слов, «толпа бежавших увлекла его во внутренний двор покоев королевы», которые, как известно, находились выше уровня земли. Это значит, что он мог слышать крики «Где королева?» или видеть вылетавших из окон фрейлин, но иных событий, происходящих собственно в покоях, он видеть не мог.
Показания короля странны. Он утверждает, что королеву схватили на его глазах, но отчего-то присутствие вана никак не смутило японцев. Потеряв сознание, он также не привлек этим чьего-либо внимания. Тем не менее, королева, будучи схваченной двумя вооруженными убийцами, каким-то образом выбралась и бросилась бежать по коридору, где и была убита. Зато он точно опознал двух японцев, якобы схвативших королеву, причем не тех, кто сам объявлял себя ее убийцами.
Показания наследного принца опровергают показания короля. В них фигурирует министр двора, бросившийся навстречу японцам и почему-то не отмеченный ваном, хотя убийство умоляющего министра (в одной из версий ему даже отрубили руки) – очень сильное впечатление, которое сложно забыть. Наследный принц ничего не говорит о выкидываемых из окна фрейлинах. Похоже, он пересказывает события с чужих слов, выдавая их за свои показания. Да, он мог реально видеть, как кто-то за кем-то гнался с криками «Где королева?», однако мы видим, что он путается в своих собственных показаниях и описывает то, чего, по его же словам, не мог видеть.
Показания японцев, утверждающих, что именно они убили королеву Мин, тоже не выдерживают никакой критики, поскольку не подтверждаются иными свидетельскими показаниями.
Не менее странен момент, связанный с атакой на дворец и отсутствием сопротивления. Во-первых, мы знаем, что внутри находилась одна пятая от списочного состава войск, причем отсутствие положенного числа солдат сложно объяснить тем, что кто-то разбежался. Мы видим, что по штатному расписанию на каждый взвод из 30-35 солдат приходится по одному офицеру. Если мы посчитаем количество оставшихся во дворце солдат и офицеров, то увидим, что соотношение примерно сохранилось. Значит «массовый исход» дворцовой стражи проходил под руководством офицеров, в противном случае их во дворце осталось бы существенно больше восьми.
Затем рискнем предположить, что Корея – не исключение из случая, когда охрану царствующей особы поручают если не самым подготовленным, то, по крайней мере, самым лояльным войскам. Занимая оборону во дворце, можно было отбиваться от противника хотя бы до подхода иных лояльных войск или обеспечения эвакуации королевской семьи, - тем более что у атакующих не было особого численного превосходства или подавляющей огневой мощи. Поэтому то, что никто из военных не пытался оказать сопротивление (а это видно из показаний свидетелей, где упоминаются фрейлины или чиновники, но нет ничего про охрану), требует дополнительных объяснений.
Такие объяснения пытаются давать. По мнению профессора Ли Мун Вона, охрана дворца не оказывала сопротивление потому, что была вооружена старыми винтовками и не могла противостоять японским регулярным войскам. Однако в истории немало примеров, когда даже невооруженные люди оказывали серьезное сопротивление противнику.
Другое объяснение строится на показаниях полковника Ли Хак Кюна, которые он дал в русской миссии в Сеуле: «Было около 4 ½ часов. Я стоял на стене у малых северных ворот и при ярком лунном свете ярко мог видеть в бинокль около 12 теней от двигавшихся по северо – западной стене людей. Я немедленно побежал обратно во дворец, чтобы предупредить короля. Король приказал мне принять все меры к предупреждению кровопролития; нашим солдатам велено было стрелять лишь в крайнем случае[28]».
В этих показаниях есть некоторая нестыковка. Во-первых, нападавших было существенно больше 12-ти, и странно то, что ван или не был оповещен об изменении их числа, или был оповещен, но по-прежнему велел не стрелять. Эту странность поклонники правящего дома пытаются объяснить тем, что «непротивление злу насилием составляло кредо короля Кочжона», однако отчего-то ни при подавлении последствий мятежа Года Капсин, ни в отношении тонхак или демонстрантов-традиционалистов, ни в событиях следующего года это непротивление не проявлялось. Во-вторых, исчезновение 1200 солдат и офицеров не могло пройти для полковника дворцовой стражи незамеченным, тем паче, что он не спал, а стоял на стене с биноклем, т. е. контролировал ситуацию. Тем более что атака, как мы помним, была не внезапной – перед штурмом была произнесена речь.
Смотрим далее на ход «штурма». А. Середин-Сабатин свидетельствует: «Ворвавшись, новые корейские солдаты сделали три залпа (каждые в 30-40 выстрелов) по дворцовым солдатам. Между прочим, нападающие видимо, не имели намерения убивать много народа, так как стреляли очень высоко. Я с генералом Дай стояли на линии огня, вдоль стены… не далее как в 80 шагах (или ярдах) от стреляющих, но пули, как я сужу по своему в то время впечатлению, пролетали не ниже, чем футов на 20-30 над головой. На моих глазах только один дворцовый солдат был ранен в плечо (из трех залпов)».[29]
Объяснения того, отчего нападающие били поверх голов, базируются на показаниях одного из солдат: «Ранним утром 8-го числа японские инструкторы и несколько корейских офицеров (в числе которого были У Бом Сон (командир второго батальона) и Ли Ду Хан (командир первого батальона), приказали построиться и увезли нас из казармы. На вопрос солдат, куда их везут, они толком не ответили, сказав, что надо проучить корейских полицейских, с которыми они имели недавно стычки. Но, прибыв к крепостным воротам, солдаты поняли, в чем дело. Они увидели, что во дворце уже находятся японцы»[30].
Сторонники классической версии пытаются предположить, что У Бом Сон уже во дворце приказал солдатам стрелять в воздух[31], однако это не стыкуется ни со свидетельством Сабатина о том, как выглядело начало штурма, ни с его же заявлениями о том, что корейских солдат он опасался сильнее.
Объяснений всей этой несуразице может быть несколько. Можно обосновать все плохой подготовкой охраны (вспомним, сколько оказалось в корейской армии мертвых душ на момент начала Имчжинской войны), но как минимум не менее валидна и версия о том, что отдавать свои жизни за такого правителя, как королева Мин, никто особенно не хотел.
Более того, человек, склонный к конспирологии, вполне может представить себе, что на самом деле был не штурм, а спектакль, где охрана дворца могла иметь заранее данный приказ не вступать в бой, а то и покинуть место будущей бойни. Этим же, при особом желании, можно объяснить даже странное молчание выкидываемых фрейлин, которые не боялись смерти именно потому что знали, что их не будут убивать. Дальше можно приплести по аналогии встречу вана с Ким Ок Кюном в преддверии переворота, сделав вывод о том, что показания собирались по инициативе российского посольства и потому могли содержать не истину, а «то, что надо сказать русским в такой ситуации». Но тут мы совсем уплываем от фактов к фантазиям, тем более что влияние и авторитет Тэвонгуна позволяли бы ему организовать «истечение стражи из дворца». Правда, это несколько уводит нас от принятой версии о том, что Тэвонгун был не более чем исполнителем. Возможно, его роль в заговоре все-таки была больше.
[1] В июле 1895 г. американскими предпринимателями (Korean Development Company) была получена концессия на 25 лет на разработку всяких месторождений в уезде Унсан провинции Северная Пхёнан. Согласно условиям концессии, из 100 акций, на которые разделен основной капитал предприятия, 25 были переданы безвозмездно корейскому императору; зато рудники, оборудование, инвентарь и добытые компанией ископаемые освобождались от всех пошлин и налогов.
[2] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 220.
[3] Лю Ён Ик относит Ли Ван Ёна к американской партии наряду с Пак Чхон Яном (первым дипломатическим представителем в США) и Юн Чхи Хо.
[4] Курбанов С. О. Курс лекций по истории Кореи с древности до конца ХХ века. СПб., 2002. С. 336.
[5] Толстокулаков И. А. Политическая модернизация Южной Кореи. Часть 1. С. 243.
[6] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 224.
[7] Указ короля, опубликованный без его подписи 28 сентября (10 октября) 1895 г. // АВПРИ. Фонд «Японский стол». Опись 493. 1895 г. Дело 6. Лист 96.
[8] Толстокулаков И. А. Политическая модернизация Южной Кореи. Часть 1. С. 241.
[9] Тихонов В. М. Буржуазная революция…С. 123.
[10] Korea Old and New. С. 229. Это сопротивление сошло на нет после бегства короля в русскую миссию и отмены им наиболее непопулярных указов.
[11] Афанасий Иванович Середин-Сабатин – потомственный дворянин родом из Полтавы. Биографические сведения о нем весьма скудны, но доподлинно известно, что в Корею он приехал осенью 1883 г. Сменив ряд профессий, Сабатин стал «Архитектором Его Величества Корейского Короля», как он в последующем себя называл. Во время сеульских событий августа 1895 г. Сабатин находился на службе корейского правительства «в качестве телохранителя Короля или, лучше сказать, дворцового сторожа».
[12] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 14-22.
[13] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 225.
[14] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 364.
[15] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 21
[16] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 229.
[17] Толстокулаков И. А. Политическая модернизация Южной Кореи. Часть 1. С. 240.
[18] Деятельность Мин Ён Хвана, единственного, засветившегося в истории не как член коррупционной клики, относится к более позднему времени.
[19] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 14-22.
[20] Россия и Япония на заре ХХ столетия. Аналитические материалы отечественной военной ориенталистики. М., 1994. С. 213.
[21] https://patrio.org.ru/lofiversion/index.php/t557.html
[22] Ким Рехо. О трагической гибели королевы Мин Менсон (новая версия)//Корея и Россия. Традиции и современность. – М., 2002. С.112- 130.
[23] История Кореи (Новое прочтение). С. 242.
[24] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 14-22.
[25] Ким Рехо. Гибель королевы Мин. Новая версия // Корея. Сборник статей. М., 1998. С. 123-137.
[26] Там же.
[27] Там же.
[28] Ким Рехо. Гибель королевы Мин. Новая версия. // Корея. Сборник статей, М., 1998. С. 123-137.
[29] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 14-22.
[30] Ким Рехо. Гибель королевы Мин. Новая версия. // Корея. Сборник статей, М., 1998. С. 123-137.
[31] Забавно, что Ким Рехо вообще пытается сделать из этого вывод о том, что в соответствии «с законом королевского двора, согласно которому во дворце могли умирать только члены королевской фамилии. … корейцы не имели права убивать во дворце корейцев или чужеземцев. Убивать могли только японцы». Профессор Ли Мун Вон также склонен думать, что отряд, выстроившийся во дворе помещения королевы, состоял из японцев, одетых в форму «новых» корейских солдат. Так сильно желание южнокорейских историков сделать из этого преступления не следствием внутрикорейской борьбы за власть, а убийством, к которому корейцы отношения не имели.