— Семь стай. Семь! Так много не действовали заодно со времен Троллоковых Войн. Плохие вести: одна другой хуже. Я боюсь, Лан. Я рассчитывала, что мы опередим события, но мы можем опоздать — как никогда.
Ранд смотрел на Морейн во все глаза, не в силах вымолвить ни слова. Айз Седай. Он старался убедить себя, что она не выглядит иначе теперь, когда он узнал, на кого... на что он смотрит, и, к его удивлению, она ничуть не изменилась. Она больше не была прежней: с растрепанной прической, с выбивающимися локонами волос, со слабой полоской сажи на носу, — однако на самом деле она не изменилась ни в чем. Определенно, что-то в ней должно было быть особенное, что-то от Айз Седай. С другой стороны, если внешность должна отражать ее сущность и если сказания правдивы, тогда она обязательно должна была походить больше на троллока, чем на красивую женщину, чье благородство ни в коей мере не умаляет то, что она сидит на пыльной земле. И она может помочь Тэму. Какова бы ни оказалась цена, это — самое главное.
Ранд глубоко вздохнул:
— Госпожа Морейн... Я хотел сказать, Морейн Седай!
Оба повернулись и посмотрели на него, и он застыл под ее взглядом. Не под тем, что был у нее на Лужайке: спокойным, улыбчивым, внимательным. На лице Морейн лежала печать усталости, но глаза ее смотрели по-ястребиному остро. Это был взгляд Айз Седай. Сокрушителей мира. Хозяев марионеток, что дергают за ниточки и заставляют троны и государства плясать согласно замыслам, ведомым лишь женщинам из Тар Валона.
— Чуть больше света во тьме, — прошептала Айз Седай. Она повысила голос: — Как твои сны, Ранд ал'Тор?
Тот ошеломленно уставился на нее:
— Мои сны?
— Такой ночью человеку могут сниться дурные сны, Ранд. Если и тебе снились кошмары, расскажи мне о них. Иногда я могу избавить от плохих снов.
— Нет ничего плохого в моих... Мой отец. Он ранен. Не больше чем царапина, но жар сжигает его. Мудрая не поможет. Она говорит, что не в силах. Но сказания... — Морейн приподняла бровь, и он замолк: в горле запершило. Свет, есть ли хоть одно сказание, где Айз Седай не была бы злодейкой? Ранд посмотрел на Стража, но Лана, казалось, больше интересовал мертвый троллок, чем слова Ранда. Мямля и запинаясь под взглядом Морейн, юноша продолжил: — Я... э-э... говорят, Айз Седай могут исцелять. Если вы поможете ему... что-нибудь сможете для него сделать... какой бы ни была цена... Я хочу сказать... — Он вздохнул и торопливо закончил: — Я заплачу любую цену, которая в моих силах, если вы поможете ему. Любую!
— Любую цену, — задумчиво протянула Морейн. — О плате мы поговорим позже, Ранд, если вообще такой разговор состоится. Я не даю обещаний. Ваша Мудрая свое дело знает. Я сделаю что смогу, но не в моей власти остановить вращение Колеса.
— Рано или поздно смерть приходит ко всем, — угрюмо сказал Страж, — если они не служат Темному, и лишь дураки готовы платить такую цену.
Морейн хмыкнула:
— Не будь таким мрачным, Лан. У нас есть основание для праздника. Маленький повод, но он есть. — Опершись на жезл, она поднялась с земли. — Отведи меня к своему отцу, Ранд. Я помогу ему как сумею. Слишком многие здесь вообще отказываются принимать мою помощь. Они тоже слышали сказания, — добавила она сухо.
— Он в гостинице, — сказал Ранд. — Вот туда. И спасибо вам. Огромное спасибо!
Морейн и Лан пошли за ним, но Ранд вскоре намного опередил их — таким быстрым был его шаг. Снедаемый нетерпением, он подождал, пока они нагнали его, потом опять устремился вперед, и опять ему пришлось остановиться.
— Пожалуйста, поспешите, — настойчиво попросил Ранд, которому так не терпелось доставить обретенных помощников к Тэму, что ему и в голову не пришло: поторапливать Айз Седай несколько опрометчиво. — Жар сжигает его.
Лан бросил на Ранда свирепый взгляд:
— Ты что, не видишь, она устала? Даже с ангриалом, то, что она сделала прошлой ночью, — это все равно что бегать вокруг деревни с мешком камней на спине. Неважно, что она сказала, но я не знаю, стоишь ли ты этого, пастух.
Ранд захлопал глазами и прикусил язык.
— Спокойнее, друг мой, — сказала Морейн. Не замедляя шага, она протянула руку и похлопала Стража по плечу. Лан оберегающе возвышался над нею, словно только его присутствие могло придать ей сил. — Ты стремишься постоянно заботиться обо мне. Почему бы ему так же не беспокоиться о своем отце? — Лан сердито нахмурился, но промолчал. — Я приду так скоро, как смогу, Ранд, обещаю тебе.
Ранд не знал, чему верить: беспощадности ее глаз или спокойствию ее голоса — не мягкому, а твердо-властному. Или же, наверное, — и тому, и другому. Айз Седай. Теперь он связан словом. Ранд умерил шаг, идя рядом с Морейн, и стал гнать от себя мысли о том, какой может оказаться цена за спасение Тэма, цена, которую они обсудят позднее.
Глава 8
ПРИБЕЖИЩЕ
Еще в дверях взгляд Ранда метнулся к отцу — его отцу, кто бы что ни говорил. Тэм по-прежнему лежал неподвижно, его глаза все еще были закрыты, дышал он затрудненно, слабо и с хриплым присвистом. Седой менестрель оборвал разговор с мэром, который опять склонился над кроватью, поправляя Тэму одеяло, — и встревоженно посмотрел на Морейн. Айз Седай его не замечала. Она не обращала внимания ни на кого, кроме Тэма, но смотрела на него напряженно и внимательно, хмуря брови.
Том сжал нераскуренную трубку зубами, опять вынул ее изо рта и сердито уперся в нее взглядом.
— Человеку даже покурить не дадут спокойно, — пробормотал он. — Лучше схожу проверю, не стащил ли мой плащ какой-нибудь фермер, чтобы потеплее укрыть свою корову. Пожалуй, трубку я могу покурить в другом месте.
И менестрель торопливо вышел из комнаты.
Лан проводил Тома пристальным взглядом, его лицо, словно вырубленное из камня, было лишено всякого выражения.
— Не нравится мне этот человек. В нем есть что-то такое, чему я не доверяю. Его седину я прошлой ночью не видел.
— Он там был, — сказал Бран, с сомнением рассматривая Морейн. — Должен был быть. Не у камина же ему плащ подпалило.
Ранду было все равно, провел менестрель ночь прячась в конюшне или нет.
— Мой отец? — умоляюще обратился он к Морейн.
Бран открыл рот, но не успел вымолвить и слова, как заговорила Морейн:
— Оставьте меня с ним, мастер ал'Вир. Сейчас вы ничего не можете здесь сделать, только помешаете.
Минуту Бран колебался, разрываясь между неприятием того, что ему указывают в собственной его гостинице, и нежеланием ослушаться Айз Седай. Наконец он выпрямился и похлопал Ранда по плечу:
— Пойдем, мальчик. Давай оставим Морейн Седай с ее... э-э... ее... Ты вполне сможешь подать мне руку и помочь спуститься по лестнице. Не успеешь моргнуть, как Тэм попросит свою трубку и кружку эля.
— Можно я останусь? — попросил Ранд Морейн, хотя она, казалось, не замечала никого, кроме Тэма. Рука Брана сжала плечо Ранда, но он не обратил на пожатие внимания. — Позвольте, а? Я не буду вам мешать. Вы даже не заметите, что я здесь. Он же мой отец! — добавил он с горячностью, которая поразила его самого и от которой глаза мэра изумленно расширились. Ранд надеялся, что все припишут его запальчивость усталости или напряжению оттого, что он имеет дело с Айз Седай.
— Да, да, — нетерпеливо сказала Морейн.
Она небрежно бросила плащ и жезл на единственный в комнате стул и затем поддернула рукава своего платья, обнажив до локтей руки. Ее внимание полностью занимал Тэм, даже когда она говорила.
— Сядь там. И ты тоже, Лан. — Морейн махнула рукой на длинную скамью у стены. Ее взгляд медленно прошелся по Тэму: с ног до головы, но Ранда кольнуло чувство, что она каким-то образом смотрит сквозь него. — Можете разговаривать, если хотите, — рассеянно продолжила она, — но негромко. Ну, ступайте же, мастер ал'Вир. Это комната больного, а не зал собраний. Проследите, чтобы меня не беспокоили.
Мэр недовольно проворчал, но, разумеется, не так громко, чтобы услышала Морейн, сжал напоследок плечо Ранда, затем послушно, хотя и с неохотой, закрыл за собой дверь.
Что-то тихо говоря, Айз Седай встала на колени у кровати и мягко возложила руки на грудь Тэма. Она закрыла глаза и долгое время не шевелилась и ничего не произносила.
В преданиях чудеса Айз Седай всегда сопровождались яркими вспышками и ударами грома или иными явлениями, указывающими на свершение великих деяний и на действия могучих сил. На ту силу. На Единую Силу, черпаемую из Истинного Источника, который приводит в движение Колесо Времени. Ранду вовсе не хотелось думать об этом — о Силе, что окутывала сейчас Тэма, и его самого в той комнате, куда устремилась Сила. Она уже действовала в этой деревне — что само по себе плохо. Однако, по мнению Ранда, Морейн могла просто уснуть. Но ему показалось, что дыхание Тэма стало легче. Наверное, она все же что-то делает. Юноша так напряженно вслушивался и всматривался, что вздрогнул, когда негромко заговорил Лан:
— Прекрасное оружие. Нет ли случайно цапли и на самом клинке?
На мгновение Ранд уставился на Стража непонимающим взглядом. Он совершенно забыл о мече Тэма из-за этой сделки с Айз Седай. Больше оружие не казалось ему тяжелым.
— Да, есть. А что она такое делает?
— Не думал я найти клейменный цаплей меч в таком месте, — произнес Лан.
— Это моего отца. — Ранд глянул на меч Лана, рукоять которого виднелась из-под плаща; оба меча были по виду очень схожи, правда, оружие Стража цапли не украшали. Юноша вновь перевел взор на кровать. Дыхание Тэма звучало спокойнее; хрипы исчезли. Ранд был совершенно в этом уверен. — Отец купил его давным-давно.
— Странная покупка для овечьего пастуха.
Ранд бросил на Лана косой взгляд. Чтобы чужак из праздного любопытства интересовался мечом? Да еще чтобы так поступал Страж... Тем не менее юноша посчитал нужным ответить воину:
— Отец никогда им не пользовался, я это знаю. Он говорил, что от него не было никакого проку. То есть до минувшей ночи. До тех пор я и не знал, что у него был меч.
— Он назвал его бесполезным, да? Должно быть, он не всегда так думал. — Лан на миг коснулся пальцем ножен на поясе Ранда. — Есть края, где цапля — знак мастера фехтования, мастера клинка. Этому мечу, наверное, пришлось проделать необычный и долгий путь, чтобы очутиться в руках пастуха овец из Двуречья.
Невысказанного вопроса Ранд словно бы и не заметил. Морейн по-прежнему не шевелилась. Да делает ли что-нибудь Айз Седай? Он вздрогнул и потер ладонью руку, не совсем уверенный — хочет ли он вообще знать, что она делает. Айз Седай.
Затем в голове у него возник вопрос, тот вопрос, задавать который ему не хотелось, но на который нужен был ответ.
— Мэр... — Он откашлялся, глубоко вздохнул. — Мэр сказал, что единственные, благодаря кому от деревни что-то осталось, — это вы и она. — Ранд заставил себя взглянуть на Стража. — Если бы вам сказали о человеке в лесу... человеке, который приводит людей в ужас одним лишь взглядом... могло бы это вас остановить? Человек, лошадь которого ступает совсем беззвучно? А ветер не колеблет его плаща? Могли бы вы узнать, что надвигалось? Могли бы вы и Морейн Седай предотвратить случившееся, знай вы об этом человеке?
— Нет, не будь с нами рядом полудюжины моих сестер, — сказала Морейн, и Ранд вздрогнул. Она по-прежнему стояла на коленях у кровати, но уже отняла руки от Тэма и полуобернулась к Ранду и Лану, сидящим на скамье. Голос ее не изменился, но взгляд пригвоздил Ранда к стене. — Знай я, покидая Тар Валон, что здесь окажутся троллоки и Мурддраал, я взяла бы с собой полдюжины сестер, дюжину, пусть даже мне пришлось бы тащить их за шиворот. По-моему, мало что изменило бы и предупреждение за месяц. Наверное, ничего. Сделано лишь столько, сколько можно сделать в одиночку, даже с помощью Единой Силы, а здесь вчерашней ночью рассеялось по округе, скорей всего, за сотню троллоков. Целый кулак.
— Все равно лучше узнать, — резко сказал Лан, жестко глядя на Ранда. — Когда точно ты его видел и где?
— Сейчас это не имеет никакого значения, — сказала Морейн. — Мне не хотелось бы, чтобы мальчик считал, что в чем-то провинился, когда никакого порицания он не заслуживает. Если кого и винить, то меня. Тот вчерашний мерзкий ворон, его поведение должны были насторожить меня. И тебя тоже, мой старый друг. — Морейн недовольно прищелкнула языком. — Я оказалась чрезмерно самонадеянной, на грани высокомерия, в своей уверенности, что так далеко прикосновение Темного не распространится. Что оно пока еще не так опасно. Была так уверена!
Ранд моргнул:
— Ворон? Я не понимаю.
— Пожиратели падали. — Рот Лана скривился от отвращения. — Прихлебатели Темного зачастую находят соглядатаев среди созданий, что питаются падалью. В основном среди воронов и ворон. Иногда, в городах, среди крыс.
Быстрая дрожь пробежала по спине Ранда. Вороны и вороны в соглядатаях у Темного! Сейчас здесь повсюду вороны и вороны. Прикосновение Темного, сказала Морейн. Темный все время был тут — он знал, — но если идешь в Свете, стараешься прожить хорошую жизнь и не называешь Темного по имени, он не может навредить тебе. В это верил всякий, каждый впитал это с молоком матери. Но Морейн, кажется, говорила...
Взгляд Ранда упал на Тэма, и все прочие мысли вылетели из головы. С лица отца заметно спал лихорадочный румянец, и дыхание его стало почти нормальным. Ранд устремился было к нему, но его удержал за руку Лан.
— Вы сделали это!
Морейн покачала головой и вздохнула:
— Нет еще. Надеюсь, только пока — нет. Троллочье оружие выковано в кузницах долины, называемой Такан'дар, на склонах самого Шайол Гул. Некоторые клинки несут на себе скверну этого места — зерна зла в металле. Это оскверненное оружие наносит раны, которые не заживают сами или вызывают смертельно опасные лихорадки, необычные болезни, с которыми не справиться лекарственными снадобьями. Я облегчила страдания твоего отца, но отметина, эта порча, по-прежнему в нем. Оставь ее так, и она вновь проявится и уничтожит его.
— Но вы не оставите его! — В словах Ранда звучала наполовину мольба, наполовину требование. Он был ошеломлен, сообразив, как разговаривает с Айз Седай, но она, казалось, не обратила внимания на его тон.
— Нет, не оставлю, — легко согласилась она. — Я очень устала, Ранд, и минувшей ночью мне было не до сна. Обычно это не имеет значения, но для такой раны... Это, — Морейн достала из сумки что-то завернутое в белый шелк, — это ангриал. — Она заметила выражение лица Ранда. — Так ты знаешь, что такое ангриал. Хорошо.
Невольно Ранд отстранился подальше от нее и от того, что она держала в руках. В считанных сказаниях упоминаются ангриалы — эти древние реликвии Эпохи Легенд, которыми пользовались Айз Седай для претворения в жизнь своих величайших чудес. Ранд испуганно взирал на то, как Морейн освобождает от шелковых покровов гладкую статуэтку из драгоценной кости, потемневшую от времени до темно-коричневого цвета. Высотой не более чем в ладонь Морейн фигурка представляла собой женщину в ниспадающих одеждах, с длинными, до плеч, волосами.
— Мы утратили секрет их изготовления, — сказала она. — Так много утеряно, что, возможно, он никогда не будет вновь раскрыт. Сохранилось так мало, что Престол Амерлин скрепя сердце позволила мне взять ангриал с собой. Эмондову Лугу и твоему отцу повезло, что она дала свое разрешение. Но на многое не надейся. Сейчас, даже с ним, мне не удастся сделать намного больше, чем я смогла бы вчера без него, а порочное воздействие сильно. Прошло время, рана успела нагноиться.
— Вы поможете ему! — горячо сказал Ранд. — Я знаю, вы сможете.
Морейн улыбнулась, чуть изогнув губы.
— Посмотрим.
Потом она повернулась к Тэму. Одну руку Морейн положила ему на лоб; в ладони другой она держала фигурку из кости. Глаза закрыты, на лице — выражение полной сосредоточенности. Казалось, она почти не дышала.
— Тот всадник, о котором ты говорил, — тихо произнес Лан, — тот, который вверг тебя в ужас, — это был, несомненно, Мурддраал.
— Мурддраал! — воскликнул Ранд. — Но Исчезающие — двадцати футов ростом и... — Слова замерли у него на устах под невеселой усмешкой Стража.
— Иногда, овечий пастух, в историях все намного больше, чем на самом деле. Поверь мне, правды в случае с Получеловеком и так хватает. Получеловек, Таящийся, Исчезающий, Человек Тени: имена зависят от того, в каких ты краях, но означают они одно — Мурддраал. Исчезающие — троллоково отродье, почти имеющие те особенности человеческого племени, которым воспользовались Повелители Ужаса для создания троллоков. Почти. Но если человеческие черты усилить, то получится такая же скверна, что есть и в троллоках. Получеловек обладает некоей силой, которая имеет начало в Темном. Только слабейшая Айз Седай потерпит поражение, столкнувшись с Исчезающим один на один, но множество людей, храбрых и верных, пали от их рук. Со времен войн, которыми завершилась Эпоха Легенд, с тех пор как были заточены Отрекшиеся, они являются тем разумом, который приказывает троллоковым кулакам, где наносить удары. В дни Троллоковых Войн Полулюди под началом Повелителей Ужаса вели троллоков в битвы.
— Он меня испугал до смерти, — еле слышно вымолвил Ранд. — Он только глянул на меня, и... — Он содрогнулся.
— Не нужно стыдиться, овечий пастух. Они пугают и меня. Я встречал людей, которые всю жизнь были солдатами, и они, столкнувшись с Получеловеком, застывали на месте, словно птица под взглядом змеи. На севере, в Пограничных Землях вдоль Великого Запустения, есть поговорка. Взгляд Безглазого — страх.
— Безглазого? — спросил Ранд, и Лан кивнул в ответ.
— Мурддраал видит как орел, в темноте или на свету, но у него нет глаз. Я готов к кое-каким более опасным делам, чем столкновение лицом к лицу с Мурддраалом. Морейн Седай и я вдвоем пытались убить того, кто был тут прошлой ночью, и ничего не вышло. У Получеловека везение самого Темного.
Ранд сглотнул комок в горле:
— Троллок говорил, что Мурддраал хочет говорить со мною. Я не знаю, что бы это могло означать.
Лан вскинул голову — глаза словно голубые камни:
— Ты говорил с троллоком?
— Не совсем так, — промямлил Ранд. Пристальный взгляд Стража держал его цепко, словно силок. — Говорил он. Он сказал, что мне не будет ничего плохого, что Мурддраал хочет поговорить со мной. Потом он попытался меня убить. — Ранд облизнул губы и рукой провел по гладкой коже на рукояти меча. Короткими, немного сумбурными фразами он рассказал о возвращении на ферму и в дом. — Но я убил его раньше, — закончил он объяснение. — На самом деле случайно. Он набросился на меня, а я держал в руке меч.
Лицо Лана немного смягчилось, — если камень может смягчиться.
— Даже если так, тебе есть о чем рассказывать, овечий пастух. До прошлой ночи к югу от Пограничных Земель не многие мужчины могли похвастать, что видели троллока, и намного меньше среди них было тех, кому удалось убить его.
— И еще меньше тех, кто убил троллока один на один, — устало сказала Морейн. — Все сделано, Ранд. Лан, помоги мне встать.
Страж устремился к ней, но быстрее него к кровати рванулся Ранд. Кожа Тэма на ощупь была прохладной, хотя лицо его оставалось бледным и изможденным, словно он давно не выходил на солнце. Глаза Тэма по-прежнему были закрыты, но дышал он глубоко, как будто спал.
— С ним все будет в порядке? — озабоченно спросил Ранд.
— После отдыха — да, — сказала Морейн. — Несколько недель в постели и он будет здоров, как раньше. — Опираясь на руку Лана, она сделала несколько нетвердых шагов. Страж подхватил плащ и жезл с подушечки на стуле, чтобы усадить ее, и она со вздохом опустилась на сиденье. С неспешной тщательностью Морейн завернула ангриал в шелк и уложила его в поясную сумку.
Плечи Ранда задрожали, и, чтобы удержаться от радостного смеха, он закусил губу. В то же время ему пришлось провести рукой по глазам, чтобы вытереть слезы.
— Спасибо вам!
— В Эпоху Легенд, — продолжала Морейн, — некоторые Айз Седай могли раздуть самую малую искру жизни и здоровья, оставшуюся в человеке. Те дни прошли, и возможно, навсегда. Столь многое было потеряно — не только секрет изготовления ангриалов. Если бы помнили, то сколь многое можно было сделать, о чем мы и мечтать не смеем. Очень, очень мало нас теперь. Почти все таланты исчезли, а большинство из оставшихся стали, судя по всему, слабее. В больном должны оставаться воля и силы, чтобы даже сильнейшие из нас могли преуспеть на пути Исцеления. Большая удача, что твой отец сильный человек — и душой, и телом. Как бы то ни было, он много труда потратил на борьбу за жизнь, но все силы, что остались, теперь нужны ему для выздоровления. Оно потребует времени, но порчи больше нет.
— Я ваш вечный должник, — сказал юноша Морейн, не поднимая взгляда от Тэма, — и сделаю для вас все, что могу. Все! — Он припомнил разговор о цене, а потом и свое обещание. Стоя на коленях подле Тэма, Ранд был готов ко всему, даже больше, чем раньше, но до сих пор не решался взглянуть на нее. — Все. Если только это не причинит вреда, деревне или моим друзьям.
Морейн подняла руку в отстраняющем жесте:
— Только если ты считаешь это необходимым. Но мне все равно хотелось бы поговорить с тобой. Нет никаких сомнений, что ты уедешь одновременно с нами, и потом мы с тобой сможем побеседовать подробно.
— Уехать! — воскликнул Ранд, с трудом поднявшись на ноги. — Неужели на самом деле так плохо? По-моему, у всех на уме одно: начать отстраивать все заново. Мы, люди Двуречья, народ оседлый. Никто никогда не уезжал.
— Ранд...
— Да и куда нам идти? Падан Фейн говорит, погода везде такая же плохая. Он... он... торговец. Троллоки... — У Ранда сжало горло, и ему очень захотелось, чтобы Том Меррилин не рассказывал ему, что едят троллоки. — По-моему, лучшее, что нужно сделать, — это остаться здесь, откуда мы родом, в Двуречье, а потом все уляжется. У, нас зерно посеяно, и для стрижки скоро будет уже тепло. Не знаю, кто завел этот разговор о том, чтобы уехать, — кто-то из Коплинов, готов поспорить, — но кто бы это ни был...
— Овечий пастух, — вмешался Лан, — ты бы слушал, вместо того чтобы болтать.
Ранд уставился на них обоих. До него дошло, что он бессвязно лепетал, перескакивая с одного на другое, а она в это время пыталась ему что-то втолковать. С ним пыталась говорить Айз Седай! Юноша лихорадочно стал искать слова для извинений, но Морейн улыбнулась ему.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, Ранд, — сказала она, и ему стало неловко оттого, что она действительно понимает. — Не думай больше об этом. — Ее губы сжались, и она покачала головой. — С этим, по-моему, я справилась неважно. Наверное, мне сначала надо было отдохнуть. Уехать нужно будет именно тебе, Ранд. Уехать отсюда должен ты, ради блага своей деревни.
— Я? — Голос сорвался, и он выдавил снова: — Я? — На этот раз получилось чуть лучше. — Почему это мне надо уезжать? Я ничего не понимаю. Не хочу я никуда уезжать!
Морейн посмотрела на Лана, и тот расцепил сложенные на груди руки. Он взглянул на Ранда из-под кожаной головной повязки, и у юноши вновь появилось такое чувство, будто его взвешивают на невидимых весах.
— Знаешь ли ты, — неожиданно сказал Лан, — что на некоторые дома в деревне не напали?
— Да ведь полдеревни — пепелище, — возразил Ранд, но Страж отмахнулся от этих слов.
— Некоторые из домов подожгли лишь для пущей сумятицы. А после троллоки не обращали на них никакого внимания, как и на людей, что из них выбегали, если те не оказывались ненароком на острие истинной атаки. Большинство из тех, кто прибыл сюда из окрестных ферм, и шерстинки от троллока не видели, даже издали. Они и не догадывались, что здесь какие-то беды, пока не увидели деревню.
— Я слышал о Дарле Коплине, — медленно произнес Ранд. — Полагаю, что это до него не дошло.
— Атакованы были две фермы, — продолжал Лан. — Ваша и еще одна. Из-за Бэл Тайна все, кто жил на второй ферме, уже были в деревне. Не одна жизнь оказалась спасена из-за того, что Мурддраал не знаком с обычаями Двуречья. Праздник и Ночь Зимы сделали его задачу почти невыполнимой, но он этого не знал.
Ранд посмотрел на Морейн, откинувшуюся на спинку стула, но она молчала, приложив палец к губам.
— Наша ферма и чья еще? — наконец спросил он.
— Ферма Айбара, — отозвался Лан. — Здесь же, в Эмондовом Лугу, они ударили сперва по кузнице, затем напали на дом кузнеца и на дом мастера Коутона.
Во рту у Ранда вмиг пересохло.
— Это безумие! — Он старался подобрать слова для ответа и вздрогнул, когда Морейн выпрямилась.
— Не безумие, Ранд, — сказала она. — Обдуманный план. Троллоки заявились в Эмондов Луг не наудачу, и они поступали не так, как обычно, — из удовольствия убивать и поджигать, хотя и то и другое очень им по нраву. Они знали, за чем или, вернее, за кем пришли. Троллоки явились сюда, чтобы убить или захватить юношей определенного возраста, которые живут рядом с Эмондовым Лугом.
— Моего возраста? — Голос Ранда дрогнул, но ему было все равно. — Свет! Мэт. Что с Перрином?
— Живы и здоровы, — успокоила его Морейн, — ну, немного в саже.
— Бан Кро и Лем Тэйн?
— Были вне опасности, — сказал Лан. — По крайней мере, испугались не больше, чем прочие.
— Но они тоже видели всадника, Исчезающего, и лет им столько, сколько мне.
— С дома мастера Кро и соломинки не упало, — сказала Морейн, — а мельник со своим семейством благополучно проспал бы набег на деревню, не разбуди его шум. Бан на десять месяцев тебя старше, а Лем на восемь месяцев младше. — Она сухо улыбнулась удивленному Ранду. — Я говорила тебе, что задавала вопросы. И я еще сказала: юноши определенного возраста. Между тобой и твоими друзьями разница — всего лишь недели. Именно вас троих и искал Мурддраал, вас и больше никого.
Ранд беспокойно заерзал, почувствовав, что не хочет, чтобы она смотрела на него такими глазами: ее взгляд словно проникал в душу и читал самые потаенные его мысли, в самых дальних уголках.
— Чего им от нас надо? Ведь мы простые фермеры, пастухи!
— Это вопрос, на который в Двуречье ответа не найти, — тихо сказала Морейн, — но ответ важен. Троллоки, появившиеся там, где их не видели почти две тысячи лет, — это говорит о многом.
— Во многих сказаниях речь идет о набегах троллоков, — упрямо сказал Ранд. — Раньше их просто у нас не было. С троллоками постоянно сражаются Стражи.
Лан фыркнул:
— Мальчик, я готов был сражаться с троллоками в Великом Запустении, но не здесь, за шесть сотен лиг к югу от него. Набег такой яростный, как минувшей ночью, я мог ожидать в Шайнаре или в любой из Пограничных Земель.
— В ком-то одном из парней, — произнесла Морейн, — или во всех троих есть нечто, чего опасается Темный.
— Это... это невозможно. — Ранд добрел до окна и уставился на деревню, на людей среди развалин. — Я не верю, что это случилось, это просто невозможно. — Что-то на Лужайке привлекло его взгляд. Он всмотрелся и понял, что это почерневший обрубок Весеннего Шеста. Веселый Бэл Тайн, с торговцем, и с менестрелем, и с чужаками. Ранда передернуло, и он отчаянно замотал головой: — Нет. Нет, я простой пастух! Темному незачем мною интересоваться.
— Он приложил много сил и средств, — мрачно сказал Лан, — чтобы провести так много троллоков, не подняв шума и тревоги, так далеко — от Пограничных Земель до Кэймлина и дальше. Хотел бы я знать, как это им удалось. Неужели ты веришь, что они пришли всего лишь затем, чтобы спалить несколько домов?
— Они еще вернутся, — добавила Морейн.
Ранд открыл было рот, чтобы возразить Лану, но замечание Морейн остановило его. Он повернулся к ней:
— Вернутся? Вы не можете их остановить? Как прошлой ночью, хотя вас и застали врасплох? А теперь вам известно, что они здесь.
— Возможно, — ответила Морейн. — Я могла бы послать в Тар Валон за некоторыми сестрами, но им потребуется время на нелегкий путь сюда. Мурддраал тоже знает, что я здесь, и, вероятно, нападать не станет — по крайней мере, в открытую, — нуждаясь в подкреплении: нужны еще Мурддраалы и побольше троллоков. С призванными Айз Седай и Стражами троллоков можно будет отогнать, хотя сколько для этого понадобится сражаться, я не знаю.
Перед мысленным взором Ранда пробежали картины: весь Эмондов Луг — огромное пепелище. Пылают фермы. И Сторожевой Холм, и Дивен Райд, и Таренский Перевоз. Кругом пепел и кровь.
— Нет, — произнес он и почувствовал, как внутри что-то оборвалось. — Поэтому-то я и должен ехать? Троллоки не вернутся, если меня здесь не будет. — Последняя кроха упрямства заставила его прибавить: — Если они в самом деле явились за мной.
Брови Морейн приподнялись, как будто она удивилась тому, что его в этом еще не убедили.
— Ты хочешь держать пари, поставив в заклад свою деревню, овечий пастух? — спросил Лан. — Все свое Двуречье?
Упрямство Ранда тут же улетучилось.
— Нет, — вновь сказал он и опять ощутил внутри какую-то пустоту. — Перрину и Мэту тоже придется уйти, да? — Покинуть Двуречье. Оставить дом и отца. По крайней мере, Тэму должно стать лучше. По крайней мере, ему нужно услышать от отца, что все сказанное на Карьерной Дороге — вздор. — Мы могли бы, наверное, отправиться в Байрлон или даже в Кэймлин. Я слышал, что в Кэймлине людей больше, чем во всем Двуречье. Там мы будем в безопасности. — Ранд попробовал засмеяться, но смех прозвучал совершенно неискренне. — Бывало, я мечтал о том, чтобы повидать Кэймлин. Никогда не предполагал, что все может обернуться таким вот образом.