Григ стоит на пороге и делает пальцем знак Моне, чтобы она вышла. Она не отвечает. Он повторяет свой жест. Наконец, Мона выходит. Она несколько сконфужена, но спокойна. Они смотрят друг на друга.
Григ. Доброе утро, Мона.
Мона. Доброе утро, Григ.
Григ. Ты хорошо спала?
Мона. Спасибо, хорошо. А ты?
Григ. Я совсем не спал. Я играл в рулетку до пяти утра. Мне везло. Потом пошел в отель, думая, что ты там.
Мона. А меня не было.
Григ. Да, не было. Я принял ванну, переоделся и отправился тебя искать.
Мона. И нашел.
Григ. Как видишь. Я всегда тебя нахожу.
Мона. Кто знает? Может быть, на этот раз... нет.
Григ (не обращая внимания). Вначале я подумал, что ты переменила комнату, но портье сказал, что даже не видел тебя, да и свободных комнат в отеле не было. Тогда я решил, что ты переехала напротив, в отель Карайман.
Мона. И ты ошибся.
Григ. Да, ошибся. Тебя и там не оказалось. Но в холле я встретил человека, который видел, как ты направилась к вокзалу.
Мона. Да.
Григ. А на вокзале кельнер Жан из бара видел, как ты садилась в вагон скорого.
Мона. У тебя много осведомителей.
Григ. Я им хорошо плачу.
Мона. Знаю.
Григ. Я звонил домой в Бухарест. Тебя и там не было. Позвонил на вокзал узнать, не опоздал ли поезд. Нет, он пришел вовремя. Тогда... тогда я стал беспокоиться.
Мона. Ты?
Григ. Я.
Мона. Беспокоиться?
Григ. Очень.
Мона. Не узнаю тебя.
Григ. Всего лишь минут пять.
Мона. Вот это возможно.
Григ. Потому что через пять минут я вспомнил, что у тебя нет денег. Значит, ты, наверное, сошла на одной из ближайших станций.
Мона. Ты очень умен.
Григ. Да, умен. Я сел в машину и начал методически объезжать вокзалы. И вот я здесь. Симпатичный парень этот местный начальник.
|
|
Мона. Да.
Григ (после паузы, более серьезно). Мона!
Мона. Григ!
Григ. Признайся, что наша вчерашняя ссора была глупостью.
Мона. Большой глупостью.
Григ. Признайся, что я ни в чем не виноват.
Мона. Ни в чем.
Григ (неожиданно, резко). Я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не торчала за моей спиной, когда я играю, чтобы ты не задавала вопросов, не нервничала, не просила денег. Что ты от меня хочешь? Я игрок. У меня свои приметы.
Мона. Вполне естественно...
Григ (успокаиваясь). Вот видишь? Какая ты теперь понятливая. (Снова нервно.) Тем более, что я проигрывал. Мне чертовски не везло.
Мона. А потом, когда я ушла?
Григ. Я начал выигрывать.
Мона. Сразу же?
Григ. Нет. Несколько позднее.
Мона (с интересом). Не помнишь, в котором часу?
Григ. Кажется, в двенадцать.
Мона (слегка вздрогнув). А!
Григ. Почему ты спрашиваешь?
Мона (задумавшись на секунду). Ничего особенного. Я думала о приметах.
Григ. Я начал выигрывать... И мне везло... чертовски везло... Поэтому я и не вставал из-за стола. До утра. До пяти часов.
Мона. Вот видишь? Я принесла тебе счастье.
Григ (подходя к ней). Мона! (Она не отвечает; он слегка обнимает ее за плечи.) Мона! Ты на меня сердишься?
Мона. Нет. Ни капли.
Григ. Ни капли?
Мона. Ни капельки.
Григ. Ты прелестная девушка. (Несколько небрежно целует ее в щеку; она не сопротивляется.) А теперь поехали.
Мона. Куда?
Григ. Как это — куда? Машина ждет. Поехали.
Мона (просто и спокойно). Нет.
Григ. То есть?
Мона. Я не поеду.
Григ. Не поедешь? А что ты будешь делать?
Мона. Я остаюсь.
Григ. Где?
Мона. Здесь.
Григ (иронически показывая на комнату). Здесь?
|
|
Мона. Да.
Григ. Милая моя, теперь поздно или еще слишком рано заниматься шутками. Мне спать хочется. Я всю ночь не спал. Идем. Надо ехать.
Мона. Ты уедешь один, Григ.
Григ. Один? Как это — один?
Мона. Очень просто: один.
Григ (несколько повышая голос). Почему?
Мона. Потому... потому... Ты все равно не поймешь. Нет. Не поймешь. Лучше не спрашивай и уезжай. (Просто и серьезно.) Послушай, Григ, ты... ты когда-нибудь видел Большую Медведицу?
Григ. Какую медведицу?
Мона. Большую.
Григ. Ты с ума сошла!
Мона (с волнением). Григ! Это прелестно... Это самая прелестная вещь, которую ты сказал мне с тех пор, как я тебя знаю... Да. Я сумасшедшая. Я, тоже могу быть сумасшедшей.
Григ. Это я давно знаю.
Мона. Но я этого не знала. И узнала только ночью. Этой ночью... здесь... Я сделала открытие, потрясающее открытие, Григ. Мы несчастливы.
Григ. Мы с тобой?
Мона. Мы и весь мир. Наш мир. Мы ведем грустную, никчемную жизнь...
Григ. Но удобную.
Мона. Может быть. Но мне она никогда не нравилась.
Григ. Не нравилась. Но тебе идет такая жизнь.
Мона. Ты свидетель, Григ, мне она никогда не нравилась. Столько раз я плакала, сама не зная, почему. Столько раз хотела бежать, сама не зная, куда. Так было всегда. Ты слышишь? Всегда, сколько бы у меня ни было денег, платьев, драгоценностей, я всегда чувствовала, что мне чего-то не хватает... Но я не знала, чего...
Григ. Большой Медведицы, наверное...
Мона. Да. Большой Медведицы.
Григ. Мона, ты бредишь.
Мона. Нет, мой милый, если бы ты знал, как я теперь ясно все вижу. Сегодня так много солнца, и оно осветило мне все. Вот и этот дом... и эти цветы.
|
|
Григ. Эти цветы? (Смотрит на кувшин с цветами.) Они тебе нравятся?
Мона. Они восхитительны.
Григ. Послушай, дорогая, тебе нужно выспаться. Тебе необходимо выспаться и прийти в себя. С тобой что-то стряслось этой ночью. Ты выпила?
Мона (таинственно улыбаясь). Может быть.
Григ. Разве ты не видишь, что это за салат в горшке? Морковь, петрушка, пастернак...
Мона. Григ, я не позволяю.
Григ. Вот как? Я плачу за цветы каждую неделю десятки тысяч лей. Самые нежные цветы для тебя недостаточно нежны. Пармские фиалки, привезенные в декабре самолетом, для тебя недостаточно свежи. Белая лилия в январе для тебя недостаточно бела. Редчайшие цветы, выращенные в оранжерее, в твоей комнате вянут за пять минут. И все это для чего? Чтобы увидеть тебя однажды в презренном провинциальном городке, умиляющейся и падающей в обморок от восторга с морковкой в руках?
Мона. Замолчи.
Григ. Почему я должен молчать? Потому что ты не хочешь слушать? Боишься?
Мона. Потому что это бесполезно.
Григ. Признайся, что ты трусишь. Ты боишься раскрыть глаза, но ты должна будешь их раскрыть. Посмотри, Мона, на этот свинарник, в который ты попала. Ты красивая, как принцесса. Неужели это правда? Ты спала на этом дырявом тюфяке?
Мона. Замолчи. Ты не знаешь, о чем говоришь.
Григ. Ты сидела у этого хромоногого стола?
Мона (оскорбленно). Он не хромой.
Григ. Но скоро будет. (Расхаживая по комнате и осматривая обстановку.) Замечательно! Бесподобно! Фантастично! (Подходит к левой двери.) А здесь что? (Открывает дверь и заглядывает.) А! Ванная комната. Последнее слово техники! Она мне нравится. (Достает оттуда лейку и показывает.) Какое оборудование!
Мона улыбается.
(Закрывает дверь.) Здесь ты принимала ванну?
Мона. Нет. Я умылась во дворе у колодца.
Григ. Что?
Мона. Да. Во дворе есть колодец. Разве ты не видел? Чистый колодец с цепью и журавлем... Я умылась там утром, на рассвете. О, это было... божественно. Холодная, живительная вода...
Григ (очень серьезно, как будто задает самый главный вопрос). Мона! Ты действительно умывалась у колодца?
Мона Да.
Григ. Ты?
Мона. Я.
Григ. Ты, которая в Бухаресте принимаешь две ванны в день, утром и вечером, с лавандой — двадцать шесть и пять десятых градуса, ни одной десятой больше, ни одной меньше... ты умывалась во дворе у колодца?
Мона. Да.
Григ. Значит, это серьезно... это действительно серьезно.
Мона. Очень серьезно, мой милый.
Григ (после молчаливого взгляда). Значит... ты мне изменила?
Мона пожимает плечами, она не подтверждает, но и не отрицает.
Изменила мне вот с этим ничтожеством?
Мона. Прошу тебя, не говори о нем, ты его не знаешь.
Григ. Я его видел.
Мона. Ты его видел, но не знаешь его.
Григ. Милый, симпатичный парень. (Неожиданно, резко.) Он смешон!
Мона. Смешон? Почему? Потому что ты издевался над ним в моем присутствии? Мне тебя жаль, Григ. Несмотря на твою самоуверенную улыбку, красивый галстук, элегантный костюм. Мне тебя жаль. Ты не смешон и никогда не будешь смешон.
Григ. Надеюсь.
Мона. Но ты и не узнаешь его великой тайны.
Григ. У него есть тайна?
Мона. Ты его не разглядел. Теперь день. Это не его время. Он неуклюж, плохо одет, робок. Но когда стемнеет... (поворачивая голову к окну) когда стемнеет... здесь у этого окна... (понижая голос) происходят чудесные вещи...
Григ (после длительного молчания, серьезно). Мона! Ты хочешь остаться с ним?
Мона. Да.
Григ. Ты хорошенько подумала?
Мона. Нет. Я совсем не думала. Но я хочу остаться.
Григ. Мона! Я тебя понимаю.
Мона. Ты думаешь?
Григ. Да, мне кажется, что понимаю. Тебе надоело. Тебе наскучила твоя жизнь. Ты хочешь ее изменить.
Мона (слабо протестует). Нет.
Григ. Это правда. Мы все скучаем. Нам всем надоедает такая жизнь. Мы все хотим ее изменить. Хотя бы один раз, на пять минут. Но помни: эти пять минут пройдут. Пока все очень мило и забавно. Это вроде бегства. Вроде экскурсии. Цветы, колодец, лейка. Все очень забавно. Но теперь... поехали домой.
Мона. Нет.
Григ (резко). Нет? А мне что делать: возвращаться одному в Синаю, потом в Бухарест? И что мне говорить? Что ты меня бросила? Что ты бросила меня ради какого-то жалкого субъекта, у которого есть какая-то тайна... и у окна которого по ночам происходят чудеса?
Мона. Григ, я тебе не позволю...
Григ (повышая голос). Что не позволишь? Что? Я жил с тобой три года. Истратил на тебя целое состояние.
Мона. Ты очень деликатен.
Григ (резко). Я не деликатен! И не хочу быть! Мне незачем быть деликатным!
Мона. Не кричи.
Григ. Что?
Мона. Отойди от окна и не кричи. Тебя услышат соседи.
Григ. Соседи? Какие соседи?
Мона. Не кричи. Тебя услышат у господина Кирою.
Григ. Какой Кирою?
Мона. Кирою из нотариальной конторы.
Григ (остолбенев). Мона! Мона! (Подходит к ней; тоном искреннего удивления.) Ты провинциалка! У тебя провинциальные манеры. Когда это ты изменилась? Ты уже не прежняя Мона. Ты боишься соседей, беспокоишься о том, что скажут в городе... Ты... (с глубоким отчаянием) ты жена господина Мирою!
Мона (сама удивляясь своей провинциальной выходке, испуганно прислушивается к этим словам, как будто обнаружила еще один симптом серьезной болезни, о которой она до сих пор не знала. Сконфужено). Ладно.
Григ. Ты жена господина Мирою, Мона!
Мона. Прошу тебя, оставь меня.
Григ. Чего тебе не хватает? Может быть, платья? Надень, надень его поскорей для полноты картины. (Берет платье со стула и показывает его.) Посмотри, какое красивое.
Мона (выхватив у него платье из рук, бросает его подальше). Ты мне надоел!
Григ. Мона, подумай, кто ты... Из чего ты сделана? Немного духов, много лени и некоторая доля фантазии. Неужели ты думаешь, что это сохранится в такой обстановке? Во что ты превратишься через год? Через пять лет? Я пытаюсь это представить и содрогаюсь. Знаешь, какой ты будешь?
В это мгновение открывается правая дверь, и в комнату стремительно входит мадемуазель Куку.
Григ (который случайно смотрел в эту минуту на дверь, мгновенно оценивает внешность мадемуазель Куку). Смотри! Вот какой ты будешь, Мона! (Быстро подходит к мадемуазель Куку.) Прошу вас, мадам, не двигайтесь!
Куку. Пардон! Я не мадам, а мадемуазель.
Григ. Мадам или мадемуазель — это не имеет значения. Вы не человек. Вы аргумент, который появился как раз во-время. (Показывает на нее Моне.) Посмотри, Мона, вот какой ты будешь.
Куку (задыхаясь от негодования). Сударь!
Мона. Мадемуазель Куку, не сердитесь — это нервный господин, и у него сейчас приступ остроумия.
Григ. Куку? Ее зовут Куку?
Куку (Моне). А откуда вы знаете, как меня зовут?
Мона. Я вас знаю.
Григ. Вас зовут Куку?
Куку. Вы нахал! (Моне.) Откуда вы меня знаете?
Григ. Куку, а как ваше имя?
Куку. Оставьте меня в покое.
Григ. Филофтея?
Куку. Прекратите!
Григ. Евлампия?
Куку (Моне). У него не все дома.
Григ. Погодите, знаю. Вас зовут Эсмеральда. (Начиная фразу.) Мадемуазель Эсмеральда...
Куку. Мое имя не Эсмеральда.
Григ. Жаль. Это ошибка. Мадемуазель Эсмеральда...
Куку. Я же вам сказала, что меня не зовут Эсмеральда.
Григ. А как вас зовут?
Куку (с достоинством). Мадемуазель Куку.
Григ (Моне). Вот видишь? У нее даже нет имени. Мадемуазель Куку, и ничего больше. А у нее ведь тоже было имя. Но она его потеряла. И она тоже была молодой.
Куку. Была? То есть как это — была?
Григ. А может быть, она и сейчас молода, но этого не видно.
Куку. Сударь! Я запрещаю вам...
Григ. Может быть, она тоже была когда-то, хоть на минуту, хоть на секунду, такая же Мона, как и ты.
Мона. Григ, прошу тебя.
Григ. Ты сердишься? Ты гордая, Мона. Но разве ты думаешь, что, если бы ты вела такую жизнь, как мадемуазель Куку, ты выглядела бы иначе? Ты была бы не такой, как она?
Куку. Не вмешивайтесь в мою частную жизнь.
Григ. Мадемуазель Эсмеральда!
Куку (вспыхнув). Меня не зовут Эсмеральда.
Григ. Знаю. Но я вас прошу, сделайте мне удовольствие и позвольте называть вас этим именем — я приветствую в вас то, чем вы могли бы быть. Я приветствую красоту и грацию, которые потеряны, потому что вы остались здесь... и моетесь по утрам у колодца.
Куку. У колодца? Я падаю в обморок! Я умываюсь у колодца? Я, которая еще никогда в жизни не вылила капли воды на лицо?
Григ. А чем же вы умываетесь?
Куку. Огуречным рассолом, сударь.
Мона. Вот видишь, Григ? Колодезная вода совсем не вредна.
Куку. И, в конце концов, довольно этих разговоров. Я не пришла шутить. Я пришла посмотреть, что здесь происходит.
Григ. Что происходит?
Куку. Весь город взбудоражен. (Моне.) Кто вы? (Показывая на Грига.) А он кто? Откуда вы явились? Что вам здесь нужно? И чей это автомобиль на улице? Вы оставили его посреди улицы и собрали всех мальчишек. (Смотрит в окно.) Смотрите! (Кричит в окно.) Жоржика! (Объясняя Моне и Григу.) Жоржика — сынок Вишана из табачной лавки.
Слышен автомобильный гудок.
Жоржика! Не слышишь? Прочь оттуда!
Гудок.
Жоржика, ты что, не слышишь?
Григ (который тоже посмотрел в окно). Эге! (Моне.) Они влезли в машину.
Гудок.
Эй! Не слышите? Ну-ка, слезайте немедленно!
Гудок.
Они сломают радиатор. (Быстро уходит, оставив дверь открытой.)
Мадемуазель Куку осталась у окна и смотрит на улицу.
Мона (подходит к ней). Мадемуазель Куку! (Трогает ее слегка за плечо.) Мадемуазель Куку!
Мадемуазель Куку оборачивается.
(Растерянно смотрят на нее, потом наконец решается). Вы... вы были красивой?
Куку (после длительного молчания). Так говорили.
Мона. Кто говорил?
Куку (под властью нахлынувших воспоминаний). Они!
Мона. А мадам Кирою была красивой?
Куку. Кто? Эта каракатица?
Мона. А мадам Ласку?
Куку. Лучше не будем!
Мона. Здесь нет ни одной, ни одной женщины, которая...
Куку. Нет. Я лучше всех.
Мона. А если бы... если бы я здесь осталась?
Куку. Вы? Вы хотите остаться здесь? (Показывая рукой улицу, город. После длинной паузы, взволнованно.) Мадемуазель... или мадам...
Мона. Можете называть меня как хотите: я и то и другое.
Куку. Милая, вы красивы. Уезжайте.
Мона. Уезжать? Почему?
Куку. Здесь такая тоска...
Мона. Тоска? Здесь так много солнца! Света!
Куку. Это сегодня. А когда идет дождь?
Мона. Здесь бывают дожди?
Куку. Еще бы... довольно часто... А зимой!.. (С жестом отчаяния.) Порой кажется, что это не одна зима, а двадцать.
Мона. А он?
Куку. Кто — он?
Мона неопределенно показывает в сторону стола.
Мирою?
Мона. Марин.
Куку. Он счастлив со своими книгами.
Мона (задумчиво). Он такой милый...
Молчание.
Он был таким милым...
Куку. Был. Вы сказали «был». (Незаметно уходит в дверь, оставленную открытой Григом.)
Мона пристально смотрит вдаль. Проходит несколько секунд. Потом она машинально открывает сумочку, вынимает зеркальце и поправляет волосы. Григ возвращается, останавливается на пороге и смотрит на нее. Она его не замечает.
Григ. Мона! Едем?
Мона. Ты так хочешь?
Григ. А ты не хочешь?
Мона. Не знаю. Теперь я уже не знаю. Я чувствую, что, если ты позовешь меня, я уеду. Но мне бы не хотелось.
Григ. Тогда... почему ты не остаешься?
Мона. Потому что мне не хватает смелости. Если бы ты захотел мне помочь... Зачем ты приехал, Григ?.. Если бы ты дал мне закрыть глаза, а потом... когда я бы их открыла, тебя бы уже не было здесь... ты исчез...
Григ. Такие люди, как я, не исчезают, Мона. Это не мой стиль.
Мона. Жаль. Так было бы лучше для нас обоих. Потому что... Поверь мне, Григ, я уже не та женщина, которую ты знал, которую ты приехал разыскивать... Со мной что-то случилось.
Григ. Выспишься — и все пройдет.
Мона. А если не пройдет, Григ? Разве мы любим друг друга? Разве мы счастливы?
Григ. Дорогая моя, ты употребляешь слова, которых я не понимаю. Они не в моем словаре. Любовь, счастье. Это ведь только слова. Люблю ли я тебя? Любишь ли ты меня? Не знаю. Но, когда мы входим с тобой в вестибюль гостиницы «Атене-палас», я рад, что держу под руку именно тебя. И все головы оборачиваются и смотрят нам вслед. Что ты еще хочешь? Этого достаточно.
Мона. Ты думаешь?
Григ. Что касается счастья... У нас нет времени быть счастливыми. Счастлив тот, кто живет здесь. Им принадлежит царствие небесное.
Мона. Ты циник.
Григ. Я тороплюсь. Меня ждет автомобиль. Едем?
Мона. Еще вопрос, Григ. Ты меня не ревнуешь?
Григ. Ревновать? Почему?
Мона (несколько сконфужена). В конце концов... этой ночью...
Григ. Ты хочешь сказать, что... Серьезно, Мона? Это правда?
Мона молчит.
Феноменально! Такого со мной еще никогда не было, Мона! Честное слово, я не чувствую никакой ревности. Странно, не так ли? Я не хочу тебя оскорблять. Ты знаешь, что я могу дать пощечину любому, кто только поглядит на тебя где-нибудь в ресторане... Но на этот раз... на этот раз я не ревную... У меня такое впечатление, что все, что произошло, все, о чем ты уверяешь, что оно произошло, произошло не здесь, в мире, где живу я, в нашем мире, а где-то далеко... далеко... может быть, на луне.
Мона. Не на луне, Григ, на Большой Медведице.
Григ. Пусть так — на Большой Медведице. Как же может разумный человек ревновать свою возлюбленную только потому, что она провела с кем-то ночь на Большой Медведице?
Мона. Ты философ.