В середина мира, окруженного со всех сторон горами. Длинная зима в деревне горячих источников Ньюхира, наконец-то подошла к концу.
На Лоуренсе собрались любопытные взгляды.
«Ооо. Разве это не владелец Волчицы и Пряности?
Несмотря на то, что небо было ясным, солнцу потребовалось некоторое время, чтобы показать себя этой, покрытой горами земле. Деревня все еще была покрыта слабой темнотой и было трудно издалека разглядеть лицо человека. В данный момент девушки из различных бань собрались на окраине деревни и тихо сплетничали, постепенно подняв шум, как голуби, начавшие кричать, из-за приближающихся ворон.
Лоуренс, пройдясь по снегу, остановился с расплывчатой улыбкой, его дрожащее, белое дыхание было видно на морозе. Он положил, принесённые им дрова.
В этот предрассветный час, было всего несколько мест, в которых собирались горничные и деревенские женщины. Водяная мельница, колодец и так далее, но местом, куда сегодня пришел Лоуренс, была общая печь для выпечки хлеба.
«Что случилось с Ханной? Она больна?
«Интересно, спит ли его дочь?»
"Ты забыла? Его храбрая дочь отправилась в приключение. Я тоже когда-то хотела так же сделать.
«Ох, серьезно? Это единственное место, которое я знаю за пределами города, в котором я родилась.
«Но это интересно, раз сам хозяин пришел сюда. Как вы думаете, мисс Холо заболела?
«О, это ужасно. Мы должны пойти проведать её.
Один или два раза в неделю эти женщины приходили сюда, чтобы испечь хлеб, который требуется каждой семье и бане. Жизнь здесь была скучной, поэтому единственное, что они могли сделать для получения удовольствия, - это сплетничать о деревне.
Изначально это была работа горничных или, если они не могли этого сделать, молодых жен или девочек помощниц. Поэтому, если приходил мужчина, этого было достаточно, чтобы развести болтовню. Даже Лоуренс думал, что он глупо смотрелся с дровами на спине и замешанным тестом, завернутым в ткань, под его рукой.
По этим признакам, похоже, что моя жена сбежала из моего дома, нет?
Но улыбка Лоуренса не дрогнула перед этими невнимательными голубями.
Слухи быстро распространялись по всей деревне. Хотя он провел здесь более десяти лет, открыв свою баню, его все еще рассматривали как новенького, и он не мог ослабить свою бдительность.
Вместо этого он ругнулся про себя за то, что его принудили к этой работе, представив свою жену Холо, которая, вероятно, все еще отдыхавшую в бане.
«Нет, мы получили внезапного гостя. У остальных есть другие важные дела, поэтому сегодня пришел я».
Когда он это сказал, бездельная болтовня женщин внезапно прервалась.
«О... Вы говорите, что тот человек поселился в Волчица и Пряности?»
«Как это должно быть хлопотно».
«Не помнишь, по-моему, он первым делом остановился у Йозефа?»
"О да. Ты знала, это старейшая баня в деревне.
«А как же Авель?»
«А позже у Раманинова».
Одно за другим, они перечисляли имена хозяев бань. Это были дети и внуки разных людей, которые приходили в эту деревню со всех концов, чтобы открыть бани, поэтому все они звучали уникально.
«Как вы думаете, это значит, может он будет жить в разных местах до весны?»
«Он постоянно носит такое несчастливое лицо, как будто что-то не так».
"О, я знаю. У него так много требований, например, его обед, нужно делать рано утром. Это была такая суета! Но он слишком хорошо заплатил...»
«Эй, не разглагольствуй. Мой муж считает, что он, скорее всего, исследует деревню».
«Ох! Как вы думаете, наш гость из той, другой деревни с горячими источниками, которую они хотят построить на дальней стороне горы?
«Но он вообще не использует ванны».
"Действительно. Если бы он планировал построить новую баню, вы думаете, что он будет высматривать по всей деревне».
Их разговоры текли так, как будто их строки были написаны заранее, и их манеры голосов были настолько похожи, что было трудно сказать, кто был в слабой темноте. Они собирались каждую неделю, чтобы испечь свой хлеб и их образ мышления также стал похож друг на друга.
Когда Лоуренс наблюдал за ними, он, наконец, понял, почему Холо было так трудно встать с постели.
Они относились к ней по-другому, тем более, что она была новобрачной, но что ещё более важно, она была молодой хозяйкой бани, где никто из них не работал. По большей части, они держались сами по себе. Хотя это был их собственный способ быть внимательными и знать свое место в качестве наемных помощников, но Холо тяжело переносила такое обращение.
«Ну, если он у тебя, Лоуренс, значит, его тур, наконец, закончится».
Он услышал, как его имя было произнесено и оглянулся. В то же время, даже до того, как он вник в суть беседы, он автоматически улыбнулся. По опыту он знал, что, если бы он поддерживал приятное выражение, любая ситуация получалась бы лучше.
«Я уверена, что он хмурился с момента его прибытия, но он безумно хорошо платит. Он был таким в каждом доме. Уже давно вы начали свой бизнес, поэтому я могу представить, что он был не чем иным, как неприятностью...»
«Давным-давно появились такие же люди. Такие безрассудные клиенты! "
«Это было тогда, когда ты был еще молод... Я думаю, двадцать лет назад что ли?»
«Простите! Я все еще молод!"
Это заставило Лоуренса усмехнуться, посмотрев на двух спорящих близких сестер, их истинные мысли и эмоции были во всем, о чем они говорили. Его бане была около десяти лет, поэтому она была еще не такой старой.
Первое место, где останавливался этот гость, - это баня Йозефа, самая старая в деревне. Затем, прямо перед отъездом из деревни, он естественно решил остановиться в Волчице и Пряности, потому что она была самой новой.
Кажется, потребуется еще больше времени, чтобы вписаться в деревню.
«Ну, во всяком случае, я думаю, пришло время всем собраться».
Пока они болтали, как малые дети, один сказал, вернув их к реальности. Поскольку общая печь не была в центре города, где можно было полагаться на церковный колокол, время рассчитывалось приблизительно. И так как хлеб, в котором нуждался каждый человек, зависел от домашнего хозяйства, никогда не появлялось причины, по сельские жители не могли собраться и испечь хлеба одновременно.
«Хорошо, тогда давайте соломинки».
Одна женщина взяла пучок соломы, который лежал рядом с духовкой, и завернул его в какую-то ткань, свисающую с ее талии.
Но концы всех соломинок были одинаковой длины и немного торчали из импровизированного пучка.
«Эти новые? Без обмана!"
«Я старею, поэтому, даже если бы я обманывала, в этой темноте я бы не смогла увидеть, какая соломинка короткая.»
Они все вместе засмеялись, и один за другим вытащили соломинки из пучка. Каждая веточка имела разную длину, и чем длиннее соломинка, тем везучей человек. Лоренс был последним, и, как будто планировалось, у него была короткая.
«О-о, мой...»
«Эй, ты уверена, что никто из вас не обманывает?!»
У женщин появилась неловкая атмосфера. Эта жеребьёвка должна была решить, кто первым будет использовать печь.
Никто не хотел быть первым, когда использовал общественную печь. Хотя каждый человек должен был подготовить свое собственное топливо и материалы для использования в духовке, требовалось довольно много времени, чтобы разогреть ее. Первому, кто мог использовать ее, приходилось готовить дополнительное топливо, чтобы разогреть печь после того, как она остыла за ночь.
«О нет, на самом деле, это к лучшему». Взволнованный, Лоуренс вмешался. «Я не знаю, какие жалобы мы бы получили, если бы заставили этого гостя ждать. Если бы я был последним, я бы, наверное, попросил стать первым.
Женщины были удивлены, зная, что, если честность их процесса будет подвергнута сомнению, они потеряют лицо, поэтому они все сразу улыбнулись, с облегчением.
"Хорошо, если вы так говорите…"
«Это хорошо, определенно, если подумать о времени. Здесь у нас есть люди, которые используют слишком много дров и зажаривают хлеб до золы!»
"Эй! Это потому, что я была слишком занята разговором! И это было давно!
Их яркость вернулась.
Лоуренс облегченно улыбнулся. Он открыл крышку печи, обложив внутренность своими дровами и разжег ее.
Казалось, что еще есть время, прежде чем они смогут увидеть солнце над горами.
Хотя свежеиспеченный хлеб был обернут тканью, он все еще испускал теплый пар. По пути он наполнил рот куском мягкого хлеба, и к тому моменту, когда он добрался до дома, солнце поднялось высоко в небе.
Это была довольно сложная задача: выпекать хлеб с женщинами, руки и рты одинаково работали, но ясное небо и запахом свежеиспеченного хлеба также придавали ему энергии.
Благодаря этому, когда он вернулся в свою баню на окраине деревни и увидел этого гостя, молча стоящего снаружи, он мог с радушием бороться с неприятностями.
«Извините, что заставил вас ждать».
«Хммм.»
Маленький старик недовольно хмыкнул. Он держал обед, который Ханна сделала для него, и стоял под карнизом, словно ожидая хлеба. В дополнение к гостям, которые оставались в бане, были также те, кто оставался в горах, такие как охотники и лесорубы, поэтому было необычно видеть, как посетители выходят утром.
Однако то, как был одет как этот старик говорило, что он не был готов к такой торговле, о которой знал Лоуренс.
На нем была покрытая мехом коническая шляпа, которая формировала чашу на голове, медвежий мех на ногах, мех лисицы на плечах, кожаные перчатки из оленя на руках и довольно грубый топор за спиной. Его рюкзак, казалось, был наполнен всякими вещами, но Лоуренс не мог понять, что внутри. Цель гостя была тайной, и он почти никогда не использовал ванны.
Когда Лоуренс подошел к нему, старик попытался схватить весь сверток хлеба.
Казалось, он смутился - на обед было слишком много хлеба, и, как будто старик что-то понял, он уступив, убрал свою руку. Лоуренс наблюдал за ним, ощущая странное чувство, и он взял три куска свежего пшеничного хлеба и завернул их в отдельную ткань. Как бы тщательно оценивая его, Лоуренс передал хлеб старику. Пожилой гость молчал, но он слегка кивнул и ушел, не сказав ни слова.
Он казался грубым, словно у него не было никаких манер, но это было не так.
Лоуренс посмотрел на него и наклонил голову. Он был, скорее всего, не плохим человеком, но в нем была задумчивая манера. Старик спустился с холма перед баней. И когда Лоуренс больше не мог видеть его удаляющуюся за деревьями фигуру, он вошел внутрь и почувствовал нечто приятное и многообещающее в столовой.
На длинном столе был его завтрак, который, казалось, стоял уже довольно давно. Запеченные бобы, толстый кусок бекона, кусочки сыра и последняя из засоленной сельди, которую они заказывали прошлой осенью. Казалось, это было то же самое, что Ханна дала этому странному гостю в его обеде на вынос. Не было никаких сомнений в том, что она спасла себя от неприятностей решив оставить часть Лоуренса.
И там за столом, от куда приятно пахло, сидела Холо.
"Ты опоздал. У тебя завтрак уже остыл.
Она посмотрела на своего мужа, который только что зашел с холодной улицы со свежим хлебом.
«Я же говорил, они тянуть соломинку, чтобы увидеть, кто, когда печет. Мне понравилось, что я пек первым».
Кроме того, это была работа, которую Холо должна была сделать как жена хозяина постоялого двора. Когда он возражал против ее необоснованных жалоб, он отдал оставшуюся часть свежего хлеба Ханне, которая только что вышла из кухни. Она достала три куска из ткани для Лоуренса.
Не два, не четыре, а три? Лоуренс вопросительно посмотрел на нее, а она просто улыбнулась. Смущенный, он взял хлеб и сел, а затем он наконец понял.
Они ели завтрак, не на против друг друга, через стол, а бок о бок. Между двух стульев стоял керамический кувшин, наполненный вином.
Прежде чем он смог понять, что это было слишком много для завтрака, его глаза остановились на пустой чашке Холо. Наконец, он понял, что планировала Ханна и заметил Холо.
«Если ты будешь винить меня за то, что я плохо справляюсь с работой, ты не...» Он взял стул и сел рядом с ней. «... Тогда ты должен был сделать это сам, разве нет?»
Он положил два куска хлеба на свою тарелку и один Холо.
«Они возможно завидуют, потому что ты всегда выглядишь такой молодой».
Холо засмущалась и, обиженно уставилась на своего мужа. Но Холо не была девочкой, так же, как и не была человеком. Поскольку никого больше не было в бане, она не прятала уши и хвост. Они были напоминанием того, что ее истинная форма была гигантским волком, который мог легко проглотить человека целиком, дух, живший в пшенице.
«И относятся к вам с благими намерениями».
После того, как Лоуренс произнес, Холо потянулась за керамическим кувшином. Ее маленькие руки схватили ручку кувшина, которая была слишком большой для нее, и неряшливо налила вино в чашку Лоуренса. Она всегда наливала только себе, поэтому Лоуренс не мог не посмеяться над ее поступком.
«Если бы ты пошла, тебе определенно было бы больно».
Холо когда-то жила в Йотсу, но по своей прихоти, она ушла на юг и пробыла там в одной деревне сотни лет, наблюдая за ростом пшеницы. Почему она сделала это, в первую очередь, она потерялась в течение времени, и даже забыла дорогу домой.
Именно тогда Лоуренс встретил ее.
Она называла себя мудрой, но она легко становилась одинокой.
Если бы она пошла к печке, ей удалось бы улыбнуться нечувствительности горничных, он мог легко представить, как бы быстро она устала.
«Хорошо, я раньше был торговцем. Я много общался с ними и хорошо рассказывал о себе».
Лоуренс заговорил, но Холо молчала. Она отрезала бекон и поставила перед ним кусок.
Когда она обычно резала его, как ни посмотри, ее собственные порции всегда были больше. Но на этот раз размер были одинаковым.
«Поэтому я не злюсь. Просто мы разделяем труд».
Он взял второй кусок хлеба с тарелки и разделил его на две части, положив большую часть на тарелку Холо.
«И поэтому ты следила за нашим гостем за меня, пока меня не было, верно же?»
Холо наконец подняла взгляд на Лоуренса и кисло улыбнулась, как будто скрипев зубами.
Лоуренс нежно поцеловал ее в щеку и повернулся лицом к своей еде.
«Но сейчас, утро».
Холо некоторое время внимательно наблюдала за Лоуренсом, но, наконец, начал есть.
Ее большие заостренные уши и хвост радостно зашевелились.
***
“Я не думаю, что он плохой.”
Это было ново для Холо, дать такую оценку в отличии от остальных гостей.
Гость, о котором идет речь, прибыл накануне после полудня «У вас есть комната?» - спросил он так тихо, что было трудно расслышать. Лоуренс слышал, что есть те, кто проведут целую зиму, перемещаясь из бани в баню.
Но когда Лоуренс, одолевший его присутствие, кивнул, гость молча положил золотую монету люмион в регистрационную книгу. Этого было достаточно для семьи из четырех человек, чтобы скромно жить в течение месяца. Этого было более чем достаточно, чтобы остаться в течение двух недель, которые он просил.
Тем не менее, чтобы провести двухнедельное пребывание за золотые люмионы, требуется много усилий. Лоуренс предлагал музыкантов и танцоров, но старый гость качал головой и отказался. Он только попросил одну вещь - упакованный обед, рано утром.
Он был определенно странным, но он был слишком неспешным для кого-то, кто мог быть в бегах после совершения преступления в другом городе, и ему не казалось, что он достаточно чувствителен, чтобы быть недовольным каждой баней, в которой он оставался до сих пор. Похоже, он не интересовался ваннами или комнатами.
Место, где этот странный гость жил до того, как приехать сюда, было самой надежной баней в деревне.
Там жил мальчик, который был того же возраста, что и его дочь, Мьюри, и они часто играли вместе. Его звали Калм, и на днях он приходил к Лоуренсу с просьбой жениться на Мьюри. Он был хорошим молодым человеком, и Лоуренс не отказался бы от такого сына. Его отец, Кир, казался строгим, но он был не так плох, как только его узнали. После того, как появился странный квартирант, Кир остановился у бани Лоуренса и рассказал ему все, что знал об этом человеке.
Всякий раз, когда этот старик менял дома, предыдущий хозяин передавал информацию другому, а это означало, что все накопленные сведения благополучно достигли Лоуренса. Конечно, он рассказал об этом мудрой волчице Холо.
«Я подозреваю, что он может быть связан с медициной».
«Медицина?» Повторил Лоуренс, и Холо кивнулал. Ее взгляд был нацелен на свежий пшеничный хлеб.
Сегодня это был чисто-белый пшеничный хлеб, так как это было наименьшее, что они могли предоставить гостю, который заплатил им целый золотой люмион. Хлеб был сладким и мягким, и его было легко есть.
Но Холо разрезала хлеб и положила в него бобы и бекон. Это напомнило ему прозревшую кошку, когда его жена решила дополнить одну восхитительную вещь другой, просто сделав результат еще более вкусным. С большой улыбкой она впилась в пушистый хлеб.
«Хм, но... глоток. Айя. Потому как-"
Лоуренс снял фасолинку, прилипшую к ее щеке, и попросил ее продолжать.
«У него есть запах трав, а также металлический запах, исходящий от предметов, которые он несит на своей голове. Должно быть это серп или что то подобное.
«Если он путешественник, то у него наверняка будут травы и короткий нож. Может, это и не так.
«Это легко сказать тем, кто привык к запахам трав. Нет, раз я знаю этот запах, я его где-то встречала...
Она закрыла глаза, что-то ища в своей памяти, жадно кусая хлеб своим маленьким ртом. Некоторые могли бы подумать о том, как по-разному она его ела, но была сама невинность, как любил Лоуренс.
«И хм. По какой-то причине у него есть пшеница.
Холо была духом, который жил в пшенице. Давным-давно, когда она пробралась в фургон Лоуренса, она смогла сделать это, использовав пшеницу.
«Это, вероятно, пайки. Это то, что вы хотели бы иметь, отправляясь в холодное место. Даже если у вас был сарай, вы, вероятно, не оставили бы там еду. Они могут храниться годами, пока не рассыпятся в труху».
«Хм-м? Ну, вы более осведомлены о человеческом мире, чем я. Также, потому как он одет. Вы можете рассказать, чем он занимается в человеческом мире, да?
Трактирщик был трактирщиком, обменщик денег был обменщиком денег, торговец был торговцем. Кузнец с гордостью носил бы толстый фартук, из устойчивых к огню шкур; Пекарь носит специальную шляпу.
Как и сказала Холо, обычные люди носили специальные наряды, которые показывали свою профессию, а не заявляли об этом прямо.
«Я никогда раньше не видел такую большую шляпу».
Она казалась такой же же глубокой, как горшок, и когда старик носил его, он почти покрывал все его лицо. Это было настолько уникально, что, если бы он узнал, какая работа требует такого, то он был бы удовлетворен.
«Под мехом есть металл. Если он носит то, что по виду подходит для гор, то это должно быть потому, что он всегда рядом с горными склонами, поэтому ему нужно защитить голову от падающих камней».
«... Металл? Теперь, когда я подумал об этом, другой владелец сказал мне, что он может быть спекулянтом, ищущим шахту».
Тем не менее, горное дело разрушило бы окружающую среду, и если бы старик захотел работать здесь, ему понадобилось бы специальное разрешение. У многих гостей Ньюхиры были власть и деньги, и у жителей было много связей, которые они могли бы использовать что бы защитить землю. Если бы это не было чем-то, что принесло бы хотя бы столько золота, сколько воды здесь, тогда никто не смог бы получить разрешение. Спекулянт такого возраста наверняка знал бы это.
Живоьные говорят, что он не заходит на чужую территорию. Если бы он был охотником, с ним бы сражались как с охотником, но у него нет ничего похожего на оружие, и он не преследует никакой добычи, поэтому они тоже в недоумении».
Поскольку истинная форма Холо была волком, она могла общаться с обычными животными.
Эта баня была в горной деревне и даже дальше, чем другие, Волчица и Пряности находилась на окраине деревни. Поначалу баня подвергалась нападениям со стороны горных животных, что делало практически невозможным ведение дел, но Холо дала им строгие приказы, и им удалось избежать инцидентов.
Взамен иногда медведь приходил в ванны, едва спасая свою жизнью от охотника. Это было мирное сосуществование.
«Раз ты так говоришь, я не могу представить, что он делает что-то еще, кроме как что-то ищет в горах».
«Хм.»
Холо доела свой хлеб и облизнула тонкие и ровные пальцы. С тех пор, как родилась их дочь, она так не делала, так что Лоуренс, увидев это, почувствовал, как будто время вернулось назад.
Более того, Мьюри действовала точно так же.
«Но мы не знаем, точно ли поиск - это все, что он делает».
"Что ты имеешь ввиду?"
Лоуренс не понял, и Холо, раздраженно посмотрела на него.
Она вздохнула и потянулась к кувшину, но налила вино только себе.
«Он переезжает из гостиницы в гостиницу, так? И он, кажется, не интересуется ваннами, комнатами, пением или танцами. Так?"
«... О, так и есть!»
Горничные у деревенской печи даже говорили о том, как он жил начав со старых домов и переходил во всё более новые. Если он искал что-то в деревенских банях, тогда это имело смысл.
«Мне кажется, что я слышал такую историю раньше... богатый торговец заболел в городе во время своих поездок. Затем он тайно пишет о том, где он спрятал своё состояние.
Лоуренс рассказал это как забавную история, но его выражение внезапно стало серьезным.
«Что, если... это было реально?»
«А?»
«То сколько он платит - все эти деньги. Я давно не видел золотой люмион. Если бы он что-то искал, мы могли бы понять, как он будет платить за поиск. В любом случае, многие наши клиенты имеют статус, славу или деньги».
«Хм. Было ли это так, тогда ты думаешь, что он идет от дома к дому, ища скрытое послание, а затем берет свой обед, чтобы искать счастье, погребенное в горах?
«Возможно, это может быть легкое сокровище, как воля».
Лоуренс начал серьезно задумываться, но Холо внезапно вздохнула и схватила его кусок бекона.
«Х-эй, это мое!»
«Этого слишком много для дурака», сказала Холо и проглотила кусочек.
Она облизнула жир с пальцев, а затем посмотрела на Лоуренса, раздраженная.
«Ты забыл, что он не интересуется водой или комнатами?»
"Ой."
«Если бы были какие-то ключи в стенах или потолке, он искал бы, пока его глаза не начали кровоточить. И под камнями в ванной могло быть что-то скрытое. Если бы он делал что-то подобное, мы бы сразу поняли. Он всю зиму движется по деревне, разве не так?
«Действительно... Хм... Но поиск чего-то, когда он подходит к каждой гостинице, действительно имеет смысл».
«Он может искать то, что мы не можем видеть».
«А?» Спросил Лоуренс и в то же время был потрясен.
Холо смотрела на него, печально и одиноко улыбаясь.
«Как воспоминания».
«...»
Холо смутилась и вдруг встал со стула.
Затем она заключила шею неподвижного Лоуренса в объятиях. Причина, по которой она так быстро отпустила, скорее всего, была просто шоу.
«Хорошо, тогда я займусь уборкой», сказала Холо нарочито яркой манерой и поспешила вверх по лестнице. Лоуренс внимательно смотрел на нее, наблюдая, как он больше не мог видеть её хвост.
Поддавшись своим воспоминаниям, Холо оставалась на том же пшеничном поле в той же деревне в течение сотен лет. Когда она это сделала, она забыла дорогу домой, и многие вещи исчезли в течение времени. Даже после того, как она покинула деревню, места, которые она посетила в ее путешествии, были настолько отличны от того, как она помнила, что были времена, когда она плакала. В конце концов, она смогла понять, что она побывала в том или ином месте по запаху традиционной еды.
Старый гость, который носил странную меховую шапку на голове, казался намного старше Лоуренса. Возможно, что в поисках воспоминаний из давно забытых дней, деньги не были объектом для этого человека.
Если бы он посетил баню, где он так давно останавливался в Ньюхире, что даже не помнил название заведения, возможно, он смог бы вспомнить, что он оставил в этих горах.
Возможно, именно поэтому он, казалось, так много думал.
Лоуренс поднес уже остывшие бобы ко рту и продолжил есть. Хотя они были хороши, ароматы смешивались вместе, и это было вкусно. Одна или две истории несли бы в себе эту баню через долгое время.
Лоуренс быстро закончил есть и поднялся со стула.
***
Это было не редкость для путешественников, погибнуть во время их поездок, оставаясь в придорожных гостиницах. Хотя на паломнических дорогах существовали больницы, и монастыри, эксплуатационные расходы для этих объектов в основном происходили из завещаний тех, кто там умер. Часто говорили, что можно получить выгоду из хорошо расположенной больницы на знаменитом маршруте.
Хотя иногда были гости, которые умирали во время пребывания в Ньюхире, они часто писали свои завещания перед приходом, и не было слухов о том, что кто-то наследует большие суммы. Поскольку многие из их гостей были стары, а сама Ньюхира была расположена довольно далеко на севере, клиенты приходили подготовленными.
Кроме того, было бы неприятно оставить свое состояние в расслабляющем месте, таком как деревня с горячими источниками.
Но сама клиентская смерть не была неслыханной, поэтому все должны были быть готовы к этому.
«К тому времени, когда он переехал к Раманинову, большинство других владельцев должны были расспросить об этом».
Кир, владелец баньки, которую оставил таинственный гость, прежде чем перейти к Лоуренсу, рассказал с мрачным взглядом.
Дело не в том, что он не любил Лоуренса, и не смотрел на мелкие мысли Лоуренса. Кира тяжело было прочесть, его борода покрывала больше половины его квадратного лица, а брови были такими же толстыми, как два пальца. Более того, он был не очень выразительным, и в сочетании с мягким поведением Кира часто неправильно понимали.
Лоуренс быстро понял, что он хороший человек, только поговорив с ним.
«Но, мистер Лоуренс, конкуренция между банями здесь жестока. Что ты делаешь с комнатой, когда гость ушел домой?
«Конечно, убираю всё. Знаешь, они оставляют груды мусора.
"Это верно. Даже под крышей и в подвале. Пропустил уборку, и вдруг повсюду мыши и совы. Если бы кто-то оставил что либо по своей воле, мы бы нашли это к настоящему времени.
«Мы не сразу узнали бы - это можно было бы оставить как символ», - возразил Лоуренс, и Кир внезапно кашлянул, наливая алкоголь в чашку, стоявшую на книжке. Это был горький ликер, приготовленный из брусники, собранной летом.
При ближайшем рассмотрении Лоуренс мог видеть, что лицо напротив него улыбается.
«Я не ненавижу подобные понятия. Мне бы иногда понравилось драматическое приключение вокруг всего этого.
Лоуренс не был уверен, что это комплимент, но он взял ликер. Алкоголь, который держал у себя Кир, был всегда хорош. Владельцы бань часто совмещали свои увлечения с практичностью и готовили свой собственные алкоголь, но Кир был особенно поглощен этим. Человеку легко запомнить действительно восхитительный напиток, и он был благодарен за то, что он мог в любое время обвинить алкоголь, говоря что-то глупое.
«Но... я не думаю, что этот парень обыскивает дома. Я думаю, каждый владелец сказал бы то же самое, так как они всегда знают, даже то где бродят все мышиные семьи».
Если бы это было правдой, то не такой, что пожилой гость тайно искал что то внутри потолка посреди ночи.
«Вы знаете, куда он уходит в течение дня?» Спросил Лоуренс, и Кир пожал плечами.
«Только недавно большинство гостей уехало домой. Никто не успевает следить за его действиями в часы напряженного дня».
Кир сжал свой ликер и наклонил голову, закрыв глаза.
«Это слишком мило», - пробормотал он, гораздо более понимая эти вещи, чем Лоуренс.
«По словам охотников и лесорубов, кажется, он выбирает тропы, которые выходят из деревни. Иногда он, видимо, сходит с них. Один из охотников жаловался, что охотничьи угодья были невыносимо разрушены».
Это соответствовало историям, которые Холо слышала от горных животных.
«Но почему сейчас?»
Кир внезапно задал свой вопрос.
"Что вы имеете в виду?"
«Хм... Я не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне, но он остался у тебя довольно на долго, Лоуренс; Это означает, что он, вероятно, скоро вернется домой».
Лоуренс сразу понял, что думал Кир.
"Правильно. Я также подумал, что сейчас ничего не получится.
Более старшие владельцы бань все уже ломают себе голову над этой загадкой, поэтому Лоуренсу было совершенно бессмысленно что-то делать. Если бы он все еще пытался попробовать, ему понадобилась бы особая причина.
«Это в основном чисто любопытство. Знаешь, я был торговцем.
"Любопытство…?"
Для тех, кто провел все свое время в неизменной деревне, где повторялись одни и те же вещи, они, должно быть, звучали чуждо. Кир повторил слова Лоуренса, весьма заинтересованно.
"А остальное?"
«Гордость, на самом деле».
Что бы он ни сказал, это вина алкоголя. Лоуренс еще раз выпил, словно пытался убедить себя.
«Это Ньюхира. Любые неприятности растворяются в нашей родниковой воде, и каждый может радостно проводить свои дни. Разве ты не хочешь, чтобы они были счастливы домой?
Он вспомнил мрачное лицо старика.
«Я думаю, что это идеально подходит для новичка, подобного мне, просто поддерживать эту практику».
Он добавил, что клиент, о котором идет речь, был отличным покровителем, который платил золотыми монетами.
Глаза Кира мерцали, и он почесал голову.
«Это правда, хотя только новичок мог сказать такую очевидность».
В любом случае, все остальные пахнут серой.
Кир согласился и смеясь размял плечи и выпрямил спину. Он столкнулся со стариком, рядом со входом в дом.
«Я не думаю, что он плохой гость», - тихо сказал Кир. «Он хорошо заплатил, и он не очень жаловался».
«А как насчет ранних утренних свертков завтрака?»
«Конечно, кухарка жаловалась мне».
Лоуренс рассмеялся, но Кир продолжал.
«И еще. Мне понравилось, что он был довольно пьющим. Он пил осторожно, как будто наслаждался и пытался распробовать. Это необычно для здешних гостей.
«Все остальные пьют, как рыба».
Кир сузил глаза, все еще глядя на вход, и вздохнул.
«Он пришел с мрачным лицом, но я не прекращал улыбаться. Я думаю, что пар из ванн омрачил мои глаза и душу как хозяина бани.
Он опустил глаза на руки и выпил своего фирменного ликера.
«То же самое со странным праздником, с которым вы столкнулись раньше, мистер Лоуренс. Мы понемногу изнашеваемся с нашей повседневной жизни. Камень в реке становится приятным и гладким, но поток может унести его. Он больше не может остановить или выдержать течение. Но мы привыкли к этому, и даже если мы ищем волнение, мы все теряем. Я игнорировал гостей, которые казались грубыми, которые не могли сказать, что им нужно было сказать ближайшим к ним, хотя они были здесь, в Ньюхире».
Кир громко проговорил, а затем внезапно закрыл рот. Он повесил голову, выражение лица немного погрустнело, затем пробормотал, как бы говоря с отражением в ликере.
«Это не похоже на меня. Я слишком много наговорил.
Казалось, он покраснел за своей бородой.
Лоуренс выпил, а затем сказал.
«Мне действительно нравится, то насколько это мило.»
Кир поднял голову и облегченно засмеялся.
«Скорее всего, потому, что ваша собственная баня такая милая».
«Моя баня?»
«Некоторые из гостей. Говорят, что смотреть на пару, владеющую Волчицей и Пряности, намного интереснее, чем на музыкантов и танцоров. Это отражение бань в Ньюхире».
«...»
Лоуренс пытался показать свое личное мнение притворным выражением, но, похоже, ему не обмануть этого человека.
Кир, казалось, был доволен всем сердцем и сделал еще один глоток.
«Я вижу, как молодая Мьюри была воспитана, такая открытая, невинная девушка».
Все гости в бане Кира уже разошлись, и все было тихо.
Его речь мягко отражалась по всему зданию.
Лицо Лоуренса было горячим из-за алкоголя и ничего другого. Когда он сказал это себе, Кир засмеялся.
***
«Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам с этим гостем», сказал Кир, когда они расстались, и махнул рукой. Лоуренс остановился на месте. Кир угостил его разными фруктовыми спиртными напитками, которые настоялись зимой, и Лоуренс ушел домой немного пьяным. Он также предложил обед до того, как он ушел, но Лоуренс не мог заставить себя принять это поверх всего остального.
Они говорили о таинственном госте, и как только Лоуренс поблагодарил его за алкоголь, он ушел.
Он начал чувствовать это, когда он вернулся, и на своих шатких ногах, он наконец добрался до дома. Там Холо и Ханна делали ремонт в столовой. Обн они посмотрели ему в лицо и нахмурились.
«Ты, кажется, в хорошем настроении, да?»
Он не мог спорить, так как он оставил домашние дела женщинам, а сам вернулся домой пьяным.
Он немного отпустил голову от сожаления, но это только заставило его почувствовать себя головокружение.
«Ликер Кира... эй... действительно... хорош...»
«Честно говоря, ты дурак».
Холо положила листья конопли на длинный стол и встала, прижавшись к Лоуренсу.
Когда он подумал, что получит хороший удар, она одолжила ему плечо.
«Я не могу выдержать запах алкоголя в спальне. Ханна, принеси воду и одеяло.
"Да, мэм."
Как будто она уже этого ожидала, Ханна тоже поднялась со стула. Пока Лоуренс наблюдал за ней, Холо потянула его в соседнюю комнату.
Это была комната с ковром на полу и выложенным в стене камином. На балках
под потолком висели рыба и мясо, которые они ловили возле деревни и коптили или жарили в качестве закуски, чтобы подавать с напитками тем, кто не спал по ночам. Иногда это было место отдыха для тех, кто напивался слишком рано и не мог идти по лестнице.
Она оставила его лежать там, и он рассеянно уставился на темный потолок.
Этот потолок, которому было чуть больше десяти лет, выглядел он так, как будто его долгое время использовали, но более пристальное изучение показало, что оно все еще совершенно новый.
Говорили, что баня считается старой, когда сажа делает столярные изделия в дереве невидимыми.
Не борясь с тяжелыми веками, он пробормотал про себя: «С этого момента, отныне...»
«Ты еще не собираешься спать».
Как только его сознание собиралось отключиться, он почувствовал, как кто-то дотронулся до его головы и что-то поднесли ко рту.
«Ты должен выпить немного воды».
Холо серьезно посмотрела на него. Она беспокоится обо мне, подумал он и улыбнулся от счастья.
«Не смейся, ты пьян. Пьянчуга!"
Она ругала его, и он проглотил прохладную воду. Должно быть это, растаявший в горячих источниках, снег. С каждым днем было труднее добывать воду из реки, поэтому большинство бань использовали снег таким образом.
Когда он впервые пил его, после того, как положил снег в кувшин и вскипятил его в едва питьевую воду, он ощутил слишком много серы, как будто её пар растворился в воде. Но теперь он думал об этом как о уникальном вкусе воды Ньюхиры.
«Честно говоря, слишком рано для тебя, чтобы пахнуть, как такой вкусный ликер... Брусника, смородина... М-м, о, это ежевика?»
Холо понюхала его, как будто различая какой был запах, и горько жаловалась.
"Было довольно хорошо. Он особенно ценит... воду, верно? - смеясь, произнес Лоуренс, и Холо стукнула его по лбу. Затем Ханна накрыла его одеялом и потратила время, чтобы положить горящий уголь в очаг и добавить немного дров.
"Ты дурак. Ты должен мне, да?
Холо укорила его и обеспечила себе право в будущем, нагло напиться днем.
Лоуренс улыбнулся, закрыл глаза и услышал вздох.
Внезапно она подняла голову, и что-то было помещено ему на лоб.
«...?»
Он открыл один глаз и обнаружил, что на его лице было полотно.
«Что это?"
«Мм?»
Убрав тряпку, он заметил, что лицо Холо украшено немного озорной улыбкой.
Видать, она получила немного наставления от Ханны.
«Я беспокоюсь, что работаю только я».
Она положила голову на колени своего пьяного мужа.
Это будет считаться актом замечательной жены, но Холо положила ткань для исправления на лицо мужа.
«Если тебе будет неприятно, я не против, если ты подвинешься».
Если он действительно подвинется, то он не сомневался, что она не скажет ему ни слова, по крайней мере, три дня.
Лоуренс вздохнул и закрыв глаза сдался.
Холо незаметно улыбнулась, он почувствовал это своими коленями.
Она провела пальцами по его волосам, и когда она это сделала, он заснул.
***
Когда он очнулся, его приветствовал потолок, но не его спальни. Вина, вызв<