Б. К. Седов
Я люблю
Киллерша – 3
Б. К. Седов
Я люблю
ПРОЛОГ
Рассвет над Берлином. Выглянув из окна, вдыхаю полной грудью свежий воздух. Я так и не успела толком познакомиться с этим великим городом. Вот ведь судьба – куда меня только не забрасывало, а все нет времени остановиться и оглядеться. Я не туристка по натуре, вот в чем все дело. Ничего, может быть, потом – лет через тридцать или даже сорок… Тогда я остепенюсь и буду разъезжать по городам и весям уже в качестве обыкновенной зеваки. Есть, само собой, места, куда я нос не суну ни за какие коврижки, но, по крайней мере, Берлин к ним не относится.
Да, славная такая будет прогулка по местам боевой славы. Буду перебирать воспоминания, которыми нельзя ни с кем поделиться. Хотя почему бы и не написать на досуге мемуары, которые опубликуют потом, уже после моей смерти? Оставить небольшой сюрприз человечеству? Раскрыть напоследок все страшные тайны, к которым я оказалась причастна?! И чем не достойное занятие на старости лет – пересмотреть заново жизнь, выуживая интересные истории для потомства. Вопрос только в том, удастся ли мне дожить до этой самой старости. Дадут ли?! Слишком много людей в этом замечательном мире жаждут твоей крови, Анжелика Королева, и забывать об этом нельзя!
Однако сейчас мои мысли были устремлены не в отдаленное будущее, а в самое ближайшее. О старости будем думать, когда она подойдет. Я взглянула на часы. Мои компаньоны должны были вот‑вот прибыть. Надеюсь, знаменитая немецкая пунктуальность не подведет. А где‑то там, в гуще мегаполиса уже давно проснулся еще один человек – тот, что дороже всех на свете. И скоро мы с ним встретимся. Вот ведь интересно – здесь, в Берлине, сейчас одновременно пребывают два человека – тот, которого я ненавижу всей своей душой, и тот, кого я люблю. Будто нет других мест в мире или кто‑то хотел, чтобы все мы встретились вдали от родины. С другой стороны, может, это и к лучшему! Нельзя оставлять за спиной нерешенные проблемы и живых врагов. Иначе рано или поздно они напомнят о себе снова. Что, собственно говоря, и произошло уже! Хороший урок на будущее!
|
|
Они опоздали только на две минуты. Михаэль и Тиль. С последним я встречалась впервые. У него были тонкие черты лица, волосы до плеч и проникновенный взгляд. Похож на Иисуса, мелькнуло у меня в голове. Только полноват. Тиль – как Тиль Уленшпигель. Какой пепел стучит в твое сердце?! Похоже, что никакой. Напарник Михаэля выглядел довольно флегматичным. Это мне пришлось по душе – в нашем деле главное не нервничать попусту, а Тиль, казалось, не станет дергаться, даже если в Берлине начнется землетрясение. Ну‑с, что еще нужно для успешного дела? Несколько фрицев, способных украсить любой сумасшедший блокбастер в стиле Квентина Тарантино, мой любимый – такой серьезный по сравнению с ними, ну и я, Маркиза ангелов.
Все у нас должно было непременно получиться!
– Раз мы все уже обсудили, не будем терять времени.
Михаэль прошел в комнату и открыл саквояж, который принес с собой. Саквояж оказался набит оружием.
– Подождите! – Я забеспокоилась. – Думаю, нам лучше обойтись без пушек! Если все пройдет гладко…
– Если! – перебил Михаэль. – А если нет?! Я никогда не хожу на дело без оружия. Не беспокойся, обычно стрелять не приходится – достаточно только показать. Охрана, полиция, банковские служащие – это ведь все семейные люди, и никому из них не хочется умирать…
|
|
Я недовольно покачала головой. По моему замыслу ограбление должно было стать изящной операцией, достойной внесения в анналы криминалистики и отдельной голливудской экранизации со звездами в главных ролях. А из‑за упрямства Михаэля авантюра в духе «Аферы» грозила превратиться в банальный боевик.
Оружие было разное – охотничья двустволка со спиленными стволами, несколько пистолетов. Для себя Михаэль патриотично выбрал пистолет‑пулемет «Хеклер‑Кох», прославленный кинофильмом «Матрица». Превосходная штука, высокая убойная сила в сочетании со скорострельностью. Он вытащил пачку патронов и снарядил несколько магазинов.
– Ты будто к войне готовишься! – заметила я.
– Ну ты же знаешь старую поговорку: «Хочешь мира, готовься к войне»! – парировал он. – На мой взгляд, это лучшее автоматическое оружие в своем классе. Оставить его пылиться – просто непростительный грех.
Он вставил магазин и поводил стволом по сторонам, расстреливая воображаемых противников. Потом снова посмотрел на меня и рассмеялся.
– Все будет хорошо! – сказал он. – Это только мера предосторожности, никто не собирается устраивать бойню. Ты ведь так хорошо все придумала!
Хотелось бы верить, очень хотелось бы! И в то, что бойни не будет, и в то, что план мой сработает на сто процентов. Господи, помоги! Знаю, нельзя просить помощи в таком деле, но все равно прошу!
|
|
Тиль взял в руки обрез, повертел его и положил назад. Было видно, что и ему оружие не очень по душе, но похоже спорить с лидером не смел, слабак.
Я едва не предложила присесть на дорожку. Выйдя из отеля, мы погрузились в «Фольксваген» Тиля, а десять минут спустя где‑то на тихих задворках пересели в другую машину. Это был минивэн «Мерседес» с эмблемой строительной компании на борту. Именно такие фургончики возили в «наш» банк строителей. Михаэль достал эту машину – Михаэль специалист, на него можно положиться. Все будет очень хорошо! Я уже почувствовала охотничий азарт. Этот день должен был стать новой страницей в моей жизни, и писать ее на этот раз буду я сама.
Часть первая
НА ГОСУДАРЕВОЙ СЛУЖБЕ
Глава первая
ПОПАЛАСЬ, КОТОРАЯ КУСАЛАСЬ!
– Я догадываюсь, Анжелика, какие мысли проносятся сейчас в вашей хорошенькой головке! – сообщил Лаевский, глядя на меня с улыбкой. – Кто эти люди, куда они меня привезли и с какой целью?!
Я кивнула своей «хорошенькой головкой», благодаря за комплимент и одновременно подтверждая: да, именно эти вопросы сейчас меня и волнуют.
Место, куда меня под конвоем доставили из Сестрорецка, на первый взгляд казалось обычным загородным особняком, причем далеко не новорусского размаха. Разве что только чересчур хорошо охраняемым. Однако я уже поняла, что за этим непримечательным фасадом скрывается могущественнейшая организация. И сейчас передо мной находился ее руководитель – Валентин Федорович Лаевский.
Однако господин Лаевский не спешил раскрывать карты. Времени у него, очевидно, было предостаточно. На столе перед нами стоял серебряный поднос, чайничек с заваркой, самовар, какие‑то кренделечки. Он выдержал долгую паузу, наполняя мою чашку. В меру крепкий, как я люблю.
– А ответы следует искать в вашей удивительной судьбе! – наконец соблаговолил он продолжить. – Юная провинциалка, приехавшая на учебу в большой город, попадает в крайне неприятную историю. Во‑первых, вы узнаете, что любимый променял вас на профессорскую дочку. Во‑вторых, вас жестоко насилуют. С насильником вы расправляетесь его же оружием и решаете, что пистолет – лучшее средство для решения всех проблем. Не имея при этом никакого криминального опыта. Стреляете в невесту господина Самошина, попытка самоубийства на месте преступления заканчивается неудачно, и вы закономерно оказываетесь на зоне. Но не пропадаете там бесследно, как следовало бы ожидать. Судьба к вам благосклонна! Вы обращаете на себя внимание сестры криминального авторитета и вскоре с ее помощью совершаете дерзкий побег, чтобы стать наемным убийцей на службе у мафии, или, как сейчас принято говорить, – киллером!
– Не спорьте! – он поднял руку, заметив, что я намереваюсь что‑то сказать. – Поверьте на слово – ваша биография нам известна до мельчайших деталей. Могу перечислить всех убитых вами людей – список получится внушительный, а если прибавить к нему еще тех, кто погиб по вашей вине, то выяснится, что вы просто по уши в крови, моя милая… Сахар?!
Если бы не тема разговора можно было бы подумать, что я попала в гости к старому знакомому. Правда, была еще фигура охранника, периодически мелькавшая за окном. Крепкий плечистый мужик и при оружии, несомненно. И он здесь такой не один.
– Нет, спасибо! Кого вы имеете в виду, когда говорите о погибших по моей вине?
– Например, о моем старом друге Евгении Васильевиче, директоре турбазы «Моховое»… Новый директор, конечно, человек опытный, но заменить покойного вряд ли в его силах…
– Я не знала, что они отыщут меня и там! – сказала я тихо и сжала губы.
Гибель добряка‑директора была в самом деле на моей совести, как и смерть матери, гибель отца, о которых Лаевский тактично не стал упоминать. Да и не стоило! Я помню, я все помню, Валентин Федорович… Да, спасибо, я пью с сахаром. Сахар полезен для мозга, а тут, как я вижу, придется думать, думать и думать… Почему я, такая умница‑разумница да к тому же чертовски удачливая, как вы сами утверждаете, оказалась внезапно в вашей компании? Компания сама по себе у меня возражений не вызывает, но уже вполне ясно, что ничего хорошего она мне не сулит. Где же я допустила ошибку и допустила ли ее вообще. Вспомнилось лицо Галины – отравительница, предательница! Я любила ее почти, почти как мать… Да она и была мне матерью, вытащившей из ада под названием зона. Давшей вместе с оружием чувство невероятной уверенности в себе, заставившей меня ощутить себя полноценным человеком. Это она заставила меня повзрослеть… Без нее не было бы меня. И вот, несмотря на все, что нас объединяло, она предает меня. И предает в руки врагов. Отравительница, мать твою!
Сердце разрывали противоречивые чувства, искала оправдание ее поступку изо всех сил. Невозможно поверить, что я снова ошиблась в человеке. Хотелось верить, несмотря ни на что, что у нее были, говоря языком протоколов, «смягчающие обстоятельства». Ее заставили, вынудили…
Но почему, звучал ехидный голосок в сознании, почему она не подала тебе знак?! Незаметный знак – не ешь, не пей, беги… Неужели ее напугали так, что обычная смекалка отказала ей совсем? И это после того, как она спасла жизнь ей и Артему!
Будем надеяться на лучшее! – сказала я сама себе. – Возможно, Галина с братом уже сейчас готовятся к моему освобождению. Меня не бросят, меня спасут. Я слишком много сделала для них.
А голосок в душе продолжал нашептывать – не жди помощи, надейся только на себя. Кто ты для них?! Удачливый киллер, но незаменимых у нас нет, и Стилет не станет рисковать своим положением ради меня.
Все они в сговоре, вот что!
– Не бойтесь, в чае нет ни цианистого калия, ни снотворного! – сказал Лаевский, заметивший, как я застыла в нерешительности над своей чашкой.
– Было бы странно с вашей стороны травить меня! – сказала я. – После того как вы приложили столько усилий, чтобы заполучить меня в свое распоряжение!
– Да! – он кивнул, соглашаясь. – Много усилий, гораздо больше, чем вы себе можете представить! Но я уверен, что они окупятся с лихвой! А что касается ваших приключений на базе, то вы сами виноваты – недооценили нашу доблестную милицию! Впрочем, в этом случае никакой заслуги с ее стороны нет, всему виной технический прогресс. Но давайте лучше поговорим о будущем. Вы молоды, и у вас все еще впереди, поэтому нужно идти, не оглядываясь – в вашем случае оглядываться вредно. Постарайтесь забыть обо всем – у нас с вами еще много работы…
– Вы не сказали еще – кто вы такой! – заметила я.
– Ммм… – Лаевский задумался и посмотрел в чашку, словно ответ был на ее дне. – Я представляю одну из специальных служб государства Российского, В годы так называемых реформ мы счастливо избежали участи других структур нашего профиля – нас не коснулась ни губительная в нашем деле гласность, ни реорганизация. Это, безусловно, следствие нашей засекреченности. Более того, ослабление позиций КГБ‑ФСБ и ГРУ пошло нам на пользу – ничего не поделаешь, конкуренция! Появились новые возможности, технические и финансовые; сейчас организация находится в куда более цветущем положении, чем это было вначале, когда я только оказался в ее рядах…
– И чем же конкретно вы занимаетесь?!
– Боремся с врагами государства! Как бы напыщенно это ни звучало, но это именно так. И наша специализация – точечные удары, хирургические операции! Правда, большинство из них по вполне понятным причинам остаются неизвестными общественности. Общественность узнает только о результатах. Приведу небольшой пример: мы располагаем информацией о том, что лидер одной из бывших республик Советского Союза намеревается форсировать договор с НАТО, а это неизбежно должно привести к появлению военной базы вероятного противника вблизи наших границ. Мы похищаем сына этого лидера, находившегося на обучении за границей, и заставляем его пересмотреть свои планы. Другой пример: нам становится известно, что руководитель одной из крупных российских корпораций замешан в финансовых махинациях, в результате которых огромные средства уплывают на зарубежные счета. Предыдущий вариант, к сожалению, отпадает – приходится идти на крайние меры. Очередная деловая встреча этого господина состоится на яхте, которая в самый разгар переговоров неожиданно взлетает на воздух! В живых, как вы понимаете, не остается никого!
– А деньги?!
– Большую часть нам удалось вернуть!
– Государству?!
– Разумеется! Вам, вероятно, это кажется странным. Вы выросли в новую эпоху и представить себе не можете, что мы используем свои возможности не для собственного обогащения, но это так! Я, впрочем, не жду от вас того же «бессребреничества». Безусловно, ваша работа будет накладывать на вас строгие ограничения, в первую очередь – в личной жизни, но зато вы сможете побывать в самых различных регионах страны, а возможно и мира. Вас ждет увлекательная карьера!
Я криво усмехнулась – вот счастье‑то привалило! Нарисованная Лаевским картина напоминала мне сладкоречивые обещания кидал из всевозможных финансовых пирамид. Вложите ваши денежки в наше предприятие и через год будете отдыхать всей семьей на Багамах! Поработайте на нас и страну, Анжелика Королева! Уберите десяток‑другой неугодных нам людей и будете вести комфортную и обеспеченную жизнь! Разумеется, пока вы будете нам нужны! Не думаю, что в этом заведении предусмотрены пенсии. Но пока я здесь, от сарказма лучше удержаться.
– И чего же вы ждете от меня?! – смиренно спросила я.
– Не кокетничайте, Лика! Вы ведь не будете против, если я стану называть вас настоящим именем? Каролина – слишком вычурно и вам совершенно не идет! Нам нужны люди с вашими способностями. Немногие рождаются с талантом убивать! А вы тот редкий случай, когда есть и способности, и воля! Вы нам нужны. Станьте одной из нас…
– А если я откажусь?!
– Тогда нам придется вас ликвидировать, – сказал он, не моргнув глазом. – Только какой смысл вам отказываться, Лика?! Мы даем вам редкий шанс загладить вину перед обществом и стать (извините опять‑таки за пафос!) – достойным уважения человеком! Разве не все мы хотим этого в конечном итоге? Только настоящего уважения нельзя добиться, обслуживая разных мафиози, как бы ни были они сильны и популярны. Я уверен, что ваше благоразумие подскажет вам правильное решение и вы скоро органично вольетесь в нашу небольшую, но крепкую команду! У вас просто нет другого выбора.
– Вы полагаете, что можно рассчитывать на энтузиазм человека, которого насильственно лишили свободы?!
– Подождите, подождите! – усмехнулся Лаевский. – Разве, находясь под началом Артема Стилета, вы были свободны?! Разве вы могли распоряжаться собой?! С того момента, как он заинтересовался вашей кандидатурой, вы стали его пленницей, неважно – осознавали вы это или нет. Откажись вы выполнять его приказы – и были бы мертвы! Или полагаете, его сестра защитила бы вас?! Разница в вашем положении тогда и сейчас заключается в том, что, работая на Стилета, вы служили беззаконию, как вы сами знаете, этот человек виновен во многих преступлениях! Теперь же вы станете на сторону закона!
– Вы ждете ответа прямо сейчас?!
– Ответ мне уже известен! Вы ведь умная девушка и не захотите преждевременно покинуть этот мир.
Вас ждут психологические тесты, потом курс подготовки. Я не сомневаюсь – вы многое умеете, доказательств этому достаточно! Но вы не работали в команде, не считать ведь таковой людей вроде этого… Молотка!
– Кувалды! – поправила я, с печалью вспомнив погибшего телохранителя Стилета.
– Да! Так что вам еще многому предстоит научиться! Ну а теперь позвольте проводить вас в вашу комнату, надеюсь, вы поймете наши меры предосторожности – в период адаптации вам придется ночевать в изоляции…
Адаптации, изоляции – как музыкально все это звучит и почти в рифму, а суть‑то проста – пока не станешь плясать под нашу дудку, сиди за решеткой, в темнице сырой.
– Опять в камеру! – кивнула я головой.
– Ну я не стал бы называть так – мы постарались обеспечить вам максимальный комфорт!
Это было полуподвальное помещение. Одно окошечко под потолком, закрытое толстой решеткой и продублированное снаружи еще одной, не уступавшей ей по прочности. Напильником не перепилишь, да и нет у меня напильника. И никто не передаст в буханке хлеба, как пламенной революционерке, – нет у меня больше друзей, одни мертвы, другие предали. И Анжелика Королева снова пребывает в заключении, причем одиночном. Не думаю, что господин Лаевский намерен меня долго здесь мариновать, очевидно, не для этого забрал он меня у Стилета. Забрал на правах сильного. Что ж, он и вправду силен, ну а мы хитрее. Не знаю как, но я вас обставлю, Валентин Федорович. Клянусь, что обставлю!
Как вы там сказали?! Загладить вину перед обществом? Нет, господин Лаевский, даже если и есть в ваших словах толика правды, отпускать мне грехи у вас нет права!
Однако пока что все это были только слова. Гордые и злые, но произносимые даже не шепотом, а мысленно, про себя. Вслух мы будем петь совсем по‑другому, потому что не хотим, чтобы нас закопали в этих лесах. Так и представляю себе: Анжелика Королева в белой рубашке стоит у расстрельной стенки, выщербленной и окровавленной. Ей дают последнее слово, и она произносит пламенную речь, смущающую сердца врагов. Палачи теряются, пули летят мимо… Нет, нет, нет! Мы пойдем другим путем!
Обстановку действительно вполне можно было назвать комфортабельной – здесь стояла кровать, небольшой диванчик, телевизор и книжные полки. На большее в моем положении вряд ли можно рассчитывать. В углу на столике стоял телефонный аппарат.
– Внутренний! – пояснил Лаевский. – В случае необходимости вы в любой момент сможете связаться со мной или с кем‑нибудь из охраны.
Дверь без щеколды вела в ванную комнату с душем и туалетом.
– Здорово! – усмехнулась я, заглянув туда. – Наверное, даже в камерах у американских мафиози условия не столь шикарны!
– Не знаю, не бывал! – признался Лаевский. – Но надеюсь, что ваше краткое заключение не покажется вам тягостным. К тому же освобождение зависит исключительно от вашей доброй воли!
Почему‑то сразу всплыли перед глазами плакаты советских времен: «На свободу с чистой совестью». Впрочем, привередничать не приходилось – пока я полностью во власти этих людей и надо радоваться тому, что есть.
– Я с вами прощаюсь, – сказал Лаевский, – но ненадолго. Надеюсь, вы все хорошенько обдумаете и примете единственно правильное решение…
– У меня только один вопрос! – сказала я, прежде чем дверь закрылась.
– Да?!
– Почему вы не убрали Стилета – если он так вредит интересам России?
– Всему свое время! – пообещал Лаевский. – Не всегда вопросы решаются с помощью оружия, и вы, уверен, это понимаете! Мы пользуемся не только силовыми методами, а люди вроде Стилета могут оказаться полезными, если иметь возможность ими управлять.
– А у вас есть такая возможность?!
– Ну вы же у нас! – он улыбнулся.
Я промолчала в ответ. Валентин Федорович коротко кивнул и закрыл дверь, оставив меня наедине с моими мыслями.
За окном прошумела машина – кто‑то приехал. Контора жила своей жизнью, в которую Анжелике Королевой, похоже, в самом деле предстояло скоро «органично влиться». Лаевский, безусловно, знал, о чем говорил, – никто мне не поможет, на Стилета и Галину рассчитывать нечего, а больше у меня не было влиятельных друзей. Значит, придется выкручиваться самой.
Я измерила шагами свою новую камеру – двадцать в ширину, и тридцать в длину. Мебель привинчена к полу – перестановочку по своему вкусу сделать не удастся! Посмотрела, что за книги мне предлагаются. Курс молодого киллера, Уголовный кодекс РФ?! Нет, на полках стояли авантюрные романы Иоанны Хмелевской… Надо же, эти ребята даже знают, что я читаю! Впрочем, ничего удивительного. Менты обыскивали мою квартиру сразу после убийства полковника Лагутина, и результаты этого обыска вполне могли быть известны Лаевскому. После этого я уже не удивилась, обнаружив в ванной комнате набор любимой косметики. Здесь также были прокладки – они все предусмотрели. Мне пришло в голову, что я, возможно, далеко не первый человек, побывавший в этих застенках. Не похоже, что это помещение спешно оборудовали к моему приезду. Я даже осмотрела стены в тщетной надежде найти какую‑нибудь пометку или запись вроде тех, что оставляют на стенах в тюрьме. Перед смертной казнью.
Впрочем, почему перед казнью?! Вполне вероятно, что мои предшественники оказались не столь строптивы и на самом деле вступили в команду Лаевского. Это и объясняет его оптимизм по поводу Анжелики Королевой. Только плохо он ее знает. Однако оснований хорохориться пока не было. Как ни крути, самая комфортная камера на свете все равно остается камерой. И я снова в заключении. На этот раз в одиночном. Пришла к тому, с чего начинала. Кажется, жизнь моя идет по кругу, а это тревожный признак. Значит, что‑то не так. С другой стороны, чего ты ждала, обратилась я к самой себе. За все нужно платить; думала, что за Стилетом и его сестрицей как за каменной стеной, а стена‑то оказалась бумажной, и стоило расслабиться, как через эту бумажную стену прорвалась чья‑то беспощадная рука – прямо как в фильмах ужасов – и схватила беспечную Анжелику за горло.
Пока я жива‑здорова и впереди маячит блестящая перспектива – работы на Валентина Федоровича и его компанию. Вернее – Контору.
Теперь девушка больше всего на свете желала принять душ. Быстро раздевшись, она вытащила из комода махровое полотенце и направилась в ванную комнату. Повесила полотенце на крючок возле душа и включила воду. Сейчас было бы в самый раз принять ванну – расслабиться в теплой воде… Но ты не в сказку попала – напомнила она себе. Надо довольствоваться тем, что есть. Она долго регулировала воду, прежде чем добиться нужной температуры. Косметика была фирменной. Пальцы внезапно наткнулись на шрам возле ключицы. Почти незаметный, словно уже давно заживший. Как и всякая нормальная женщина, Маркиза внимательно следила за своим телом и могла голову дать на отсечение, что ничего подобного здесь раньше не было. Вывод напрашивался один – шрамом она обязана Конторе. Вероятно, брали какие‑то мудреные анализы. Она, правда, не могла и предположить – какие именно. Но медицинское образование у нее незаконченное, а наука не стоит на месте. Если Лаевский ничего не преувеличил, описывая вверенную ему организацию, то можно было не сомневаться – здесь в ходу самые передовые технологии. Лишним подтверждением служил сам шрам – он был почти не виден, обработан согласно этим самым технологиям. И как оперативно все проделали. Молодцы!
Лаевский подошел к окну и, распахнув его, прислушался к птичьей трели. Перед ним простиралась березовая роща – на карте этот район был сплошь покрыт зеленой краской с щедрыми вкраплениями синих черточек, обозначавших болота. Случайные туристы, забредшие все же в эти места, натыкались на заграждение из колючей проволоки с грозными предупреждениями на жестяных табличках: «Закрытая зона. Проход запрещен».
И уходили прочь в твердой уверенности, что наткнулись на какую‑нибудь военную часть. Если же кому‑нибудь из них все‑таки взбрело бы в голову пробраться за ограждение, то подойти к базе вплотную все равно бы не удалось. Окрестности находились под постоянным наблюдением, и незадачливого путника тут же взяли бы бдительные охранники.
Однако эту серую «Волгу» на территорию базы пропустили беспрепятственно. Покинувшей машину женщине было уже за сорок, но она нисколько не утратила привлекательности. Правильные черты лица, каштановые волосы до плеч. Чувственный рот и карие глаза, которые часто принимали насмешливое выражение, даже когда речь шла о вполне серьезных вещах. Светлана Михайловна Турсина обладала крайне независимым характером, что сразу читалось в этом взгляде. Пройдя мимо почтительно здоровавшихся охранников, она поднялась на второй этаж.
– К вам Светлана Михайловна! – Человек в камуфляже заглянул в операторскую, откуда велось наблюдение за внутренними помещениями.
Валентин Федорович отвел взгляд от монитора. Отстранив в сторону служащего, приезжая вошла в комнату и посмотрела на Лаевского. Охранник тут же исчез за дверью. Налив себе кофе из кофеварки, Светлана села на вращающийся стул перед монитором, затем открыла принесенную кожаную папку и достала другую – картонную, разбухшую от бумаг.
– Как наша новая подопечная?!
– Мы уже успели наладить первый контакт! – сообщил Лаевский и указал на экран.
На экране Лика шагала по комнате из угла в угол, словно пойманная пантера.
– Наладили или тебе только так кажется?! – поинтересовалась Турсина.
– Это и предстоит тебе выяснить! Ты сильно задержалась!
– Я простая смертная – как и все, стою в пробках!
– В следующий раз пошлю за тобой вертолет…
Она подставила под поцелуй холодную щеку, но он взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы приникнуть к губам…
– Боюсь, твоя новенькая взревнует!
– Она не узнает!
Дежурный наблюдатель из мониторной, освободивший пять минут назад помещение для Лаевского, подошел к дверям, но, услышав доносившиеся изнутри характерные звуки, не стал входить. Вместо этого он хмыкнул и, наклонившись к сидевшему у дверей спаниелю, погладил его по голове.
– Седина в бороду – бес в ребро, верно?! Сторожи, сторожи!
А потом вышел на террасу и стал ждать, когда начальство закончит развлекаться.
Тем же вечером Маркиза познакомилась со Светланой Михайловной. Лика сразу поняла по взглядам, которыми та обменивалась с Лаевским, что этих двоих связывают не только деловые отношения. Вот вам и «верный семьянин» Валентин Федорович!
– Светлана Михайловна – наш штатный психолог! – пояснил Лаевский статус своей любовницы. – Вам, Лика, предстоит ответить на ряд вопросов…
Анжелика открыла предложенную папку. Целый ворох бумажных листов, отпечатанных на принтере. В большинстве случаев ей предстояло только поставить галочки в полях для ответов. «Да» или «Нет». Иногда требовалось добавить разъяснения в специальную графу. Многие из вопросов были весьма личными и заставили ее гневно засопеть. Что за черт?! Какое кому дело, мастурбировала ли она в детстве и не испытывала ли желание переспать с женщиной?!
Ощущение такое, словно тебе пытаются влезть в душу с каким‑то примитивным хирургическим инструментом. Кажется, они и в самом деле полагают, что смогут заставить ее выложить всю подноготную начиная с пеленок. Только что им это даст, хотелось бы знать!
Впрочем, им виднее! Назвался груздем, полезай в кузов. Анжелика уже поняла, что так или иначе некоторое время придется играть по правилам Конторы! Пытаться активно сопротивляться бесполезно – уберут не задумываясь… Бежать тоже пока не удастся – она даже не знала, куда идти, где сейчас находится. Хотя судя по качественному приему некоторых телеканалов можно было заключить, что база стоит не так уж далеко от города.
– Знаю, – сказала Светлана Михайловна. – Там есть интимные вопросы, но они также важны, поверь!
Лика не поверила, но все равно старательно чиркала ручкой минут двадцать. Светлана Михайловна курила, испросив предварительно у нее разрешения.
– Все! – наконец сказала девушка и возвратила психологу листы.
Та быстро просмотрела их.
– Что ж, очень хорошо! Правда, писать в некоторых местах «да пошли вы…» было необязательно, но это тоже говорит о многом!
– Вы подумали над нашим разговором?! – поинтересовался вечером Лаевский, навестивший Анжелику в подвале.
– Я еще ничего не решила!
– Неужели вы все еще скучаете по старым друзьям?! – он подчеркнул последнее слово.
Анжелика пожала плечами, не желая обсуждать с ним эту тему.
– Поймите же наконец, – продолжил он терпеливым тоном, ни дать ни взять – священник, увещевающий заблудшую душу, – люди вроде Стилета – паразиты. Пусть так называемый «простой народ» восхищается их подвигами. Знаете ведь, как он рад, когда эти робин гуды выделяют от щедрот своих на благотворительные цели. Но мы‑то с вами понимаем, что все это сущие крохи по сравнению с тем, что было украдено ими из государственного кармана! Наша задача – борьба с этим беспределом!
– Слова, слова… Предположим, что все так! – сказала Лика. – Но где доказательства? Почему я должна верить вам?!
– Доказательства будут! – пообещал Лаевский. – Так совпало, что очередная наша операция запланирована на следующее утро. Вам остается только включить телевизор и просмотреть программу новостей. И запомните имя – Рокецкий!
Я не спала, лежала в темноте с открытыми глазами. Вот так влипла, девочка! Вспоминала слова Лаевского – в утренних новостях должны рассказать об этом, как его?! Рокецком! Кто он такой и что с ним должно случиться?! Наверняка какой‑нибудь очередной бедолага, мешающий, по мнению Валентина Федоровича, государственным интересам!
Насколько следует доверять Лаевскому в том, что касалось его бескорыстной службы на пользу Родине, было пока неясно. Впрочем, может я действительно чересчур цинична. А Валентин Федорович – он из того поколения ответственных и патриотичных граждан. Поживем – увидим… Я повернулась на бок и попыталась представить себе этого Рокецкого. Живет сейчас где‑то человек, может, занимается любовью или работает и не знает, что часы сочтены. Сочтены Лаевским. И никакой возможности нет предупредить его. Хотя зачем лицемерить – я и сама убивала не задумываясь…
Сон подобрался незаметно. Во сне я снова была свободна, снова жила в родном Чудове. И родители были живы, и добродушно ворчал пьяный отец, когда я возвращалась поздно. А весь остальной мир, с его милицией и бандитами, остался где‑то далеко‑далеко…
Валентин Федорович ложился поздно, на столе в его кабинете горела старомодная лампа. В круге света лежали папки, посвященные двум людям, интересовавшим в данное время Лаевского: Анжелике Королевой и Виктору Рокецкому.
Он посмотрел еще раз на фотографию Маркизы, одну из многих, сделанных с того момента, когда Контора впервые заинтересовалась девушкой. Подумал о том, сможет ли он управлять ею, превратить ее в послушный инструмент? И утвердительно кивнул, отвечая себе. Разумеется. А если он ошибается, то тем хуже для самой Маркизы.
Было около полудня, когда черный лимузин подкатил к стоянке возле здания одного из питерских банков. Сначала из машины выбрались двое телохранителей в одинаковых строгих костюмах, под которыми почти не угадывались бронежилеты. Виктор Степанович Рокецкий имел основания беспокоиться о своей безопасности и постарался окружить себя профессионалами. Впрочем, о сегодняшнем его визите сюда не знал никто, кроме нескольких доверенных лиц. Бизнесмен – высокий темноволосый мужчина – усмехнулся, оглядев своих сопровождающих. Мог ли он лет десять тому назад представить, что будет шествовать в окружении телохранителей, словно персонаж какогонибудь крутого американского боевика!
Первый выстрел прозвучал, когда до стеклянных дверей оставалось несколько десятков шагов.
Глава вторая
МОЛОДЫМ ВЕЗДЕ У НАС ДОРОГА
Анжелику разбудил звук включенного телевизора. В комнате больше никого не было. Она уставилась на экран, где как раз заканчивался рекламный блок. «Попки остаются сухими и чистыми!» – радостно сообщил голос за кадром, несомненно, порадовавшим педофилов. Вслед за этим появилась новостная заставка с анонсами главных событий. Вот! Сердце у Анжелики подпрыгнуло: покушение на Виктора Рокецкого, президента концерна «СлавРок». Мелькнули кадры с милицейскими машинами, каретами «Скорой помощи»… Но ничего не было сказано – жив ли он, убит?! Журналисты‑профи сладкое приберегают напоследок, чтобы удержать зрителей возле голубых экранов.
Лика сидела как на иголках, никогда в жизни ей не приходилось так переживать из‑за новостей. К счастью, репортаж о Рокецком шел первым. Итак…
«Только что было совершенно покушение на Виктора Рокецкого, президента крупнейшего в России металлургического концерна „СлавРок“. Приблизительно в двенадцать часов пополудни, когда Виктор Степанович прибыл в здание, его машина была обстреляна неизвестными. Судя по всему, нападение было тщательно спланировано – преступникам был хорошо известен распорядок дня Рокецкого. В результате покушения оказались убиты двое из троих охранников бизнесмена, его водитель тяжело ранен. Сам Рокецкий, насколько нам стало известно, серьезно не пострадал. Его местонахождение не разглашается в целях безопасности…»
Лика усмехнулась. Лаевский хотел продемонстрировать крутость вверенной ему организации, а вышелто пшик! Сглазили вы себя Валентин Федорович! Никогда не стоит хвастаться раньше времени! Камера бестолково металась между машинами с мигалками, натыкаясь на тела, накрытые простынями, пока кто‑то из ментов не закрыл объектив ладонью, несмотря на яростные протесты оператора.
– Что произошло?!
Лаевский сидел за столом в своем кабинете. Портретов вождей, как нынешних, так и покойных, здесь не было – Валентин Федорович предпочитал созерцать перед собой пейзаж кисти Серова, созвучный тому, что он видел за своим окном.
– Непредвиденные обстоятельства! – спокойно отрапортовал по телефону его собеседник. – Нас взяли в кольцо – вполне вероятно, что охрана банка отследила…
– Это ваш просчет, Глеб! – отрезал Лаевский.
– У нас потери! – сообщил, помолчав Марьянов.
– Это сейчас неважно. Нужно найти Рокецкого и закончить дело. Сейчас он, возможно, напуган, но как только придет в себя – попытается нанести контрудар.
– Я готов попытаться еще раз. Если вы, конечно, в курсе, где его сейчас нужно искать!
– А почему я должен это знать?! – взорвался наконец Лаевский. – Я попытаюсь сейчас выяснить…
Он положил трубку, не прощаясь, и сложил руки в молитвенном жесте, размышляя. Неудача Марьянова могла иметь далеко идущие последствия. Рокецкий далеко не дурак – иначе бы не занимал свой пост. Теперь он начнет собственное расследование – Виктор Степанович располагал собственным штатом безопасности, состоящим из профессионалов. Они быстро вычислят предателя в своих рядах и попытаются выйти через него на организаторов нападения без помощи милиции. Правда, этот человек – Максимов – не располагал никакими серьезными сведениями о своих нанимателях. Но и того, что он знал, было достаточно, чтобы доставить неприятности Конторе. Мобильник завибрировал на столе и пополз, словно огромный жук, перевернутый на спинку. Лаевский взглянул на высветившийся на дисплее номер. О дураке подумаешь, он и появится – вспомнил он детскую присказку.
– Да, Антон Петрович, – сказал он, не здороваясь, – я в курсе произошедшего… Что вам теперь делать?! Думаю, мы сможем обеспечить вашу безопасность, пока ситуация не будет исправлена!