Шестилетний Игорь обожает черепах. У него дома живет черепаха Яшка, и когда он пришел к нам в студию, он мог говорить только о черепахах. На лепке он занимался только черепахами. Потом поостыл, занялся другими вещами, но вот недавно слепил очень натуральную «броненосную» черепаху и попросил меня ее обжечь. Чтоб она стала твердой и можно было с ней играть.
При обжиге черепаха почему-то разбухла, и у нее из живота вылез большой глиняный пузырь. Поначалу Игорь был в восторге – он любит анатомические подробности и курьезы. Но потом задумался о самой черепахе и чуть не заплакал. «Ей ведь больно, что же теперь с ней будет?»
Я попытался его успокоить, мол, это будет старая больная черепаха, а ты слепи новую, здоровую. Но Игорю эта идея не понравилась. Он взялся за глину и стал что-то сосредоточенно ваять. Через некоторое время говорит:
¾ Это будет ее кровать.
Потом прилепил тонкие колбаски к кровати и черепахе.
¾ Она лежит под капельницей.
Добавил еще колбасок, черепаха оказалась вся утыкана «капельницами». Потом приделал сбоку кусочек бумаги:
¾ А это у нее фильтр. Она полежит под капельницей, пока я буду на других занятиях, выздоровеет, а потом я заберу ее домой.
И ушел на занятие по развитию речи. А я ушел по свои делам. После занятий я обнаружил на столе пустую «больничную койку» с висящими в стороны «капельницами». Черепаха, видимо, выздоровела.
Кусок побольше
Я покупаю глину на гжельском керамическом заводе валюшками (упаковками) по 20 килограммов. Когда я достаю из шкафа очередную валюшку и ставлю ее на стол, все дети хором кричат:
¾ О-о! Какая огромная!
Очередная валюшка всегда стоит на краю стола, и каждый ребенок всегда может сам подойти и отрезать или отломать от нее кусок такой величины, какой ему захочется.
Детям, а особенно мальчикам, часто хочется померяться силой с «великаном». Мои валюшки прекрасно выполняют эту роль.
Глины мне не жалко. Все излишки, которые дети не использовали на занятии, я заминаю обратно в большой ком и даю следующей группе.
Оторвать руками удается не так уж много ¾ кусок величиной с кулак или два. Но у меня есть инструмент ¾ тонкая стальная проволока в локоть длиной с двумя деревянными ручками на концах. Ею можно резать мягкую глину так же, как раньше в магазинах резали развесное масло. Эта операция доступна любому ребенку, от двух с половиной лет. А вот поднять отрезанное…
Если ребенку хочется взять себе кусок побольше, я не запрещаю ему, и не говорю ничего про жадность, других детей и экономию. Но когда он пытается поднять и отнести на свое место пять килограммов глины, он сам понимает, что всем желаниям есть предел.
Что можно, а что нельзя
Если разрешать детям то, что не требует запрещения, то гораздо проще убедить их в том, что нельзя делать действительно запретные вещи. Разрешай разрешаемое, и этим ты запретишь запретное.
На моих занятиях можно:
- лепить то, что хочешь
- лепить так, как хочешь
- ломать то, что сделал сам
- ломать то, что учитель сделал специально для игры и ломания
- раскрашивать поделки красками
- пачкаться
- разговаривать
- ходить по классу
- играть в слепленные игрушки
- играть в игрушки, слепленные учителем
- самостоятельно брать глину и инструменты
- заниматься любой другой конструктивной деятельностью: рисовать, вырезать из картона, рассказывать сказки, истории и так далее
На моих занятиях нельзя:
- кидаться глиной
- бросать глину на пол
- пачкать других детей
- ломать то, что сделали другие дети
- демонстративно бездельничать
- громко кричать
- явно мешать другим детям
- отбирать у других детей игрушки и инструменты
Глина учит
На моих занятиях главный учитель ¾ глина, а я лишь ассистент. Я помогаю ей, настраиваю детей на общение с глиной. Больше всего мне нравятся те занятия, когда глина и дети во всю трудятся, а я сижу себе и болтаю им всякие басни. Чем меньше мне работы, тем удачнее занятие.
Рассказывают о древней китайской системе оплаты труда деревенского врача. Доктор регулярно обходил всех своих клиентов и брал установленную плату в том случае, если человек был здоров. А если заболевал, то доктор начинал его лечить, и не получал платы до тех пор, пока не вылечит.
Убей монстра
Шестилетний Андрей, мальчик интеллигентного вида с грустными глазами, уже полгода лепит у меня на занятиях только монстров. Монстров из фильмов, монстров из компьютерных игр, монстров из собственного воображения. Чем бы ни занимались другие дети, у Андрея на уме только они. Монстры у него получаются довольно схематичные: эдакие груды глины с торчащими в разные стороны рудиментарными руками и ногами, палками, саблями-зубочистками и другими ужасами. Делает он их довольно быстро и потом начинает с ними сражаться: рубить, резать, колоть, ломать и так далее.
Чем занимается Андрей, кроме нашей студии? Смотрит бесконечные фильмы-ужастики и учится в какой-то группе подготовки к школе. Из фильмов в него льется агрессия, а из занятий ¾ усталость. Киноагрессия не переваривается в душе, она накапливается и требует выхода. Усталость от скучных занятий не находит себе оправдания, накапливается, превращается в беспредметную злость. Времени поиграть, побегать, разрядиться у Андрея практически нет.
Так что, когда он убивает своего очередного монстра, я за него только радуюсь.
Агрессия такая и сякая
Трехлетний Ваня приходит на занятие и с ходу требует:
¾ Сделайте мне динозавра. Нет, сделайте двух динозавров, они будут драться.
Я наспех леплю ему двух уродцев, Ваня берет их в руки и начинает с упоением бить одним по другому. Когда один из несчастных теряет голову, ноги и хвост, Ваня его бросает и ведет победителя драться с игрушками других детей и с самими детьми.
В основном, это приобретенная агрессия. Дома с ним разговаривают не словами, а руками. Хватают, ведут, отбирают, шлепают, иногда, наверно, и всерьез поколачивают. При этом утверждают, что очень его любят. Мальчик привык, что телесный способ решения конфликтов ¾ это норма. Чему он научиться дальше ¾ одному богу известно. Но Ваня ¾ умный парень, интеллект у него будь здоров. Может быть, научится и скрывать свои чувства.
Шестилетний Даня врывается в класс и начинает нарезать круги по классу. Бросается на валюшку глины и начинает молотить ее скалкой. Отрезает кусок, швыряет на стол, начинает бить и мять. Никакие уговоры и предложения заняться делом на Даню не действуют. Другие дети смотрят на него с интересом, а новенькие ¾ еще и с удивлением.
К середине занятия Даня усаживается за стол, затихает и начинает думать. Потом хватается за глину и последние десять минут занятия усердно лепит, иногда даже остается доделать что-то после занятия. Но потом опять начинает бегать из конца в конец студии.
У Дани агрессия врожденная. Родители на него покрикивают, но в меру. Просто такой он моторный человек. Но учится сдерживаться. На занятиях по развитию речи, где урок более структурированный, у Дани уже почти получается быть дисциплинированным.
В чем же разница? Да ни в чем. И работать с Ваней и с Даней приходится примерно одинаково.
1 + 1 = 2?
Некоторые родители приходят и говорят: «Он (она) так любит лепить, дома сидит часами. Запишите сразу на два занятия подряд».
Одно занятие у нас длится полчаса, в соответствии с гигиенической нормой для детей дошкольного возраста. Между занятиями перемена ¾ десять минут. Два занятия плюс перемена между ними ¾ час десять. Идея мне не нравится, но я соглашаюсь, чтоб попробовать, что получится.
Получается бардак. Дети начинают баловаться и нарезать круги по классу даже раньше, чем заканчивается первое занятие. Я призываю их к порядку и работе, но слышу резонный ответ: «На втором занятии успею».
Тогда я отказываю родителям в двойных занятиях и прошу забирать детей сразу после окончания первого. Но некоторые дети, усердно проработав целое занятие, просят остаться и полепить еще.
Родители говорят: «Ну вот видите! Пусть ходят на два занятия». И тут я понимаю, что это как раз тот самый случай, когда один плюс один не равняется двум.
Наука совершенно справедливо утверждает, что дети пяти-шести лет способны концентрировать внимание в течение не более двадцати минут. Плюс пять-десять минут на раскачку и приборку ¾ получается получасовое занятие. Если ребенок знает, что у него на все про все полчаса, то в начале занятия он собирается с мыслями и работает с толком. Если дети начинают баловаться раньше конца занятия, я всегда могу их приструнить, напоминая, что занятие скоро кончится, и они ничего не успеют. А если изначально ребенок идет на часовое занятие, то ни то, ни другое не работает.
Разумеется, в охотку ребенок может просидеть за глиной и больше получаса. От меня, как от учителя, это не требует никаких усилий, в это время я могу заниматься со следующей группой. Спокойно занимающийся своим делом ребенок даже помогает мне ¾ подает пример еще не настроившейся на работу новой группе. Но настроить дошкольников сразу на часовое занятие я не могу.