На формирование «экономического человека» как конкретного духовного типа хозяйствующего субъекта, со всей «сложностью и многообразием психологической мотивации» определяющее влияние оказывает религия. с 308
Христианское принятие мира антиномично, христианин не любит мир, т.е. не прилепляется сердцем к земным благам, соблазнам, удовольствиям, но любит мир как творение Божье, сад Божий, который он призван возделывать. Именно оно порождает особую мотивацию труда – соединение в мотивации труда мироотречения и мироприятия дает наибольшую энергию аскетического, религиозно мотивированного труда.
Свободный аскетический труд, труд ради Христа, ближнего, а не только ради обеспечения минимальных условий собственной жизни, является той духовной силой на основе которой воздвигнут фундамент европейской культуры и европейского хозяйства.
Христианское приятие мира выражается в некоей антиномии: с одной стороны, христианство зовет к освобождению от мира, от любви к нему, от всякой хозяйственной заботы: «Воззрите на птиц небесных, яко не сеют, не жнут, не собирают в житницы, и Господь питает их» (Мф. 6, 26). «Имущие должны иметь, как неимущие, и покупающие, как не приобретающие, и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся, ибо проходит образ мира сего» (I Кор. 7, 30—31). Таким образом, в отношении к миру христианством вносится аскетическое противоборство и расщепленность. Но в то же время только христианство научает любить мир высшею любовью, как создание Божие, которое сам Бог так возлюбил, что не только сотворил его Премудростию Своею, но не пощадил и Сына Своего для спасения мира. Мир увековечивается Богом, ибо теперешнее его естество имеет претвориться и стать новым небом и новой землею. В христианстве человек сознает себя логосом мира, имеющим в себе и логос вещей чрез причастность свою Божественному Логосу, которым стало все и вне которого не возникло ничего, что стало быть (Ио. 1, 3).
«остаётся незыблемым, что христианство освободило и реабилитировало всякий труд, в особенности хозяйственный, и оно вложило в него новую душу. В нем родился новый хозяйственный человек с новой мотивацией труда. Эта мотивация носит в себе черты соединения мироотреченности и мироприятия в этике хозяйственного аскетизма, причем именно это соединение противоположностей в напряженности своей и дает наибольшую энергию аскетического, религиозно-мотивированного труда. Этот свободный аскетический труд есть та духовно-хозяйственная сила, которою утвержден фундамент всей европейской культуры.»
В аскетическом труде таится антиномия, вытекающая из общего отношения христианства к миру. На пути его возможна победа аскетизма, выражающегося в стремлении уйти от мира и преодолеть его; в стремлении к нестяжанию и добровольной бедности оно составляет душу и всякого монашества. И вопреки этому, возможна победа хозяйственного эгоизма, который ведет к обмирщению. Отсюда зародился и новейший хозяйственный человек ekonomik men с упрощенной и стертой психологией хозяйственного эгоиста.
И это очень важное положение, которое развивает Булгаков. Если, идеалом личности, идеалом труда является монашеская аскеза, в том числе аскеза труда, такой идеал ведет к освобождению от мира, преображению человеческой личности- победе над страстями и взращиванию добродетелей, что, несомненно, сказывается на поведении человека во всех сферах жизни – семейной, хозяйственной, государственной. Если же в этой антиномии побеждает мироприятие и уходит аскетизм как внутреннее явление как способ внутреннего преображения личности, борьбы со страстями и взращивания добродетелей, то результатом и будет победа эгоизма, в том числе и хозяйственного эгоизма. Это естественный результат протестантской реформации. Победа эгоизма – это результат стремления к богатству, накоплению, успеху, которое протестантизм вводит в ранг добродетелей. Но такие стремления, по сути, приводят не к духовному здоровью человека, а к духовной болезни. Такие добродетели на самом деле способствуют укреплению и развитию таких качеств, которые в христианстве именуют не добродетелями, а страстями: гордыни, тщеславия, властолюбия (стремление к успеху) сребролюбия(стремление к богатству и накоплению). А по законам христианской психологии развитие этих страстей по цепочке рано или поздно должно привести и к экономическому эгоизму, к тому, что отрицал протестантизм – стремлению к роскоши, чувственным наслаждениям, наживе любой ценой. Таким образом становится вполне понятной закономерность превращения аскетического протестантского капитализма в капитализм авантюрный. Ту закономерность, которую не заметил Вебер.
Православие же содержит единственно верное суждение по отношению к таким категориям как богатство, собственность, власть, успех. Не осуждается сами собственность, богатство, успех, которые получены нравственным путем, однако осуждается стремление к ним. Ведь это стремление развивает страсти, тогда как христианин должен взращивать противоположные этим страстям добродетели – смирение, нестяжание, чистоту мыслей и чувств, милосердие, проявляющееся, в том числе в милостыне, благотворительности. Только такое отношение к этим категориям позволяет сохранить душу, развивать духовно-нравственные качества в личности человека и в обществе в целом и не препятствовать хозяйственному успеху. И поэтому необходимо согласится с Булгаковым, в том, что потенциал православия в хозяйственной деятельности колоссален.
«Духовная сила перековывалась и в материальное богатство, по общему закону жизни, согласно которому дух господствует над веществом, а не наоборот. И эта аскетически духовная природа хозяйственного труда, может быть, побледнев и потеряв свое самосознание, оказывает свое действие и теперь. Дисциплина труда, накопленная в христианском аскетизме и унесенная блудным сыном во страну далеку, продолжает сохраняться в европейском обществе и доныне.
Указанная схема «первоначального накопления» хозяйственной энергии чрез аскетический труд одинаково применима ко всем областям христианского мира, и на востоке, и на западе.»
Православие и хозяйственная жизнь
Таким образом, дисциплина труда, религиозная ответственность в отношении к любому делу, огромная преобразующая хозяйство сила аскетического труда – это отнюдь не порождение и особая черта протестантизма, как считают многие исследователи, но изначальное свойство христианского отношения к миру, к труду которое подтверждено многовековой практикой, прежде всего монастырского хозяйствования. Но монашеский идеал внутренней жизни, идеал труда всегда был максимой для любого христианина. Отсюда в православии, в отличие от протестантизма, в котором монашество было упразднено, не было никакой необходимости создавать особую этику жизни, в том числе хозяйственной жизни специально для мирян.
Хозяйство и культура средневековой Европы создавалась не протестантизмом.
Необходимость религиозной дисциплины, ответственности, рационального ведения хозяйства никуда не уходит из православного понимания труда. Более того, труд мыслится как служение, как творчество и сотворчество Богу, как одно из необходимых условий спасения души
.
Но к сожалению, с течением времени изменяется религиозное сознание общества, религиозная дисциплина, ослабевает духовно-нравственная жизнь. И мы видим, что реальность далека от идеала. И в конце ХІХ века, и в ХХ веке и особенно сейчас, мы видим другие реалии. Для конца ХІХ, начала ХХ века это те недостатки общественного сознания, в первую очередь интеллигенции, которые возникли как раз в результате угасания православной религиозности, на почве увлечения материализмом, угасания духовной жизни и развития культа удовольствий, это: проявление безответственности в отношении к организации хозяйственной жизни на государственном уровне, снижение самодисциплины, разбазаривание государственных денег, прожигание собственных капиталов, безответственное, нерациональное отношение к собственному хозяйству, это угасание, особенно в образованных слоях общества мотивации служения Отчизне, народу.
Как правило, мало кто разбирается в особенностях богословия исторических примерах воплощения православных идеалов в жизнь. Вывод делают по тому, что видят сами в реальной жизненной практике. Но современный человек, в большинстве своем в силу сложившихся исторических обстоятельств, длительного периода гонения на православную Церковь, редко может увидеть воплощение христианского идеала, в том числе и особенно идеала хозяйственной жизни в наше время. Но это не означает, что этого идеала нет. Просто возрождение православия это сложный и длительный процесс, требующий активного участия большинства членов общества, формально исповедующих православие.
С другой стороны, ведь почти никто не понимает, что тот самый авантюрный капитализм, который описал Вебер, никак не связав его при этом с протестантским аскетическим капитализмом, на самом деле есть его порождение. Более того, авантюрный капитализм породил современный социально-экономический механизм уже постпротестантской цивилизации - виртуальную экономику.
Экономический человек, хозяйственный деятель в христианстве, определяется его верою. Это не значит отнюдь, чтобы человек чрез это освобождался от внешнего бремени хозяйственной необходимости — ибо и апостолы Христовы должны были рыбачить, как и ап. Павел — заниматься деланием палаток, но изнутри это бремя принимается для Господа, ради христианского послушания. И эта религиозная установка определяет духовный тип хозяйственного деятеля, который должен проходить свое хозяйственное служение, в каком бы социальном положении он ни был, с чувством религиозной ответственности. И этой этики труда не могут заменить никакие иные — гуманистические или коммунистические — лозунги.
Православие и хозяйственная жизнь
В области потребления и общего этизирования хозяйственной жизни влияние Церкви проявляется в воспитании духовного вкуса, в борьбе с современным язычеством, с роскошью и извращенностью. Конечно, степень этого влияния трудно измерить, но факт его столь же трудно отрицать. В области распределения Церковь призвана быть социальною совестью, которая должна поднимать свой голос в сердцах людей и в их общественной жизни. В современном социальном разброде Церковь поддерживает общественную солидарность, которою сохраняется общество от разрушительного действия центробежных сил классовой борьбы….. И силы любви, спасающей и объединяющей, дает Церковь.
соборный дух православия ….делает его более народным, благоприятствующим духу экономической демократии.
Православие и хозяйственная жизнь
призвание православия никак не связано с построением какого либо хозяйственного строя, с капитализма или социализма, оно призвано преображать души людей, но исполнение заповеди любви в социальной жизни к чему по мнению Булгакова призван свободный демократический социализм имеет прямое отношение к православию и в этом смысле есть основание для положительного отношения православия к социализму, как к системе, отрицающей эксплуатацию, корысть, спекуляцию с 325
православие имеет в себе силы для этого социального призвания, — освещать исторический путь человечества своим светом, будить социальную совесть, благовествовать труждающимся и обремененным.
Православие и хозяйственная жизнь
Первое положение состоит в том, что православие не стоит на страже частной собственности как таковой, даже в той степени, в какой это еще делает католическая Церковь, видящая в ней установление естественного права (энц. п. Льва XIII и др.). Частная собственность есть исторический институт, который все время меняется в своих очертаниях, как и в своем социальном значении, и ни один из образов ее существования не имеет самодовлеющего, пребывающего значения. Второе положение состоит в том, что православие не может защищать капиталистической системы хозяйства как таковой, ибо она основана на эксплуатации наемного труда, хотя и может до времени мириться с ним в виду его заслуг в поднятии производительности труда и его общей производственной энергии. Но здесь есть бесспорные пределы, перехождение которых не имеет оправдания.
Православие и хозяйственная жизнь
Но есть одна высшая ценность, при свете которой и нужно давать сравнительную расценку разных хозяйственных форм. Это есть свобода личности, правовая и хозяйственная. И наилучшей из хозяйственных форм, как бы она ни называлась и какую бы комбинацию капитализма и социализма, частной и общественной собственности она ни представляла, является та, которая наиболее обеспечивает для данного состояния личную свободу как от природной бедности, так и от социальной неволи.
Православие и хозяйственная жизнь