Глава вторая ДАТСКАЯ ПРИНЦЕССА ДАГМАР И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ




Глава вторая

ДАТСКАЯ ПРИНЦЕССА ДАГМАР И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ

Свет новой любви

После смерти Николая Александровича Дагмар вернулась в Данию, но очень скоро датская королевская чета получила от российских императора и императрицы письмо, в котором они приглашали Дагмар в Россию.

Желание взять в жены невесту брата — датскую принцессу Дагмар возникло у Александра вскоре после ухода Никсы из жизни. «С тех пор, что я в Петергофе, я больше думаю о Dagmar, молю Бога каждый день, чтобы он устроил это дело, которое будет счастьем на всю мою жизнь. Я чувствую потребность все больше и больше иметь жену, любить ее и быть ею любимым. Хотелось бы скорее устроить это дело, и я не унываю и уповаю на Бога. До сих пор нет никаких известий из Дании после возвращения Freddy (принц датский Фредерик. — Ю. К.). Мама? писала Королеве об ее желании, если можно, приехать сюда с Dagmar, но я боюсь, что королева не согласится».

Вскоре, однако, из Дании пришел ответ. 30 мая 1865 года цесаревич записал в своем дневнике: «В? 11 пошел к Мама?. Папа? читал письмо от Королевы Датской, которая пишет, что она теперь не хотела бы прислать к нам Dagmar, потому что ей нужен теперь покой и она должна купаться в море, что зимой будет продолжать заниматься русским языком и, может быть, Законом Божьим. Папа? объясняет то, что Королева не желает прислать Dagmar теперь, потому что Королева боится, чтобы не подумали, что она непременно желает выдать свою дочь скорее, чтобы не показать вид, как будто бы боится потерять случай. Кажется, сама Dagmar желает выйти замуж за меня. Что же касается меня, то я только об этом и думаю и молю Бога, чтобы он устроил это дело и благословил бы его».

Александр Александрович мало походил на своего старшего брата. Николай был улыбчив, высок, строен, образован; Александр — огромен, немного неуклюж, очень наивен, однако поражал всех своей богатырской силой и невероятным обаянием. Граф С. Д. Шереметев, историк, летописец своей эпохи, в 1868–1880 годах служивший у цесаревича Александра Александровича, а с 1881 года у императора Александра III флигель-адъютантом, в своих мемуарах отмечал: «Он (Александр III. — Ю. К.) был силы необыкновенной, мог сплюснуть серебряную мелкую монету в трубку и перекинуть мяч из Аничкова сада через крышу дворца. Однажды кто-то проезжал на конке мимо Аничкова дворца и видел, как он выворачивал в саду снежные глыбы. „Ишь силища-то какая!“ — с уважением сказал сидевший там мужичок».

Старший брат высоко ценил душевные качества Александра — честность, прямоту, откровенность, доброжелательность к людям и часто повторял, что у него «хрустальная душа». Известный дипломат, публицист и историк С. С. Татищев, написавший монографию, посвященную детству и юности великого князя Александра Александровича, отмечал: «По свойствам своего ума и нраву Александр Александрович представлял полную противоположность старшему брату. По отзыву Грота (преподаватель великих князей. — Ю. К.), в нем не замечалось внешнего блеска, быстрого понимания и усвоения. Зато он обладал светлым и ясным здравым смыслом, составляющим особенность русского человека, и замечательной сообразительностью, которую сам он называл „смекалкою“. Учение давалось ему, особенно на первых порах, нелегко и требовало серьезных с его стороны усилий. Но эти слабые стороны с избытком вознаграждались другими его духовными свойствами, которыми не обладал старший брат. Александр Александрович отличался в классе внимательностью, прилежанием и усидчивостью. Он любил учиться, на уроках допытывался, что называется, до корня вопроса и всякое знание усваивал хоть и не без труда, но обстоятельно и прочно. Труднее всего давалась ему теория языков; любимым же занятием его было чтение, преимущественно исторических рассказов и путешествий».

Великий князь Александр Александрович очень любил музыку и живопись, чему немало способствовала его мать императрица Мария Александровна.

В начале лета 1866 года великий князь Александр Александрович получил от датских короля и королевы приглашение посетить Данию. На семейном совете было решено, что цесаревич должен принять предложение и отправиться в Датское королевство. 2 июня на борту императорской яхты «Штандарт» великий князь Александр Александрович прибыл в Данию, во дворец Фреденсборг, где его ждали Дагмар и вся датская королевская семья.

По распоряжению короля Кристиана IX цесаревича поселили в тех же комнатах, где прежде жил его старший брат, великий князь Николай Александрович, так рано ушедший из жизни.

Прием в Дании был очень сердечным, Александр, всегда интересовавшийся историей, вместе с Дагмар объездил самые интересные исторические места. Они посетили Бернсторф — дворец, где прошло детство Дагмар, замки Росенборг и Фредериксберг, в которых были собраны знаменитые исторические реликвии за много веков, посетили и Эльсинор, где находился замок Гамлета, изучили сокровища Кристианборга. Дагмар рассказывала цесаревичу обо всех датских королях — от Фредерика I и Кристиана I до Фредерика VII и Кристиана VIII, о их походах, о скандинавских сагах и легендах.

Великий князь и датская принцесса много говорили о рано ушедшем из жизни великом князе Николае Александровиче. Они оба очень любили его, преклонялись перед его умом и талантами. Для Александра Александровича он был не только братом, но и большим другом, и наставником. И позже они буквально каждый день возвращались к памяти умершего Никсы. Много лет спустя они также постоянно, особенно в дни его рождения и смерти, вспоминали его, о чем свидетельствует их переписка, а также дневники императрицы Марии Федоровны, дошедшие до нас.

Находясь в Дании, цесаревич Александр Александрович окончательно понял, что Дагмар именно та, которая должна стать его женой на многие годы. Во Фреденсборге он записал в своем дневнике: «Я уверен, что я буду счастлив с милой Дагмар и что Бог благословит наш брак». Он вспоминал, как умирающий брат Никса скрестил его руку и руку Дагмар, и в этом великий князь Александр Александрович, как и Дагмар, увидел знак их судьбы.

В один из теплых июньских дней, когда русский князь и датская принцесса сидели в уютной гостиной дворца Фреденсборг, цесаревич попросил Дагмар стать его женой. Дневниковые записи великого князя дают подробную картину этой встречи и передают то волнение, которое охватило тогда его и Дагмар: «Сначала осмотрел всю ее комнату, потом она показала мне вещи Никсы, его письма и карточки. Осмотрев все, мы начали перебирать все альбомы с фотографиями… Пока я смотрел альбомы, мои мысли были совсем не об них; я только и думал, как бы начать с Минни разговор. Но вот уже все альбомы пересмотрены, мои руки начинают дрожать, я чувствую страшное волнение. Минни мне предлагает прочесть письмо Никсы. Тогда я решаюсь начать и говорю ей: говорил ли с Вами король о моем предложении и о моем разговоре? Она меня спрашивает: о каком разговоре? И тогда я сказал, что прошу ее руки. Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил ее: может ли она любить еще после моего милого брата? Она ответила, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули и у меня, и у нее. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье, говорили много о брате, о его кончине и о последних днях его жизни в Ницце».

Александр Александрович в этот же день отправил в Петербург на имя императора Александра II шифрованную телеграмму: «Поздравьте и помолитесь за меня; сегодня утром мы с нею объяснились, и я счастлив…»

Король и королева, узнав, что предложение цесаревича принято, поздравили молодых, и в тот же день было официально объявлено о их помолвке. Император Александр II и императрица Мария Александровна тут же телеграфировали из Петербурга: «От всей души обнимаем и благословляем вас обоих. Мы счастливы вашим счастьем. Да будет благословение Божие на вас».

В ответном письме император Александр II писал королю Кристиану IX: «Мой дорогой Кристиан… Мы были счастливы видеть, что наш милый Саша искренне привязан к нашей дорогой Минни… Пусть Бог укрепит их любовь…»

На одном из оконных стекол дворца Фреденсборг появилась новая надпись. Теперь уже: «Минни и Саша».

Много лет спустя, находясь в 1877–1879 годах на русско-турецком фронте, цесаревич, вспоминая тот июньский день в Фреденсборге, написал своей супруге: «Обнимаю тебя, моя душка Минни, и благодарю Господа всею душою за то счастье, которое он послал в эти одиннадцать лет. Вспоминаю с радостью тот счастливый день 11-го июня в милом Фреденсборге, который решил нашу судьбу!»

Вскоре после отъезда великого князя Александра Александровича в Россию королева Луиза направила императрице Марии Александровне письмо, в котором говорилось: «Я полагаюсь на Бога, который сделал так, что Минни ожидает счастливое будущее. Мне кажется, Бог благословляет этот союз, заключенный перед Любимым Образом, и его дух благословляет их. Несомненно также и то, что Он (Никса. — Ю. К.) был рядом с родными сердцами. Я не могу найти слов, чтобы описать, как невыразимо нежно и чутко он (великий князь Александр Александрович. — Ю. К.) себя вел, как мягкая деликатность и чуткость проявлялись все время в его поступках, как нам понравился его прямодушный, открытый характер. Вообще всех нас друг с другом объединило несчастье, и память о нем скрепила эту связь. Это является самым лучшим благословением для юной супружеской пары. Я очень люблю Сашу, но Никса, который ушел от нас, был, прежде всего, моим любимцем! Ему хорошо, ибо он „?tait“[2] для этого мира».

Вернувшись в Россию, Александр Александрович уговаривал родителей ускорить свадьбу, не откладывать, как первоначально планировалось, на год. Он был по-настоящему влюблен и с нетерпением ждал писем из Дании. «Меня так и тянет туда», — записал он в те дни в дневнике.

Цесаревич написал Дагмар письмо, в которое вложил всю свою нежность и всю силу своей любви к бывшей невесте покойного брата. В начале июля 1866 года пришел ответ от Дагмар: «Мой милый душка Саша! Я даже не могу тебе описать, с каким нетерпением я ждала твое первое письмо и как была рада, когда вечером получила его. Я благодарю тебя от всего сердца и посылаю тебе поцелуй за каждое маленькое нежное слово, так тронувшее меня. Я ужасно грустна оттого, что разлучена с моим милым, и оттого, что я не могу разговаривать с ним и обнимать его. Единственное утешение, которое еще теперь остается, это письма… Мы находились здесь со вторника, и ты понимаешь, как мне все напоминает о том дне, когда мы здесь были вместе, и главное — тот тягостный момент, когда я тебе показала это место в саду, с которым у меня связано столько дорогих воспоминаний, которые теперь мне кажутся просто сном. Часто я спрашиваю себя, почему это должно было случиться? Значит, Бог так хотел, и Его воля исполнилась. Он всегда делал нам блага. Я признательна Ему за Его Божественную волю, направленную на меня, потому что я снова счастлива. Дорогой мой душка Саша, я все время думаю о тебе, день и ночь. Не проходит минуты, чтобы я не посылала к тебе мои мысли, чтобы они следовали за тобой повсюду. Ну когда же настанет день и мы вновь увидимся?»

Дагмар усиленно занималась русским языком, изучала основы русского православия. У нее были специальные уроки по русской истории, которую она очень любила, она быстро осваивала русскую лексику и овладевала трудностями русской грамматики. Ее учителем и наставником был известный богослов и писатель И. Л. Янышев — отец Иоанн, священник Русской православной церкви при русской миссии в Берлине, впоследствии — духовник царской семьи. Специально для Дагмар им была составлена записка «Об основных различиях православной и лютеранской церкви», которая сохранилась в российских архивах.

Первые ученические тетради юной Дагмар за 1864–1866 годы, сохранившиеся в российских архивах, показывают, на каких нравственных устоях шло формирование души юной принцессы, каковы были, по словам И. С. Аксакова, ее первые «душевные движения». Вот эти записи, сделанные рукою Дагмар на русском языке: «Где много счастья, часто много несчастья»; «Говори всегда правду»; «Кто думает в несчастье об удовольствии?»; «Жизнь человека подобна облакам, также переменчива, также проходима»; «Искренняя дружба принадлежит к самым редким явлениям в жизни»; «Благороднейшие люди не всегда счастливейшие»; «Богатство приятно, но здоровье приятнее всего»; «Обыкновенно тот, кто всегда молчит, умнее, чем тот, кто говорит всегда»; «Человек, сносивший много горя, богат опытом»; «Самые страшные враги человека суть часто его собственные страсти»; «Самый великий герой должен быть и самый благородный человек»; «Долг каждого человека любить других людей»; «Не всегда думайте о себе, думайте чаще и о других»; «Добрый человек не говорит о других ничего худого»; «Враги не будут опасны нам, если не окажется изменников между нами»; «Сократ обычно говорил, что нет ничего прекрасного, где нет ничего доброго»; «Прилежный работник наполняет кладовые жилого дома богатыми дарами полей и помогает охотно бедным и несчастным, потому что вид несчастья огорчает доброе сердце прилежного человека»; «Любовь народа есть истинная слава государя».

В архиве Марии Федоровны сохранились и тетради с аккуратно написанными ее рукой отрывками из произведений великих русских классиков А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, В. А. Жуковского, Ф. И. Тютчева, А. Н. Майкова, А. В. Кольцова, И. А. Гончарова, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, И. С. Никитина — писателей, которых позже она читала и перечитывала много раз.

Тетради по русской истории содержали краткие записи, сделанные Дагмар в форме вопросов и ответов по различным периодам истории России: «Из истории России от Рюрика до святого Владимира 862–1015 годов» и «От святого Владимира до Ивана Даниловича Калиты. 1015–1340». Несколько страниц, написанных также в форме вопросов и ответов, посвящены истории русской церкви: «Кто стоял во главе церкви в России? — Сначала митрополиты, потом патриархи, наконец, Святейший Синод. Долго ли русская церковь находилась под властью митрополитов? — Около трехсот шестидесяти лет (360) под властью одного Киевского митрополита (988–1352) и около двухсот сорока лет (240) под властью двух митрополитов (1352–1588) — Московского и Киевского. Сколько лет продолжалось патриаршее управление русской церковью? — Сто тридцать три года (1588–1722), в течение которых в России было десять патриархов. С какого времени существует в России ныне действующее синодальное управление? — Со времени Императора Петра Великого, который ввел коллегиальное управление не только в церкви, но и во всех отраслях русской жизни».

Россия ждала Дагмар, а Дагмар стремилась в Россию. Там был ее новый жених — великий князь Александр Александрович, там была и могила ее незабвенного Никсы, которого до конца дней она всегда будет вспоминать с любовью.

18 сентября 1865 года «Новгородские губернские ведомости» писали: «В зале Городской Думы выставлена великолепная модель памятника тысячелетию русского царства, назначающаяся для поднесения в дар от новгородцев датской принцессе Дагмар, бывшей невесте в Бозе почившего нашего Государя Цесаревича. Замечательно сочувствие Руси к Ее Высочеству, счастливо выражающееся у новгородцев особым знаком. На днях случилось нам слышать от одного новгородского иеромонаха, бывшего ныне с балтийскою эскадрою в гаванях Копенгагена и Стокгольма, живой рассказ, подтверждающий нашу мысль и указывающий на продолжающееся благосклонное внимание Принцессы к русской национальности». Газета далее сообщала, что, когда Дагмар посетила русский корабль, стоявший в гавани, за завтраком были провозглашены тосты за здоровье императора русского и короля датского, а также великого князя Константина Николаевича и самой принцессы Дагмар. «Всякий поймет, — отмечала газета, — что теперь новгородцам особенно приятно видеть наглядное выражение своего сочувствия к Принцессе в назначенной для нее модели памятника, на котором предстанут перед Ее Величеством все наши замечательные деятели на поприщах духовном, государственном, военном, на поприще науки и искусства, в продолжение тысячи лет постепенно содействовавшие образованию и славе Русской Земли, которая так Ее теперь любит».

Когда весной 1866 года в Копенгаген прибыла американская делегация Густавуса Фокса и датская королевская семья получила приглашение посетить корабль «Миантономо», Дагмар оделась в платье цвета русского Андреевского флага — в голубую и белую полоску. Этим ей хотелось показать свою связь с Россией. По мнению Фокса, Дагмар отличало нечто большее, чем обычная красота, «она прекрасно сложена, у нее правильный овал лица, блестящие каштановые волосы, а в ясных глазах принцессы светит ее ум. Она непринужденно поддерживала беседу и свободно говорила на английском, практически не делая ошибок».

Приезд принцессы Дагмар в Россию

Цесаревич Александр Александрович с нетерпением ждал приезда своей невесты в Россию. Он готовился к свадьбе, устраивал дом, в котором они должны были поселиться. Это был Аничков дворец, построенный еще в 1741 году. Здесь почти два столетия трудились самые видные архитекторы: Михаил Земцов, Франческо Бартоломео Растрелли, Иван Старов, Карл Росси, Андрей Иванович Штакеншнейдер. Расположенный в центре Северной столицы на Фонтанке, боковым фасадом он выходил на Невский проспект и был окружен тенистым парком. Рядом с дворцом находился знаменитый Аничков мост, украшенный конными статуями работы скульптора П. К. Клодта.

Готовя Аничков дворец к приезду Дагмар, великий князь Александр Александрович тщательно подбирал мебель, картины, формировал библиотеку. Два зала домашнего музея в Аничковом дворце украшала коллекция антиквариата. Интерес к коллекционированию картин и других предметов искусства возник у цесаревича еще в юности. Любовь к искусству была привита ему матерью — императрицей Марией Александровной, которая была просвещенным человеком и глубоким ценителем искусства и древностей. От старшего брата в наследство он получил его коллекцию — девятнадцать картин, среди которых были известная картина Н. Н. Ге «Тайная вечеря», ряд полотен А. П. Боголюбова, пейзажи знаменитого И. К. Айвазовского.

1 сентября 1866 года в Датское королевство императором Александром II была направлена царская яхта «Штандарт» с представительной делегацией под командованием флигель-адъютанта, контр-адмирала графа А. Ф. Гейдена, которая должна была сопровождать в Россию датскую принцессу.

Родители Дагмар готовили дочь к отъезду, давали ей советы и напутствия, и хотя юной принцессе не хотелось покидать родной дом и родную Данию, она хорошо понимала, что Россия ждет ее. Теперь она уже была готова и к тому, чтобы изменить религию и перейти из лютеранской веры в православную, как этого требовали условия замужества. Ее первый жених Никса в те недолгие недели пребывания в Фреденсборге подготовил ее к этому, а священник И. Л. Янышев познакомил ее с основами православной веры и научил ее первым молитвам.

Дания трогательно простилась со своей маленькой принцессой. Огромное количество людей собралось на копенгагенской пристани, чтобы проводить в далекий путь принцессу. Среди них был знаменитый датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен, который позже в письме графине Мими Хольштейн так рассказывал об этом эпизоде:

«Вчера наша дорогая принцесса Дагмар прощалась с нами. За несколько дней до этого я был приглашен в королевскую семью и получил возможность сказать ей „до свидания“. Вчера на пристани, проходя мимо меня, она остановилась и протянула мне руку. У меня навернулись слезы. Бедное дитя! Всевышний, будь милостив и милосерден к ней! Говорят, в Петербурге блестящий двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ, и с ней не будет никого, кто окружал ее раньше».

22/10 сентября 1866 года Дагмар на королевском судне «Шлезвиг» покинула Данию. Сопровождал ее любимый брат Фредерик — Фреди, как называли его в семье. Он должен был пробыть в России несколько недель. В своем дневнике Дагмар коротко записала: «22 сентября в 12 ч. я простилась со своим Бернсторфом, домом моего дорогого детства».

Осенним утром 26 (14) сентября 1866 года Дагмар, полная надежд на радостную и счастливую жизнь, прибыла в Россию. Известный российский правовед, обер-прокурор Синода и преподаватель права цесаревича Александра и цесаревны Марии Федоровны К. П. Победоносцев в одном из своих писем отмечал: «…Ее (Дагмар. — Ю. К.) давно ждал, чаял и знал народ, потому что ей предшествовала поэтическая легенда, соединенная с памятью усопшего цесаревича, и день и въезд были точно поэма, пережитая и воспетая всем народом…»

В этот день стояла удивительно теплая, скорее летняя погода — 20 градусов тепла. Чистое голубое небо и спокойная водная гладь залива — все создавало прекрасное настроение. Министр внутренних дел П. А. Валуев в своем дневнике описал этот знаменательный день: «Утром у обедни слышал гром пушечных салютов в честь приезда Дагмар. У нас три дня итальянское небо, итальянское солнце. Торжественное вступление на русскую почву словно благословляется небом. Светло, тепло, кротко и мирно на небе и на земле. Да будет это предзнаменованием и да исполнится предзнаменование. Много слез на Руси, много скорби и грусти. Да будет Дагмар им утешительницей и миротворительницей…»

Прием в России был ошеломляющий. В Кронштадт для встречи датской принцессы прибыли император Александр II, императрица Мария Александровна и все дети: Владимир, Алексей, Мария и цесаревич Александр. Торжественно выстроившаяся военная эскадра насчитывала двадцать судов. Под салют кораблей и орудий прибрежных фортов императорская яхта «Александрия» прибыла в Петергоф, а затем торжественный кортеж направился к Александровскому дворцу Царского Села. 17 сентября 1866 года состоялся торжественный въезд невесты цесаревича в столицу. Длинный кортеж в этот день двигался особенно медленно. Дагмар сидела в золоченой карете вместе с императрицей Марией Александровной. Всюду ликующие лица приветствовали императорскую семью, все кричали «ура!» и размахивали головными уборами. Слева от кареты следовал цесаревич. Въехав в столицу, торжественная процессия сделала остановку у Казанского собора, который являлся фамильным собором династии Романовых. Члены императорской семьи приложились к образу Казанской Божьей Матери, и затем процессия двинулась к Зимнему дворцу.

Зимний дворец… Дагмар никогда не видела столь великолепного и роскошного здания. Парадная лестница поразила ее воображение необыкновенной пышностью и красотой. Процессия торжественно проследовала в церковь, где через некоторое время состоялся молебен.

Граф С. Д. Шереметев в своих мемуарах рассказал, что, когда четырехместная карета подъезжала к Александровскому дворцу, все взоры обратились к той, чье имя облетело всю Россию: «Все взоры устремились по одному направлению. Принцесса Дагмар приветливо кланялась во все стороны и на всех производила чарующее впечатление».

Поэт Тютчев воспел в своих стихах «Дагмарину неделю»:

Теперь он молится о Ней,

О Ней, чью горесть испытанья

Поймет, измерит только Та,

Кто, освятив собой страданье,

Стояла, плача, у Креста.

Сама Дагмар в своем дневнике оставила подробную запись этого великого события своей жизни:

«Разные мысли пронеслись в моей голове и разные чувства овладели мною при виде приближающегося российского берега. Описание их заняло бы много места. Но когда я увидела императорское судно, приближающееся к „Шлезвигу“, я заставила грустные мысли и думы покинуть меня.

Через мгновенье я была заключена в объятья дорогого Императора, который, как и я, не мог сдержать слез. Я была страшно счастлива увидеть вновь моего любимого Сашу и снова ощутить ту неописуемую радость, которую я испытывала, находясь рядом с ним. Владимир и Алексей также были там. Поприветствовав всех, я представила Императору главного гофмаршала, после чего попрощалась с моими дорогими датчанами, офицерами и матросами, которые стояли, выстроившись в ряд.

Когда я прощалась с ними, все они так участливо и печально смотрели на меня, что мне вдвойне было тяжело покидать мой дорогой „Шлезвиг“. Я не могу описать, как тяжело было мне и как я пыталась скрыть те чувства, которые я испытывала, находясь на императорском судне и все дальше удаляясь от дорогого „Шлезвига“! Конечно, я была очень рада и счастлива вновь видеть всех! Через несколько минут мы поднимались уже на борт „Александрии“, где меня очень трогательно встретила дражайшая Императрица! Я увидела и моего любимого дядю Георга, первый раз со времени встречи с ним в Ницце! Он так хорошо понимал мои мысли и все, что происходило в моем сердце! В такие минуты сразу ощущаешь сильное доверие к тем, кто разделяет твои чувства! После приветствия всех дам и господ, с которыми я была знакома с прошлого года, я села рядом с дорогой Императрицей и мы начали разговаривать, пока к нам не подошел Император и не предложил мне прогуляться на смотровую площадку, откуда открывался прекрасный вид. Пароход, наполненный людьми, подошел достаточно близко к нам, люди кричали „Ура!“ в нашу честь, и я махала им в ответ, приветствуя и благодаря за такие дружеские и сердечные приветствия. Отсюда сверху все казалось таким спокойным.

Проплыв достаточное количество времени по реке, вид которой был совершенно бесподобен, мы наконец прибыли в Петергоф. Здесь на пристани нас встречала огромная толпа людей. Совершенно незабываемо, с какой сердечностью они встретили меня! В тот момент я чувствовала себя так, как будто я вовсе не была им чужая, и казалось, что и они испытали те же чувства по отношению ко мне, потому что они приняли меня как будто я была им своя! Я не могу описать то, что происходило у меня в душе, когда я впервые ступила на русскую землю. Я была так взволнована этим и более чем когда-либо думала о моем усопшем ангеле (цесаревиче Николае Александровиче. — Ю. К) и очень отчетливо чувствовала, что он в тот момент был рядом со мною.

Итак, мы покинули корабль и, держась под руку с Императором, прошли сквозь колонны людей, стоявших справа и слева. Люди кланялись, глядя в сторону нашего экипажа, который повез нас к маленькой церкви, где был совершенно поразительный молебен и где в последний раз я была названа Дагмар. Сразу после этого мы направились в дорогой „Терем“, где Фреди и я телеграфировали милым родителям о своем счастливом прибытии. Затем со всей семьей пообедали на балконе, и через некоторое время мы с Императрицей и большим эскортом направились в Царское Село. Мы ехали очень быстро в течение полутора часов — почти карьером через болотистую местность без единого дерева и прибыли наконец на железнодорожную станцию Царского Села почти одновременно с Императором и остальными. Здесь я была представлена всей семье и Евгении, знакомства с которой ждала с нетерпением.

Мне пришлось надеть новую розовую шляпку, потому что дорогая Скариатине сказала мне, что я должна быть одета в дорожный костюм и круглую шляпу. После того как мне пришлось надевать шляпу при большом количестве людей, о чем я внутри себя досадовала, мы с Императрицей поднялись в свой экипаж. Император и сопровождающие его лица находились неподалеку от нас по дороге во дворец, когда мы двигались между двумя плотными шеренгами полков, стоявших по стойке смирно вдоль всего парка. Сразу по прибытии мы отправились в церковь, где старый священник встретил меня небольшой приветственной речью на немецком языке. Затем, после молитвы, Императрица провела меня через несколько залов в мои покои, в которых находилось много дам, которым она меня бегло представила, после чего вся семья разошлась, чтобы вновь встретиться за ужином. Следует заметить, что мой костюм не остался незамеченным и привлек всеобщее внимание. В спальне меня встретила госпожа Флотов (фон Флотов Мария Петровна — камер-фрау цесаревны, а затем императрицы Марии Федоровны. — Ю. К.), с которой я уже была знакома через Мама? и которая теперь была назначена моей придворной дамой. С ней я могла говорить по-датски, и поэтому она не казалась мне чужой. Но там была еще одна русская дама, назначенная быть моей второй придворной дамой и хотевшая немедленно начать переодевание к ужину. Я поблагодарила ее, поинтересовавшись, не пришла ли Софи. И когда, наконец, часы пробили 5.30 вечера и я должна была отправляться к ужину, эта дама внезапно появилась. Я ужасно спешила, и меня сильно огорчило, что милая госпожа Флотов в очках, приспущенных на нос, все время стояла и пристально смотрела на меня в то время, пока я делала прическу и одевалась, но несимпатичная незнакомая дама должна была чувствовать, как неприятно мне было иметь рядом с собой совершенно незнакомых людей! Зачем они нужны были мне тогда, Бог знает! Ну, наконец, я собралась! На мне было новое платье, которое мне подарила Императрица.

В моей гостиной уже сидели Император, Саша и все его братья, которые ждали меня в течение некоторого времени. И вот мы отправились к ужину, который был накрыт в китайской гостиной, где уже собралась вся семья. Я сидела между Императором и моим дорогим Сашей. После трапезы мы еще немного поговорили, и затем Саша, Фреди, Владимир и Алексей проводили меня в мои покои. Саша пробыл у меня до восьми часов, после чего вся семья отправилась смотреть фейерверк. Мы с Сашей сидели впереди и поэтому могли, не стесняясь, разговаривать друг с другом. По возвращении домой мы выпили чаю и пожелали друг другу спокойной ночи…

Затем я легла в постель и поблагодарила Господа за столь хорошо осуществившееся путешествие, попросив Благословения на дальнейшее, и скоро погрузилась в сон».

12 октября 1866 года в церкви Зимнего дворца состоялось миропомазание Дагмар. Датская принцесса приняла православие и получила имя Мария Федоровна.

Все предыдущие недели императрица Мария Александровна вместе с цесаревичем помогала Дагмар правильно произносить молитвы, показывала, как нужно подходить к иконам и молиться. Одну из первых молитв, которую Дагмар выучила в Дании и написала без ошибок на русском языке в письме цесаревичу Николаю Александровичу (осенью 1864 года) в Ниццу, она неоднократно повторяла в эти дни и с нежностью вспоминала своего «усопшего ангела».

Присутствовавший на миропомазании Дагмар министр внутренних дел П. А. Валуев, всегда отличавшийся необыкновенной наблюдательностью, записал в своем дневнике: «Мария-Дагмар — неразгаданная загадка. Ее осанка и все приемы во время обряда были безукоризненными. Но вместе с тем мне казалось, что она вполне сознавала, что совершающееся только необходимый обряд. Не чувства, а мысль царила в ее чертах».

В течение этих двух часов Дагмар с удивлением и восхищением знакомилась с той Россией, которая теперь должна была стать ее второй родиной; с любовью разглядывала она русских людей, которым отныне должна была служить и которых должна была любить, ибо в будущем они должны были стать ее подданными. В сентябре 1864 года после помолвки с цесаревичем Александром Александровичем Дагмар написала в письме к Александру И: «Я прошу Господа, чтобы он всегда был рядом при выполнении моих обязанностей и чтобы я стала достойной той любви к моей новой Родине, которую я уже нежно люблю». Сейчас она испытывала именно эти чувства.

По свидетельству современников, русское общественное мнение с большой симпатией и интересом отнеслось к наследнику престола и его невесте. Архивы сохранили письмо известного русского писателя Ивана Сергеевича Аксакова к Кохановской, датированное 1866 годом. В нем говорилось: «Образ Дагмары, 16-летней девочки, соединяющей в себе нежность и энергию, выступал особенно грациозно и симпатично. Она решительно всех пленяла детскою простотою сердца и естественностью всех своих душевных движений». По словам И. С. Аксакова, Дагмар «объявила Янышеву (священнику, учившему ее Закону Божьему), что не намерена отступиться от раз принятого решения стать православной. Родители ее объявили, что не будут стеснять ее убеждений».

Известный публицист М. Н. Катков, редактор влиятельной газеты «Московские новости», на страницах газеты также выразил те мнения и настроения, которые царили в России, когда Дагмар осенью 1866 года приехала в Россию и была принята здесь со всей сердечностью. Он писал: «Есть что-то невыразимо симпатическое, что-то глубоко знаменательное в судьбе юной принцессы, которую узнал, полюбил и усвоил себе русский народ в то самое время, когда вместе с нею оплакивал безвременную кончину равно дорогой и для нее, и для него, едва расцветшей жизни. И в эту минуту, когда она казалась навсегда утраченной для России, Россия не хотела этому верить. Все были убеждены, что она будет возвращена тому предназначению, которое суждено ей Провидением. Она была наша, когда казалась утраченной для нас; она не могла отречься от нашей веры, которая уже открыла для нее свое лоно; она не могла отказаться от страны, которую уже признала своим вторым отечеством. Образ юноши на мгновенье, как бы в благодарном сновидении, представший ей возвестить предназначенную ей судьбу, останется навсегда святой поэзией ее жизни, как навсегда останется этот юный образ в воспоминаниях страны, для которой он также явился на мгновенье».

Великий князь Александр Александрович вместе с Дагмар в первый же день пришли к памятнику Никсы, установленному в Царскосельском парке. Скульптурное изображение очень точно передавало черты так рано ушедшего из жизни цесаревича Николая. И Александр, и Дагмар были очень взволнованы, у обоих в глазах стояли слезы. Взаимные душевные чувства к умершему объединили их навсегда.

17 августа 1871 года на набережной Большой Невки в Санкт-Петербурге произошло торжественное освящение церкви Святителя Николая Чудотворца, воздвигнутой в память великого князя Николая Александровича. Храм был построен по проекту Александра Кракау. Деньги на возведение храма были собраны по всей России. В оформлении интерьеров принимали участие известные мастера, в том числе профессор Павел Плешанов — им были написаны образа для иконостаса. На освящении церкви присутствовали члены императорской семьи, наследник Александр Александрович, великая княгиня Мария Федоровна. В 30-е годы XX века храм был уничтожен.

На всю жизнь Никса остался для них лучом, который ярко осветил их жизнь, и они вспоминали его всегда с большой теплотой и любовью, а в памятный день его смерти молились за него у его могилы. Когда же были в разлуке, как, например, в годы Русско-турецкой войны 1877–1879 годов, в письмах друг другу они сообщали о своих мыслях и молитвах, обращенных к Господу в память великого князя Николая Александровича. «Все мои мысли, — писала цесаревна мужу 12 апреля 1877 года из Петербурга, — были с тобой в память о нашем обожаемом Никсе! Я так грущу, что в такой день, как этот, нахожусь не с тобой и что мне надо одной идти молиться у его дорогой могилы».

В тот же день в письме к жене из Болгарии с русско-турецкого фронта цесаревич сообщал: «…В 12 часов вернулись домой: были на панихиде по милому Никсе и молились горячо за него. Он тоже, наверное, молится горячо теперь за милую Россию и за нас всех. Уже 12 лет прошло со дня его смерти, а все кажется, что это было еще так недавно!»

Бракосочетание великого князя Александра Александровича с датской принцессой Дагмар

28 октября (9 ноября) 1866 года состоялось торжественное бракосочетание великого князя Александра Александровича и великой княжны Марии Федоровны. В 8 часов утра со стороны Петропавловской крепости прогремели пять пушечных выстрелов, возвещавших об этом знаменательном событии в истории России. К 12 часам дня в Зимний дворец съехались члены Святейшего синода и придворное духовенство, члены Государственного совета, сенаторы, статс-дамы, камер-фрейлины, гофмейстерины, фрейлины, придворные чины и кавалеры, чужестранные послы и посланники, генералы армии и флота.

Пушечные залпы Петропавловской крепости извещали о начале высочайшего выхода в Зимнем дворце. Шествие возглавляли император Александр II и императрица Мария <



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-04-04 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: