FAZ: кто победил во Второй мировой войне?

Die Welt, Германия

В Германии продолжаются извечные дискуссии о том, что же принес для страны май 1945 года — поражение или освобождение. На сей раз свой вклад в них в беседе с журналистом Die Welt вносит главный военный историк бундесвера. В комментариях читатели высказывают свою точку зрения, отличающуюся от официальной.

Die Welt (Германия): только победа союзников освободила немцев

О войне 1939-1945

Было ли это поражением, крахом или освобождением? О значении 8 мая 1945 года в Германии и 75 лет спустя ведутся споры. Йорг Холльман, главный военный историк бундесвера, пытается в этом разобраться.

04.05.2020

Свен Келлерхофф (Sven Felix Kellerhoff)

Несмотря на то, что большинство мероприятий в этом году было отменено из коронавируса, 8 мая 2020 года в столице ФРГ Берлине — официальный праздник «День освобождения от национал-социализма». Такое название Сенат, управляемый сейчас красно-зеленой коалицией, явно заимствовал у ГДР, где этот дата праздновалась как «День освобождения». С другой стороны, в 1985 году тогдашний федеральный президент Германии Рихард фон Вайцзеккер (Richard von Weizsäcker) также говорил в бундестаге о «Дне освобождения». Правда, он добавил к этой формулировке слова «от бесчеловечной системы национал-социалистического господства».

Так что же знаменует 8 мая сегодня? Понятно, что поражение, ведь вермахт капитулировал. Но означал ли он в то же время «крах» немецкого рейха? Или все-таки это был день освобождение? И если да, то только для запада Германии? Профессионально в этом разбирается капитан 1 ранга Йорг Хилльман (Jörg Hillmann). С 2017 года этот 56-летний офицер руководит Центром военной истории и социальных наук бундесвера в Потсдаме.

ВЕЛЬТ: Поражение, «крах» или освобождение — тут речь идет о чем-то большем, чем о терминологии?

Йорг Хилльман: Прежде всего, это вопрос взгляда на Вторую мировую войну. Германский рейх в 1945 году прекратил свое существование. В отличие от 1918 года победители полностью заняли территорию рейха, некоторые её части были утрачены навсегда. Союзники взяли на себя и функции правительства, и местных администраций. Они, а не немцы, в течение нескольких лет определяли, что можно делать, а что нельзя. Многие города из-за бомбардировок прекратили существовать физически: они лежали в руинах. Потеряли жизни миллионы людей: миллионы солдат пали на фронтах, миллионы гражданских лиц стали жертвами боев.

— То есть это был «крах»…

— С точки зрения военных этот «крах», свидетельства которого они видели повсюду, был скорее поражением. В отличие от 1918 года вермахт потерпел поражение действительно на полях сражений. Это болезненно воспринималось многими, и некоторые ответственные лица, следуя старым представлениям о чести, но также и для того, чтобы избежать ответственности за соучастие в этой преступной войне, покончили с собой.

— Но это было и освобождением?

— Для многих это было освобождением. Это относится в первую очередь к миллионам людей, жившим до самого конца на оккупированных территориях, затем к многим тысячам узников концлагерей, где вплоть до последней минуту продолжались убийства. Это относилось к миллионам военнопленных, живших в нечеловеческих условиях в лагерях, и к бесчисленным людям, угнанным в рейх для принудительных работ и подвергавшихся жестокой эксплуатации.

— А что касалось немцев?

— Многие немцы также восприняли конец войны как освобождение — хотя у тех, у кого разбомбило дома, и у беженцев настроение от освобождения было другим, чем у тех, кто пострадал относительно мало. К этому добавлялись и региональные различия. Вспомните малые города западной Германии и сравните их с теми, которые «освобождала» Красная Армия. О полностью разрушенном Берлине я вообще говорить не хочу.

— Какую же роль с учетом всего этого имел день 8 мая 1945 года?

— Бесспорно, для нас, послевоенного поколения, подписание безоговорочной капитуляции вермахта 7 мая в Реймсе и затем 8/9 мая 1945 года в Берлине-Карлсхорсте сделало эти даты «днями освобождения». Но я хочу добавить: были различия в зависимости от регионов: освобождение, именно реальное освобождение наступило во времени для одних раньше, для других — позже.