Ю.В. Кухаренко. Зарубинецкая культура. / САИ. Вып. Д1-19. М.: 1964. 68с. 20 табл.
Содержание
Введение. — 5
I. Археологическая характеристика зарубинецкой культуры. — 10
II. Вещи, найденные на поселениях и могильниках зарубинецкой культуры. — 24
III. Основные группы памятников зарубинецкой культуры. — 43
IV. Хронологические границы и этапы развития зарубинецкой культуры. — 48
V. Перечень памятников зарубинецкой культуры. — 58
Алфавитный указатель памятников зарубинецкой культуры. — 63
Литература. — 64
Список сокращений. — 66
Настоящий выпуск Свода археологических источников посвящен описанию памятников так называемой зарубинецкой культуры, существовавшей на рубежа и в начале нашей эры, памятникам, расположенным примерно о центре той обширной территории, на которой позже сложилось Древнерусское государство. Этот период имеет особое значение в истории развития народов Европы, так как именно в это время происходили большие перемены в общественно-экономической жизни различных племен и народов, которые привели к окончательному распаду родовое общество и создали предпосылки для образования объединений государственного характера. Тогда же на страницах истории впервые появляются упоминания и о славянах - наших далеких предках. Почти все исследователи полагают, что памятники зарубинецкой культуры принадлежат восточной группе древнеславянских племен. И хотя этот вопрос до сих пор не может считаться окончательно решенным, не вызывает сомнения то обстоятельство, что сама по себе зарубинецкая культура имеет непосредственное отношение к проблеме происхождения славян, к сложению их культуры. Даже если при дальнейших исследованиях вопрос об ее этнической принадлежность будет решен не в пользу славян, что не исключено, изучение зарубинецкой культуры необходимо для выяснения истории соседних со славянами народов, населяющих Восточную Европу, и их взаимоотношений.
Несмотря на то, что известные нам в настоящее время памятники зарубинецкой культуры делятся на три довольно четко выраженные локальные группы, не подлежит сомнению тот факт, что зарубинецкие племена в этническом отношении составляли единое целое, точнее - союз родственных племен. В этом нас убеждает та поразительная общность типичных черт в керамике, украшениях, орудиях труда, вооружении, в характере поселений и приемах домостроения, в хозяйстве, погребальном обряде и в других проявлениях материальной, духовной и общественной жизни населения, которую мы наблюдаем при сравнении материалов, добытых во время раскопок на поселениях и могильниках зарубинецкой культуры всех трех групп без исключения.
Зарубинецкая культура существовала сравнительно недолго. Появившись внезапно, она так же внезапно и исчезла, не оставив после себя сколько-нибудь заметных следов на той территории, на которой она была распространена. Своеобразные отзвуки этой культуры в послезарубинецкое время мы находим лишь у племен, бывших соседями зарубинецкого населения, особенно у соседних балтийских племен, населявших Верхнее Приднепровье. По-видимому, немногочисленные и западные по своему происхождением зарубинецкие племена, попав в чуждую им среду, сравнительно недолго сохраняли свою независимость. Постепенно они были ассимилированы местным, главным образом балтийским, населением, обитавшим в то время к востоку и северо-востоку от р. Горыни. Западная же часть зарубинецких племен, судя по всему, сохранила свою независимость несколько дольше, вплоть до прихода готов. Следы зарубинецких племен в послезарубинецкое время, следовательно, нужно искать в культуре племен, бывших когда-то соседними с ними, прежде всего в культуре древнобалтийских племен Верхнего Приднепровья, обитавших на этой территории еще долгое время без каких-либо существенных перемещений. Та же группа племен, которым принадлежала собственно зарубинецкая культура, исчезла еще в древности, как исчезли, например, многие древние языковые диалекты, и отождествлять ее с какими-либо конкретными из исторической известных нам на этой территории в более позднее время племенами и народами невозможно.
Памятники зарубинецкой культуры были открыты В.В. Хвойкой в конце прошлого века. В 1899г. около с. Зарубинцы Переяслав-Хмельницкого района Киевской области В.В. Хвойка обнаружил и частично раскопал бескурганный могильник, погребения которого содержали трупосожжения с характерным, неизвестным до этого инвентарем (В.В. Хвойка, 1901, с.172-190). В последующие годы подобные могильники были зафиксированы В.В. Хвойкой в ряде мест по берегам Днепра, книзу от устья Десны (Триполье, Ржищев, Тростянец, Пуховка, Погребы, Бортничи, Вишеньки, Койлов, Рудаков, Межирич) (В.В. Хвойка, 1913, с.43). К сожалению, никаких раскопок на этих и на других могильниках, обнаруженных в те годы случайно (Вита, Трахтемиров, Пищальники, Грищенцы), не производилось. И лишь в 1921г., на этот раз не в Приднепровье, а далеко на западе в Подлясье, 3. Шмит обнаружил и раскопал могильник у с. Гриневичи Вельки (Z. Szmit, 1922, с.111-120). Несколько лет спустя могильники зарубинецкой культуры были обнаружены и частично исследованы на территории Полесья (Иванчицы на Стыри - В. Антоневичем; Казаргать около Турова - А.3. Коваленей и С.С. Шутовым) (W. Antoniеwicz, 1928, с.173; В. Horoszkiewiсz, 1928, с.12-13; А. Зьм. Коваленя i С.С. Шутау, 1930, с.351-356).
Открытие этих могильников совершенно изменило наши представления о территории распространения зарубинецкой культуры. Стало очевидным, что культура эта - не узко локальное среднеднепровское явление.
Особое значение для раскрытия характера зарубинецкой культуры имели раскопки И.М. Самойловского, произведенные им в 1937-1941гг. на известном могильнике у с. Корчеватое возле Киева (Самойловський, 1947, с.101- 09; И.М. Самойловский, 1959, с.61-93). К сожалению, результаты этих раскопок не могут быть использованы в полную меру, так как часть документации и большинство вещей, добытых на могильнике, погибли во время войны.
В первые же послевоенные годы исследования зарубинецких памятников к югу от Киева возобновилась. Украинскими археологами - E.В. Махно, В.А. Богусевичем, Н.В. Линкой и В.И. Довженком - были открыты и частично исследованы поселения у сел Пирогово, Ходосовка. Великие Дмитровичи, Канев-Пилипенкова гора, Сахновка и в некоторых других местах (E.В. Махно, 1959, с.94-101; В.А. Богусевич и Н.В. Линка, 1959, с.114-118; В.И. Довженок и Н.В. Линка, 1959, с.102-113; Е.В. Махно и И.М. Самойловский. 1959, с.12-17). С 1951г. поиски и исследования памятников зарубинецкой культуры начинаются в районах Верхнего Приднепровья, а с 1952г. - на территории Полесья. И именно в этих районах были открыты и исследованы поселения и могильники, давшие основные материалы для характеристики зарубинецкой культуры. Вдоль правого берега Днепра, недалеко от устья Березины, экспедицией, возглавляемой П.Н. Третьяковым, были исследованы поселения у деревень Чаплин, Мохов, Горошков и могильник (Чаплинский), где в общей сложности было вскрыто 282 погребения (П.Н. Третьяков, 1959, с.154-180; Он же, 1960. с.43-48; Ю.В. Кухаренко, 1959, с.154-180. После П.Н. Третьякова и Ю.В. Кухаренко раскопки на поселении и могильнике у дер. Чаплин производил Л.Д. Поболь. Материалы этих раскопок не опубликованы). Это самый большой по числу вскрытых погребений могильник зарубинецкой культуры. В Полесье, кроме автора, исследованием памятников зарубенецкой культуры занимались К.В. Каспарова и И.П. Русанова. Были открыты и исследованы могильники и поселения у деревень Bopонино, Велемичи, Ремель, Отвержичи, Рубель, Черск и в некоторых других местах (Ю.В. Кухаренко, 1961).
Памятники, история изучения которых была здесь кратко изложена, впервые были выделены в особую группу В.В. Хвойкой. В 1930г. А.А. Спицын объединил эти памятники в отдельную культуру и по названию села, у которого был обнаружен первый памятник этой культуры, назвал ее зарубинецкой (А. А. Спицын. 1948, с.56). Несколько лет спустя, независимо от А.А. Спицына, это же сделал и Ю. Костшевский (J. Kostrzewski, 1939-1948, с.334-335).
В.В. Хвойка, выделяя памятники в особую группу, определил их место в истории населения Приднепровья, хронологическом рамки существования и этническую принадлежность. По его мнению, памятники эти датируются двумя последними веками до нашей эры и двумя первыми веками нашей эры (В.B. Хвойка, 1913, с.43). Они составили промежуточное связующее звено между памятниками более ранней скифской эпохи и культуры полей погребений черняховского типа, относящимся ко II-IVвв. н.э.) (Там же: Он же. 1901, с.189). Смена между типами памятников происходила постепенно и непрерывно. В.В. Хвойка полагал, что эту непрерывность в развитии культуры на территории Среднего Приднепровья можно наблюдать, начиная от трипольской культуры и вплоть до славянского средневековья. Отсюда последовал вывод, что интересующие нас памятники принадлежат славянам и что славяне обитали здесь непрерывно, начиная с неолитической эпохи (В.В. Хвойка, 1901, с.189-190).
После В.В. Хвойки историческое толкование памятников зарубинецкой культуры шло в трех основных направлениях: датировка, происхождение и этническая принадлежность. Мнение В.В. Хвойки, основанное больше на удачных догадках, чем на фактических материалах, в общем удержалось в нашей литературе, особенно украинской, до настоящего времени, а между тем оно давно уже нуждается в пересмотре. Об этом свидетельствуют различные мнения, которые высказывались и высказываются исследователями. А.А. Спицын, например, сначала склонялся к мысли В.В. Хвойки о славянской принадлежности зарубинецкой культуры эры (А.А. Спицын, 1899, с.301). Позже он отказался от этого, предположив, что зарубинецкая культура, которую он в отличие от В.В. Xвойки датировал первыми веками нашей эры (А.А. Спицын, 1904, с.78), принадлежит населению, оставившему верхнеднепровские курганы с вещами скифского типа (А.А. Спицын, 1948, с.56). Последующую за зарубинецкой черняховскую культуру А.А. Спицын считал славянской, генетически не связанной с зарубинецкой.
Крупнейший русский археолог В.А. Городцов вопрос об этнической принадлежности зарубинецкой культуры не считал решенным В.В. Хвойкой или другими учеными того времени. - Установлено только, - писал В.А. Городков, - что народ принадлежал к славяно-германской семье (В.А. Городцов. 1910, с.403). Оставил этот вопрос открытым и Ю.В. Готье (Ю.В. Готье, 1930, с.16). Того же мнения придерживался и Л. Нидерле. Кроме того, он решительно высказался против датировки зарубинецкой культуры, предложенной В.В. Хвойкой. По мнению Л. Нидерле, могильник у с. Зарубинцы и подобные ему относятся к I-IIвв. н.э. (L. Niederle, 1924, с.234-235). Тем же временем датирует зарубинецкую культуру и Ю. Костшевский (J. Kostrzewski, 1939-1948, с.335). И хотя Ю. Костшевский согласен с предложением В.В. Хвойки о принадлежности этой культуры славянам, он против генетической увязки ее с последующей, черняховской культурой (J. Kostrzewski, 1961, с.103). Эту же точку зрения разделяет и польский исследователь К. Яжджевский (К. Jazdzewski, 1958, с.59).
Советские археологи долгое время были последователями В.В. Хвойки. Нарисованная им общая картина развития зарубинецкой культуры, а также принадлежность ее древним славянам ни у кого не вызывала сомнений. Время от времени делались лишь попытки уточнить датировку культуры, предложенную В.В. Хвойкой, или определить в общих хронологических рамках, установленных последним, время того или иного из вновь открытых памятников. Б.А. Рыбаков, например, в 1948г. предположил, что поля погребений типа могильника у с. Зарубинцы относятся к I-II вв. н.э. (Б.А. Рыбаков, 1948, с.43). В то же время А.Д. Удальцов полагал, что зарубинецкая культура сложилась ко II-I вв. до н.э. (А.Д. Удальцов, 1949, с.17). Этим же временем, т.е. II-Iвв. до н.э. датировал могильники у сел Корчеватое и Койлов (I. Самойловський, 1947, с.109), и могильник у с. Зарубинцы (П.Д. Либеров, 1950, с.81).
Наряду с этими уточнениями взглядов В.В. Хвойки, которые в конечном итоге сводились к попыткам подкрепить его мнение новыми материалами, в советской литературе постепенно складывались и другие точки зрения. Так, в 1946г. М.И. Артамонов полагает, что в сложении зарубинецкой культуры на территории Среднего Приднепровья принимал участие какой-то совершенно новый здесь этнокультурный элемент (М.И. Артамонов, 1946, с.83). И хотя позже М.И. Артамонов отказался от этого мнения (М.И. Артамонов, 1950, с.46), оно нашло среди советских исследователей своих приверженцев. Начались поиски этого нового элемента. В вышедшей в 1953г. повторным изданием книге П.Н. Третьякова -Восточнославянские племена, в которой впервые в нашей литературе дана обстоятельная характеристика зарубинецкой культуры в целом, мы находим уже предположение о том, что в сложении зарубинецкой культуры, кроме местной скифской основы, немалую роль сыграли и элементы западного происхождения (П.Н. Третьяков, 1953, с.111-130). В основных своих проявлениях культура эта, по мнению П.Н. Третьякова, сложилась на территории Среднего Приднепровья, откуда распространилась в более северные районы. П.Н. Третьяковым были пересмотрены также и хронологические рамки зарубинецкой культуры. В отличие от В.В. Хвойки он в то время полагал, что культуру следует датировать только ll-Iвв. до н.э.
В том же 1953г. В.Н. Даниленко выступил с концепцией, совершенно отличной от традиционной схемы В.В. Хвойки. Соглашаясь с В.В. Хвойкой в вопросе об этнической принадлежности зарубинецкой культуры, В.Н. Даниленко совершенно отрицает какую бы то ни было генетическую связь этой культуры со скифской и утверждает, что зарубинецкая культура сложилась на основе так называемой подгорцевской культуры (В.Н. Даниленко, 1953, с.197-208). Не согласен В.Н. Даниленко и со всеми датировками зарубинецкой культуры, высказанными до него. По его мнению, культура эта...по крайней мере, на Среднем Приднепровье просушествовала не менее шести веков - с IIIв. до н.э. по IIIв. н.э. Севернее она просуществовала и позже (Там же, с.208).
Концепция В.Н. Даниленко нашими исследователями не была принята полностью. Однако кое-какие положения этой концепции нашли свое место в последующих исследованиях. В 1955г., т.е. два года спустя, Е.В. Махно опубликовала статью, посвященную памятникам зарубинецкой культуры на территории Среднего Приднепровья (Е.В. Махно, 1955, с.81-100). В этой статье E.В. Махно приняла в общем датировку зарубинецкой культуры, предложенную В.Н. Даниленко, подкрепив ее, как ей казалось, фактическими данными. Касаясь же вопроса о происхождении зарубинецкой культуры, Е.В. Махно попросту к мнению В.В. Хвойки о местной скифской генетической основе добавила еще полесские, т.е. подгорцевские элементы В.Н. Даниленко, приписав им какую-то активизирующую роль. - Именно эти полесские элементы, - писала Е.В. Махно, - придали тот общий облик зарубинецко-корчеватовской культуре, который вырисовывается по материалам раскопок (Там же, с.98).
Датировку зарубинецкой культуры, предложенную В.Н. Даниленко, точнее время появления этой культуры на территории Среднего Приднепровья, приняли также А.И. Тереножкин (1961, с.9) и В.А. Ильинская (1961, с.63). Близко в этом к мнению В.Н. Даниленко В.П. Петров (1961б с.66) и П.Н. Третьяков (1960, с.29). Во всем же остальном эти исследователи к концепции В.Н. Даниленко отнеслись резко отрицательно. П.Н. Третьяков, например, который вначале допускал наличие некоторых элементов, связывающих родственную подгорцевской милоградскую культуру с зарубинецкой (1959, с.152), после раскопок на поселении у дер. Мохов пришел к выводу о том, что эти культуры генетически не связаны между собой (1960а, с.48). В докладе на VI Международном сьезде славистов (1958) П.Н. Третьяков склонялся к мысли о том, что зарубинецкая культура - сложилась в области Среднего Приднепровья и что большую роль при этом сыграли культурно-этнические элементы западного происхождения, восходящие к эпохе поздней бронзы (1958, с.33). Под западными культурно-этническими элементами понималось западное, точнее тшинецко-комаровское происхождение так называемой белогрудовской культуры, от которой якобы намечается прямая линия развития к культуре чернолесской, затем к культуре больших городищ Среднего Приднепровья, относящихся к скифскому времени, и, наконец, и культуре зарубинецкой. В последней своей большой работе, специально посвященной изучению зарубинецкой культуры, П.Н. Третьяков оставил открытым (1960а, с.30-31) вопрос о ее происхождении. Два года спустя П.Н. Третьяков предложил поиски истоков зарубинецкой культуры вести на всей территории, занимаемой ею, предположив, что на всем этом пространстве зарубинецкая культура является по происхождению местной (1962, с.14). Он также высказался против мнения В.В. Хвойки о генетической связи зарубинецкой культуры с более поздней, черняховской. В этом П.Н. Третьяков, как видим, согласился со А.А. Спицыным. Мнение же В.В. Хвойки о генетической связи этих двух культур, насколько нам это известно, в настоящее время поддерживают лишь Е.В. Махно (1955, с.99) и Э.А. Сымонович (1959, с.55-58).
Автор долгое время также придерживался общей концепции В.В. Хвойки. Однако по мере накопления новых материалов, особенно после исследований могильников и поселений на территории Полесья, становилось все более очевидным, что во многих отношениях концепция В.В. Хвойки не выдерживает критики. Некоторые соображения по этому поводу были высказаны уже в 1960г. в статье К вопросу о происхождении зарубинецкой культуры (В. Кухаренко, 1960, с.289-300). Основные положения этой статьи автор считает верными и в настоящее время. Однако тогда были ошибочно приняты за зарубинецкие многие памятники, причисленные к этой культуре разными исследователями, без достаточных на то оснований. Отсюда последовал вывод о колонизации зарубинецкими племенами обширной территории к востоку от Днепра, об ассимиляции славянами местного населения и т.п. По-видимому, нельзя было безоговорочно приписывать зарубинецкую культуру венедам, наиболее ранним славянским племенам, известным нам по письменным источникам. Может быть, это и так, но доказать это, к сожалению, пока что мы не в состоянии. Были допущены и некоторые неточности в датировке памятников.
В 1961г. в нашей литературе появилась статья В.П. Петрова о зарубинецкой культуре Среднего Приднепровья и синхронных с нею культурах смежных территорий (1961, с.53-75). В этой статье В.П. Петров вполне обоснованно и убедительно выделил в особые культуры целые группы памятников, причисленных или причисляемых некоторыми исследователями к зарубинецкой культуре ошибочно. Культуры эти близкие, но не родственные по своему происхождению, К сожалению, В.П. Петров слишком увлекся и разделил на отдельные культуры и собственно зарубинецкую культуру, причем совершенно необоснованно объединил Полесскую и Верхнеднепровскую группы, противопоставив их Среднеднепровской. Впрочем в этом нельзя обвинять В.П. Петрова слишком строго: материалы из раскопок на памятниках этих групп были тогда В.П. Петрову почти недоступны.
В самое последнее время опубликованы две статья, посвященные общим вопросам, связанным с зарубинецкой культурой: О.Н. Мельниковской - об отношении этой культуры к милоградской (1961, с.53-75) и Д.А. Мачинского - о хронологии памятников зарубинецкой культуры (1960, с.20-28). В первой доказывается отсутствие генетической связи между упомянутыми культурами, во второй - критически пересмотрены старые датировки некоторых вещей и предложена новая датировка памятников зарубинецкой культуры, в общем совпадающая с нашей, установленной еще в 1960г.
Подытоживая сказанное, мы должны признать, что по любой из проблем, касающихся этой культуры, даже среди советских исследователей существует множество различных, порой исключающих друг друга точек зрения. Не говоря уже об этнической принадлежности, происхождении и дальнейшей судьбе культуры, нет общей точки зрения даже по таким, казалось бы, сугубо археологическим вопросам, как датировка культуры и определение территории ее распространения.
Однако благодаря усилиям многих исследователей в течении 60 лет накопились довольно обширные вещевые материалы, которыми мы и располагаем в настоящее время. Почти все эти материалы опубликованы в сборнике Памятники зарубинецкой культуры, вышедшем в 1959г. под редакцией П.Н. Третьякова (МИА. 70, М.-Л., 1959), и в работе автора Памятники железного века на территории Полесья (1961). Эти же, материалы. накопленные за 60 лет изучения зарубинецкой культуры (1899-1959гг.), послужили основанием для настоящей работы и определили ее характер. Поскольку материалы опубликованы различными авторами в разных изданиях и не с одинаковой полнотой, в нашей работе основное внимание уделено общей систематизации разрозненных фактов, но отсутствует их культурно-историческая. уже данная другими исследованиями. Это вовсе не означает наше полное согласие с их оценкой. Из-за специфики серии Свод археологических источников здесь нет места для развернутой историко-культурной характеристики зарубинецкой культуры. Это сделано в специальной монографии, которая, надеюсь, будет опубликована в недалеком будущем.
Главная трудность, с которой нам пришлось столкнуться при составлении настоящего выпуска, - отбор памятников, относящихся к зарубинецкой культуре. Дело в том, что в период накопления материалов, особенно в начальной его стадии, к этой культуре исследователями ошибочно были причислены многие памятники, ничего общего с зарубинецкой культурой не имевшие или принадлежность которых к этой культуре спорна. Достаточно было, например, где-нибудь случайно найти одну лишь фибулу так называемой латинской схемы или несколько обломков лепной лощеной посуды, напоминающей зарубинецкую, чтобы этот пункт сразу же попал на археологическую карту как памятник зарубинецкой культуры; достаточно было даже одного обломка сосуда или находки сосуда по-видимому. зарубинецкого времени (E.В. Махно и И.М. Самойловский, 1959, с.21).
Многие памятники, причисленные к зарубинецкой культуре на таких примерно основаниях, мы, конечно, исключили по чисто формальными соображениям. Кроме них, пришлось исключить и целые группы памятников, на которых хотя и имеются отдельные элементы зарубинецкой культуры, но всем историко-культурным комплексом они резко отличаются от зарубинецких. Таковы, например, позднеюхновские поселения, открытые в последние годы на Десне (Почеп, Городище и др.), поселения типа Харьевки на Сейме, позднескифские поселения и курганы на Левобережье Днепра (Басовка, Бубны, Мануйловка и др.), памятники типа Субботова (в районе Тясмина).
Недостаточно ясен автору характер, а следовательно, и культурная принадлежность некоторых поселений вдоль правого берега Днепра, к югу от Зарубинец, и в низовьях Роси (городище у с. Зарубницы, Канев-Пилипенкова гора, Хмельна, Межирич, Сахновка). Материалы, добытые при раскопках большинства из этих поселений, незначительны и, по-видимому, смешанные. Материалы же из многолетних раскопок Е.В. Максимова на городище у с, Зарубинцы не опубликованы и для меня недоступны. Поэтому все эти поселения к зарубинецкой культуре причислены условно. Очень возможно, что при дальнейших, более широких исследованиях эти поселения окажутся позднескифскими в своей основе, а так называемые зарубинецкие элементы, прослеживающиеся на них, объясняются тесными связями с соседним зарубинецким населением.
Исключив таким образом памятники, причисленные исследователями к зарубинецкой культуре без достаточных на то оснований, мы получили несколько иную, чем это представлялось нам ранее, картину распространения памятников этой культурой. Территория, занятая зарубинецкой культурой, по сравнению с территорией, которую ей отводили на старых археологических картах (МИА, 70. М.- Л., 1959, с.13 и 23), значительно сократилась (рис.1). На этой территории зафиксировано более 70 пунктов, возле которых известны памятники зарубинецкой культуры. В большинстве случаев это могильники. Поселения исследованы значительно хуже. К тому же, даже в тех случаях, когда на поселениях производились значительные раскопки, мы не можем использовать добытые при этом материалы как безусловные. Почти всегда эти поселения оказывались многослойными, содержали отложения различных культур, и комплекс, относящийся к зарубинецкой культуре, стратиграфически не выделялся. Поэтому материалы из многослойных поселений нами привлекаются с большими оговорками и лишь в тех случаях, когда по своему характеру они находят соответствия в других, достоверно зарубинецких комплексах,
Таким образом, работа написана в основном на материалах, добытых при раскопках могильников. Но эта односторонность материалов в данном конкретном случае вполне терпима, поскольку задачей нашей работы является формальная характеристика культуры, а не исследование вопросов социально-экономического строя и быта ее носителей.
Как уже упоминалось, в настоящий выпуск вошли все материалы, накопленные за 60 лет изучения памятников зарубинецкой культуры (1899-1959гг.). Почти все эти материалы, за исключением материалов из раскопок Л.Д. Поболя на могильнике и поселении у дер. Чаплин, опубликованы. За любезное разрешение использовать здесь неопубликованные материалы из дер. Чаплин приношу, Л.Д. Поболю сердечную благодарность. Материалы, добытые уже после 1959г., привлечены лишь в порядке исключения и только из памятников Полесья (раскопки и разведки К.В. Каспаровой, Л.Д. Поболя, В.Б. Никитиной и автора в 1960-1962гг.).
К тексту, посвященному общей археологической характеристики культуры, приложены таблицы основных типов жилищ, погребений и вещей, найденных главным образом в погребениях. В выпуске даны перечень всех известных автору памятников зарубинецкой культуры, алфавитный указатель памятников и список основной литературы. Общая карта распространения памятников зарубинецкой культуры приведена на отдельной таблице, другие карты - в тексте. Номера памятников на всех картах соответствуют номерам в перечне памятников. И в перечне, и в статистических таблицах, помещенных в тексте, памятники сгруппированы по трем основным локальным группам: Полесье, Верхнее Приднепровье и Среднее Приднепровье. В список литературы включены лишь первые и наиболее полные публикации материалов. Работы, в которых тот или иной памятник упоминается лишь попутно, в связи с общими вопросами, в списке отсутствуют. Необходимые ссылки на источники имеются и в перечне памятников. Там же указано и место хранения материалов в настоящее время.
Рис.1. Распространение памятников зарубинецкой культуры. Условные обозначения; 1 - граница распространения памятников зарубинецкой культуры, по сведениям автора; 2 - то же, по сведениям других исследователей; 3 - памятники, причисляемые к зарубинецкой культуре автором; 4 - памятники, причисляемые к зарубинецкой культуре другими исследователями
Табл. 8. Глиняные сосуды из могильников Полесья
1 - черно-лощеный. Высота 24 см. Велемичи I, погребение 100; 2 - лощеный, коричневого цвета. Высота около 9 см. Ремель, погребение 2; 3 - чернолощеный. Высота 20 см. Велемичи I, погребение 60; 4 - лощеный, черновато-коричневого цвета. Высота 21см. Воронино, погребение 12; 5 - коричневый. Венчик, шейка и нижняя часть сосуда лощеные, остальная поверхность - хроповатая. Высота 36 см. Велемичи П, погребение 4; 6 - чернолощеный. По плечикам орнаментирован четырьмя псевдоушками - подковками. Отвержичи, погребение 2; 7 - чернолощеный, по плечикам орнаментирован круговым уступом. Высота 19 см. Воронино, погребение 21; 8 - чернолощеный. Высота 9,5 см. Велемичи П, погребение 27; 9 - лощеный, серовато-черного цвета. Высота около 11 см. Велемичи I, погребение 103; 10 - чернолощеный. По плечикам круговой уступ, в нижней части орнаментирован расчесами. Высота 24 см. Велемичи I, погребение 115
Табл. 9. Глиняные сосуды из могильников Полесья
1 - кружка чернолощеная. Высота 6,5 см. Велемичи I, погребение 86; 2 - кружка чернолощеная, с Х-образным ушком. Высота 13,5 см. Велемичи II, погребение 4; 3 - кружка чернолощеная. Высота 8 см. Воронино, погребение 16; 4 - кружка чернолощеная. Высота 8 см. Велемичи I, погребение 120; 5 - кружка лощеная, коричневого цвета. Высота 7 см. Воронино, разрушенное погребение; 6 - стопка чернолощеная. Высота 4,5 см. Велемичи I, погребение 44; 7 - стопка, с бугристой поверхностью, коричневого цвета. Высота 5 см. Велемичи I, погребение 21; 8 - миска черная, с бугристой, но сглаженной поверхностью. Высота 5,5 см. Велемичи I, погребение 91; 9 - миска лощеная, коричневого цвета. Высота 8 см. Велемичи I, погребение 102: 10 - миска чернолощеная. Высота 8,5 см. Велемичи I, погребение 6; 11 - миска чернолощеная. Высота около 10 см. Велемичи I, погребение 56; 12 - миска чернолощеная. Высота 8 см. Воронино, погребение 3; 13 - миска чернолощеная. Высота 9 см. Велемичи I, погребение 100; 14 - миска лощеная, коричневато-желтого цвета. Высота 8,5 см. Велемичи I, погребение 94; 15 - миска чернолощеная. Высота около 8 см. Велемичи 1, погребение 37; 16 - миска чернолощеная. Высота 8 см. Велемичи I, погребение 88; 17 - миска лощеная, коричневато-черного цвета. Высота 9 см. Велемичи I, погребение 67; 18 - миска чернолощеная. В дно миски вмонтирована погремушка. Высота 11,5 см. Велемичи I, погребение 108
Табл. 10. Глиняные сосуды из могильников Верхнего Приднепровья (Чаплин)
1 - миска коричневая, со сглаженной поверхностью. Высота 11,5 см. Погребение 34; 2 - миска лощеная, коричневого цвета. Высота 12,8 см. Погребение 30; 3 - миска коричневая, со сглаженной поверхностью. Высота 10 см. Погребение 23;
4 - миска коричневая, со сглаженной поверхностью. Высота 13 см. Погребение 16; 5 - горшок лощеный, коричневого цвета. Высота 17 см. Погребение 18; 6 - миска лощеная, коричневого цвета. Высота 8 см. Погребение 25; 7 - горшок лощеный, коричневато-черного цвета. Высота 28,5 см. Погребение 15; 8 - миска лощеная, коричневого цвета. Высота 6,5 см. Погребение 7; 9 - миска лощеная, черновато-коричневого цвета. Высота 9,5 см. Погребение 19; 10 - горшок коричневый, со сглаженной поверхностью. Край венчика орнаментирован косой насечкой. Высота 8 см. Погребение 18; 11 - горшок лощеный, коричневого цвета. Высота 18 см. Погребение 37; 12 - горшок коричневый, с шершавой поверхностью. Высота 12 см. Погребение 8; 13 - горшок лощеный, коричневого цвета. Верхняя часть горшка орнаментирована вертикально пролощенными
бороздками, сгруппированными по три вместе. Высота 30 см. Погребение 30
Табл. 11. Глиняные сосуды из могильников Среднего Приднепровья
1 - кружка чернолощеная. Высота около 10 см. Зарубинцы; 2 - миска чернолощеная. Высота около 7 см. Корчеватое, разрушенное погребение; 3 - миска чернолощеная. Высота 8,5 см. Трахтемиров; 4 - горшок коричневый, с шершавой поверхностью. Высота 37 см. Урна. Корчеватое, погребение 53; 5 - миска чернолощеная. Высота около 8 см. Зарубинцы; 6 - горшок чернолощеный. У основания шейки - круговой ребристый валик. Высота 21,5 см. Корчеватое, погребение 22; 7 - кружка чернолощеная. Высота около 12 см. Киев; 8 - миска чернолощеная. Высота около 7 см. Зарубинцы; 9 - горшок чернолощеный. На плечиках горшка три симметрично расположенные небольшие круглые шишечки. Высота около 12 см. Зарубинцы; 10 - горшок чернолощеный, по плечикам орнаментирован круговой бороздкой. Высота 24 см. Корчеватое, погребение 1; 11 - кувшин чернолощеный, орнаментированный по плечикам четырьмя псевдоушками - подковками. Высота около 22 см. Зарубинцы
V. Перечень памятников зарубинецкой культуры
Распространение памятников зарубинецкой культуры (1-75). Условные обозначение: а - памятники зарубинецкой культуры; б - памятники, предположительно отнесенные к зарубинецкой культуре
Полесье
1. Гриневичи Вельки (Hryniewieze Wielkie, село. Бельск-Подлясский повет, Белостокское воеводство, Польша. Могильник. В 1921г. 3. Шмит на могильнике вскрыл 41 погребение с трупосожжением. Много погребений разрушено выдувами. Вещи из раскопок на могильнике хранятся в Варшавском археологическом музее. Z. Szmit, 1922, с.111-112
2. Клейники, деревня. Брестский район, Брестская область, БССР. Могильник. В 1958г. в деревне случайно разрушено погребение с трупосожжением. Глиняный сосуд из этого погребения хранится в Брестском областном краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.20
3. Прилуки, деревня. Брестский район, Брестская область, БССР. Отдельные находки. В 1958г. автором здесь собрано небольшое число обломков лепных глиняных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Брестском областном краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко,!961, с.20-21
4. Черск, село. Маневичский район, Волынская область, УССР, Могильник. Обследован Я. Фитцке в 1938г. В 1956г. автором на могильнике вскрыто два погребения с трупосожжением. Много погребений разрушено выдувами. Вещи из раскопок автора хранятся в Волынском областном краеведческом музее (г. Луцк). Z otchlani wiekow, 1938, с.32; Ю.В. Кухаренко, 1961, с.68
5. 3еленица, село. Сарненский район. Ровенская область, УССР. Могильник. В 1937г. на могильнике производил небольшие раскопки Я. Фитцке. Вскрыто несколько погребений с трупосожжением; в 1957г. могильник обследован автором. Обнаружено несколько погребений с трупосожжением, разрушенных выдувамн. Раскопки не производились. Вещи из раскопок Я. Фитцке не сохранились. Обломки глиняных сосудов, собранные на могильнике автором, хранятся в Пинском краеведческом музее. Z otchlani wiekow, 1937, с.82, 166; Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
6. Мульчицы, село. Сарненский район, Ровенская область, УССР. Отдельные находки. В 1957г. И.П. Русановой здесь собрано небольшое число обломков глиняных лепных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
7. Бышляк, село Сарненcкий район, Ровенская область, УССР. Отдельные находки. В 1957г. И.П. Русановой здесь собрано небольшое число обломков глиняных лепных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
8. Большие Телковнчи (Телковичи Большие), село. Сарненский район, Ровенская область, УССР. Отдельные находки. В 1957г. И.П. Русановой на берегу оз. Островатое, недалеко от села, было собрано небольшое число обломков лепных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
9. Муравин, село. Дубровицкий район, Ровенская область, УССР. Отдельные находки. В 1957г. И.П. Русановой здесь собрано небольшое число обломков глиняных лепных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
10. Иванчицы, село. Дубровицкий район, Ровенская область, УССР. Два могильника. Один из могильников находится на дюне Юзова гора в самом селе, другой - на юго-восточной окраине села. B свое время могильники обследовали А. Цинкаловский и Р. Горошкевич, а в 1927г. на первом из них производил небольшие раскопки В. Антоневич. Вскрыто несколько погребений с трупосожжением. Кроме того, много погребений разрушено выдувами. Вещи из разрушенных погребений - лепные чернолощеные миска и кружка, две бронзовые фибулы зарубинецкого типа, бронзовые булавка и цепочка и сердоликовая бусина - поступили в Пинский краеведческий музей (рис.7). Недавно они переданы на хранение в Столинский краеведческий музей, где и находятся в настоящее время (Упоминание об этих вещах см.: Ю.В. Кухаренко, 1961, с.26. Точное место их находки удалось выяснить лишь теперь). Большая часть вещей из раскопок на могильнике В. Антоневича утеряна. Остальные хранятся в Варшавском археологическом музее. В 1953г. могильник обследован автором, а в 1957г. - И.П. Русановой. Ею на юго-восточной окраине села обнаружен второй могильник. Погребения с трупосожжениями на могильнике разрушены выдувами. Обломки глиняных лепных сосудов и железный нож, собранные И.П. Русановой на этом могильнике, хранятся в Пинском краеведческом музее. Журнал Ziemiа Рinsk, 15, 18 мая 1927г., с.2 (заметка Р. Горошкевича); B. Ноrоszkiewicz, 1928, с.12, 13; W. Antoniewicz, 1928, с.173; Ю.В. Кухаренко, 1961, с.69
11. Нечатово, деревня. Столинской район, Брестская область, БССР. Могильник. В 1957г. автором обнаружены здесь остатки разрушенных выдувами погребений с трупосожжением. Раскопки не производились. Обломки глиняных лепных сосудов, собранные на месте разрушенных погребений, хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренко, 1961, с.21
12. Федоры, деревня. Столинский район, Брестская область, БССР. Отдельные находки. В 1957г. автор собрал здесь небольшое число обломков глиняных лепных сосудов зарубинецкого типа. Хранятся в Пинском краеведческом музее. Ю.В. Кухаренк о, 1961, с.21
13. Пара, деревня. Пинский район, Брестская область,