О ПОНЯТИИ И СОВРЕМЕННОМ СОСТОЯНИИ ПРОГРЕССА
М. В. Городецкий
В статье рассматриваются исходные базовые положения концепции прогресса в связи с понятиями разума и общего блага. Автор утверждает, что прогресс в настоящем его смысле остановлен с середины 20 в., что оценивается как главная глобальная проблема современности.
Ключевые слова: прогресс, разум, свобода, общее благо, частное благо, антипрогресс.
Понятие прогресса выработано в философии и изначально связано с концепцией общего блага, базовой в социальной философии. Это важный теоретический и одновременно аксиологический момент.
Прогресс - это, прежде всего, концепция просветителей и, вслед за ними, теоретиков-социалистов. Они понимали под прогрессом историческое развитие разума, развитие наук и, на основе этого, развитие индустриальной системы. Цель прогресса – триумф индустриального (или «социетарного») строя[1]. Прежде всего, прогресс имеет значение технически-экономическое, однако включает в качестве одновременных или даже предшествующих уровни более глубокие. Во-первых, это социальный уровень, поскольку достижение цели возможно только при параллельном освобождении производительного класса, именно который является источником общего блага. Во-вторых, это ценностная трансформация, критерием и движущей силой которой и является разум. Важно исходное понимание прогресса именно в связи с общим благом и разумом. Разъясним эти моменты.
Разум в философии Нового времени (на базе античного идеализма и особенно стоицизма) это не человеческий индивидуальный рассудок, но всеобщий мировой разум, фундаментальный упорядочивающий закон. Разум это мировая субстанция, раскрытие которой образует возможность подлинной человеческой свободы – полноты жизни в соответствии с психологической и физической природой, в состоянии чего и заключается не просто цель, но глубинный, онтологический смысл прогресса. Разум это всегда общее, а не частное, поэтому развитие разума и следование ему образуют не частное, но общее благо – такое, критерием которого являются законы природы и мироздания, а не требования индивидуального рассудка или воли. Этот принцип выражен в определении свободы у Монтескье: «свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего до'лжно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не до'лжно хотеть» [1; с. 143].
Общее благо это предметы и организационные условия, которые могут быть созданы и использованы только обществом, а не отдельными людьми. Целью этих предметов и условий является максимальное соответствие жизни людей разуму и природе, т.е. свобода в указанном выше смысле. Этой цели и служит общее благо: оно для того, чтобы люди были не испытывающими нужду, здоровыми и обладающими знаниями. Общее благо это дороги, мосты, энергостанции, система сельского хозяйства, здравоохранение и образование. А вот ювелирные изделия с алмазами или маникюр для собачек – потребности не разума и природы, но индивидуальной воли, даже каприза, и это заведомо частное благо, концептуально находящееся вне прогресса и его цели.
Важный момент: граница между общим и частным благом проходит не между обществом и человеком, но между действующими в самом человеке потребностями. Дело не в том, что общее благо это якобы «для общества», а частное – «для людей». Транспорт и тепло в домах, образовательная и здравоохранительная системы это то, что нужно каждому человеку, а не какому-то абстрактному обществу. Но это то, что нужно по самой природе, независимо от произвольных желаний, а вот алмазы и стразы – именно произвольные желания, а не требования природы. Важно фиксировать эту разницу.
В чисто практическом и ближнем историческом смысле, т.е. до достижения цели, прогресс сводится к научному развитию производства, но у прогресса есть цель, т.е. прогресс это не какое-то условное состояние, но целенаправленное движение. Цель – общественно-техническое устройство, при котором свободно, без ограничений удовлетворены естественно-культурные, разумные потребности всех членов общества, т.е. те потребности, на удовлетворение которых изначально направлено общее благо.
Следующий, вытекающий из предыдущего, но отдельно значимый момент: прогресс закономерен, а не случаен. Т.е. при определенных условиях, настолько строгих, что они, наверное, могут быть вычислены статистически, прогресс осуществляется с исторической необходимостью. Речь идет не о каком-то этическом императиве, но об объективном и на определенном этапе даже независящем от воли людей процессе.
Прогресс закономерен потому, что закономерна природа, раскрытие законов которой образует первый из двух его аспектов - научный. Научное познание подчинено логике и диалектике (логике на фундаментальном уровне). Смысл диалектики заключается в возможности фиксации предельных значений или состояний изучаемого предмета (явления), в диапазоне между которыми заведомо оказываются все остальные возможные варианты. В процессе познания это означает возможность выстраивания исчерпывающего набора гипотез, после чего даже при негативном сценарии прохождение всех вариантов (от всех ложных к наиболее истинному) становится конечным процессом, по итогу которого возникает результат – научный вывод, новое знание, еще один шаг в постижении мира. Т.о., алгоритм познания, как системно-научного процесса, таков, что, начавшись, оно неизбежно, рано или поздно, но с необходимостью приводит к открытиям и к переходу на новый уровень.
Разум абсолютен, т.е. тотален (вездесущ), и при этом закономерен, т.е. обладает внутренней последовательностью – вот исходный постулат, образующий закономерность прогресса. Исторически это означает, что если прогресс уже возник, он в принципе не может прекратиться.
Прогресс исторически возник в Новое время вследствие информационной революции. Имеется ввиду процесс, спровоцированный двумя факторами: книгопечатанием и алфавитной языковой системой. В какой-то степени можно считать дополнительной предпосылкой прогресса монотеистическую мирвоззренческую систему, усиливающую в восприятии мира интуицию единого разумного начала.
С середины 19 по середину 20 вв. прогресс изменил жизнь людей в глобальном масштабе. В течение жизни одного поколения второй половины 19 века произошло несколько качественных скачков в условиях труда, быта и безопасности. Люди, в начале жизни перемещавшиеся на лошадях и освещавшие жилища свечами, в середине жизни ездили, хотя бы иногда, на паровозах и пароходах, а концу – застали транспорт на двигателях внутреннего сгорания, электричество и начавшуюся телефонизацию. Очень важно, что речь идет не о забавных безделушках и удовольствиях, но о вещах, принципиально и целенаправленно изменивших систему общего блага.
И вот, отталкиваясь от всего сказанного выше, мы постулируем проблему. Дело в том, что в современном мире, после Второй мировой войны прогресса в настоящем, раскрытом выше смысле – нет. И мы оцениваем это обстоятельство как главную глобальную проблему с 1970-х гг.
Почему нет прогресса – на чем основано это утверждение? На простом сопоставлении изложенных основоположений и произошедших за полвека реальных изменений. Ни в условиях труда, ни в быту, ни в безопасности (особенно в здравоохранении) нигде в мире, даже в технологически передовых странах, не произошло качественных скачков (подобных переходу от свечей к электричеству или открытию антибиотиков, например). Мир перемещается на двигателях внутреннего сгорания и реактивных, созданных в конце 19 и первой половине 20 века, использует в производстве энергию, ресурсы и технологии, принципы которых созданы не позже середины 20 века (автоматизация производства имеет манипулятивный, а не принципиально прогрессивный характер – меняется управление, а не материальный принцип производства). В базовых социально значимых отраслях, здравоохранении и образовании, имеют место глубокая стагнация и регресс. Есть только одна область, в которой настоящий прогресс имеет место – это средства информатизации и программирования. И это настолько специфическая, политически значимая область, что, еще не забегая вперед, можно предположить, что ограниченность прогресса этой областью неслучайна.
Могут сказать, что возникло множество новых практических удобств и средств, особенно в сфере удовольствий и впечатлений – мелочей вроде разнообразной одежды или самозакрывающихся багажников, различных частных услуг и информационных развлечений. Но все феномены такого рода по своему смыслу не соответствуют прогрессу: они служат частным желаниям, но не делают людей действительно свободнее, здоровее и просвещеннее, не являются ни в какой степени целенаправленным развитием системы общего блага.
Люди сжигают нефтепродукты и уголь для получения энергии, задыхаются в стоящих пробках городах, лечатся в принципе морально устаревшими средствами – все это как пятьдесят, иногда как сто лет назад. Человечество в основных условиях жизни, технических и организационных, более полувека стоит на месте. Скажем больше: имеет место не просто исчезновение прогресса, но антипрогресс. В здравоохранении, образовании, производстве питания – в важнейших с точки зрения подлинного прогресса областях – происходят крайне негативные, открыто регрессивные явления.
И вот возникает вопрос: а как возможно, чтобы прогресс остановился и, тем более, повернул вспять, уже будучи как сто лет целенаправленно действующим на момент остановки? Этот вопрос открывает еще один важный аспект проблемы, делающий ее граничащей с политической областью.
Как мы отметили ранее, прогресс закономерен по своей онтологической сути, по своей укорененности в разуме, а также по методологической обусловленности научного познания логикой и диалектикой. Это означает, что в масштабе человечества, в рамках инерции, заданной минимум вековым (колоссальным по своим результатам) прогрессом, этот процесс естественным путем не мог прекратиться. Значит, получается, он был прекращен не естественным путем – т.е. искусственным. А далее с этим выводом невольно приходится соединять очевидно неестественное, непропорциональное, по сравнению с остальным, развитие информационной отрасли – как будто есть сила, заинтересованность которой в этой политически значимой сфере позволила прогрессу в ней продолжиться, а незаинтересованность ее в остальных – прекратить его.
Что это за сила, как она действует, почему она существует? Если мы достигли понимания, что случившийся антипрогресс это, во-первых, нечто противоречащее закономерности, т.е. не естественное явление, и, во-вторых, нечто противоречащее общему благу, т.е. интересам всех или большинства людей, то мы не просто имеем возможность, но должны ставить этот вопрос. Это не какой-то «гуманитарный», это по-настоящему фундаментальный, главный на сегодня и более чем научный, макроцивилизационный вопрос. И смысл гуманитарной фундаментальной науки в том, что она позволяет поставить этот вопрос.
Библиографический список
1. История философии права. – СПб.: Юридический институт (Санкт-Петербург), Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. – 640 с.
2. Saint-Simon, Claude-Henri de. Du système industriel. A Paris, chez Antoine-Augustin Renouard. M.DCCC.XXI. 1821.
[1] «Триумф индустриального строя есть необходимый результат всего того прогресса, который совершила цивилизация вплоть до нашего времени» [2; с. 249].