https://ficbook.net/readfic/3958407
Автор: Kristell_Schwarz (https://ficbook.net/authors/178114)
Пейринг или персонажи: Хань/Бэкхён, Кёнсу пробегом, Лухан, Бэкхён
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст, Повседневность, Hurt/comfort, AU
Размер: Мини, 5 страниц
Описание:
Жизнь Бэкхёна как гугл-перевод.
Иногда кажется, что снег за окном так же бессмыслен, как и вся чёртова жизнь. Особенно когда жизнь проживаешь не глядя. Каждый день похож на предыдущий, и ты без труда можешь назвать собственное занятие, назови кто-нибудь точное время. И при этом никогда и ни у кого этого времени почему-то нет.
– Извини, Кёнсу, завтра не получится встретиться. У меня много работы и нужно заехать к маме.
Примерно такие отмазки плюс-минус пару более оригинальных про недельные закупки еды или выгул собаки, которой отродясь никогда не было, действуют безотказно. И всё ради чего? Прийти домой и плюхнуться трупом на диван, не успев или не захотев снять ботинки? Уткнуться в экран телевизора или ноутбука, чтобы постепенно заснуть в начале десятого в свете голубого экрана? А потом соскрести себя утром с горизонтальной поверхности, закинуть брошенные в ночном бессилии на пол вещи в стирку, напялить новую отутюженную до идеала рубашку, потуже завязать удавку на шее и, проклиная всё и вся, ехать поутру на работу в переполненном метро. Вот она – жизнь.
Бэкхён как-то всё собирался что-то изменить в этом устоявшемся порядке, но всё как-то не было времени. То у брата ребёнок заболел – посидеть надо, то лень, то годовые отчёты. То просто не выспался – что чаще всего и бывало. А начинать новую жизнь с помятой рожи как-то не с руки.
А меж тем за окном кончился рождественский настрой…
Задержавшийся дольше всех на работе Бэкхён устало посмотрел на настольный календарь и запустил руку в отросшие волосы. Он уже давно перестал их красить – лень было, да и на поход к парикмахеру не особо выкроишь часок. Да и записываться же нужно. Хорошо, что светлые пряди давно канули в лету, однако чёрный оттенок отнюдь не придавал лицу свежести. Календарь учтиво указывал на середину января. Уже поздно что-либо праздновать, но бары всё ещё работали в праздничном режиме.
– Ай, была не была!
Улица встретила его колючим и промозглым ветром. Запахнув посильнее дорогущее кашемировое пальто, Бэкхён прибавил шагу. Куда его несли ноги, он и сам не знал. Успевал лишь оглядываться по сторонам и искать что-нибудь, что привлечёт его взгляд, но все вывески вокруг были похожи друг на друга и сливались воедино – ни одна из них не могла выделиться из общего яркого месива в полуночном городе. А менять свою жизнь абы где не хотелось.
Бэкхён не знал, чего хотелось на самом деле. То ли надраться, то ли потрахаться, то ли развернуться и проехать три остановки на метро, выйти, дойти до дома и уснуть перед экраном телевизора снова. И ничего вокруг не могло дать хотя бы малейшую подсказку, ради чего он вообще так долго натаптывает мозоли от новой обуви.
Ещё пара часов прогулок, и Бэкхён уже даже не разбирал, куда идёт. Ноги вели на автомате, а у самого в глазах всё расплывалось от усталости и в голове звенело от пустоты. Бэкхён едва заметил пустующую автобусную остановку расфокусированным взглядом и решил осчастливить своим присутствием свободную скамейку.
На ночном небе не было ни одной звёздочки.
– Прямо как в моей жизни… – вздохнув, озвучил свои мысли Бэкхён. – Чё, небо, тебе так же плохо, как и мне, что у тебя ни хренашеньки нет? Ты не печалься, слышь? Нормально всё будет! И у меня будет! Когда-нибудь никогда-нибудь…
Бэкхён даже не чувствовал, что его язык заплетается, да и головокружения не заметил, смотря в чернеющее небо. Понял только, когда чуть не свалился со скамейки. Его голову аккуратно поймали уже на пути к земле. Он от неожиданности немного посвежел сознанием и, помотав головой, словно увидел зелёного человечка, уставился на парня, подсевшего к нему на эту самую скамейку.
– Чего надо? – вдруг обиженным тоном ляпнул он, отсев подальше и косясь на новоприбывшего.
Новоприбывший, казалось, вообще на него не реагировал. Только смотрел с интересом и хлопал дивными глазами, миленько при этом улыбаясь, словно Бэкхён только что накормил его целой курицей и даже угостил пивом. При этой мысли в животе у него достаточно громко заурчало, чтобы неловко сглотнуть и уткнуться взглядом в собственные ботинки.
– Курочка?.. – с какой-то нотой удивления произнёс незнакомец на конглише.
Бэкхён сразу понял, что перед ним иностранец. Акцента, конечно, он не уловил, но с интонациями у парня явно были проблемы, да и говорить так отрывисто... мог только иностранец.
– Китаец? – опасливо спросил Бэкхён, закусив губу. Судя по нахмуренным бровям, тот его совсем не понимал. – Чайна, да? – попробовал он на английском, который знал примерно так же, как незнакомец знал корейский. И ещё тише с надеждой добавил уже на корейском: – Ну скажи, что хотя бы это ты знаешь…
Парень кивнул, тряхнув копной золотистых высветленных волос, и заулыбался пуще прежнего.
– Курочка?
– Курочка… – угрюмо повторил за ним Бэкхён и вздохнул. Жутко хотелось есть.
Парень полез в карманы джинсов и достал две смятые купюры. Бэкхён посмотрел на этот протянутый ужас и торопливо отставил чужие руки, покачав головой.
– Ты гость или я гость? – попытался выспросить у парня Бэкхён, на что получил снова нахмуренные брови, потом уверенно выставленный вперёд указательный пальчик, после чего незнакомец достал мобильный телефон, что-то там недолго набирал и в конце концов ткнул Бэкхёну в нос.
На экране виднелся гугл-переводчик. Занятненько…
Из того корявого и кошмарного бреда, что он вычитал, Бэкхён понял лишь, что парень, оказывается, старше него на два года, его турнули с работы, он учится на вечернем отделении и ему нужна квартира. «Дом есть?» – значилось в последнем предложении. Конечно есть, целый Сеул домов, смотри не хочу. Бэкхён вызвал такси и доверился странному переводчику и не менее странному парню, написав, что дом всё-таки есть и за какую плату этот дом можно снять. А также приписал внизу своё имя.
– Байсянь? – попробовал на вкус китайское имя Бэкхёна незнакомец и опять уткнулся в телефон, после чего нажал воспроизведение.
– Лухан, – бездушно произнёс смартфон женским голосом.
«Лухану» произношение не понравилось, и он, злобно фыркнув на мобильник, убрал его и замотал головой.
– Лу. Хань, – по слогам произнёс он намного мягче, чем до него сделала неведомая кибер-женщина. – Байсянь, – ткнул ему в грудь пальцем Хань.
– Хань, – отделил приглянувшуюся ему частичку Бэкхён и тоже попробовал произнести непривычное имя. Парень остался доволен.
Тем временем возле остановки притормозила машина, а через двадцать минут Хань уже стоял на пороге бэкхёновских апартаментов и свистел от восхищения.
– И что я творю со своей жизнью… – пробормотал Бэк, скидывая на сайте заказа еды целую курицу и две упаковки пива в корзину и набирая адрес. Потом очнулся, поднял взгляд на недоумевающего Ханя и замотал головой. – Нет, ничего.
В середине января хочется только кутаться в тёплый плед и прижиматься к любимому человеку, грея руки о кружку с горячим какао, а Бэкхён, едва открывая слипающиеся глаза, стоял на балконе и пускал клубы белого пара в воздух, смотря на город с высоты двадцать третьего этажа. В его квартире был полупьяный незнакомец из Пекина, который – неизвестно ещё – заплатит за комнату или нет, не говорящий практически ничего по-корейски, но очень умело болтающий по-китайски так, что не заткнёшь, в личной жизни руины, да ещё и сплошная работа. Когда тут отношения строить, когда тут теплом любимого довольствоваться…
Хань выбрался из душа прямиком к нему на балкон и на все уговоры по-корейски чихать хотел, отбирая у Бэкхёна один тапок и наваливаясь на раму, чтобы посмотреть вниз.
– Красиво…
Бэкхён только угукнул и, поймав китайца за пояс, притянул к себе, чтобы тот не распластался по полу или за окно не вылез.
– Нормально, – показав из пальцев «OK», нашёлся Хань.
А Бэкхён в этот момент залюбовался живыми искорками в больших и наивных глазах. Вряд ли тот китаец был таким же наивным, как и его глаза, но Бэкхён ни в какую не мог перестать осоловело пялиться на них. И в конце концов после очередной потасовки между рамой и дверью за право вылететь за окно, замёрзший и полуголый Хань впечатался в Бэкхёна со всей силы. Благо что дверь была закрыта на защёлку, а то вместе с дверью и влетели бы с разгону в комнату.
– Всё в порядке? – так же спросил Хань после смачного удара Бэкхёна головой об стекло.
Бэкхён поймал пару ускользающих из поля зрения звёзд и снова уставился на наивные глаза. Пришлось пару раз тряхнуть головой, чем он и ввёл в ступор Ханя.
– Нормально, окей, не переживай, – в разных вариациях открестился Бэкхён и нажал на защёлку.
Дверь с лёгкостью поддалась, и Бэкхён, оставив свой тапок Ханю, ввалился обратно в квартиру. Доедать растерзанную ими курицу не хотелось, пива не осталось, а настроения всё не было. Наскоро приняв душ, Бэкхён выключил свет, понадеявшись, что Хань всё же ушёл с балкона в предоставленную ему пустующую до этого комнату, и, раздевшись, забрался под одеяло. Сон долго не шёл, а когда Бэк наконец начал проваливаться в забытье, балконная дверь тихо открылась, впуская ледяной воздух в квартиру, и так же тихо закрылась.
– Ложись спать, – произнёс Бэкхён, высунув лишь голову из-под одеяла, и всхлипнул. И только тогда понял, что всё это время он рыдал, как девчонка, лёжа под одеялом и пытаясь уснуть.
– Всё хорошо?
Жизнь, как и снег за окном, пролетала мимо. И ни черта не было хорошо. Бэкхён выл белугой от безысходности и не мог ничего сделать. Не знал, что предпринять, чтобы стало лучше. И он как-то само собой давно опустил руки. Только сегодня… впустил в свою жизнь незнакомого человека… И ничего не изменилось.
– Парень… На фотографии…
Хань осторожно присел на край его кровати, а в затянувшейся паузе подтянул ноги с пола и подполз ближе, запуская в его спутанные волосы ладонь. И Бэкхён зарыдал сильнее от ощущения чужого тепла и такой мимолётной ласки.
– Говори… – тихо прошептал Хань. – Я не пойму. Всё равно не пойму. Говори…
И тогда его прорвало.
– Это Кёнсу. Мой бывший парень. У нас всё было хорошо… – напополам со слезами говорил Бэкхён. Он говорил быстро, словно замолкни – и больше не получится сказать и слова. – А потом он ушёл. Обвинял меня в том, что всё изменилось, что я изменился, говорил, что я больше не люблю его, говорил, что такие отношения ему приелись, что он устал, что он хочет любить и быть любимым. А потом взял и просто ушёл… Оставил меня один на один с собой в четырёх стенах. И я каждый вечер прихожу в эти стены и думаю – как бы прожить ещё один вечер и не сдохнуть. Как бы дожить до утра. Прихожу и думаю, что когда-нибудь всё должно наконец измениться. Когда-нибудь кто-то должен изменить мою жизнь. Когда-нибудь кто-то должен полюбить меня. Я ведь не плохой, правда? Не плохой ведь? Я не плохой… Не плохой…
Зима за окном вьюгой разгоняла ночь по Сеулу и приводила предрассветные сумерки. Бэкхён беспокойно спал на плече Ханя до рассвета без единого сна. А проснулся в холодной постели с больной головой и ощущением, что вчера встретил этой самой головой столб. Всё произошедшее накануне казалось выдумкой и игрой больного воображения.
Нехотя выбравшись из-под одеяла, он прошаркал тапочками по паркету до ванной и сонно принялся чистить зубы, досыпая жалкие пять минут, когда голый торс обвили тёплые руки. Бэкхён едва не подпрыгнул от неожиданности, мгновенно просыпаясь и видя в отражении зеркала Ханя.
– Байсянь… – с шкодливой улыбкой смотрел на него Хань из отражения, поместив подбородок на его плече.
Бэк наклонил голову набок в надежде услышать продолжение, но его не последовало. Парень просто развернулся и смылся из ванной с единственным словом «завтрак». И Бэкхён не знал, что это вообще было и как на это реагировать.
На кухне закипал чайник, Хань возился с бутербродами, а на столе стояли тарелки с яичницей. Китаец услышал его шаги и, обернувшись, тут же кинулся к нему, подхватывая по пути мобильник.
– Вот, – девайс сразу же перекочевал в руки Бэкхёна, светясь дисплеем. – Я скажу, а он, – ткнул в дисплей пальцем Хань, – поможет. Я должен сказать это сам. Я не понял всего. Вчера. Когда ты плакал… Мне хотелось… Мне не нравилось это. И этот парень. Ты сказал, что хочешь, чтобы тебя полюбили. Я могу им стать. Парнем. Для тебя. Если ты хочешь. Я могу полюбить тебя. Я могу. Правда. Ты не плохой.
С этими словами зима в душе Бэкхёна стала весной. И не нужен был никакой гугл-переводчик, потому что тот механический перевод и тот механический голос не смогут заменить мягкого голоса Ханя и всего того сожаления, которое было в его ломаной речи, в его интонациях. В Бэкхёне что-то сломалось при этих словах, заставляя порывисто обнять Ханя, уткнуться ему в шею и разрыдаться от переизбытка эмоций.
Его механическая, словно перевод гугла, жизнь могла катиться к чёрту, если Хань готов с ним остаться. Если Бэкхён мог вот так безнаказанно обнимать его и показывать свои чувства, весь мир с этой чёртовой зимой мог валить нахрен.
– Люби меня. Пожалуйста, люби, – шептал без продыху Бэкхён, боясь остановиться.
В наивных глазах с пушистыми ресницами всё ещё играли искорки, когда Бэкхён своими заплаканными глазами смог наконец посмотреть на него.
– Всё в порядке? – обеспокоенно спросил Хань и нахмурился.
Бэкхён на автомате кивнул и потянулся за поцелуем. Теперь и вправду всё-всё-всё в порядке.
Fin.