Письмо – это особый (эпистолярный) жанр речи. Оно составляется и направляется адресату с целью сообщить ему что-либо, уведомить о чем-либо, поддержать с ним общение и т.д.
Частные письма делятся на официальные (переписка частных лиц и организаций) и неофициальные (переписка друзей, знакомых, родственников).
Частными неофициальными письмами считаются письма хорошо знакомых корреспондентов, друзей, родственников, т. е. людей, поддерживающих неофициальные отношения. В женской переписке, как, впрочем, и в мужской, обращение и подпись зависят от степени близости отношений и бывают самыми разнообразными. Например:
Дражайший и уважаемый братец! (А.Н.Гончарова- Д.Н.Гончарову. письмо №17);
Милостивый государь Павел Васильевич! (А.П.Керн- П.В.Анненкову);
Преданная к услугам вашим К а т ь к а. (Е.Н.Ушакова-И.Н.Ушакову);
Примите мое усердное и глубочайшее почтение и признательность. Анна Виноградская. (А.П.Керн- П.В.Анненкову).
Композиционно письмо состоит из трех частей:
1) зачина (обращения, приветствия)
2) информационной части
3) концовки.
Стилистический энциклопедический словарь раскрывает содержание этих частей письма:
- зачин (дата, место, откуда отправляется письмо, приветствие, обращение);
- основная информационная часть (повод к написанию письма);
- концовка (прощание, просьбы, пожелания, подпись, приписки).
Жанр письма диктует большую стереотипизированность выражений, чем устное общение, отсюда особый, свойственный эпистолярному жанру набор этикетных выражений.
Характерной частью русского письма является описание состояния переписки. Она является постоянным элементом многих писем, потому что так же, как обращение и приветствие, определяет общий тон и стиль письма, устанавливая нужный контакт с адресатом.
Описание состояния переписки может вестись в следующих контекстах:
1) констатация наличия / отсутствия письма, например: Я получила твое письмо, милый Митинька, на этих днях, но так как крестьянин уже уехал, а на меня напал один из моих приступов лени, я и не спешила с ответом. (Н.Н.Пушкина- Д.Н.Гончарову, письмо №1).
2) выражение радости, удовлетворения, неудовлетворения по поводу имеющейся переписки, например: Выдери уши господ братцев за то, что они нас забыли, и напомни г-ну Сержу его прекрасные обещания. Что касается Таши, она единственная, кому я прощаю (что не пишет) в виду ее положения, а т о б ы и з а н е е п р и н я л а с ь. (А.Н.Гончарова- Д.Н.Гончарову, письмо №3).
3) упреки адресату за его молчание, например: Уже очень давно, дорогой Дмитрий, мы не получали вестей от тебя, что с тобой, что ты поделываешь- я совершенно не знаю. (Е.Н.Гончарова- Д.Н.Гончарову, письмо №22); Так как мне решительно нечего делать сегодня утром, дорогой Дмитрий, пожалуй я поболтаю с моим шалопаем братцем, который все же мог бы за месяц, что он вдали от нас, подать признаки жизни, фи свинтус, фи неблагодарный, фи невоспитанный! (А.Н.Гончарова- Д.Н.Гончарову, письмо №32)
4) извинения по поводу длительного молчания со стороны пишущего, например: Я не отвечала тебе на последнее письмо, дорогой Дмитрий, потому что не совсем оправилась после родов. (Н.Н.Пушкина- Д.Н.Гончарову, письмо №12)
Письмо составляет ту же устную беседу, тот же разговор между отсутствующими, только на бумаге,- писали в 1887 году.
Важнейшие структурно-стилистические признаки эпистолярного жанра:
- сочетание в текстах признаков монологической и диалогической речи
- разделение писем по сфере общения на деловые и частные, с учетом мотивов и целей- по видам
- использование языковых средств, соответствующих сфере переписки
- устойчивая композиция текста (более жесткая в официальном и свободная - в частных письмах)
- точное обозначение отправителя и получателя; обращение к последнему, подпись отправителя
-соблюдение речевого этикета с учетом адресата, характера сообщения и национальных эпистолярных традиций.
Однонаправленность общения требует обдумывания, подготовки текста. Отсюда использование полных конструкций, монологичность. В то же время ожидание ответа предполагает вопросы, напоминания, описания жестов (обнимаю, целую, жму руку).
Эпистолярный стиль- стилистическая особенность писем как одной из разновидностей письменной речи.
Эпистолярный стиль как разновидность русской письменной речи складывался исторически. Его древнейшие образцы – берестяные грамоты 11-15 веков, переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским 16 века. Формирование эпистолярного стиля в различных видах государственной и частной переписки происходит в эпоху Московского государства. С течением времени эпистолярный стиль становится разновидностью литературного повествования (стилизация писем в произведениях Сумарокова, Фонвизина, Новикова второй половины восемнадцатого века, эпистолярная проза, поэзия, публицистика). Распространение переписки делового, профессионального, личного характера обусловило издание особых руководств по составлению писем- «письмовников». Старейшее русское руководство с образцами переписки- «Приклады, како пишутся комплименты разные» 1708 года.
Письма мастеров мировой культуры, писателей составляют неотъемлемую часть их наследия, представляют собой особую разновидность мемуарной литературы.
Эпистолярный жанр (текст, имеющий форму письма, открытки, телеграммы) как особая форма словесности уходит корнями в далекое прошлое и имеет свою историю и в европейской, и в русской культуре. Женская эпистолярная культура берет начало в традиции письменного общения, сформировавшейся в России в XVIII в. Укоренившись в быту как столичного, так и провинциального дворянства, частная переписка, наряду с выполнявшейся ею формальной функцией передачи информации, служила женщине незаменимым средством самовыражения, несла в себе всю гамму чувств и настроений, свойственных различным представительницам «прекрасной половины» дворянского сословия. Письмо было своего рода зеркалом «женской индивидуальности», отражением ее личностного эмоционального начала. Частная переписка позволяет судить о представлениях и ценностях, психологии и мироощущении, поведении и образе жизни, круге общения и интересах женщины-дворянки, реконструировать основные этапы ее жизненного пути, выявлять гендерные особенности ее менталитета.(Белова)
«Материальными памятниками» этой культуры были личные архивы, образовывавшиеся как у столичных, так и у провинциальных дворянок, регулярно писавших и получавших письма, аккуратно хранивших всю корреспонденцию, включая черновики собственных писем. Личные архивы дворянских женщин — это свидетельства и интенсивного письменного общения, и потребности в самовыражении, и способности к культурной рефлексии. Подход к изучению женских писем не с точки зрения извлечения содержащихся в них конкретных исторических фактов, а как к образцам специфической женской культуры, своеобразным символам «женственности» представляет несомненную ценность для современных культурологических, феминологических и гендерных исследований.(Белова. Лотман)
В XVIII в., как отмечает все та же А.В.Белова, одним из проявлений процесса культурной переориентации дворянства, связанного с разрушением в дворянской среде элементов традиционной культуры и быта и обращения к западноевропейским образцам, являлось увеличение мобильности в социокультурном пространстве, что, в свою очередь, способствовало актуализации коммуникативных связей и появлению потребности в регулярном письменном общении. До этого традиционно привязанные к определенному
местожительству и друг к другу дворяне проводили незначительное количество времени в разъездах и путешествиях и не имели достаточных поводов для ведения постоянной переписки. Не случайно бытовое письмо было преемственно связано с письмом путешественника.
Очевидно, у путешественника XVIII в. знакомство с новой, непривычной для него действительностью вызывало острую потребность поделиться информацией о ней с близкими людьми, в том числе с матерью, сестрой, женой. В свою очередь это побуждало женщин к ответному участию в переписке. К тому же сами дворянки в XVIII в. начали путешествовать, причем не только по своей стране, но и за границей. Это также становилось поводом для написания писем родным и знакомым.(Белова, Пушкарева)
Участие женщин в переписке предполагало наличие у них элементарной грамотности, то есть навыков чтения и письма. Но даже в конце XVIII в. встречались женщины-дворянки, особенно в провинции, не умевшие писать. Иногда вовлечение в процесс письменной коммуникации предшествовало приобретению дворянкой навыков письма и ведения переписки, как в случае, когда, первоначально общаясь с сыном, пребывавшим за границей, через посредника, писавшего письма от ее имени, она вскоре сама бралась за перо, выучившись грамоте. Позднее в середине XIX в. участие в переписке наравне с другими членами семьи становилось одним из побудительных мотивов обучения грамоте дворянских детей, в том числе девочек. В целом в результате распространения в конце XVIII — первой половине XIX в. системы женского образования, представленной тремя его видами — институтским, пансионским и домашним — светская грамотность переставала быть редкостью, а круг «грамотных» женщин, способных к ведению переписки, — ограниченным.
Возникнув как результат временного пребывания путешественника или путешественницы в условно инокультурном пространстве, частная переписка распространялась на «знакомое», «освоенное» пространство
дворянской повседневности. Написание личных писем родным и знакомым становилось жизненной потребностью женщины-дворянки и неотъемлемой частью ее культурного опыта. Именно дворянке, посвящавшей себя устроению домашнего быта и созиданию атмосферы внутрисемейного согласия, принадлежала важная роль в организации переписки между отдельными членами дворянской семьи. Будучи активной носительницей дворянского этоса, женщина являлась создательницей особой культуры письма, отличавшегося по функциональному назначению и содержанию от письма мужского.
По своей социокультурной природе обыденное дворянское сознание было ориентировано на охват локального коммуникативного пространства. В повседневной жизни дворянка, особенно провинциальная, вращалась в сравнительно узком кругу родных, соседей и знакомых, что позволяет говорить о незначительном удалении друг от друга участников коммуникации. При расширении коммуникативного пространства (скажем, в силу временного отъезда одного из членов дворянской семьи из дома по той или иной надобности) женщина интуитивно стремилась к мысленному его сокращению посредством придания переписке значения устного общения.
Дворянка воспринимала письмо как своего рода разновидность разговора, что выражалось при подаче информации в употреблении ею слов «беседовать», «рассказывать», «говорить», «болтать». Очевидно, женская эпистолярная культура находилась под сильным влиянием традиций устного общения. При написании писем дворянские женщины пользовались обычным разговорным языком, в соответствии с требованиями которого оформляли свои мысли. Не случайно женское письмо, состоявшее из нанизанных одна на другую разнообразных подробностей, напоминало устное сообщение, сделанное в кругу семьи или знакомых. В письме дворянка как бы воспроизводила то, что она могла бы сказать предполагаемым собеседникам при встрече. Благодаря этой условной возможности «устно» пообщаться со своими корреспондентами переписка приобретала для дворянской женщины особый ценностный смысл.
В письмах мужчин мы не встречаем подобного отождествления письма и разговора. Дворянин обычно «описывал» происходившее, а не «рассказывал» о нем. Мужчине удавалось осознать грань, разделявшую устное и письменное общение, тогда как женщина прямо переносила нормы одного способа осуществления коммуникации на другой. В силу повышенной эмоциональности дворянка при написании писем как бы «переживала» события, о которых информировала своих корреспондентов,
в отличие от дворянина, занимавшего психологически отстраненную позицию по отношению к сообщаемым сведениям.
В конце XVIII — первой половине XIX века бытовой уклад жизни провинциальной дворянской семьи предусматривал известную регулярность повседневного общения, в котором его обычные участники испытывали острую психологическую потребность. При этом письмо должно было компенсировать женщине нарушавшуюся на некоторое время непрерывность живого общения с родственниками и знакомыми и способствовать достижению своеобразного «эффекта присутствия», как при личной встрече («…мы как будто с вами были все это время»).
Важным структурным элементом женской эпистолярной культуры было так называемое «ожидание почтового дня», в соответствии с регламентом которого повседневная жизнь дворянки была циклически упорядочена. Для провинциальной жительницы переписка являлась связующим звеном с «внешним миром» и основным источником получения сведений о нем, что было обусловлено замкнутым в целом образом жизни, когда любое новое впечатление имело особое значение и эмоционально окрашивалось. Героиня пушкинского «Романа в письмах» обращалась к подруге со словами: «Пиши ко мне как можно чаще и как можно более — ты не можешь вообразить, что значит ожидание почтового дня в деревне». Переписка для провинциалок означала «прорыв» за пределы собственной обыденности, даже если речь шла о мысленном перемещении при чтении очередного полученного письма в соседний уезд или имение.
При этом сам факт получения ответного письма имел для женщины большее значение, нежели конкретная информация, в нем излагавшаяся. Содержательная ценность коммуникации о «повседневном» определялась, в первую очередь, регулярностью ее осуществления. Среди писем, выходивших из-под пера дворянки, были такие, степень информативности которых, с современной точки зрения, кажется минимальной или равной «нулю». Ей важно было всего лишь удостовериться в том, что родные и знакомые пребывают во здравии и благополучии, и получить от них формальное подтверждение этого в виде письма или собственноручной приписки к письму («…Пашеньки Романович руки не было в последнем твоем письме, все сердце мое смутило…»).
Женская эпистолярная культура, наряду с культурой устного общения, реализовывала «социальность» дворянки. При этом и причастность ее к социуму, и ее роль в трансляции социального опыта, включавшего в себя, воспитание детей, воспроизводство культурно-бытовых традиций, проявлялись, главным образом, в процессе коммуникативного обмена, который мог осуществляться между непосредственными его участниками как в устной, так и в письменной форме.
Женской эпистолярной культуре было свойственно своеобразное двуязычие. На рубеже XVIII-XIX вв. женская переписка велась, в основном, на французском языке. Особенно это касалось дворянок, получивших домашнее образование и слабо владевших русским, в отличие от институток, образовательная программа которых включала в себя обязательное изучение родного языка. Пушкинская Татьяна «по-русски плохо знала» и «писала по-французски», поскольку «гордый наш язык к почтовой прозе не привык». Начиная же с 20-х гг. XIX в. языковые приоритеты женского письма стали склоняться в сторону русского, входившего теперь в круг обязательного и более обстоятельного, чем раньше, домашнего изучения, причем, не без влияния литературных произведений А.С. Пушкина. Семейная переписка в провинциальной дворянской среде с этого времени была преимущественно русскоязычной или «смешанной», включавшей иноязычные, главным образом, французские «вкрапления».
Женская эпистолярная культура — это культура бытового общения, сформированная миром дворянской повседневности и обращенная к нему. Базовые жизненные ситуации и отношения становились предметом эпистолярной рефлексии женщин. Повседневность дворянской усадьбы, родственный круг и его влияние на частную жизнь дворянки, ее физическое и душевное самочувствие, радости и горести, будни и праздники — все подлежало подробнейшему описанию и осмыслению. Повседневность мыслилась дворянской женщиной как сфера непосредственных жизненных интересов и ценностей, как основа и «центр» жизнедеятельности. Социальный и культурный потенциал женщин, при том, что допуск их к «высокой культуре» в конце XVIII — первой половине XIX в. был все еще сильно ограничен, наиболее полно и «творчески» реализовывался именно в сфере повседневности.
При этом женская переписка содержит производимые со знанием дела рассуждения и о «высокой культуре», в частности, о музыке, и о насущных общественно-политических проблемах, таких как нравственное состояние русского народа, общественное служение дворянства, исполнение им должностей в местных учреждениях. Свойственная дворянке экономическая активность и осведомленность в ряде социальных вопросов позволяли ей довольно уверенно выражать свое отношение к некоторым реалиям российской действительности. Находясь в стороне от официального обсуждения и принятия государственных решений, женщины, тем не менее, поднимая в своих письмах актуальные вопросы современности, подспудно влияли на складывание общественного мнения и реальную политику.