В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". (1878-1881)
Василий Иванович Суриков посвятил жизнь созданию монументальных полотен на сюжеты из истории России. В этом была его сила, в этом была его страсть...
Одной из первых подобных работ, удививших всех неожиданным появлением, стало "Утро стрелецкой казни".
Дочь Павла Третьякова, Александра Боткина, так говорила о художнике и его картине:
"Появление его в художественном мире с картиной „Казнь стрельцов“ было ошеломляющим. Никто не начинал так. Он не раскачивался, не примеривался и, как гром, грянул этим произведением".
Вот именно! Как гром среди ясного неба – для других... Однако для самого художника все было совсем иначе.
Суриков говорил, что идея картины пришла к нему ещё в Петербурге. Однако по-настоящему вдохновила художника... Москва.
Суриков вспоминал:
"Началось здесь, в Москве, со мною что-то странное. Прежде всего, почувствовал я себя здесь уютнее, чем в Петербурге.
...Но больше всего захватил меня Кремль с его стенами и башнями. Сам не знаю почему, но почувствовал я в них что-то близкое, точно давно и хорошо знакомое. Как только начинало темнеть, я...отправлялся бродить по Москве и все больше к кремлёвским стенам. Эти стены сделались любимым местом моих прогулок именно в сумерки".
Простонародная, чрезвычайно образная речь Василия Сурикова сразу западает в душу. Читаешь его письма и словно вживую видишь перед собой и кремлевские стены, и сумеречный прохладный вечер...
Суриковы были потомственными казаками, жившими в Красноярске. Именно оттуда Василий и вынес простоту и безыскуственность своего говора, любовь к старинным обычаям, к славным деяниям прошлого...
Детские воспоминания художника, помноженные на те знания, что он получил в Академии художеств, смогли породить душу по-настоящему восприимчивую и талант действительно мощный...
Однако вернемся к картине. Перед нами – полная движения многофигурная композиция,яркая, образная и... немного мистическая.
В основе ее лежит старинное поверье: если увидишь днём зажженную свечу, это предвещает чьи-то похороны, чью-то смерть...
Смотрите, сколько огоньков горит на картине – крохотных свечечек, едва теплющихся в руках обреченных на казнь стрельцов...
Перед нами предстают удивительные и самобытные типы людей. Раздавленные обстоятельствами и не сломленные ими, уже смирившиеся и по-прежнему непримиримые... Горе объединяет всех.
Перенесемся на место казни – Лобное место у собора Василия Блаженного в Москве, в год 1698 от Рождества Христова.
Рассвет едва занялся, а стрельцов уже согнали сюда, к подножию кремлёвских стен, на казнь.
Следом за приговоренными пришли их жены и матери, прибежали дети... И вот уже перед сверкающим разноцветными красками собором собралась многоликая толпа.
Зрители влезли на каменный парапет Лобного места, чтобы лучше видеть происходящее. Однако смотреть пока не на что...
Казнь ещё не началась. Стрельцы лишь ожидают своей участи... Закованные в колодки, сидят они на телегах и молча жгут последние свечи.
Вот белобрысый стрелец с серьгой в ухе....
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Он сидит к нам спиной, устало опершись на локоть. Мы не видим его лица, но что-то говорит нам о том, что он подавлен и сломлен. Вышитый ворот рубахи, добротная ткань некогда богатого, а теперь поношенного кафтана – все выдаёт в нем человека, жившего полной, весёлой жизнью. И вдруг в одночасье жизнь эту собираются забрать у него, отнять... Никто не пришёл проводить его в последний путь. Видно, собственной семьей он ещё не обзавелся, а старуха-мать давно умерла... Некому оплакать его.
Совсем иную картину мы наблюдаем около его товарищей. Почти ко всем пришли их жены, дети... Они плачут, стенают и проклинают судьбу, отбирающего у них последнего кормильца.
Вот сидит в телеге чернобородый стрелец...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Кажется, он полностью ушёл в свои мысли и не видит ничего вокруг. А между тем рядом с ним стоит его жена... Она теребит его за рукав, желая проститься, но он не чувствует её прикосновения.
Взгляд его мрачен. Мы видим перед собой человека озлобившегося и в то же время потерянного.
Казнь чернобородого близка: солдат уже размыкает замок на его кандалах... И пусть свеча в его руке еще горит ровным и ярким светом, скоро и ей предстоит потухнуть.
Седой стрелец около телеги стоит уже без свечи: её отняли и вот-вот задуют...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Дети плачут у отцовой груди, а тот только тяжело опустил руку на склоненную голову дочери и уставился в пространство долгим, немигающим взглядом. Он понимает, что ничего уже не изменишь... Все решено.
Рядом, схватившись за голову, стонет молодая женщина; к ней прижался её малолетний сын. Отца только что увели от них; его шапка и кафтан валяются тут же, в грязи... Рядом ещё светится фитиль его потухшей свечи.
Сидящая у телеги женщина не в силах сдержать горя: у неё уже забрали мужа...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Она бессильно опустилась на землю, сжимая в руках оплывшую свечу – все, что осталось у неё в память о нем. Рядом с ней стоит девочка, её маленькая дочка. В лице у неё – неподдельный испуг.
Выше всех поднялся черноволосый стрелец. Он в последний раз кланяется народу, собравшемся поглазеть на казнь...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
При этом его совершенно не волнует, что он развернулся к царю спиной; он словно и не видит его вовсе.
Впрочем, кажется, что он не видит и не слышит уже ничего вокруг... Однако и это ненадолго: вот его уже схватили за кафтан и стаскивают, стягивают с телеги...
Особое место на картине занимает рыжий стрелец. Закованный в кандалы,он смотрит прямо на Петра...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Во взгляде стрельца столько ненависти и гнева, что царь чувствует его. И ответный взор его столь же гневен...
Царь Петр представлен здесь настоящим тираном. В его власти казнить или миловать, и он казнит... По свидетельствам современников, Петр лично отрубил головы пятерым мятежникам и около восьмидесяти стрельцов заколол мечом...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Царь не терпел неповиновения, а стрельцы пошли против него... Устроили бунт. Хотели возвести на престол его сестру, царевну Софью.
Такое нельзя оставлять без ответа. И царь отвечает...
Он приехал сюда, на место казни, на украшенном богатой попоной коне, и привёз с собой свою свиту. В ней множество иностранных граждан, разодетых в дорогие одежды.
На переднем плане стоит австрийский посол, Игнатий Христофор Гвариент де Ралль.
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Прямо за ним вытянул шею его секретарь, Иоганн Георг Корб, желая побольше увидеть и услышать... Он ведёт "Дневник", по свидетельствам которого спустя полтора столетия Василий Суриков и будет изучать этот период истории.
Над кремлевскими башнями кружит воронье. Оно предчувствует скорое пиршество...
Вдоль стен установлены виселицы.
Суриков сознательно оставил их пустыми. Он не хотел шокировать людей зрелищем смерти и заботился о том, "чтобы спокойствие во всем было".
Даже после слов Ильи Репина, зашедшего как-то к художнику, чтобы посмотреть на картину: "Что же это у вас ни одного казнённого нет? Вы бы вот здесь хоть на виселице, на правом плане повесили бы" – Суриков не изменил своего решения сделать картину "бескровной".
"Искусство не должно так действовать" – любил говорить Василий Суриков и строил свои картины таким образом, что зрители, сопереживая главным героям, не бывали при этом поражены до глубины души...
Под виселицами безмолвной шеренгой выстроились солдаты Преображенского полка, одетые в одинаковые мундиры. Они стоят тут на страже царя и его законов...
В. Суриков. "Утро стрелецкой казни". Фрагмент.
Посреди картины вздымает к небу свои купола собор Василия Блаженного. Художник сознательно обрезает краем полотна гордый облик собора, словно обезглавливая его. Это намёк и на нынешнюю казнь, и на все последующие...
Лобное место заполнено толпящимися людьми. Они наседают друг на друга, увлечённые зрелищем предстоящей казни, шумят...
Стрельцы, некогда бывшие элитным войском, теперь в опале.
Их потеснили богатые вельможи, которых привёз с собой Петр. Иностранцы... В расшитых серебром коротких сюртуках, в париках и треугольных шляпах.
С утра стрелецкой казни начался закат истинной России. Петр I срубил головы не только стрельцам, он срубил голову всему старорусскому укладу...
Теперь Россия, хоть и пойдёт вперёд семимильными шагами, будет вечно нести за собой груз этой казни.