Развитие самосознания
Центральным психическим процессом данного возраста является развитие самосознания. Главное психологическое приобретение ранней юности – открытие своего внутреннего мира. Для ребёнка единственной осознаваемой реальностью является внешний мир, куда он проецирует и свою фантазию. Вполне осознавая свои поступки, он ещё не осознаёт собственных психических состояний. Если ребёнок сердится, он объясняет это тем, что кто-то его обидел, если радуется, то этому тоже находятся объективные причины. Для юноши внешний, физический мир – только одна из возможностей субъективного опыта, средоточием которого является он сам. Это ощущение хорошо выразила 15-летняя девочка, которая на вопрос психолога “Какая вещь кажется тебе наиболее реальной?” ответила: “Я сама”.
Обретая способность погружаться в себя, в свои переживания, юноша заново открывает целый мир новых эмоций, красоту природы, звуки музыки. Открытия эти нередко совершаются внезапно, как наитие: “Проходя мимо Летнего сада, я вдруг заметил, как прекрасна его решётка”, “Вчера я задумался и вдруг услышал пение птиц, которого раньше не замечал”. Эмоции начинают восприниматься и осмысливаться уже не как производные от каких-то внешних событий, а как состояния собственного “Я”.
Открытие своего внутреннего “Я” - радостное и волнующее событие. Внутреннее “Я” не совпадает с “внешним” поведением, актуализируя проблему самоконтроля.
Вместе с осознанием своей уникальности, неповторимости, непохожести на других приходит чувство одиночества. Юношеское “Я” ещё неопределённо, расплывчато, оно нередко переживается как смутное беспокойство или ощущение внутренней пустоты, которую необходимо чем-то заполнить. Отсюда растёт потребность в общении и одновременно повышается его избирательность, потребность в уединении.
Осознание своей непохожести на других исторически и логически предшествует пониманию своей глубокой внутренней связи и единства с окружающими людьми.
Не менее сложным является осознание своей преемственности, устойчивости своей личности во времени. Развитие временных представлений тесно связано как с умственным развитием, так и с изменением жизненной перспективы человека. Восприятие времени подростком ещё остаётся дискретным и ограничено непосредственным прошлым и настоящим, а будущее кажется ему почти буквальным продолжением настоящего. В юности временной горизонт расширяется как вглубь, охватывая отдалённое прошлое и будущее, так и вширь, включая уже не только личные, но и социальные перспективы. Как писал А.С. Макаренко, “чем старше возраст, тем дальше отодвигается обязательная грань ближайшей перспективы. У юноши 15-16 лет близкая перспектива уже не имеет такого большого значения, как у подростка в 12-13 лет.
Изменение временной перспективе тесно связано с переориентацией юношеского сознания с внешнего контроля на самоконтроль и ростом потребности в достижении конкретных результатов.
Расширение временной перспективы означает также сближение личного и исторического времени. У ребёнка эти две категории почти не связаны друг с другом. Историческое время воспринимается им как нечто безличное, объективное; ребёнок может знать хронологическую последовательность событий и длительность эпох, и тем не менее они могут казаться ему одинаково далёкими. То, что было 30-40 лет назад, для 12-летнего почти такая же “древность”, как то, что происходило в начале нашей эры. Чтобы подросток действительно осознал и почувствовал исторические прошлое и свою связь с ним, оно должно стать фактом его личного опыта.
Временная перспектива чрезвычайно существенна для понимания возрастной динамики рефлексивного “Я”.
Обострённое чувство необратимости времени нередко соседствует в юношеском сознании с нежеланием замечать его течение, с ощущением, будто время остановилось. Чувство “остановки времени”, согласно концепции Э.Эриксона – это как бы возврат к детскому состоянию, когда время ещё не существовало в переживании и не воспринималось осознанно. Человек может попеременно чувствовать себя то очень юным, даже совсем маленьким, то наоборот, чрезвычайно старым, всё испытавшим. Вспомним лермонтовское: “Не правда ль, кто не стар в осьмнадцать лет, тот, верно, не видал людей и свет”.
Юношеский возраст, по Эриксону, строится вокруг кризиса идентичности, состоящего из серии социальных и индивидуально-личностных выборов, идентификаций и самоопределений. Если юноше не удаётся разрешить эти задачи, у него формируется неадекватная идентичность, развитие которой может идти по четырём основным линиям:
- Уход от психологической интимности, избегание тесных межличностных отношений;
- Размывание чувства времени, неспособность строить жизненные планы, страх взросления и перемен;
- Размывание продуктивных, творческих способностей, неумение мобилизовать свои внутренние ресурсы и сосредоточиться на какой-то главной деятельности;
- Формирование “негативной идентичности”, отказ от самоопределения и выбор отрицательных образцов для подражания
Чрезвычайно важный компонент самосознания – самоуважение. Это понятие многозначно, оно подразумевает и удовлетворённость собой, и принятие себя, и чувство собственного достоинства, и положительное отношение к себе, и согласованность своего наличного и идеального “Я”.
Поскольку высокое самоуважение ассоциируется с положительными, а низкое – с отрицательными эмоциями, мотив самоуважения – это “личная потребность максимизировать переживание положительных и минимизировать переживание отрицательных установок по отношению к себе” (Г. Каплан, 1980).
Высокое самоуважение отнюдь не синонимы зазнайства, высокомерия или несамокритичности. Человек с высоким самоуважением считает себя не хуже других, верит в себя и в то, что может преодолеть эти недостатки. Низкое самоуважение, напротив, предполагает устойчивое чувство неполноценности, ущербности, что оказывает крайне отрицательное воздействие на эмоциональное самочувствие и социальное поведение личности.
Юноши с пониженным самоуважением особенно ранимы и чувствительны ко всему, что как-то затрагивает их самооценку. Они болезненнее других реагируют на критику, смех, порицание. Их больше беспокоит плохое мнение о них окружающих. Они болезненнее других реагируют на критику, смех, порицание. Их больше беспокоит плохое мнение о них окружающих. Они болезненно реагируют, если у них что-то не получается в работе или если они обнаруживают в себе какой-то недостаток. Вследствие этого многим из них свойственна застенчивость, склонность к психической изоляции, уходу от действительности в мир мечты, причём этот уход отнюдь не добровольный. Чем ниже уровень самоуважения личности, тем вероятнее, что она страдает от одиночества. Пониженное самоуважение и коммуникативные трудности снижают социальную активность индивида.
Но неудовлетворённость собой и высокая самокритичность не всегда свидетельствуют о пониженном самоуважении. Несовпадение реального и идеального “Я” – вполне нормальное, естественное следствие роста самосознания и необходимая предпосылка целенаправленного самовоспитания.
Расхождение реального и идеального “Я” – функция не только возраста, но и интеллекта. У интеллектуально развитых подростков и юношей расхождение между реальным и идеальным “Я”, т.е. между теми свойствами, которые индивид сам себе приписывает и теми, которыми он хотел бы обладать, значительно больше, чем у ребят со средними способностями. То же – у более творческих людей, у которых гибкость и независимость мышления часто сочетается с недовольством собой, повышенной ранимостью.
Рефлексивная самокритика творческой личности и пониженное самоуважение невротика схожи с тем, что в обоих случаях присутствует стремление к совершенству и выбор настолько высокого образца, что по сравнению с ним наличные достижения и свойства “Я” кажутся незначительными. Но в первом случае конфликт реального и идеального “Я” разрешается в деятельности, будь то учёба, труд или самовоспитание. Этот конфликт развёртывается на основе сильного “Я”, которое может ставить себе сложные задачи, и в этом проявляется мера самоуважения. Наоборот, типичная черта невротика – слабое “Я”. Невротическая рефлексия остаётся на уровне пассивного самосозерцания, вырождается в “самодовольное няньчанье индивида со своими ему одному дорогими достоинствами. Признание или даже гипертрофия собственных недостатков служат здесь не стартовой площадкой для их преодоления, а средством самооправдания, отказа от деятельности, вплоть до полного “выключения” из реального мира.
В сфере самосознания существуют и половые различия. Если судить по самоописаниям, то уже в 14-15 лет девочки гораздо больше мальчиков озабочены тем, что о них думают другие, значительно более ранимы, чувствительны к критике, насмешкам и т.д. Склонность девочек видеть себя более интроспективными и чувствительными подтверждается и сравнением дневников юношей и девушек. Не говоря о том, что девочки раньше начинают вести дневники и делают это гораздо чаще и систематичнее мальчиков, девичьи дневники отличаются большей интимностью. Это, как правило, описание и анализ собственных чувств и переживаний, особенно любовных, сплошной разговор с собой и о себе. Юношеские дневники более разнообразны и предметны, в них шире отражаются интересы авторов, их практическая деятельность; эмоциональные переживания описываются юношами более скупо и сдержанно.
Самосознание и самооценки юношей и девушек сильно зависят от стереотипных представлений о том, какими должны быть мужчины и женщины, а эти стереотипы, в свою очередь, производны от исторически сложившейся в том или ином обществе дифференциации половых ролей.
Дружба и любовь
У человека в юношеском возрасте существует огромная потребность необходимость в интегрировании разных проявлений жизни своего “Я” – он чувствует, переживает возможность этого как направленность течения жизни, но для осуществления интеграции нужна сила, нужна энергия, позволяющая преодолеть противоречивость разных проявлений жизни. Источником такой силы, такой энергии становится друг, другой человек, который своим присутствием даёт необходимую психологическую информацию для интеграции “Я”.
Друг – не гость, не приятель, не любимый, а друг. Если он не встречается на жизненном пути, так и останется горький след тоски, горький след невостребованного, живого “Я”, которое не нашло самого себя.
У настоящей дружбы есть одно удивительное свойство: в ней никогда не возникает потребности изменить другого человека. Каждый из них имеет своё жизненное пространство, психологическое пространство, где выстраивается его жизнь. Друг бывает рядом, он занимает такое положение, которое помогает осуществить переход на другую позицию с учётом существования уже имеющейся. Друг не разрушает позицию, он помогает её отрефлексировать, осознать, то есть посмотреть на себя со стороны, используя ту часть знания о себе, которая для этого необходима. Друг помогает быть справедливым в отношении собственного “Я”, собственной позиции. Никто другой этого сделать не может. В дружбе главное её содержание – разум и способность оценивать соответствие проявлений “Я” человека, его собственной сущности. Друзья судят друг друга по нравственным законам, потому что дружба основана на свободе. Это её основное отличие от любви. Любимого человека можно и ненавидеть. Ненависть – обратная сторона любви. Любовь не предполагает постоянства чувств и вовсе необязательно бывает взаимной. В дружбе взаимность чувств и строгость в соблюдении нравственных законов составляет главное содержание. Другу не прощают их нарушения, любимому – да. Дружба не может существовать без нравственного отношения людей друг к другу. Друг – это тот человек, который открывает для нас эти ценности и который строит своё поведение в соответствии с ними. По друзьям человека можно составить адекватную картину нравственного облика человека.
Юношеская потребность к самораскрытию часто перевешивает интерес к раскрытию внутреннего мира другого, побуждая не столько выбирать друга, сколько придумывать его. Нуждаясь в сильных эмоциональных привязанностях, молодые люди подчас не замечают реальных свойств партнёра. При всей их исключительности дружеские отношения в таких случаях обычно кратковременны. Чем эгоцентричнее дружба, тем вероятнее, что с возрастом в ней появятся нотки враждебности.
Юношеская мечта о любви выражает прежде всего потребность в эмоциональном контакте, понимании, душевной близости; эротические мотивы в ней могут быть почти не выражены или не осознанны.
Появление любимой девушки снижает эмоциональный накал однополой дружбы, друг становится скорее добрым товарищем. С другой стороны, любовь предполагает большую степень интимности, чем дружба, она как бы включает в себя дружбу.
Юноше бывает трудно совместить пробуждающуюся чувственность с нормами своего морального кодекса. Наряду с мальчиками, которые гипертрофируют физические аспекты сексуальности, есть и такие, которые всячески стараются отгородиться, спрятаться от них. Психологической защитой им может служить аскетизм, подчёркнуто презрительное и враждебное отношение ко всякой чувственности. Идеалом такого юноши является не просто умение контролировать свои чувства, но и полное их подавление. Другая типичная защитная установка – “интеллектуализм”. В требованиях моральной чистоты и самодисциплины, конечно же, нет ничего плохого, однако их гипертрофия влечёт за собой искусственную самоизоляцию от окружающих, в основе которой лежит страх перед жизнью.
Любовные чувства юношей, как и взрослых, индивидуальны и многообразны.
Наиболее разработанная, опирающаяся на эмпирические данные современная классификация различает шесть видов любви:
- Эрос – страстная, исключительная любовь-увлечение, стремящаяся к полному физическому обладанию;
- Людус – гедонистическая любовь-игра, не отличающаяся глубиной чувства и сравнительно легко допускающая возможность измены;
- Сторге – спокойная, надёжная любовь-дружба;
- Прагма – рассудочная, совмещающая людус и сторге, легко поддающаяся сознательному контролю любовь по расчёту;
- Мания – иррациональная любовь-одержимость, для которой типичны неуверенность и зависимость от объекта влечения;
- Агапе – бескорыстная любовь-самоотдача, синтез эроса и сторге.
Как заметил Пришвин, “любовь – это неведомая страна, и мы все плывём туда каждый на своём корабле, и каждый из нас на своём корабле капитан и ведёт корабль своим собственным путём”.
Одной из главных задач юношеского возраста является подготовка к браку и семейной жизни. Тут огромное значение имеют половой просвещение и воспитание. И если с просвещением в этом аспекте дело сейчас обстоит более-менее удовлетворительно, то постановка полового воспитания оставляет желать лучшего.
В настоящее время отмечается значительное ослабление регулирующего воздействия ранее установленных в обществе и закреплённых в общественном сознании норм и стандартов поведения в семье. Значительно изменились и функциональные роли, типичные для мужчины-супруга и женщины-жены, имевшие место в прошлом. Общественная нравственность на протяжении человеческой истории непрерывно эволюционирует в ту или иную сторону по отношению к регламентации вопросов половых отношений. Поэтому, на наш взгляд, основной задачей полового воспитания должно быть формирование у юношей и девушек чувства адекватности, зрелой ответственности за отношения с партнёром, их психологические, социальные и другие последствия.
Нравственное самосознание и личностное самоопределение
На период юности приходится становление нравственного самосознания. Этот же период характеризуется переходом (по Кольбергу) на конвенциональный уровень морали.
Бурные социальные события, произошедшие за последние годы в мире и в нашей стране, вынуждают подрастающее поколение самостоятельно делать выбор, лично ориентироваться во всём и занимать вполне независимые позиции.
Честность для большинства юношей и девушек уже не выступает в её наивно-реалистической форме, в виде ортодоксально-нравственных сентенций типа: “ никогда, ни при каких условиях нельзя говорить неправду”. Большинство современных юношей и девушек утвердилось в нравственной позиции, которую Ж. Пиаже обозначил как релятивистскую. Это, скорее, более разумный и глубокий взгляд на моральные проблемы, который можно выразить фразой: “ правда не абсолютна, она должна быть такой, чтобы приносить пользу как можно большему числу людей”.
Справедливость юношами и девушками также понимается уже не так, как они воспринимаются детьми: “ справедливо – это когда всем одинаково”. Современные старшеклассники в большинстве своём принцип справедливости трактуют так: “От каждого – по возможностям, каждому – по его делам или реальному вкладу в общее благополучие людей”.
Юношеский возраст – это и возраст профессионального самоопределения.
На этот возраст приходится окончание школы, поступление в ВУЗ, начало производственной работы, у юношей – служба в армии. В этот период человек должен определиться в своих профессиональных интересах и склонностях, и на этом основании, с учётом реальных возможностей найти себе профессию (начать обучение по специальности).
В психологии развития профессиональное самоопределение обычно подразделяют на ряд этапов, продолжительность которых варьирует в зависимости от социальных условий и индивидуальных особенностей развития.
Первый этап – детская игра, в ходе которой примериваются на себя различные профессиональные роли;
Второй этап – подростковая фантазия, когда подросток видит себя в мечтах представителем той или иной привлекательной для него профессии;
Третий этап – захватывает весь подростковый и большую часть юношеского возраста, - предварительный выбор профессии. Разные виды деятельности сортируются и оцениваются с точки зрения интересов подростка (“ Я люблю исторические романы, стану-ка я историком”), затем с точки зрения его способностей (“ У меня хорошо идёт математика, не заняться ли ею?”), и, наконец, с точки зрения его системы ценностей.
Четвёртый этап – практическое принятие решения, т.е. собственно выбор профессии, включает в себя два главных компонента:
- Определение уровня квалификации будущего труда, объёма и длительности подготовки к нему;
- Выбор специальности.
Уровень социальных притязаний школьника и выбор той или иной конкретной специальности в немалой степени зависят от объективных условий. Прежде всего это социальное положение, материальное благосостояние семьи и особенно уровень образования родителей.
В принятии решения о карьере огромное место надо отвести явлению, которое можно назвать социально-психологическим реализмом – способностью определять соответствие своего “Я” тому социальному пространству, которое предполагает избираемая карьера. В этом не последнюю роль играют два важнейших психологических образования: концепция жизни и “Я”-концепция, где степень идентичности “Я” самому себе является той силой, которая будет определять успех в осуществлении намерений относительно своей жизни. Решение жизненных так же как и задач собственного развития предполагает предвидение, ориентацию на будущее и степень его возможного воплощения. Для этого надо иметь осознанную теорию (пусть и не абсолютно верную) того явления, с которым человек собирается иметь дело. Это можно сформулировать достаточно жёстко: надо только знать, что хочешь увидеть в будущем, тогда настоящее будет конкретной ступенькой, шагом к нему. Неопределённое будущее не даёт возможностей двигаться к нему, поэтому устойчивость собственного “Я”, а значит и возможность противостоять единственной определённости – смерти, в его конкретных проявлениях как осуществляющейся жизни, значит жизни, соответствующей своей сущности Это очень трудно, для этого надо преодолеть собственную дискретность. У юности есть для этого все возможности в интериоризации норм нравственности, в осознании своей экзистенциальности.
Современная психология располагает большими возможностями для исследований индивидуальных особенностей человека – его психологического типа. При выборе карьеры мимо этого знания (может быть, полученного и другим путём) проходить не надо. Оно даёт возможность уточнить содержание своей “Я”-концепции, концепции жизни. Возможно, будет информацией к самовоздействию.
Профессиональная ориентация и подбор кадров в современных условиях – дело далеко не личное. Осуществляясь как “Я” – решение о карьере, оно будет отзываться на жизни многих людей, если не на жизни всего человечества, через это решение начинается путь в практическую этику, где чувство долга и ответственности выливается в конкретные профессиональные решения и действия.
Юношеский возраст- возраст роста силы “я” его способности сохранять и проявлять свою индивидуальность, в это время уже есть основания для преодоления страха утраты своего “я” в условиях групповой деятельности или интимной близости или дружбы. Именно в этих условиях “Я” пробует свою силу, через противостояние с другими людьми юноши обретают чёткие границы своего психологического пространства, защищающие их от опасности разрушающего воздействия другого.
^