Как мы видели с вами прошлый раз, император Ираклий победил Иран во славу вселенской церкви Христовой. Вот если бы кому-нибудь довелось сейчас на наших глазах победить Запад, бывший христианский Запад во славу церкви Христовой, в том числе и во спасение душ западных христиан! Однако пути Господни неисповедимы, и неисповедимы пути истории, определяемой Всевышним. Конец правления Ираклия был омрачен совершенно новой, неведомой, неисследованной силой. В мир явился ислам. Сейчас не время разбирать сущность ислама. Надеюсь, мы посвятим специальный цикл анализу ислама как такового, ведь в сущности ислам явился как отражение веры Христовой. Ислам не случаен. Ислам родился в нехристианских землях Аравии и к христианству был почтителен. Тридцать шестая сура Корана прямо запрещает авторитетом Мохаммеда обращать христиан в мусульманство. Но это одна сторона, а другая сторона в том, что за первые сто лет своего существования — посмотрите карту, если вам не лень — ислам захватил всю Северную Африку, затем Испанию до Пиренеев. Дальше просто людей не хватило, чтобы перевалить уже и во Франкское государство, в будущую Францию. На Востоке же ислам, завоевав очень быстро и легко, воспользовавшись разногласиями между христианами — вот нам урок — Египет навсегда, Палестину навсегда, Сирию надолго, ее будет возвращать православная Византия. Завоевал и Иран, в IX веке уже весь Иран, включая нашу Среднюю Азию. Ислам был неслыханно победоносен. Ни одна религия, ни одно вероисповедание не распространялось с такой неистовой силой.
Итак, последние годы правления великого Ираклия, может быть, в наказание за его монофилитскую ересь, были омрачены нашествием ислама. Спас Крест Господень от персов зороастрийцев, но не спас империю от арабов мусульман.
Империя напряглась, но напомню вам, есть еще и этнология. Каждый этнос проходит в истории определенные фазы. За первой фазой, фазой подъема для ромеев — как и для славян это первые четыре века нашей, христианской эры — следует «фаза перегрева», «акматическая фаза». Каждый этнос проходит эту весьма печальную и тяжелую, опасную «фазу надлома». Предельно опасна именно начальная стадия этой фазы, потому что энергия народа начинает убывать, а сам народ этого еще не ощущает. Народ по прежнему полагает, что он непобедим, а он, к сожаленью, уже победим.
Например, мы, русские, вступили в фазу надлома примерно в царствование Александра Первого. И первым звоночком об этом прозвучало восстание декабристов. Нет, если бы речь шла только о том, что аристократия, дворянство, служилое сословие решили сменить династию, тем более просто сменить государя, это было бы печально, но не означало бы ровным счетом ничего. Такое в истории бывало. Но когда знать решила разрушить собственную страну, по крайней мере собственную державу, это было уже серьезно!
В V веке западный Рим пал, но ромеи отстояли православную империю. И вот вся избыточная энергия заканчивается и. Ее становится мало. Энергия этноса иссякла, начала убывать. Прежде она всё возрастала. Поэтому было много еретиков, много бунтовщиков, но много и талантливых императоров, много великих богословов, даже отцов церкви, много героев. А теперь число их начинает убывать. И что происходит? Как только энергичных людей стало меньше, каждый в отдельности взятый энергичный человек оказывает большее влияния на окружающих. И этнос, народ начинают растаскивать в разные стороны. Так произошло и в Византии.
Византийцы вступили в фазу надлома в начале VIII века. Энергичные люди, конечно, же были. И в 717 году императором становится очередной талантливый человек, грубоватый, провинциальный, малокультурный, но очень даровитый Лев III Исавр. Фаза надлома Византии была проявлена, олицетворена Исаврийской династией. Кто такие исавры? Это некий небольшой народ, живший в глубине Малой Азии, на территории нынешней Турции. И, вероятно, к началу VIII века исавры были уже реликтом, уже престарелым, закончившим свою историю народом. Возможно, к этому времени исавров уже не было. Прозвище Исавр означает, что он был потомков исавров. И его прозвище означало то же самое, что и у русского человека, например, фамилия Татаринцев или Татаринов. Если у русского фамилия Татаринцев, это еще не означает, что он татарин. Это означает, что у него среди предков были татары, но он сам уже давно не татарин, конечно, но его фамилия сохраняет память. Можно привести много таких примеров. Однако, император Лев Третий вошел в историю как Лев Исавр, как и его сын. Вот так династия оказалась Исаврийской. Интересно здесь только то, что они были выходцами из азиатских владений Византийской империи, которые тогда простирались до Ирана. Лев III Исавр был выдающимся, талантливым администратором. Он был также и выдающимся, блестящим полководцем. Он приходит к власти и решительно устраивает отпор нашествию мусульман. Человек он был, повторяю, талантливый, но малокультурный. Настоящего, судя по всему, церковного воспитания он не получил, хотя, конечно, он был христианином.
Он всерьез наводил порядок. Он сумел отбиться от победоносных арабов; он сумел восстановить восточные провинции, восточные владения империи. Он действительно работал, как и его сын Константин V, на благо государства. Лев Исавр в тяжелейшей ситуации натиска мусульман, сложной ситуации на Балканах, сложной ситуации в Западной Европе, в западных провинциях империи сохранял государство, сохранял елико возможно его целостность и силу. Да, он наводил порядок. Но задумайтесь, братья и сестры, всегда ли нужно поддерживать того, кто наводит порядок. Может быть, нам с приплатой такого порядка не надо?
И вот тут-то Лев III Исавр озаботился тем, что его влиянию мешают монахи. Не монахи вообще; он не был коммунистом; конечно, он не был врагом христианства. В величайшем городе христианского мира Константинополе при Льве III жило не менее четырехсот тысяч жителей, а может быть, и полмиллиона. Так вот в Константинополе было много монастырей. Они, действительно, иногда раздражали власть. Причем, не всегда монахи были правы. Иногда права была власть. По в сущности пустяшным религиозным поводам монахи могли учинить гражданские беспорядки. Лев Исавр был в бешенстве: «Во-первых, они не платят налоги. Во-вторых не служат в солдатах. А мне хватит несколько молитвенников, пусть несколько сот епископов. Но чтобы и эти еще налогов не платили и в солдатах не служили! Что мне собственно с ними сделать?» Монахи с точки зрения администратора были совершенно не нужны. Они не платили налогов, они не служили в армии. А государство прежде всего заинтересовано в солдатах и налогоплательщиках. Вот, исходя из этого, повторяю, надо понять Льва Исавра. Даже православный, анализируя даже неправославные явления, должен понять противника. Это не значит согласиться с противником. Монахи были влиятельны. И Лев Исавр приступил к ограничению влияния монахов и быстро понял, что в основном это влияние основано на почитании икон. А чудотворных или даже просто чтимых икон в монастырях Константинополя накопилось много. Тогда первым своим эдиктом он решил атаковать монастыри в лоб. Лев Исавр начинает как чиновник. Ну, представьте себе чиновника Петра Первого, не понимавшего церковь. Я уже не говорю о советских и постсоветских, нынешних правителях. Нет, конечно, им нужно «ведомство нравственности»! И Лев Исавр начинает действовать. Первый его эдикт поражает и напоминает советские указы. На редкость напоминает! В 726 году Лев III Исавр приказывает во всех храмах повесить иконы повыше. Не догадываетесь почему? Логика простая, логика администратора. Мне мешают монахи. Основа влияния монахов — иконы, которые они собрали в своих монастырях. Церковные люди прикладываются к иконам. Надо приказать повесить их так, чтобы не могли прикладываться. Наивно? А разве большевики не так наивно действовали? Ну и началось! Естественно, первый же эдикт вызвал сопротивление. Затем последовали репрессии. Так император Лев решил уменьшить влияние монахов. Естественно, это вызвало бурю негодования не только в Константинополе, но и по всей империи.
Лев Исавр не был бы выдающимся императором, если бы не умел находить сотрудников. Он находил. Он нашел их и среди высшего духовенства. И почитание икон было подвергнуто осуждению как почитание идолов. Откуда берется иконоборчество, откуда исходят корни отрицания почитания икон, до сих пор никому неизвестно. Любой исследователь, и историк, и богослов, и искусствовед указывает, что это некая восточная болезнь. Да, но Восток понятие не строгое. Восток велик. Действительно, до сих пор нельзя установить точно, откуда взялось отрицание иконопочитания, отрицание изображения одушевленных существ и в ветхозаветной религии, и в исламе, и в иконоборческих тенденциях в христианстве. В самом деле, ветхозаветные иудеи были иконоборцами. Ветхозаветные иудеи не допускали изображение живых существо. Но ведь описание ковчега завета в книге Левит указывает наличие икон, есть подробнейшее описание. Мастер Веселиил отлил скульптурные, бронзовые изображения серафимов. А это ведь иконы. Изображение ангела — уже икона. Поэтому трудно сказать. Нет единого мнения, откуда взялось это отрицание. Оно жестко соблюдается в исламе. Это традиция опирается на Коран. Не изображать. Во всем мусульманском мире нарушали ее только иранцы, но их к тому вела древняя, доисламская, еще зороастрийская иранская культура. Именно в силу этого история не знает ни одного талантливого живописца мусульманина. Настолько это крепко сидит в мусульманской традиции. Они ее не соблюдают в XX веке. Они перестали ее соблюдать в XIX веке. А, вообщем, они в живописцы не годятся. Где-то на Ближнем или Среднем Востоке эта философская идея запрета изображения живых существо сидела, коренилась и выплеснулась в деятельности Льва Исавра.
Почитание икон было запрещено, осуждено собором. Иконы уничтожали, рубили, сжигали. И империя оказалась в изоляции. Почитатели икон бросились бежать кто на Запад, кто на окраины империи, кто к мусульманам, которые сами икон не писали, но христианам не запрещали. От Византии отвернулись христиане Востока, те, которые жили тогда под очень мягкой, я бы сказал, либеральной властью мусульман. Неслучайно главнейший оппонент иконоборцев, самый пламенный борец против иконоборчества жил именно у мусульман. Это был Иоанн аль-Мансур или, как мы его зовем по месту происхождения, преподобный Иоанн Дамаскин. До Иоанна Дамаскина дотянутся императоры иконоборцы не могли, а он был, будучи не только значительным богословом и гениальным иконописцем, но еще и, пожалуй, первым византийским великим философом. Он был авторитетом для всех. Итак, христиане, жившие под властью мусульман, иконоборчество не приняли. Западные христиане тоже не приняли. Запад с Востоком раскололись прочно и надолго. Но была еще и иммиграция. Если из вас кто-нибудь бывал в Таврии (Тавриде), которую мы ошибочно называем «Крымом», вы могли видеть таврические (крымские) пещерные монастыри. Они основаны именно в период иконоборчества. То есть, эмигранты, беглецы спасаются в горах Таврии и сохраняют иконы. Там спасались монахи, а может быть, и миряне, сбежавшие от иконоборцев, сбежавшие на границу империи. Другие бежали на Запад. Ромейская империя оказалась в изоляции.
Почитателей икон выставляли на позор на ипподроме, пытали, мучили, разгоняли. Причем заметьте, Лев III Исавр был же победителем. Потому не обольщайтесь, если кто-то делает вид, что побеждает Чечню! Важно, чтобы он был предан православию. А потом он Чечню, конечно, победит. Но, если он побеждает Чечню, не будучи преданным православию, то ждите поднятия икон или какой-нибудь другой мерзости. Лев III не понимал Церкви, не понимал ее как мистическое тело Христово, и потому сражался с ней. Итак, иконы подняли. Дальше репрессии, дальше больше. Иконоборчество продлилось примерно полтора века. Правда, наиболее при этом отличились первые два иконоборца — императоры Лев III Исавр и его сын Константин V Капроним. Потом было помягче. Но это повлекло за собой потрясающе тяжелые всемирно исторические последствия, потрясающе тяжелые.
Около полутораста лет продлилось иконоборчество, продлилась фаза надлома имперского этноса ромеев. К середине IX века всё закончилось. Сто пятьдесят лет византийские и западные христиане не были вместе. Для того потребовался Седьмой Вселенский собор.
Знаете, братья и сестры, мы особо празднуем Седьмой Вселенский собор (Торжество Православия в первое воскресенье Великого поста). И мне всегда казалось, что этот день должен быть не только великим православным праздником, но и профессиональным праздником всех художников, ибо, если бы мы не отстояли почитание икон, то художникам нечего было бы делать, и живописцев в наш век просто не было бы. Это — лишнее напоминание о культовых, богослужебных корнях всякой культуры.
Но последствия были тяжелыми. За это время у христиан сложился разный канон Священного Предания. Я думаю, вы все помните, что Священное Писание и Священное Предание есть равноправные источники нашей веры. Но Священное Писание состоит из строго определенного количества книг Ветхого, а также Нового завета. Можно посчитать число букв в Ветхозаветном Писании и в Новозаветном. Но невозможно посчитать так же точно объем Священного Предания, то есть вероучительных решений соборов, вероучительных определений отцов церкви. Это нереально, вероучительное наследие и предание так точно не рассчитывается. И когда, наконец, с середины IX века иконоборчество было окончательно преодолено, осуждено двумя соборами — VII Вселенским и Константинопольским поместным, выяснилось, что у нас с Западом разные предания. Еще была одна единая церковь, но было уже две христианских культуры — наша и западная.
Дальше больше. Запад в VI, а тем более в VII веке погружался в глубину темных веков, терял образование, терял культуру, терял, утрачивал цивилизацию. В IV-V веке на Западе вообщем-то можно было получить хорошее среднее образование, а за высшим образованием ездили на Восток. Ну, среднее образование можно было получить в хорошем бенедиктинском монастыре преподобного Венедикта Нурсийского, а вот высшее только у нас, только в восточном христианстве. Где можно было доучиваться? Ездили в Александрию, Дамаск, в Антиохию. После захвата мусульманами этих великих христианских городов Александрия и Дамаск были потеряны до настоящего времени, а Антиохия возвращалась в состав христианской империи, нашей с вами Византийской империи, но была уже захолустьем. Когда не стало Александрии, Дамаска, Антиохии, остался только Константинополь. А тут Константинополь сам впал в ересь. Осталось одно единственное место на планете, где христианин мог получить нормальное высшее образование, где был университет. Это Константинополь. Но ересь иконоборцев заставила западных христиан не ездить в Константинополь. А образованные люди были нужны. Пусть не каждый учитель имеет высшее образование, но хотя бы один из десяти. Пусть не каждый епископ имеет высшее образование, но хотя бы каждый третий. Запад и так погряз во тьме темных веков. Западу стало негде учиться, а ездить к иконоборцам западные не хотели.
И молодые люди на Западе, которых было немного, единицы, отказавшись от учения у еретиков иконоборцев, устремились в мусульманскую Кордову, в Испанию, где в VIII веке уже был основан университет. Напомню нашим слушателям, что первые западноевропейские университеты были основаны только в XIII веке. И они поехали учиться к мусульманам. То была их трагическая ошибка. Может быть, господи, прости, уж лучше к еретикам христианам. В Кордове у молодых западных христиан профессора были либо мусульмане, либо иудеи.
Мусульмане к своим христианским ученикам относились вообщем хорошо, в ислам их не перетаскивали. Кстати сказать, тридцать шестая сура Корана запрещает авторитетом Мохаммеда обращение христиан в ислам. Так вот, перетаскивать не собирались, но увлекались рационализмом, увлекались Аристотелем. А рационализм есть расчленение, анализ. Учили Аристотелю, то есть анализу, расчленению всего, учили всей философии, всего мировоззрения до мельчайших подробностей. А если всё расчленять, можно расчленить и собственную веру, и в конце концов ее потерять, утратить. Так в христианскую западную философию, в христианское западное богословие проник расчленяющий рационализм.
Другими учителями были иудеи. Эти прививали ученикам христианам скептицизм. Профессора иудеи, видимо, относились к своим ученикам хуже, чем мусульмане, но тоже отнюдь не собирались перетаскивать их в талмудический иудаизм, но прививали им скептицизм, скептическое отношение к вере. А чего было не прививать-то? Ведь их ученики не должны были остаться в иудейском мире, они должны были отправиться в христианский мир. Ведь они же, эти христиане не будут учить иудеев, они будут учить христиан. И иудеи профессора учили их всё подвергать сомнению. Это было еще страшнее.
Так западная философия получила две страшные прививки — рациональную и скептическую. Вот что произошло. Западные христиане начали скептически, а затем и иронически относиться к моментам, элементам, деталям собственной веры, собственной религии. Вот с чего началось падение Запада. Запад всё больше погружался во тьму невежества анализа, расчленения и невежества скептицизма, неуважения к собственной вере.
И когда в середине IX века восточные и западные христиане помирились, выяснилось, что они разные. Но так прежде никогда не было, хотя ругались и раньше. Первый крупный раскол продолжался тридцать пять лет еще в V веке нашей эры — раскол Акакия. Но помирились. А теперь снова помирились, но почувствовали, что стали разными. Мистически одаренные, мистически ориентированные восточные христиане и рациональные, четкие, казалось бы, законопослушные западные христиане. Вот где коренится разделение единого христианства на две культуры. До великого раскола середины XI века было еще очень далеко, а две христианские культуры — западно-христианская и восточно-христианская сложились уже в середине IX века.
Вот поистине страшный итог иконоборческой ереси VIII века и первой половины IX века. Ересь победили, а вот единство не восстановили уже никогда. Вот последствия административных решений Льва Исавра, хотя он, несомненно, был великим императором. Вот последствия государственного вторжения в церковные дела. Но виноваты в этом были мы, восточные христиане, ибо именно у нас была иконоборческая ересь.