Советский Союз и США с самого начала холодной войны стали бороться за влияние на Ближнем Востоке. Столкновение интересов началось с середины 50-х годов, когда Великобритания и Франция потеряли свои прежние позиции в этом регионе. До 1956 года СССР обеспечивал нефтью своих союзников в Восточной Европе и продавал по льготным ценам нефть и нефтепродукты в Индию, не оказывая никакого влияния на рыночную конъюнктуру. На мировой рынок поступала относительно дешевая нефть из Ближнего Востока, Венесуэлы и некоторых других стран. Причем и добыча, и продажа ее контролировались в основном американскими и британскими нефтяными компаниями. Цены были установлены на уровне около 3 долл. за баррель, что делало невыгодным ее использование для получения электроэнергии, большая часть которой и в Западной Европе, и в Японии генерировалась за счет угля.
Западные советологи и экономисты до сих пор теряются в догадках — для каких целей Советский Союз начал с 1958 года продавать на мировом рынке в крупных масштабах по демпинговым ценам сырую нефть.
Такая акция сразу же породила «ценовую войну» на понижение. Западные компании первое время сопротивлялись снижению цен, но после того, как в 1959 году британская компания «Бритиш Петролеум» также вступила в игру на понижение, цены на нефть стали падать. Советский Союз продолжал практику снижения цен, и мировые цены на нефть систематически снижались до сентября 1973 года, упав почти наполовину, если внести поправки на инфляцию (1 долл. 1959 г. = 2 долл. 1973 г.). Очень дешевая нефть в течение 15 лет преобразила экономику многих западных стран, обеспечив их быстрое развитие. Немецкое и японское «экономические чуда», выраженные в стремительном росте производства на 9-11 % в год, во многом связаны в том числе с дешевой энергией. В 1955 году в Японии только 1%электроэнергии производилось за счет нефти. В 1969 году нефтью обеспечивались уже 70% японских энергетических потребностей. Нефть стала дешевле угля, и отопление домов в Европе и в США переводили с угля на сырую нефть. Даже в таких традиционно угольных странах, как Германия и Великобритания, немало электростанций перешли с угля на нефть.
|
|
Существуют различные версии, для чего Н.С. Хрущев начал, а Л.И. Брежнев продолжил политику намеренного снижения цен на нефть на мировом рынке, причем явно в ущерб собственным интересам. Согласно одной из них, СССР не мог использовать ближневосточную нефть и не имел того влияния в этом регионе, которым обладал Запад. Поэтому создавалась хаотическая ситуация на Среднем Востоке для минимизации западного влияния.
Другое, более популярное объяснение сводилось к тому, что растущему импорту Советского Союза были необходимы финансы, которые должны были быть обеспечены экспортом дешевой нефти. Производителю сырья всегда выгоднее продавать меньше и дороже, чем больше и дешевле, особенно если речь идет о невосполнимых ресурсах, таких, как нефть. Более вероятна теория, что эта «ценовая война» есть глобальный вариант известной «биржевой игры на понижение», суть которой в преднамеренном снижении цен на акции с целью создания ажиотажа и приобретения контрольного пакета для установления монополии.
Предполагают, что тогдашний президент Египта Гамаль Абдель Насер убеждал Н. Хрущева и Л. Брежнева снижать мировые цены на нефть для того, чтобы разорять саудовских королей и других арабских эмиров и шейхов, а также иранского шаха, стимулируя в этих странах социальное напряжение. Насер хотел стать лидером всех арабов и даже всех мусульман. В какой-то мере эта политика имела успех и привела к свержению монархий в Ираке 1958 года и Ливии 1969 года и к установлению в этих странах арабского варианта социализма, сходного с египетским. Теперь можно лишь фантазировать на тему о том, какие изменения в мировой экономике и балансе сил могли произойти, если бы Советский Союз не выступил против иракской оккупации Кувейта, присоединившись к Соединенным Штатам. В таком случае под прямым или косвенным контролем СССР оказалась бы львиная доля мировых запасов нефти, что позволило бы ему диктовать высокие цены экономикам западных стран.
|
|
Активность в Ближневосточном регионе проявлялась не только советскими дипломатами и политиками. Первая обнародованная американской администрацией официальная позиция, касающаяся политики США на 
Ближнем Востоке (доктрина Трумэна 1947 г.), содержала тезис о необходимости поддержки политических режимов Греции, Турции и Ирана, над которыми нависла советская угроза. Позиция США того времени предусматривала в разрешении конфликтов с СССР применение военной силы, если будет на то необходимость.
В 1957 году доктрину Трумэна сменила доктрина Эйзенхауэра, которая была сфокусирована на Арабо-Израильском секторе средневосточного региона.
Этот период связан с новым витком развития противостояния супердержав, сопровождавшегося ростом влияния СССР, потерей позиций Великобритании и Франции в районе Суэцкого канала, и поставило перед внешней политикой США новые проблемы, требовавшие внесения уточнений в стратегию и тактику ведения холодной войны, которые нашли в последующем свое отражение в доктрине Никсона.
|
|
«Двухопорная политика», сконцентрированная на поддержке Ирана и Саудовской Аравии, должна была противостоять интересам СССР и его союзников. При всем этом эта доктрина не распространялась на весь Ближний Восток, а предназначалась для политики в регионе Персидского залива и, по сути, была карт-бланшем для иранского шаха, который, приобретая у США оружие, гарантировал стабильность и безопасность в заливе. Эта доктрина действовала и в период администрации Форда, и даже некоторое время после прихода к власти Картера, который сместил акценты своей политики на разрешении арабо-израильского конфликта, что в немалой степени было вызвано тем, что СССР активизировал свою деятельность в этом направлении.
Администрация Картера вынуждена была считаться с потенциальной ролью Советского Союза в разрешении арабо-израильского конфликта. В этот период Картер видел в СССР силу, активно влияющую на развитие ситуации в регионе, с чем он не мог не считаться. 1 октября 1977 года Советский Союз и США подписали совместное коммюнике, где говорилось о необходимости «скорейшего разрешения арабо-израильского конфликта в духе Женевской конференции 1973 г.» Однако серьезные изменения, произошедшие на Ближнем Востоке и во внешней политике СССР, — особенно Иранская революция и вторжение советских войск в Афганистан, — изменили политику США, вернули ее к ранним доктринам (Трумэна, Эйзенхауэра, Никсона), которые, как известно, рассматривали СССР как деструктивную силу, угрожающую стабильности в регионе и интересам США.
В свое время «Стандарт Ойл», «Ройал Датч», «Бритиш Петролеум» были зачинателями многих изменений и даже осложнений в мировой политике и подталкивали правительства крупнейших западных держав на неожиданные и по временам довольно радикальные внешнеполитические решения, хотя, как считают многие аналитики, период чрезмерного могущества нефтепромышленников остался в прошлом, современная политика как ведущих государств, так и развивающихся стран по прежнему остается под сильнейшим воздействием энергетического, и прежде всего, нефтяного фактора.
Этот феномен непосредственно отразился на развитии холодной войны, когда Вашингтон объявил зоной своих жизненных интересов часть Ближнего Востока, а Москва соблюдала в этом регионе особую сдержанность.
Нефтяная политика обладает целым рядом особенностей. В силу ее консерватизма следует говорить об уже устоявшихся традициях международных отношений и формирования внешней политики государств в 
вопросах, прямо связанных с нефтью. Так, существует давнее «правило» относительно жесткого выяснения отношений между главными действующими лицами нефтедобычи (государства, нефтяные компании, банки и др.). Эта особенность объясняется как прибыльностью нефтяного бизнеса, так и тем обстоятельством, что нефтедобыча часто осуществляется в конфликтных и политически неустойчивых регионах. Традиция «силовых» решений по нефтяным проблемам объясняет частоту военных конфликтов и военных столкновений в этой области. Они происходили в различных регионах мира — от Латинской Америки до Юго-Восточной Азии[137].
Идеология и зачастую мораль отступают на второй план, когда речь идет о контроле над «черным золотом» и безопасностью его транспортировки. Не случайно в период холодной войны Запад постоянно подозревал СССР в намерении распространить свой военно-политический контроль на нефтедобывающие регионы и открыто заявлял о готовности использовать все средства для предотвращения этой опасности.
Нефтяной фактор и в самом деле приобрел особую значимость во внешнеполитической стратегии Советского Союза послевоенного периода. А в 70-е годы СССР создал систему относительной политической и экономической стабильности, основываясь преимущественно в том числе и на доходах от нефтяного экспорта. Открытие нефти в Северном море позволило значительно стимулировать экономическое развитие Великобритании и Норвегии. Что касается экономического положения нефтедобывающих стран Ближнего Востока, то оно тем более хорошо известно. Так, открытие крупнейших нефтяных месторождений быстро превратило отсталую Ливию в достаточно активную на международной арене страну, которая может позволить себе роскошь иметь главным внешнеполитическим противником самую мощную державу мира — Соединенные Штаты[137].
Революция в Иране создала серьезную угрозу интересам США. Отныне иранская нефть становится важным фактором как ресурс экономики и как источник финансовой, военной и политической силы Ирана, который взял на вооружение антиамериканскую политику в регионе.
Картер представлял вторжение СССР в Афганистан как начало нового широкого советского наступления на Ближний Восток. Однако США в тот момент оказались не готовы к эффективному ответу на выпад СССР.
С приходом к власти администрации Рональда Рейгана в 1981 году были внесены значительные изменения во внешнеполитическую доктрину США, при сохранении прежнего стержня, ориентировавшегося на политику противостояния интересам СССР на Ближнем Востоке и в Афганистане. В политике по отношению к Афганистану США стали создавать пояс из союзников от Египта до Пакистана и активно финансировать афганских моджахедов. Эта концепция получила название «стратегического консенсуса».
В отношении политики в Персидском заливе администрация Рейгана усилила вооруженные силы Саудовской Аравии, продав ей 60 бомбардировщиков F-15 и пять самолетов системы АВАКС. Кроме того, особое внимание было уделено подразделениям RDF, которые были переформированы в Центральный Штаб (CENTCOM). Эти меры создали для США все условия для адекватного ответа советским вооруженным силам в случае усиления угрозы интересам США в Персидском заливе. Администрация Рейгана активизировалась и в направлении разрешения арабо-израильского противостояния. После начала войны в Ливане в 1982 году начала реализовываться инициатива «FreshStart», целью которой ставилось разрешение арабо-израильского конфликта и прекращение гражданской войны в Ливане. США исходили из подхода к достижению «стабильности на всем Ближнем Востоке, включая весь Аравийский полуостров». Это противостояние сверхдержав продолжалось вплоть до прихода к власти администрации Джорджа Буша[137].
Изменения в противостоянии супердержав на Ближнем Востоке стали происходить с осуществлением в СССР политики демократизации, перестройки и гласности. Несмотря на то, что период противостояния «сверх 
держав» остался позади и не может возобновиться в обозримое время, США по-прежнему сохраняют «особые отношения» с такими ключевыми нефтедобывающими государствами, как Саудовская Аравия и Кувейт, и с повышенной подозрительностью относятся к любым движениям «посторонних» в регионе, объявленном сферой жизненных интересов Америки. Особенно болезненная, чтобы не сказать — маниакальная, подозрительность проявлялась по отношению к внешней политике Советского Союза. Например, сенатор Дэвид Борен — председатель сенатской комиссии по разведке в статье «Зловещая политика Горбачева на Ближнем Востоке» писал: «За миротворческими визитами президента Горбачева во время завершения войны в заливе может прослеживаться долгосрочная региональная политика против США, возглавляющих многонациональные силы». Он описывает советскую внешнюю политику как «вредительскую»[137].
В течение кризиса в Персидском заливе 1990—1991 годов произошли изменения во взаимоотношениях СССР и США. 29 января 1991 года между сторонами было подписано соглашение в соответствии с резолюцией ООН о создании коалиционных сил для пресечения иракской оккупации Кувейта, что было результатом совместной работы министра иностранных дел СССР и госсекретаря США.
В новейшее время человечество во многом зависит от нефти. Нефть дает богатство одним государствам, делает их центрами притяжения внутренних и внешних инвестиций и обеспечивает им высокие доходы, наделяет их политической властью, и в то же время растущие возможности таких стран могут быть реализованы как во благо населения, так и употреблены в ущерб ему, как это случилось с нефтяными доходами бывшего СССР.
Начиная с 50-х гг. и до 1973 г. мир испытывал очередной, после 20-30-х гг., «ужас нашествия советской нефти». На мировых рынках шла интенсивная ценовая война, что позволяет говорить о продолжении внешнеэкономической константы берущей начало с наступлением XX в., когда все страны боролись за нефтяные рынки сбыта. После нефтяных кризисов 70-х гг. происходит коренная трансформация модели нефтяного рынка. Содрогнувшись под ударами энергетического кризиса западные страны не только осознали свою уязвимость, но и осознали уязвимость советской экономики от экспортной нефтяной иглы. Открывшейся возможностью решили воспользоваться США: сначала погрузить экономику СССР в пучину зависимости от нефтяного экспорта, а потом нанести решающий удар через механизм снижения цен.
К этому времени, т.е. к весне 1945 г., во «Втором Баку» было обнаружено богатейшее девонское месторождение, что позволяло оптимистически оценивать перспективы прогресса отечественной нефтяной индустрии. Мы получили такие мощные пласты, которые могли давать из скважин по 300-400 т нефти в сутки. Я проинформировал Сталина о сложившемся положении, об ошеломляющих открытиях в Куйбышевской обл. и в Башкирии. Bee это открывало перед нами прекрасную возможность рассчитывать на развитие районов «Второго Баку» высокими темпами»[130].
«Представьте, но именно благодаря быстрому развитию «Второго Баку», начиная с победного 1945 г. и особенно в первые послевоенные годы, мы ежегодно стали давать прибавку от 20 до 25 млн т нефти. Когда я при Хрущеве в 1955 г. уходил в Госплан СССР, добыча нефти составила уже 87 млн т в год. 15 лет, о которых говорил Сталин в феврале. 1946 г. в речи перед избирателями, мы практически перекрыли, довели добычу нефти до 60 млн т за 8 лет и пошли дальше, достигнув в 1988 г. показателей в 624 млн т. Сравните: в конце войны мы добывали около 19 млн т. Вот что значит успешное освоение «Второго Баку», а также быстрое возрождение нефтедобычи на Северном Кавказе и ее развитие на Каспии. Не устаю до сих пор поражаться, как же оперативно и последовательно выполнялись тогда все правительственные постановления и указания Сталина, который постоянно интересовался состоянием нефтедобычи и нередко давал практические советы»[130].
Гигантские вложения в советскую нефтяную промышленность после Второй мировой войны вывели промышленность страны далеко за пределы прежнего уровня производства. Новый, открытый в 30-е гг., регион Урала и Поволжья оказался «золотым дном» (пик добычи в Урало-Поволжье пришелся на 1965 г. и составил 73 млн т). С 1955 по 1960 г. производство нефти в СССР практически удвоилось, и к концу пятидесятых годов Советский Союз по производству нефти вышел на второе место в мире после Соединенных Штатов, обогнав Венесуэлу. Реально советская нефтедобыча равнялась трем четвертям всего производства на Ближнем Востоке.
Второе дыхание советская нефтяная промышленность получает в 70-е гг. с началом освоения месторождений Западной Сибири. Было открыто 500 месторождений нефти, из них 9 отнесено к гигантам, с запасами от 100 до 500 млн т каждое, и два месторождения сверхгиганта (более 500 млн), в частности Самотлор. На Самотлоре добыча за пять лет с начала освоение выросла до 160 млн т нефти, составив 25% всей добычи страны.
В условиях нарастающей нефтедобычи внутри страны, возвращение СССР на мировой рынок происходило постепенно. Советский Союз первоначально экспортировал нефть в страны СЭВ. Экспорт в Венгрию, ГДР, Кубу, Польшу, Румынию, Чехословакию постоянно наращивался, и если в 1970 г. составлял 38,2 млн т, то в 1980 г. достиг 87,8 млн т.[142]. Однако, экспортная ориентация в отношении стран социализма была невыгодна для Советского Союза, т.к. цены на нефть устанавливались для «дружественных» стран минимальные, а СССР в целях поддержания экономики стран – сателлитов закупал промышленную продукцию по завышенным ценам. Политика подобных взаимоотношений соответствовала идеологическим установкам, но была далека от экономической выгоды.
С 1955 г. СССР возобновил коммерческий нефтяной экспорт на Запад, прежде всего для своих недавних военных врагов - Германии и Италии. Объемы поставляемой советской нефти возрастали и стали заметным фактором на мировом рынке – «силой, с которой следует считаться в международной нефтяной отрасли», - сообщало Центральное разведывательное управление США[1].
Советский Союз стремился вернуть себе позиции крупного поставщика нефти на Запад, которую Российская империя играла в конце девятнадцатого начале двадцатого веков. Рост добычи позволил Советскому Союзу наращивать экспорт нефти значительными темпами. Государство стремилось максимизировать валютные поступления от экспорта нефти и активно боролось за увеличение своей доли на мировом рынке. В Вашингтоне это называли «советским экономическим наступлением». На совещании кабинета министров в 1958 г., директор ЦРУ Аллен Даллес, предупреждал: «Свободный мир находится перед лицом достаточно опасной способности Советов внести хаос в установившиеся рынки»[1].
Выброс больших объемов относительно дешевой советской нефти на мировой рынок вынудил многие западные нефтяные компании снизить цены на нефть, добываемую на Ближнем Востоке, уменьшая таким образом платежи за пользование недрами правительствам стран Ближнего Востока. В конечном счете это вынужденное уменьшение доходов стало одной из причин создания Организаций Стран Производителей Нефти (ОПЕК). Советский Союз оказался сильным и жестким конкурентом, продолжал наращивать «нефтяное давление» перманентно снижая цены и заключая бартерные сделки. Стране, восстанавливающей народное хозяйство, требовалась валюта для закупок промышленного оборудования и сельскохозяйственных продуктов.
ОПЕК по-английски Organization of Petroleum Exporting Countries - организация стран-эспортёров нефти - возникла в 1960 году. В её состав вошли Венесуэла, Кувейт, Катар, Ливия, Саудовская Аравия, Объединённые Арабские Эмираты, ряд других стран Ближнего Востока, Африки и даже Океании. Появился ОПЕК не случайно. Вошедшие в его состав страны добывают почти половину мирового объёма и экспортируют до 70 процентов мировой продажи углеводородного сырья. Естественно, создавая нефтяной картель, эти страны знали, что делают, а именно с его организацией они получали весьма эффективный инструмент установления и регулирования единых цен на нефтяном рынке. Как ни странно, в ОПЕК не пожелали вступить Мексика и Норвегия, которые решили вести нефтяной бизнес сами по себе на свой страх и риск. Тогдашний СССР по идеологическим соображениям проигнорировал капиталистическую "контору" - дескать, не с руки нам заглядывать в рот каким-то шейхам.
Известно, что 40 процентов российского бюджета имеет нефтегазовое происхождение. Именно от нефтедолларов «пляшут» прибавки к жалованию учителям, медикам, военным и, конечно, госчиновникам.
В годы «холодной войны» на Западе подозревали, что усиливающаяся нефтяная кампания СССР содержала не только коммерческие интересы, но и была своего рода политическим наступлением с экономическим подтекстом, целью которого было сделать Западную Европу зависимой, ослабить единство НАТО и подорвать нефтяные позиции Запада на Ближнем Востоке. «Экономические приемы ведения войны особенно хорошо соответствуют их целям захвата мира», - говорил сенатор Кеннет Китинг[1].
В 1973 г., из-за сокращения поставок нефти арабскими странами, начался мировой энергетический кризис - произошел резкий скачок цен на нефть. Цена на мировом рынке увеличилась с 2,51 дол. за баррель в 1972 г. до 10,79 дол. в 1974 г. Руководство Советского Союза с идеологических позиций выступая в поддержку «справедливой борьбы арабского народа с израильскими агрессорами и их пособниками» на практике воспользовался международной конъюнктурой, значительно увеличив объемы нефтяного экспорта на Запад. Нефтяная отрасль в СССР продолжала стремительно набирать обороты.
При подготовке восьмого пятилетнего плана (1966-1970 гг.) по вопросу о том, как будут осваиваться тюменские месторождения, разгорелись бурные дискуссии. Были предложены два сценария развития НГКа. Сторонники первого сценария предлагали развивать нефтегазовую промышленность, опираясь преимущественно на старые, расположенные уже в обустроенных районах сырьевые базы, а осваивать Тюмень планировали постепенно, без перенапряжения народного хозяйства. Их главные аргументы - устойчивая динамика развития отрасли и нехватка инвестиций. Сторонники второго сценария (секретари Тюменского обкома Б.Е.Щербина, А.К.Протозанов, министр нефтяной промышленности В.Д.Шашин, министр газовой промышленности А.К.Кортунов, геологи Ф.К.Салманов и Ю.Г.Эрвье) предлагали сосредоточить главные усилия на освоении Западной Сибири. Они предсказывали скорое падение добычи в старых районах (имитационные модели полностью подтверждают их прогнозы), а для инвестиций, которые должны были быстро окупиться, предлагали использовать источники самофинансирования (за счет косыгинской реформы) и доходы от экспорта углеводородного сырья. В ходе дискуссий победу одержал второй сценарий, и на XXIII Съезде (весна 1966 г.) было принято решение о решительном прорыве нефтяников и газовиков в Западную Сибирь [143].
По данным официальной статистики, экспорт нефти и нефтепродуктов вырос с 75,7 млнт в 1965 г. до 193,5 млнт в 1985 г.[143]
По произведенным математическим расчетам, эта цифра, составлявшая в 1965 г. порядка 0,67 млрд долл., увеличилась к 1985 г. в 19,2 раза и составила 12,84 млрд долл.[143]
Большая часть нефтедолларов пошла отнюдь не на приобретение высоких технологий и новейшего оборудования. Огромные потоки валюты были истрачены на импорт продовольствия и закупку товаров народного потребления. Рассчитанный нами импорт лишь по 4 позициям (зерно, мясо, одежда и обувь) забирал больше половины валютной выручки (в отдельные годы, в 1975 г., например, до 90%)[143].
Рост добычи позволил Советскому Союзу наращивать экспорт нефти значительными темпами. Москва стремилась максимизировать валютные поступления от экспорта нефти и активно боролась за увеличение своей доли на мировом рынке. В начале 1960-х годов Советский Союз вытеснил Венесуэлу со второго места по добыче нефти в мире. Выброс больших объемов дешевой советской нефти на рынок вынудил многие западные нефтяные компании снизить цены на нефть, добываемую на Ближнем Востоке, уменьшая таким образом платежи за пользование недрами правительствам стран Ближнего Востока. Это уменьшение доходов было одной из причин создания Организации Стран Производителей Нефти (ОПЕК).
Добыча в Волго-Уральском регионе достигла пика в 4,5 миллиона баррелей в день в 1975 году, но позже вновь упала на две трети от этого уровня. Как раз в то время, когда Советский Союз размышлял над тем, как он сможет удержать уровень добычи с месторождений Волго-Урала, были обнародованы данные об открытии первых крупных месторождений в Западной Сибири. В начале 1960-х годов были разведаны первые запасы этого региона, главными из которых было открытое в 1965 году месторождение - супергигант Самотлор с извлекаемыми запасами около 14 млрд барр. (2 млрд т).
А нефти так и не было. Ее обнаружили только в сентябре 1959 г. возле села Шаим Ханты-Мансийского национального округа. Поначалу первые скважины давали всего тонну нефти в сутки. Но уже в апреле 1960 г. скважина №7 стала выбрасывать 10 т в сутки. Наконец, в этом же районе ударил из скважины №6 первый фонтан с суточным дебитом 350 т. Так пошла промышленная нефть.
В марте 1961 г. Сургутская нефтеразведочная экспедиция, возглавляемая Фарманом Салмановым, молодым геологом, родившимся в Азербайджане, но страстно полюбившим Сибирь, открыла Мегионское месторождение нефти – в 700 км от Шаима получили фонтан с суточным дебитом 240 т. Важность открытия заключалась в том, что впервые в Сибири доказали наличие промышленных скоплений нефти в меловых отложениях, широко распространенных в Западно-Сибирской низменности. Через несколько лет в Мегионском нефтяном районе Фарман Салманов откроет поистине гигантские месторождения, в том числе Самотлорское и Белозерское.
Одно из крупнейших нефтяных месторождений – Самотлор открыли в конце 1965 г., а спустя четыре года пошла уже промышленная нефть. За десять лет (1969–1979 гг.) Самотлор дал 1 млрд т нефти, за семь следующих лет – второй миллиард. В 1972 г. месторождение давало в сутки столько же нефти, сколько весь Баку. Нефтепровод Самотлор–Альметьевск, сооруженный в 1972 г., дал выход в свет уникальному месторождению[131].
Руководство страны полностью осознало значение сибирской нефти. Рост потребления, нараставшая нужда промышленного мира в нефти и монопольное положение Ближнего Востока становятся причиной острых кризисов, «нефтяных шоков». Первый «шок» произошел в 1951 г., когда Иран национализировал англо-итальянскую нефтяную компанию и вынудил шаха к бегству за границу. В 1956 г. президентом Египта становится Гамаль Абдель Насер. Проведенная им национализация Суэцкого канала вызывает второй «шок» мирового нефтяного рынка. Шестидневная война Израиля в 1967 г. и закрытие Суэца становятся причиной третьего «шока». В 1973 г. очередная арабо-израильская война побуждает арабских производителей нефти объявить эмбарго. Четвертый нефтяной кризис влечет за собой взрыв цен на продукт, без которого уже невозможно обойтись. В сентябре 1973 г. баррель нефти стоит 2,9 долл., а в декабре – уже 11,6.
Становится очевидной могучая сила нефти как экономического оружия. Советский Союз с его колоссальными запасами нефти и газа приобретает еще более влиятельное положение в мире.
Цифры добычи растут из месяца в месяц, из года в год. Однако с 1973 г. не было открыто сколько-нибудь значительных месторождений. Госплан подчеркивает необходимость консервации земных богатств. Но выгодная конъюнктура отметает все разговоры о консервации – эксплуатация месторождений «черного» и «голубого» золота наращивает темпы. Свержение в 1979 г. шаха Ирана и приход в этой стране к власти аятоллы Хомейни вызывает пятый нефтяной «шок» и взлет нефтяных цен на немыслимую высоту: в 1979–1981 гг. стоимость барреля нефти подскакивает с 13 до 34 долларов.
В начале 80-х годов добыча нефти впервые после войны падает. Сокращается добыча в районах «Второго Баку», но, что важнее всего, меньше нефти дает Западная Сибирь. Время «золотых фонтанов», «легкой нефти» кончилось: нужно было переходить на принудительную добычу, искать новые месторождения с меньшими дебитами в еще более труднодоступных районах. В итоге мобилизации средств – дополнительных ассигнований, переброски бригад нефтяников и оборудования из других районов – Западная Сибирь к концу десятилетия увеличила добычу, достигнув в 1988 г. пика – 624 млн т. Но никогда больше советские нефтяники не смогли подойти к этому уровню. В 1989 г. добыча упала до 607 млн т, в 1990 – до 570.
Кризис нефтяной промышленности был одним из проявлений общего кризиса, который переживала советская экономика. Историки отмечают парадоксальный факт: «большая нефть» Западной Сибири, пролившаяся в 70-е годы золотым дождем на Советский Союз, помешала проведению необходимых экономических реформ[144].
Для Западно-Сибирского бассейна характерны сложные природно-климатические условия, в которых предстояло добывать нефть, и огромная территория, простирающаяся от зоны вечной мерзлоты в районе Полярного круга до непроходимых торфяных болот на юге. Но, несмотря на эти трудности, Советский Союз смог нарастить добычу в регионе с астрономической скоростью. Рост добычи в Западной Сибири предопределил рост добычи в Советском Союзе с 7,6 миллионов баррелей (более млн т) в день в 1971 году до 9,9 млн баррелей (около 1,4 млн т) в день в 1975 году. К середине 1970-х годов добыча в районе Западной Сибири заполнила разрыв, образовавшийся из-за падения добычи в Волго-Уральском регионе.
После достижения феноменальной добычи из месторождений Западно-Сибирского бассейна советская нефтяная промышленность стала проявлять признаки упадка. Западно-Сибирские месторождения были относительно дешевы в разработке и давали существенный выигрыш за счет своих размеров, а советские плановые органы отдавали приоритет максимизации краткосрочной, а не долгосрочной нефтеотдачи. Производственные объединения стремились добыть как можно больше нефти с месторождений с тем, чтобы выполнить план по добыче, при этом не учитывалось влияние последствий разработки на состояние месторождений, бурилось слишком много скважин и закачивалось слишком много воды. К тому же мало кто занимался вопросами повышения эффективности инвестиций в разработку и внедрением новых технологий. Проблемы вскоре начали проявляться в падении производительности скважин, низком пластовом давлении и увеличении обводненности.
К середине 1970-х годов в Москве уже поняли, что назревает падение добычи. Первое падение, обусловленное хроническим недофинансированием разведки в Западной Сибири, началось в 1977 году, но властям удалось его приостановить за счет очень больших капиталовложений в бурение. Второе падение произошло в период с 1982 по 1986 годы. И в этот раз кризис удалось преодолеть за счет увеличения финансирования.
В 1988 году Советский Союз достиг нового рекордного уровня добычи в 11,4 млн барр. в день. В то время страна была крупнейшим нефтепроизводителем в мире с объемом добычи существенно выше, чем в США и в Саудовской Аравии. В этот же год уровень добычи в Западной Сибири достиг 8,3 млн барр. в день. Но с этого момента значительного падения добычи уже невозможно было избежать из-за плохих технологий управления добычей, несмотря на резкий рост капитальных вложений, Советский Союз мог сдержать падение добычи только до начала 1990 года. Но затем наступил провал в добыче, он был так же резок, как и ее рост - уровень добычи в России постоянно падал в течение десятилетия и остановился на уровне, почти на половину меньшем начального пика.
Администрация США решила предложить СССР внешнеэкономическую коммерческую сделку и попытаться разрядить ситуацию на мировом рынке. Госсекретарь Г. Киссинджер занялся заключением соглашения «баррель за бушель», согласно которому Соединенные Штаты в обмен на свою пшеницу должны будут импортировать советскую нефть. После достижения в октябре 1975 г. в Москве предварительных договоренностей, в Вашингтон прибыли советские официальные представители для ведения дальнейших переговоров. Это был шанс Г. Киссинджера одержать очередную тактическую победу в его политике американо-советской разрядки встречавшей все большую критику внутри страны и нуждавшуюся, по мнению аналитиков, в позитивном продвижении. В стратегическом отношении достижение подобного соглашения означало бы поражение ОПЕК, т.к. позволило бы США вырваться из-под диктата стран – производителей нефти.
Учитывая международный контекст, Г. Киссинджер настаивал на максимальном придании переговорам гласности. Со своей стороны, исходя из внешнеполитической доктрины, Советский Союз не мог позволить себе публично подрывать позиции ОПЕК и национальные интересы стран «третьего мира». К тому же на переговорах остро встала проблема взаиморасчетов. Г. Киссинджер настаивал, чтобы американская пшеница оценивалась по мировым ценам, в то время как советская нефть - на двенадцать процентов ниже мировых нефтяных цен. На вопрос о причине такого несоответствия американцы отвечали, что их пшеница имеет уже сформировавшийся рынок, а у советской нефти такого рынка нет и чтобы его завоевать СССР должен пойти на существенные уступки[144]. Итоговое соглашение, вследствие экономических и политических разногласий так и не было подписано.
Доля нефти в советском экспорте на протяжении 70-х гг. постоянно увеличивалась. Поступающие «нефтедоллары» до определенного момента позволяли решать экономические и социальные вопросы внутри страны без глубокой технико-технологической реконструкции экономики, и всестороннего её реформирования. Страна шаг за шагом утрачивала технологическое лидерство. Параллельно «нефтедоллары» все больше оказывали негативное воздействие на промышленность страны, поскольку руководство Советского Союза (фактически превращавшегося по своей экспортной структуре в развивающуюся страну), имея весьма крупный источник постоянных валютных поступлений, не считало нужным изыскивать внутренние ресурсы решения встававших проблем в промышленности и аграрном секторе. В 1970-е и первой половине 1980-х гг., СССР получил от экспорта нефти более 170 млрд дол. валютных поступлений[145]. «Политика в области энергетики была единственным разрушительным фактором в советской промышленности с середины семидесятых годов и одной из основных непосредственных причин спада и застоя советской экономики», - отметил один из американских обозревателей[144]. «По иронии судьбы, - подчеркивает японский исследователь Х.Накаяма, - Советский Союз переместился с позиции сильно развитой в промышленном отношении страны к уровню экспортера сырых материалов»[146].
В последние полтора десятилетия существования СССР в экономике страны возник дисбаланс, связанный с притоком нефтяных доходов в народное хозяйство. По данным Всероссийского научно-исследовательского института комплексных топливно-энергетических проблем (ВНИИКТЭП) при Госплане СССР, доля выручки от продажи топливно-энергетических ресурсов (ТЭР) в валютных поступлениях достигла самого высокого уровня (55 %) в 1984 году; доля нефти составила в 1985-м 38,8 %, в 1987-м – 33,5 %. По мнению многих исследователей, именно сырьевой фактор прежде всего обусловил глубочайший кризис советской системы.
В основе экспортной стратегии, сформировавшейся в 1970-е (и имеющей немало сторонников по сей день), лежал тезис о том, что мы, мол, располагаем громадными нефтяными ресурсами, но научно-технический прогресс может привести к появлению новых неисчерпаемых и дешевых источников энергии и тогда наше богатство останется неиспользованным. Мощный импульс торговле энергоносителями дал нефтяной кризис 1973–1974 годов. Стараниями стран – членов ОПЕК мировые цены на нефть подскочили сразу в четыре раза, затем произошло еще несколько значительных подорожаний. В итоге доходы экспортеров резко возросли. Между 1975 и 1985 годами доля нефтяных ресурсов, выделявшихся в СССР для экспорта в долларовую зону, устойчиво снижалась и в добыче, и во всем нефтяном экспорте, выручка же возрастала в геометрической прогрессии. Казалось бы, замаячила очевидная перспектива ликвидировать отставание сельского хозяйства, машиностроения, легкой промышленности. За счет валют