Е.И. Галяшина, доктор юридических наук,
кандидат филологических наук
В настоящее время в российском судопроизводстве возникает значительное количество различных дел, где тексты на русском языке могут выступать в качестве источников доказательств, необходимых для раскрытия и расследования преступлений или разрешения гражданских споров.
Практика показывает, что специальные лингвистические познания нередко необходимы для установления самого факта преступного деяния по многим видам преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации, например: преступлений против чести и достоинства — ст.129 УК РФ (Клевета), ст. 130 УК РФ (Оскорбление); преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина — ст. 146 УК РФ (Нарушение авторских и смежных прав); преступлений против собственности — ст. 163 УК РФ (Вымогательство); преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства — ст. 280 УК (Публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации); ст. 282 УК РФ (Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды); преступлений против мира и безопасности человечества — ст. 354 УК РФ (Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны) и некоторые другие.
В средствах массовой информации имеют место случаи, когда распространяется не соответствующая действительности информация, порочащая честь и достоинство граждан. Литературные произведения, являющиеся результатом творческой деятельности авторов, зачастую без надлежащего разрешения неправомерно копируются, заимствуются, иногда слегка редактируются и переиздаются под другим именем. Эти и другие обстоятельства также могут потребовать участия экспертов-лингвистов в рассмотрении дел в гражданском или арбитражном процессе.
Таким образом, для установления многообразных фактов, имеющих значение доказательств при расследовании и судебном рассмотрении дел, необходимо применение специальных познаний в области филологической текстологии, прикладной лингвистики, прикладного речеведения и др.
Как известно, основная процессуальная форма использования специальных познаний (в том числе и в области лингвистики или филологии) — это назначение судебной экспертизы.
В то же время на практике в случае необходимости назначения такой экспертизы сегодня возникает множество проблем. Какую экспертизу надо назначать? В каком экспертном учреждении ее проводить или какому эксперту поручить? Как проверить его компетентность и компетенцию? Какие вопросы могут быть разрешены в ходе экспертизы? Как после завершения экспертизы оценить экспертное заключение?
К сожалению, следователи, судьи и иные субъекты, назначающие экспертизы в уголовном или гражданском процессе, имеют весьма неполное представление о современных классификациях судебных экспертиз, разрешаемых задачах и используемых методах, возможностях судебных экспертиз. Для названия экспертизы используются самые разные наименования, например, такие как «судебная лингвистическая», «судебно-текстологическая», «судебно-филологическая», «судебно-литературоведческая», «судебно-фонетическая», «лингвокриминалистическая», «судебная психолингвистическая», «акустико-автороведческая» и др.
Представляется, что вопрос здесь, не только и не столько в отсутствии устоявшегося единого именования экспертизы, но значительно глубже — в определении пределов компетенции и компетентности эксперта-лингвиста, отрасли специальных познаний, которыми должен обладать эксперт-лингвист, предмете и задачах назначаемой экспертизы, научной обоснованности экспертного заключения.
Значение заключения, сделанного квалифицированным и высокопрофессиональным, компетентным экспертом-лингвистом по указанным выше составам преступлений трудно переоценить, ведь фактические данные, полученные путем экспертного исследования, не могут быть отражены ни в каком процессуальном документе, кроме заключения эксперта. И хотя в соответствии с процессуальным законом экспертное заключение не имеет никаких преимуществ перед другими доказательствами и по общему правилу должно оцениваться в совокупности с ними, роль его в установлении истины по делу значительна.
Как известно, в современном судопроизводстве судебная экспертиза — это уже устоявшийся институт процессуального права30, которая назначается, когда для установления истины по уголовным (ст. 78, 80, 191, 288 УПК) или гражданским делам (ст. 74, 75, 77 ГПК; ст. 66, 67, 68 АПК), делам об административных правонарушениях (ст. 231, 252 Кодекса об административных правонарушениях КоАП) необходимы научные, технические и другие специальные познания.
В юридической науке сформировалась общая теория судебной экспертизы, основывающаяся на единстве интегрированной природы всех родов и видов судебных экспертиз. В ее содержание входят обобщенные представления о задачах и объектах судебной экспертизы, субъектах судебно-экспертной деятельности; частные судебно-экспертные теории и учения, основы методологии экспертных исследований, классификация судебных экспертиз и судебно-экспертных методик, информатизация и компьютеризация судебно-экспертной деятельности и целый ряд других проблем31. Общая теория судебной экспертизы имеет много проблем, смежных с уголовно-процессуальными, гражданско-процессуальными и арбитражно-процессуальными. Одна из таких проблем — это оценка экспертного заключения, которая базируется как на оценке сущности самого заключения, так и формальных его структурных частей.
Анализ существующих классификаций судебных экспертиз по классам, родам и видам показывает, что судебная экспертиза, где превалируют специальные лингвистические познания, как самостоятельный вид или класс еще не оформилась, не определен ее предмет, объект и задачи, да и само ее понятие в судебно-экспертной деятельности не является устоявшимся или общепринятым.
Во многом это объясняется историческим процессом становления института судебной экспертизы. В общей теории судебной экспертизы традиционно среди судебных экспертиз до сих пор принято выделять класс криминалистических, отграничивая их от других. В классе криминалистических исторически сформировалось два самостоятельных рода судебных экспертиз, где используются филологические знания. Это судебная фоноскопическая и автороведческая экспертизы.
Звучащий текст (устная речь), зафиксированный на магнитном носителе (фонограмме), является объектом судебной фоноскопической экспертизы. При этом в ее рамках решается комплекс самых разных задач, связанных с исследованием зафиксированного на фонограмме устного текста, в том числе с применением широкого спектра лингвистических методов. Это, например, идентификация диктора и автора звучащего текста, интерпретация жаргонизмов и арготизмов, установление смыслового содержания устного речевого сообщения при контрадикции семантики вербальных и интонационных средств, выявление имплицируемого значения текста и др. Таким образом, достигается всестороннее изучение звучащей речи как в акустическом, так и собственно лингвистическом плане.
Письменный текст (рукописный или печатный) является объектом автороведческой экспертизы. При этом могут решаться сходные задачи, например, по идентификации и диагностике (установление облика) автора текста, его социо-психологических характеристик по проявлениям в тексте тех или иных лингвостилистических особенностей, установление факта соавторства, выполнения текста под диктовку и др. В рамках автороведческой экспертизы складывается новое самостоятельное направление — криминалистическая текстология, включающая в себя методы и средства лингвистического, почерковедческого, фактографического и других исследований. Криминалистическая текстология, используя достижения текстологии филологической, на основе проведения специальных теоретических и экспериментальных исследований разрабатывает методики и рекомендации по текстологическому исследованию документов и решения всего комплекса диагностических и идентификационных задач в рамках судебного автороведения32.
Предпринимавшиеся многочисленные попытки объединения двух названных направлений в рамках одного рода судебной экспертизы (которую предлагали назвать «судебной экспертизой речи») пока успехом не увенчались. Таким образом, в настоящее время специальные познания в области филологии используются при решении идентификационных и диагностических задач двух разных родов судебной экспертизы: судебной фоноскопической и судебной автороведческой экспертизы33, традиционно подразделяющие текст как объект экспертизы на звуковую или письменную форму.
Заметим, что само название «судебная лингвистическая экспертиза» противоречит принятому в общей теории судебной экспертизы принципу наименования экспертизы не по методам, а по исследуемым объектам. Еще в 1980 году А.И. Винберг, Н.Т. Малаховская34 предлагали создать цикл материнских судебно-экспертных наук: судебной физики, судебной химии, судебной биологии и др. Однако это идея оказалась бесперспективной и была отвергнута судебно-экспертной практикой. За прошедшие 20 лет стало очевидным, что не может быть никакой особой судебной физики, судебной биологии35. Видимо, нет и судебной лингвистики или судебной филологии, а есть использование выявленных филологической наукой и ее отраслями закономерностей и многообразия лингвистических методов в судебно-экспертной деятельности. Тем не менее, возможно, интеграция и дифференциация специальных познаний в перспективе приведет к формированию единой «судебной речеведческой экспертизы»36. Будут четко и ясно определены ее предмет, цели и задачи, очерчен круг исследуемых объектов и решаемые задачи, унифицированы экспертные методики.
В современных условиях методы фундаментальных наук (в том числе лингвистические) заимствуются отдельными видами и подвидами фоноскопической и автороведческой экспертиз путем создания специальных экспертных технологий, предназначенных для решения типовых экспертных задач. Производство таких экспертиз в полном объеме организовано в системе государственных экспертных учреждений МВД, ФСБ, МЮ Российской Федерации.
Как известно, судебные экспертизы в соответствии с требованиями закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»37 могут проводиться в государственных экспертных учреждениях (ст. 11 названного закона) либо вне государственных экспертных учреждений лицами, обладающими необходимыми специальными познаниями, но не являющимися государственными судебными экспертами (ст. 41 названного закона). В государственных экспертных учреждениях большинство задач, связанных с исследованием устного или письменного текста, как уже сказано, решаются в рамках судебной фоноскопической (в части лингвистического анализа устного текста) или судебной автороведческой экспертизы (в части текстологического анализа).
В то же время нередки случаи, когда следователь или суд поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту-лингвисту, не являющемуся сотрудником государственного экспертного учреждения. В таких случаях нет единого подхода к определению рода или вида назначаемой экспертизы, области и пределов специальных познаний эксперта, объектов и решаемых задач. В качестве таких негосударственных судебных экспертов нередко выступают сотрудники научно-исследовательских институтов, преподаватели вузов, авторитетные ученые и работники различных организаций и ведомств, имеющие базовое высшее филологическое образование, ученые степени и звания.
Согласно названному закону производство судебной экспертизы в негосударственном (частном) экспертном учреждении не предусмотрено, хотя и не запрещено. Кроме того, ст.199 УПК РФ, регламентирующая производство экспертизы в экспертном учреждении, не содержит указания о том, должно ли быть экспертное учреждение обязательно государственным.
Как показывает практика, в тех случаях, когда государственные экспертные учреждения не имеют специалистов лингвистического профиля по ряду уголовных дел (чаще по клевете и оскорблениям), экспертизы назначаются в порядке применения ст. 199 УПК РФ в негосударственные экспертные учреждения и организации. За последние пять-шесть лет только в Москве образовалось больше десятка частных организаций с функцией производства экспертных исследований (в виде ООО, АНО и т.п.). Появлению множества таких организаций способствует то, что закон не требует лицензирования экспертной деятельности, достаточно, чтобы организация была зарегистрирована в установленном законом порядке. В качестве сотрудников частных экспертных фирм нередко выступают отставники и бывшие служащие ведомственных организаций, имеющие базовое филологическое образование, соответствующую квалификацию и свидетельство на право производства фоноскопических и автороведческих экспертиз.
В негосударственные экспертные учреждения или к частным экспертам также нередко обращаются за консультациями, с просьбами оценить ранее выполненные экспертные заключения на предмет обоснованности сделанных в них выводов, степени компетентности эксперта.
На практике сведущих в отдельных отраслях филологии лиц давно уже привлекают заинтересованные участники процесса для дачи консультаций по уголовным и гражданским делам, делам об административных правонарушениях, т.е. фактически используют их специальные филологические познания в непроцессуальной форме. Эти консультации, по существу, представляют собой предварительные или повторные исследования по тем же материалам, даются письменно и оформляются в виде рецензии на ранее выполненное экспертное заключение, в форме справки по результатам лингвистического исследования или в форме заключения (мнения) сведущего лица. Данные документы не имеют процессуального статуса, но в судебной практике часто приобщаются к материалам дела в соответствии со ст. 86, 87 УПК РФ; ст. 63 ГПК РСФСР; ст. 60 АПК РФ в качестве иных документов или письменных доказательств. Часто сведения, содержащиеся в таком документе, переносятся адвокатом или иным заинтересованным участником процесса в свое ходатайство и таким способом включаются в материалы дела, служат основанием для назначения дополнительных и повторных экспертиз, допроса судебного эксперта следователем или судом, отвода эксперта по причине некомпетентности.
Компетентность эксперта, то есть наличие соответствующих специальных познаний, по закону определяет субъект, назначающий экспертизу. Как правило, проблем не возникает в случае назначения экспертизы в государственное экспертное учреждение, руководитель которого несет ответственность за компетентность конкретного сотрудника, выступающего в функции государственного эксперта. Сложнее дело обстоит при назначении экспертизы лицу, не являющемуся государственным экспертом или в частное экспертное учреждение.
Ведь компетентность и компетенция эксперта определяются не только полученным в вузе образованием, но всей совокупностью имеющихся знаний в пределах конкретной судебно-экспертной специальности, практическими навыками и умениями решения конкретной экспертной задачи.
Поэтому наличие у лица, которому поручается производство судебной экспертизы, только базового высшего филологического образования и даже высокой ученой степени и звания, еще не является безусловной гарантией его компетентности как судебного эксперта.
Подготовка квалифицированного судебного эксперта-фоноскописта или эксперта-автороведа из молодого специалиста с базовым филологическим образованием в системе государственной судебно-экспертной деятельности ведется головными подразделениями ведомств и включает такие формы, как индивидуальная полугодичная стажировка под руководством опытного наставника38, который составляет план индивидуального изучения экспертных методов и методик, контролирует его выполнение, оказывает методическую и консультативную помощь, совместно выполняет экспертизы и исследования. Затем в течение первых трех лет работы дважды в год проводятся курсы и семинары по изучению новых методов и экспертных методик, повышению квалификации экспертов, о чем выдаются соответствующие сертификаты. После выполнения программы повышения квалификации и сдачи экзаменов определяется уровень профессиональной подготовки и проводится аттестация эксперта на право самостоятельного производства судебной экспертизы экспертно-квалификационной комиссией. Эксперту выдается соответствующее свидетельство государственного образца.
Однако сегодня еще ни один вуз или факультет университета в стране не проводит систематического обучения и специализации судебных экспертов-лингвистов.
Филологи, выпускники обычных гуманитарных вузов, не являющиеся профессиональными судебными экспертами, обычно не знакомы с последними научно-практическими достижениями российской и зарубежной судебно-экспертной практики, не владеют современными экспертными методиками решения конкретных вопросов, не обладают требуемыми навыками по применению экспертно-криминалистических методов и средств исследования устных и письменных текстов, не имеют опыта судебно-экспертной деятельности, не обладают знаниями общей теории судебной экспертизы, не знают специфики уголовного, гражданского, арбитражного процессов.
Незнание современных экспертных методик и основ судебно-экспертного исследования устных и письменных текстов часто приводит к тому, что изучение свойств представленных объектов производится односторонне, а иногда необъективно. Заключения таких экспертов по форме и содержанию во многих случаях не отвечают основным выработанным многолетней экспертной практикой критериями ясности, полноты и достоверности, изобилуют выражениями, отражающими субъективное мнение и суждения авторов, а доказательственное значение устанавливаемых фактов и обстоятельств теряется в пустом многословии и неоправданном наукообразии.
Вместо надежно и достоверно установленных на основе достижений науки и техники фактов в таких заключениях нередко содержатся догадки, гипотезы или домыслы, которые годятся для научной статьи, но неприемлемы для заключения судебного эксперта.
Выводы подчас даются в вероятной, а не категоричной форме, что не позволяет использовать их в качестве судебных доказательств.
Судебная практика показывает, что для установления факта оскорбления, то есть унижения чести и достоинства другого лица, выраженного устно, недостаточно провести только лингвистический анализ вербального состава высказывания. Не менее важно то, с помощью каких интонационных и паралингвистических средств выражается то или иное значение. Как общеизвестно, даже обсценная лексика, произнесенная с определенной интонацией, может быть воспринята адресатом не как оскорбление, а как, например, высшая форма восхищения или даже выражения симпатии.
При производстве экспертизы текста, представленного в звуковой форме, недостаточно восприятия его только посредством слуха, необходим объективный инструментальный (акустико-перцептивный) анализ всех компонентов интонации с использованием специальных программ по визуализации и обработке звуковых сигналов, позволяющих документировать результаты проведенного анализа. Одна и та же фраза (например, «Здоровье надо беречь!»), произнесенная с разной интонацией, может как выражать, так и не выражать угрозу.
При оформлении экспертного заключения экспертом-лингвистом, не имеющим юридической квалификации по специальности «судебная экспертиза», зачастую отмечаются формальные, но существенные нарушения требований процессуального закона. Отсутствуют обязательные части заключения, не приводится содержание, детальное описание хода и результатов проведенного лингвистического исследования, не указываются использованные методы, их надежность, данные об апробации и т.д. Выводы нередко делаются голословно, без надлежащей аргументации, развернутой характеристики признаков и свойств исследуемых текстов, без ссылок на научную литературу. Тогда как обоснованность заключения эксперта-лингвиста предполагает научную, логическую и методическую грамотность проведенного лингвистического исследования и изложения в заключении его результатов.
В результате незнания процессуальных тонкостей даже правильное по существу, но неверно оформленное заключение эксперта-лингвиста может быть признано недопустимым доказательством и исключено из материалов дела.
Однако и без профессионального базового филологического образования и глубоких познаний во многих отраслях филологии, наличии обширного справочного материала, судебный эксперт-лингвист также не может квалифицированно и компетентно, а главное, научно обосновать и убедительно аргументировать сделанные им выводы.
Поэтому в каждом конкретном случае назначения экспертизы устных и письменных текстов как государственным, так и частным (независимым) судебным экспертам необходимо тщательно проверять их квалификацию, стаж работы по специальности, наличие свидетельств на право производства экспертизы, научные публикации или разработки в данной отрасли науки и техники, ученые степени и ученые звания, наличие у них специальных познаний, навыков и умений и экспертного инструментария для решения конкретной экспертной задачи.
Поскольку область специальных познаний, в основе которой лежит филология и ее отрасли, открыта для широкого круга потенциальных потребителей, это позволяет критически оценивать качество и полноту их применения в каждом конкретном экспертном исследовании, открывает просторы для расширения состязательности экспертов-лингвистов в рамках судопроизводства.
Современная практика судопроизводства достаточно лояльно относится к вызову в суд и участию в процессе независимых авторитетных ученых-филологов (в том числе в качестве свидетелей, специалистов, экспертов) там, где требуется то или иное толкование или интерпретация устного или письменного текста не только на русском, но и на других языках, что делает форму состязательности процесса по таким делам более интересной, а решения судей — более обоснованными и объективными.
Очевидно, что на первый план выходят две насущные проблемы. Первая проблема — это необходимость выработки среди практикующих судебных экспертов-лингвистов единого подхода к проблемам судебной экспертизы устной и письменной речи.
Это диктуется тем, что решаемые экспертные задачи, объекты экспертизы, методы и методики экспертного исследования определяются каждым родом судебных экспертиз. В этой связи должны быть едиными правила назначения, производства, а также критерии оценки выводов эксперта-лингвиста следователем, судами общей юрисдикции, арбитражными судами, должностными лицами, рассматривающими дела об административных правонарушениях. Ведь во многих случаях результаты экспертизы, выполненной лингвистом в процессе гражданского судопроизводства или производства по делу об административном правонарушении, используются при рассмотрении затем уголовного дела и наоборот.
Вторая проблема — профессиональная подготовка и систематическое обучение выпускников филологических вузов и факультетов по данной судебно-экспертной специальности.
В этой связи совместными усилиями в рамках «круглого стола» или конференции необходимо выработать минимальный набор правил или требований к кругу специальных познаний судебных экспертов-лингвистов, разработать программу их обучения и подготовки, продумать вопрос об организации соответствующих курсов и межвузовских школ.
Представляется, что такой подход будет способствовать более быстрому и главное эффективному разрешению многих дел в российском судопроизводстве.