БРИГАДА 10
ОТ СУМЫДО ТЮРЬМЫ
Александр БЕЛОВ
OCR: Кравенков Владислав Владимирович
Анонс
Бандитами не рождаются. Об этом основанная на реальных фактах книга о дальнейшей судьбе Александра Белова и событиях, произошедших после выстрела на эстакаде.
Осень 1999 года.
После выздоровления Белов не хочет возвращаться к прежней жизни. Бригада — это его боль, его прошлое, это Космос, Фил и Пчела. Опасно ворошить старые могилы! Сашина семья распалась — у Ольги новый муж, хотя они и не венчаны. Но н новую жизнь Белов начать не может: он изгой. По сути он все тот же бомж, только с фальшивым паспортом. Больше всего его мучает то, что он не может легализироваться и жить как нормальные люди. В любой момент его могут арестовать и предъявить обвинение в убийстве. Поэтому после стычки с людьми Кабана Саша вынужден бежать из Москвы…
Но можно ли убежать от Судьбы?
ПРОЛОГ
Саша с раскрытой книгой в руках сидел за столом офиса ООО "Дистрибуторъ" на улице Гуриевича, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на тексте. Трудно сказать, какая муха укусила сегодня Федю, но только не це-це. Вот уже битый час он болтал не переставая, и даже то, что Белов никак не реагировал на его премудрые высказывания и риторические вопросы, его не останавливало. А ведь Саша как раз дочитывал, точнее, пытался дочитать "Бесов" Достоевского, а это литература, требующая напряжения "мускулов головного мозга".
Саша вздохнул, закрыл толстую книгу и с тоской во взоре посмотрел на непутевого тезку ее автора. Везет Лукину! Он был единственным из их команды, кто, вернувшись в мир ванн и шампуней, абсолютно не изменил образа мыслей. Он продолжал настаивать, что нужно быть идиотом, чтобы жить на трезвую голову в этом лучшем из миров.
Себя Лукин таковым не считал. К тому же он обладал талантом, выпивая по чуть-чуть, поддерживать состояние легкого опьянения. До скотского состояния он себя не доводил, а если это и случалось, то лишь за компанию. Как говорится, пьян да умен - два угодья в нем.
Вот и сегодня был Федя с утра, как обычно, под легким градусом, а в этом состоянии он автоматически преисполнялся горячим сочувствием к Белову. Ведь тот, на его просвещенный взгляд, неправильно распоряжался своей жизнью.
- Саша! Александр ты наш Николаевич! - продолжал вращать языком Федор, пестуя в руке стакан с "огненной водой". - Ну что ты губишь себя в четырех стенах, ступай, выйди на волю, по бабам прошвырнись! Сколько же можно читать? Ты за эти полгода прочел пол-Ленинской библиотеки! Е-мое, поверь бывшему филологу, не в книгах счастье. Вот я прочитал мириад книг, и это не сделало меня ни лучшее, ни добрее. У каждого человека внутри есть все, что ему нужно, от природы ему это дадено. А чего не дадено, того ему и не нужно! Хочешь быть счастлив - не делай, когда не просят, помалкивай, когда не спрашивают, и не высовывайся, когда стреляют. Только и всего! На книги вообще нет смысла время переводить. Через год прочитаешь и все поймешь совсем не так, как сегодня.
- Бес тобой владеет алкоголя, Великий Экспедитор, - примирительно сказал Саша. - Ты сам ни хрена не делаешь и другим мешаешь. Лень-матушка вперед тебя родилась.
- Ни фига, - обиделся Федор. - Если хочешь знать, лень закаляет характер, потому что постоянно возникает необходимость ее преодолевать! - Он надулся и замолчал.
Наконец-то, хоть мгновение тишины! Белов не стал напоминать Феде, что проживает в столице
по фальшивому паспорту, в Москве его знает каждая собака, и лучше бы ему не светиться лишний раз во избежание печальных последствий. Он поежился. Как его достала эта невозможность быть собой!
Криминальное прошлое тянуло его назад, вниз, на дно, как трясина, но вернуться к прежне-му образу жизни он не мог. Это было что-то вроде комплекса, идиосинкразии, аллергии на Бригаду и все, что с ней связано. Он даже думал, что если ему случится попасть в Фонд Реставрации, то у него начнется сенная лихорадка или экзема пойдет по всему телу.
Но и то, чем он занимался теперь, ему тоже было не по душе. Хотя обязанности коммерческого директора маленькой фирмы не доставляли ему ни малейших хлопот. С его финансовым и административным опытом, с его умением устанавливать связи, договариваться, управлять большим коллективом это было проще простого. Но что дальше, вот в чем вопрос?
С таким же успехом он мог рвануть в Швейцарию, купить там маленький домик и стать "гражданином кантона Ури" по рецепту Ставрогина из "Бесов". Но ведь это тоска смертная и еще один повод повеситься!
Именно это отсутствие перспективы давило на психику, заставляло его искать утешение в виртуальном мире литературы. Читал он запоем, и действительно, в этом Федя Лукин был совершенно прав, многое из прочитанного воспринимал совсем не так, как в школе или в годы солдатской службы.
С другой стороны нельзя не отметить, что обстановка для бизнеса становилась день ото дня все более благоприятной. Спустя год после приснопамятного дефолта страна все. еще лежала на лопатках, но уже чуть заметно повеяло ветром перемен. Белов это почуял нутром. Ему казалось, что эпоха монопольной власти Семьи заканчивается.
Битва гигантов в лице двуглавого великана Тримакова-Тушкова и теряющего силы титана Ельцина ослабила позиции последнего до нельзя. Новый премьер Батин по крайней мере похож на человека, отвечающего за свои поступки. Судя по всему, грядет нечто похожее на новый передел власти, а значит, и собственности! К этому надо быть готовым.
Белов чувствовал, что бездействие исчерпало себя. В его судьбе должно что-то произойти. Или ему следует это "произойти" организовать самому. Саше было понятно, что умный человек сам создает возможности и обстоятельства, неумный - использует имеющиеся...
ЧАСТЬ 1
МАДЕМУАЗЕЛЬ ГЕКСОГЕН
ОСЕНЬ 1999 ГОДА
I
Бывает ветхость не от старости, не от груза лет, а от груза самой жизни. Кого-то и шестьдесят лет не лишают живости в движениях и взгляде, а кого-то тот же возраст превращает в развалину при последнем издыхании. Вот такой развалиной через год после смерти Космоса и стал его отец, академик РАН, астрофизик Юрий Ростиславович Холмогоров.
В конце лета тысяча девятьсот девяностого от Рождества Христова года он брел по улице Гуриевича мимо широкого пустыря, за которым бежала невидимая отсюда Москва-река. Юрий Ростиславович шел, тяжело опираясь на трость, с трудом отрывая от земли подошвы, будто они были покрыты слоем чего-то липкого и приклеивались к поверхности всякий раз, когда он опускал ногу на асфальт.
Холмогоров изо всех сил старался выглядеть бодро. Но первое, что приходило в голову при его виде: не жилец старик на этом свете. И лицо у него было слишком изможденное, и костюм, хоть и приличный, но давно вышедшего из моды покроя. Академик ковылял к метро, охотно уступая дорогу торопливо бегущим по своим делам прохожим, особенно дамам, а в некотором отдалении за ним вдоль тротуара полз тёмно-красный "форд".
По другой стороне улицы с той же скоростью шел молодой мужчина с кожаной сумкой через плечо. Время от времени он прикасался к уху, поправляя наушник - невидимую для посторонних телесного цвета фасолинку. В сумке, обращенной торцом в сторону "форда", имелось отверстие, замаскированное специальной пленкой. Даже стоя рядом, невозможно было догадаться, что внутри находятся видеокамера и мощный микрофон направленного действия.
В стареньком "форде" сидели трое широкоплечих, коротко стриженных, но давно не бритых пацанов. Каждый из них мог шутя переломить чахлого академика пополам одним ударом. Но пока это не входило в их планы. Поэтому они, изнывая от духоты, недовольно щурились, мысленно подгоняя заторможенного "ботаника". Парня со спецтехникой они не замечали...
Откровенно скучающий водитель "форда" крутил верньер приемника, пытаясь поймать музон покруче, но вместо этого выхватывал из эфира одни обрывки новостей:
...настоящая работорговля. Представителя президента в Чечне Валентина Власова выкупили за пять миллионов долларов. За журналистку Масюк и ее коллег Гусинский отдал два миллиона. По официальным данным сейчас в Чечне содержатся в неволе свыше трехсот пятидесяти человек. На самом деле их, конечно...
...бомбежки Югославии показали, что Европа и США пытаются задобрить мусульман за счет славян и православных...
."отпускает нефть и газ гораздо ниже мировых цен. И все равно Украина уже задолжала за них России от одного до двух миллиардов долларов, не считая того, что попросту украдено и перепродано в Европу......отставка Тепашина...
...Дуся, Дуся! Я тебя боюся! Но тебе отдамся, это не вопрос!
Водитель соскочил с волны, продолжал вращать ручку настройки, но пацаны закричали в один голос, чтобы тот оставил Дусю.
Песняк того стоил, особенно им понравилось то, что у Дуси "на левой попке оказался синенький засос"...
II
Нет худа без добра, и всякое даяние есть благо. Даже если это даяние - наказание за грехи, тяжелые испытания и смерть. Так было у Александра Белова. Очутившись на свалке, пережив страшный стресс, он не просто каким-то чудом выжил. Он стал другим. Что-то изменилось в нем, в его отношении к себе и к жизни. Что-то новое появилось в его глазах и в голосе. Что-то, из-за чего окружавшие его люди старались стать лучше в его присутствии и начинали искать новый смысл в своей жизни. Это происходило не под давлением Белова, а как бы "по совпадению" с ним. Будто Саша стал своего рода включателем совести.
Одним из таких "новообращенных" стал Степаныч - Арсений Степанович Власов, персональный пенсионер.
В советские времена он руководил небольшим заводом по производству игрушек. На самом-то деле главной продукцией предприятия были пластмассовые детали для армии: вкладыши для касок и противогазов, штуцеры для аквалангов, и много всякого прочего. В разгар Перестройки КПСС приспустила вожжи и предоставила возможность трудовым коллективам самим выбирать себе начальников. Власов был против. Он говорил, что рабочие только с виду - взрослые люди. А в деловых вопросах, в бизнесе они - сущие дети. Ведь им самим почти ничего не приходилось решать. Даже где жить, что есть, и как отдыхать, - все за них продумывало государство.
Как советские люди решали, на что потратить деньги? Они заходили в магазин и смотрели, где очередь? Встав в нее, спрашивали, что дают? Что давали, за то и платили. Разве можно таким неподготовленным к принятию самостоятельных решений людям доверять самое главное: выбор человека, от которого зависит судьба предприятия, его доходность, наличие рабочих мест и, в итоге, зарплата?
Нельзя так поступать. Но его не послушали. Объявили ретроградом и выпроводили на пенсию. Хорошо хоть еще персональную дали за то, что не стал ерепениться и качать права. Тот, кого вместо него выбрали, такую красивую программу нарисовал, включая зарплату в долларах и виллы на Багамах, что работяги ему с восторгом все свои ваучеры за просто так отдали. Новый директор не обманул, И зарплату рабочие стали получать в долларах - примерно по два доллара за месяц и раз в полгода. И виллы на Багамах построили себе директор и главбух.
А Степаныч тем временем пустился в частное предпринимательство. Но как раз в то время государство совершенно забыло о своих обязанностях но охране закона и порядка.
Чиновники, банкиры, бандюганы и вечно жалующиеся на нехватку законов менты - все, орудовавшие под псевдонимами "Родина" и "Народ", грабили всех и вся. Степаныч потерял даже квартиру. Спасибо еще, что умудрился сохранить комнату в коммуналке, московскую прописку и раритетную вазовскую "копейку" итальянской сборки.
Но все равно скатился до поселка бомжей на свалке. Благодаря директорским привычкам, он стал там как бы неофициальным старостой. А промышлял тем, что собирал продукты - консервы и колбасы, которые крупные фирмы выбрасывали из-за потери товарного вида или истечения срока годности, - и продавал. В буфеты на вокзалах и при дороге. Там люд проезжий, если кто и отравится, то обнаружится это уже далеко.
Но после "битвы под Карфагеном" и возвращения в Москву как отрезало - пропал колбасно-консервный кураж у Степаныча. И свалка ему опротивела. Он даже рад был, когда под натиском Шмидта и ФСБ пришлось им всем - и ему, и доктору Ватсону, и Витьку, и Феде, и Белову - с нее уматывать.
Степаныч завязал с всякими прохиндействами. Так и начался новый виток в его жизни, тесно связанной отныне с жизнью Александра Белова.
С улицы послышалось знакомое фырчание мотора. Федя встрепенулся и посмотрел на Сашу. Под окнами первого этажа обычного панельного дома на Гуриевича, в котором, собственно, и располагалось ООО "Дистрибуторъ", лихо затормозила белая "пятерка".
Через секунду-другую в офис с великим достоинством вошел Арсений Степанович Власов, некогда более известный как "просто Степаныч". Но сейчас в этом солидном господине трудно было узнать старосту бомжей и попрошаек.
На нем был строгий темно-синий костюм, отлично сидевший на подтянутой фигуре (брюшко удалось убрать благодаря индивидуальным занятиям с тренером). Пестрый галстук весил долларов двести. Дорогая золоченая оправа очков придавала ему поистине черномырдинское величие, чему в немалой степени способствовало выражение собственной значимости на безупречно выбритом лице.
Увидев светло улыбающегося Федора со стаканом руке, Арсений Степанович недовольно нахмурился и с ходу перешел в атаку:
- А ты что тут расселся? Делать нечего? Встал ни свет ни заря, и сразу за опохмелку! Вот Бог тебя накажет за твое пьянство-то бесконечное!
Федор демонстративно, с всхлипом отпил из стакана, даже не поморщившись, как будто там была не водка, а грудное молочко, и назидательно произнес:
- Степаныч, Бог дает не тому, кто рано встает, а тому, кто встает в хорошем настроении.
- Лодырь!
- Ну и что? В России это не грех, а единственный способ нейтрализовать кипучую деятельность идиотов. А вы, батенька, профитёр, рвач и хапун.
- Я не профитёр, - поправил его Степаныч, - а спекулянт. Спекулянт - это игрок, который рискует, подчеркиваю, рискует своими капиталами для получения навара, то бишь максимальной прибыли. Поэтому я пью шампанское.
- Так ведь и я пью, - парировал Федя, достал из сейфа очередную бутылку белой и со стуком поставил перед собой на стол.
- Да, но на мои деньги! - возмущенно крикнул Степаныч.
Тут Белов счел нужным вмешаться, поскольку разговор грозил перейти на личности. Но не успел сказать ни слова. В комнату влетел запыхавшийся Витек. Окинув взглядом собравшихся, он расплылся в улыбке:
- Не так страшен русский танк, как его пьяный экипаж. О чем выпиваем, коллеги?
Белов на мгновение очутился в прошлом, и ему стало не по себе. Ситуация напомнила ему вечные споры Пчелы и Космоса о том, кто больше работает. Вот так же в его кабинете раньше ссорились и клялись друг другу в верности его покойные друзья... Воистину, нет в этом мире ничего нового, что было, то будет, и все повторяется... Пусть грубый и прямолинейный Витек мало похож на деликатного Фила, но зато Степаныч - вылитый полысевший и постаревший Пчела, а сибарит и котяра Федор - один в один Космос Холмогоров.
Расстроенный Белов только рукой махнул рукой и ничего не сказал. Степаныч продолжал роптать, обращаясь преимущественно к Витьку.
- Мы-то с Александром Николаевичем сеем и пашем... Ты тоже, и Доктор Ватсон. А этот вот пустопляс водку с утра хлещет, - он показал пальцем на Лукина. - Я ему конкретно говорю: работать надо! Кто не делает больше того, за что ему платят, никогда не получит больше того, сколько он получает. А ему лишь бы пить да трепаться!
Лукин высокомерно улыбнулся и произнес с той ленцой, которую умело используют опытные спорщики:
- Передергиваете, батенька... На самом деле я всего лишь напоминаю: мы так упорно боролись за права негров, что практически с ними сравнялись... Пора притормозить.
- Я знаю, откуда эти шуточки! - тоном государственного обвинителя заявил Степаныч. - Ты их из Интернета скачиваешь! '
Федя пожал плечами:
- Орел не ловит мух. Аквила нон каптат мускас по-латыни.
- Не знаю я, кто там кого каптат и куда, но вот если ты сейчас же не займешься делом, я тебя выпивки лишу!
- Ну, ты и садист! - усмехнулся Лукин.
- Ладно, хватит трепаться, дело есть на сто миллионов, - прервал их дискуссию Злобин. - Ну может не на сто, но на десять тысяч баксов потянет... В перспективе...
Спорщики замолчали и с интересом уставились на Витька.
- Так вот, - продолжал Злобин, - тут такая фишка... На меня вышел один завхоз из санатория под Москвой, зовут Русланом. Ему надо ударно цукер в столицу подтянуть. А поставщица завязла в Ростовской области. У нее машина сломалась, водила забухал, а там полный беспредел на дорогах творится: не пацаны, так менты три шкуры дерут за проезд по дороге. А у бабы с аусo вайсом запарка: товар из армейских заначек. В общем, дело не в сахаре, ей сопровождение нужно.
- Фи, коллега, - скривил физиономию Федор. - Что-то опять тебя на феню потянуло. К тому же это не стоит десяти тысяч баксов.
- Молчи, консильери хренов, - грубо одернул его Витек и обратился непосредственно к Белову- _ Руслан обещал тонну баксов сверху, слово джентльмена. В общем, Сань, нужны документы и твои связи, чтобы грузовику дали проехать. Причем срочно: сейчас тут у нас самый сенокос по части варений на зиму. Народ цукер мешками тащит.
- Это интересно, - вступил в разговор Степаныч. - В общем так: поляки сахар продают по триста десять долларов, а снабженцы Минобороны упорно берут его у казахов по четыреста девяносто. Почувствуйте разницу! Может, и нам как-то в эту цепочку вклиниться удастся? Надо только разнюхать на месте, в какой это воинской части такое месторождение сахара обнаружено. Если дело выгорит, наладим поставки на постоянной основе.
- Сколько времени это займет? - задумался Белов. - Туда и обратно на нашем "зилке"?
- Это чуть меньше тысячи километров. Дня два. Ну, максимум три... - прикинул Витек.
- Так может, ты и смотаешься? - предложил ему Саша. - Вроде у нас никаких крупных перевозок в обозримом будущем не предвидится?
Ответить Витек не успел. Входная дверь распахнулась так резко, будто ее пнул ногой не-весть как попавший в Москву Кинг-Конг, и в офис ввалились трое накачанных молодцов с бейсбольными битами в волосатых, как у орангутангов, лапах.
III
Наконец Холмогоров свернул в метро. Из "форда" выскочил и потопал за ним самый молодой из братков, а уже после них, аккуратно придержав прозрачные двери, чтобы не повредить аппаратуру, скользнул' в подземку и пижон с хитрой сумкой...
Так, следуя метрах в десяти друг за другом, они вышли из метро и добрались до роскошного здания, в котором размещался Фонд Реставрации, некогда основанный Беловым. Оба наружника остались на улице. Отец Космоса вошел в прозрачный цилиндрический пенал из пуленепробиваемого стекла, служивший тамбуром. Цилиндр повернулся, закрывая вход, и посетителя с головы до ног просканировали невидимые лучи. Конечно, это не очень полезно для здоровья, но зато упрощает работу охраны, ибо устройство высвечивает оружие, а также шпионские штучки в виде жучков и других средств прослушки.
У клиента ничего предосудительного не нашлось. Пенал повернулся еще на девяносто гра-дусов и открыл визитеру доступ в Фонд. Трое охранников, несмотря на явную безобидность старика, ощупали его цепкими взглядами.
То роняя, то поднимая упавшие на мраморный пол бумажки, Юрий Ростиславович что-то искал Б карманах пиджака. Наконец, нашел и сунул в окошечко Бюро пропусков потрепанный паспорт. Из окошка что-то буркнули и через минуту вернули красную книжицу владельцу, Холмогоров в растерянности замер, не зная, что делать дальше.
- Дедушка, - сжалился самый здоровенный из охранников и, осторожно взяв Холмогорова под локоть, повернул в нужную сторону. - Вам теперь туда.
Он показал рукой на лифт, около которого переминался с ноги на ногу молодой человек в синем костюме с бейджиком на лацкане. Юрий Ростиславович, щурясь, прочитал на нем, что его провожатый является референтом Фонда и фамилия его - Милонов.
- Вы к кому? - любезно улыбаясь, спросил тот.
Милонову нравилась фирма, в которой он служит, и нравилось опекать посетителей. Тем более, что все сотрудники Фонда получали немалую даже по московским меркам зарплату. Так было заведено еще при прежнем хозяине, Александре Белове, а новые руководители - Ольга Белова и Дмитрий Андреевич Шмидт - сочли возможным, несмотря на дефолт и неблагоприятную конъюнктуру, сохранить эту традицию.
Отец Космоса протянул ему дрожащей рукой открытку с компьютерным текстом:
"Уважаемый Юрий Ростиславович!
В связи с Вашим обращением приглашаем Вас на встречу с Управляющим Фондом Реставрации Шмидтом Дмитрием Андреевичем 1 сентября 1999-го года в 15.00.
Время Дмитрия Андреевича очень лимитировано, поэтому он сможет уделить Вам не более четырех минут. Просьба не опаздывать..."
- Вы к шефу! - констатировал молодой человек и, не дожидаясь ответа, пригласил академика в лифт.
Они вместе поднялись на девятый этаж и вышли. Пройдя несколько метров по коридору, Ми лонов любезно отворил перед Юрием Ростиславовичем двери приемной. Секретарша Шмидта уже была предупреждена охраной о его прибытии, но попросила подождать, пока не выйдет предыдущий посетитель. Вскоре за дверью послышался разгневанный голос Шмидта, и через минуту из его кабинета выскочил невысокий, суетливо вытиравший платком лысину потный типчик... Он угодливо поклонился присутствующим и потрусил к лифту. Секретарша очень вежливо пригласила:
- Юрий Ростиславович, пожалуйста, Дмитрий Андреевич вас ждет...
IV
Трое мордоворотов, ворвавшихся в ООО "Дистрибуторъ", хотя и выглядели тупыми качками, действовали слаженно и на первый взгляд грамотно. Мгновенно сориентировавшись, двое шестерок скупыми, но точными ударами вырубили Федю и Витька, а третий, видимо, их бригадир, бросив биту на пол, схватил Степаныча за лацканы пиджака, приподнял и отбросил к стенке, как плюшевого мишку, хотя тот весил по крайней мере килограммов восемьдесят.
Очевидно в выборе Степаныча как объекта перевоспитания свою роль сыграли его отличный костюм и барственный вид. Бригадир несильно, для профилактики, ткнул его кулаком в зубы, чтобы тот почувствовал вкус крови. Двое его шестерок встали по бокам, со значением постукивая битами по открытым ладоням. От нападавших веяло уверенностью и сознанием собственной силы. На Сашу, скромно сидевшего за столом, они не обратили внимания. Как профессионал, он не мог не отметить этой ошибки.
Витек все еще лежал без сознания, а Федя начал подавать признаки жизни. Во всяком случае, попытался сесть на полу. Двое с битами переместились к ним, чтобы в случае необходимости повторить курс внушения.
- Ну что, коммерсы хреновы, вы еще не поняли, кто тут хозяин? - спросил бригадир гендиректора. Он выхватил из-за пояса здоровенный тесак и махнул им пару раз перед носом у Степаныча: тот испуганно закрыл глаза и втянул голову в плечи.
- Объясняю популярно для невежд: с сегодняшнего дня вы начинаете платить нам за охрану от рэкетиров, все ясно?
И тут в комнате раздался негромкий смех, прямо надо сказать, выбивший нападавших из колеи. Бригадиру впервые пришло в голову, что здесь что-то. не так. То есть, что ситуация развивается нештатно, и, возможно, он что-то упустил из виду.
Смеялся, естественно, Саша. Действия братков живо напомнили ему его собственный первый в жизни наезд на "Курс-ин-Вест" Артура Лапшина, с которого и началась история возвышения Бригады. Только теперь тесаком помахивал в воздухе не Фил, а этот орангутанг с низким лбом и фигурой борца-вольника. Столько лет прошло, а технология наката совсем не изменилась! Хорошо хоть, у них секретарши нет. Саша вспомнил, как тряслась от страха секретарша Лапшина Людочка.
- Бот что ребята, чай, кофе и коньяк я вам не предлагаю, - не повышая голоса, сказал Белов, - А если вы пришли поговорить, то не с этого надо было начинать. Все ясно? - очень похоже передразнил он бригадира?
Тот впервые внимательно посмотрел на этого симпатичного, обстоятельного парня в синем джинсовом костюме, и наконец до него дошло, что говорить надо было именно с ним.
- Так может, ты меня научишь, с чего надо начать? - ехидно спросил он.
Надо было как-то исправлять положение, пугануть хорошенько этого не в меру смелого пацана. Бригадир подошел к нему, взял нож обратным хватом, и коротким ударом вогнал его в столешницу рядом с лежавшей на ней толстой книгой. Руки однако, с рукояти не убрал, чтобы тот не попытался завладеть оружием. На лице парня не дрогнул ни один мускул.
- Деловой разговор должен быть коротким: йес, ноу, о'кей! - тоном учителя объяснил он бригадиру суть его ошибки. - И не надо лишних телодвижений. Так вот, мой ответ - ноу.
Белов неожиданно быстро схватил бригадира за правое запястье и с силой опустил его руку на стол. Пальцы рэкетира проехались сверху вниз по широкому стальному лезвию, раскроившему сначала их, а потом и ладонь, почти на сантиметр в глубину, до самой кости. Тесак остался торчать в столе, на котором тут же появилась красная лужица. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Саша перехватил рукоятку и дернул нож на себя, а левой рукой, вернее, торцом зажатого в ней тома Достоевского коротко хлестнул бригадира по гортани.
У Белова на было времени отследить, как тот без сознания приземляется на полу, так как двое братков бросились на него с высоко поднятыми битами. Еще одна ошибка. Они оставили сзади трех человек без прикрытия, поскольку Витек очнулся и поспешил принять участие в разборке наравне с Федором и Степанычем. Первый удар битой Белову удалось парировать с помощью "Бесов", а в следующее мгновение он полоснул нападавшего тесаком по лицу, сделав братку улыбку от уха до уха. Тот со стоном выронил биту и схватился обеими руками за щеки, стараясь унять кровь. Она полилась меж пальцев, как вода из лейки.
Второго ударом по затылку сбил с ног Витек: он воспользовался битой бригадира рэкетиров. Через минуту трое суперменов лежали на полу, спленутые по рукам и ногам скотчем.
- Федя, перевяжи пацана, не хватало еще тут морг устроить, - сказал Белов, сохраняя полное самообладание. - Витя, Степаныч, пойдите посмотрите, кто там у них в машине остался?
Когда те вышли из офиса, Федя с уважением посмотрел на Белова и признался:
- Саш, насчет книг я был не прав, беру свои слова обратно. Особенно Достоевский может в жизни пригодиться, Федор Михалыч, - он перевел взгляд на заляпанный кровью том "Бесов", лежавший на полу рядом с разбойниками.
Вскоре вернулись Степаныч и Витек. В машине рэкетиров никого не было. То ли сбежали, то ли действительно их было только трое.
- Александр Николаевич, - виноватым тоном сказал Степаныч, умоляюще глядя на Белова, - ну не можем мы сейчас воевать. Я тебя прошу, давай мирными средствами договариваться. Я все улажу, заплачу сколько надо, а ты пока исчезни на недельку из Москвы. Вот и за бабой с сахаром нужно на юга сгонять. Давай ты поедешь вместо Витька?
Белов по очереди посмотрел каждому из партнеров в глаза и понял, что все они, как один, на стороне Степаныча. Даже Злобин!
- Ну черт с вами, будь по-вашему, - согласился он неохотно. - Витек, готовь машину, ночью выезжаю...
V
На разговор с Юрием Ростиславовичем Дмитрию хватило трех с половиной минут. Благо что подробно объяснять суть своей просьбы Холмогорову не пришлось. Во-первых, он уже подробно изложил свои обстоятельства в письме, посланном в Фонд на имя Александра Белова и внимательно прочитанном Шмидтом. А во-вторых, недостающие для восстановления полной картины детали Дмитрий выяснил сам. Возможностей для этого у него хватало.
После гибели Фила, Пчелы и Космоса раздавленный горем Юрий Ростиславович оказался предоставлен самому себе. Его бывшая жена Надежда закрутила роман с каким-то подозрительным типом и бросила его незадолго до упомянутых выше трагических событий. Сам Белов был слишком занят разборками с Кавериным и спасением своей семьи, потом перешел на нелегальное положение и пропал из поля зрения академика. А ему так не хватало общения с Сашей!
С Беловым у Юрия Ростиславовича сложились особые отношения еще в пору нежной юности его непутевого сына. В трудные моменты их непростых взаимоотношений Холмогоров всегда обращался за помощью именно к Белову, и не было случая, чтобы тому не удавалось разрулить ситуацию. А после того, как не стало Космоса, Холмогоров и вовсе стал относиться к Саше как к родному сыну. Вот только встретиться с ним никак не удавалось.
Материально он ни в чем не нуждался, так как Пчела еще при жизни своей открыл счета в Сбербанке на имя своих родителей, а заодно и Юрия Ростиславовича, благодаря чему они и после гибели сыновей могли получать ежемесячно довольно приличные суммы.
Кроме того, академик Холмогоров унаследовал квартиру Космоса, находившуюся рядом с его на одной лестничной клетке и в том же сталинском доме на Ленинском проспекте, где они оба были прописаны.
После похорон Космоса Надежда вновь появилась в квартире Холмогорова. Заливаясь слезами, она рассказала Юрию Ростиславовичу, что вынуждена была уехать из Москвы под давлением Коса, который пригрозил ей физическим уничтожением, если она не оставит отца в покое.
Мало того, по ее словам, Кос силой вынудил ее к плотскому, как она высокопарно выразилась, совокуплению. Юрий Ростиславович был оскорблен, подавлен и не хотел верить ни единому слову бывшей жены. Уж кто-кто, а ои~то знал ее мерзкий характер.
Тогда Надежда предъявила пачку фотографий, на которых она была запечатлена с Космосом в классических позах кама-сутры. Откровенные снимки однозначно свидетельствовали, что отношения у Надежды с ее пасынком были более чем близкими. Ближе некуда!
- А теперь, - заливаясь слезами, поведала Надежда, - я жду от Коса ребенка. Ты ведь не выгонишь меня за порог в таком положении? - она встала на колени перед мужем и театрально простерла к нему руки...
Для академика это известие стало одновременно и ударом неимоверной силы и надеждой на обретение утраченного смысла жизни. Сама мысль о том, что у него будет внук, который, даст бог, избежит печальной участи Коса, придала ему сил и поставила на ноги. Он разрешил Надежде вернуться.
Первые месяцы их совместного сосуществования она строила из себя совершенство, была ниже воды, тише травы.' Даже время от времени пыталась навести в доме порядок, чего раньше с ней никогда не случалось. И более того, несколько раз в его присутствии подняла вооруженную тряпкой руку на пыль...
Прозрение наступило после того, как Холмогоров заметил следы обыска в своем кабинете...
Серьезный разговор с Надеждой на эту тему закончился грандиозным скандалом. Несмотря на крики бывшей жены, сопровождавшиеся с ее стороны заламыванием рук и закатыванием глаз, Юрию Ростиславовичу показалось, что он присутствует на дешевом спектакле, а сама Надежда действует по заранее разработанному плану.
С этого момента все изменилось. Блудная жена начала третировать старика, издеваться над ним и всячески выживать из квартиры. Более того, Надежда предъявила ему ультиматум: или он выписывается и убирается подальше от Москвы, или пусть пеняет на себя. Если он станет упираться, у нее найдутся друзья, которые переломают ему кости. Кончится тем, что его похоронят, как бомжа, за счет государства, в братской могиле.
Но больше всего старика убило то, что ее беременность оказалась фикцией... Юрий Ростиславович по свойственной ему как потомственному интеллигенту самоедской привычке усмотрел в сложившейся ситуации справедливое наказание, божью кару за грехи сына. Космоса-то он, что ни говори, упустил, отчего сын причинил немало зла и горя людям. А коли так, то кому, как ни его отцу, за те грехи отвечать? У порядочных людей и сын за отца, и отец за сына в ответе. Иначе ведь - стыд и хаос.
Надежда сдержала обещание применить насилие. Однажды вечером раздался звонок в дверь и на пороге квартиры возник низкий, похожий на кабана здоровяк с короткой шеей. По виду - типичный уголовник!
Страшно матерясь, он принялся избивать старика, требуя подписать документы на продажу обеих квартир. Надежда заперлась в своей комнате и делала вид, что ее это не касается. Но Юрий Ростиславович был уверен, что стал жертвой заговора, и что этот, как сказали бы друзья сына, наезд организован его женой... Невыразимая обида и неожиданное для него самого упрямство прзво- лили ему выдержать все издевательства. Здоровяк ушел, хлопнув дверью, но перед этим пообещал вернуться...
Холмогоров пытался найти защиту у милиции. Но там ему популярно объяснили, что страна переживает сложный этап на пути реформ, а зарплата у ментов слишком мала, чтобы такими пустяками заниматься, как семейные ссоры. Криминал, коррупция и наркомафия правят бал в стране, вся Россия переживает за судьбу братьев-сербов, которые гибнут тысячами от рук ал-, банских бандитов и натовских бомбежек!
На этом фоне мелочные претензии академика Холмогорова к собственной жене и ее любовнику, именно так они трактовали незваного визитера, просто смешны! А если тот к тому же уголовник, то где уважаемый Юрий Ростиславович был раньше, когда подобные издевательства чинил по отношению к другим гражданам его собственный родной сынок?
Все это сильно смахивало на месть со стороны правоохранительных органов за собственную беспомощность и в отношении Космоса, когда тот был в силе, и в отношении ему подобных, имя которым - легион. Криминальный легион!
Но бедный Юрий Ростиславович, естественно, тут же нашел и оправдание, и объяснение бездействию ментов. Правда ведь, в Чечне - беспредел, в Югославии ~ бомбежки, у президента - сердечная недостаточность, правительство погрязло в коррупции... Тут не до отдельных граждан.
Да и Космос, что тоже соответствует действительности, отнюдь не был ангелом...
Словно по команде, одновременно финансовым положением Холмогорова заинтересовались чиновники налоговой полиции. Ему предложили оплатить налог на наследство за квартиру сына, какие-то дома, дачи и роскошные машины, о существовании которых он не ведал ни сном ни духом. Начисленная сумма была настолько велика, что для ее оплаты ему пришлось бы продать обе квартиры и пойти по миру с протянутой рукой. Эти долги, с точки зрения государства, были гораздо важнее, чем все его прежние заслуги перед российской наукой.
После очередного визита похожего на кабана уголовника, Юрий Ростиславович угодил в районную больницу со сложным переломом голени. До сих пор он пользовался поликлиникой со стационаром Академии наук, и давно не сталкивался с медучреждениями для населения. Сначала он пришел в ужас от примитивных условий и низкого уровня обслуживания, но уже через несколько дней почувствовал такой зверский голод, что начал кидать за себя и пресные каши и картофельное пюре, которыми только и потчевали страждущих. В этой больнице Холмогоров провел несколько месяцев. Ему пришлось приплачивать врачам, чтобы его не выбросили на улицу. Жена так ни разу его и не посетила.
После относительного выздоровления Холмогоров-старший не вернулся домой. И хотя он не любил никого просить, и в жизни этого не делал без крайней необходимости, ему пришлось позвонить родителям Пчелы и напроситься погостить у них некоторое время, пока он не решит вопрос с квартирой. Больше пойти было не к кому, а возвращаться назад - просто небезопасно...
Павел Викторович и Валентина Степановна Пчелкины приняли его как родного. Жили они в купленной им Пчелой большой трехкомнатной квартире в панельном доме. Сказать по правде, они даже обрадовались нежданному постояльцу: так тяжело было остаться под конец жизни без