Лирический фрагмент как жанр тютчевской лирики
Начало литературной деятельности поэта представляет собой искание литературного жанра. Поэзия восемнадцатого века знала оды (М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин), девятнадцатого - послания, элегии, поэмы с их традиционными темами, образами, языком («бесчувственная толпа», «одинокий поэт», «свободный дар»). Тютчев же отказывается от них в пользу фрагмента (отрывка), краткого, но завершённого («ни к одному их них решительно нечего прибавить» - как сказал Некрасов), усиливающегося за счёт «сжатости» пространства значимость каждого слова, сравнения, метафоры. А начинаются стихи как бы с отточия и кончаются многоточием:
И вот в рядах отечественной рати…
И опять звезда ныряет…
Тютчев говорил, что стихи пишутся на «случай», то есть по поводу случающегося с ним: встречи, расставания, прогулки, бессонницы. Сильное впечатление рождает мысль.
Ю. Тынянов отмечал, что фрагменты Тютчева имеют строгую композицию: сначала раскрывается образ, интересующий поэта, и тут же даётся противоположный ему [17]. Таким образом, антитеза скрепляет два образа в нерасторжимое целое. Первый будет некоей прелюдией, как наставлял ученика С.Е. Раич. Вот примеры, которыми Ю.Тынянов доказывает свои наблюдения:
Люблю глаза твои, мой друг… <…> Но есть сильней очарование…
Пускай орёл за облаками <…> Но нет завиднее удела, О лебедь чистый, твоего.
Душа хотела б быть звездой,
Но не тогда, как с неба полуночи … <…>
Но днём…
Стихотворения его - эпиграммы, в них энергия, сжатость и острота надписей. Они колоссальны - по смыслу, который обнят ими. Д.С.
Мережковский точно заметил: «Там, где Л. Толстому и Достоевскому нужны целые эпосы, Тютчеву достаточно нескольких строк. <…> большое содержание сжимает он в один кристалл, алмаз» [11,25].
Своеобразие политической лирики Ф.И. Тютчева
Тютчев был дипломатом, служил в русской миссии в Мюнхене.
Как «русский выходец из Европы», Тютчев был связан с ней духом и родством (обе его жены происходили из немецких аристократических фамилий). Восприимчивость к новейшим достижениям европейского интеллекта сочетались в нем с исключительной чуткостью к судьбе России. После отставки поэта с дипломатической службы и возвращения поэта из Европы (1848), его славянофильские симпатии усиливаются, однако никогда он не принимал их взглядов полностью. Он считал, что славянам нужно объединиться: Славян родное поколенье Под знамя русское собрать… («Славянам» 1867)
При этом, обращая свое пристальное внимание к России, русский мыслитель прежде всего стремится показать, что Россия не противостоит христианскому Западу, а является ее «законной сестрой», что противопоставляется идеям «панславизма», который часто приписывается поэту, где объединение славян направлено против Европы.
Идея панславизма представляет собой тенденциозный политический миф. Специалист в этой области В.К. Волков писал: «Возникший в Венгрии и сразу же распространившийся в Германии термин «панславизм» был подхвачен всей европейской прессой и публицистикой… Термин «панславизм» служил не сколько для обозначения политической программы национального движения славянских народов… сколько для обозначения предполагаемой опасности…». [7,301].
Долгое время западноевропейские историки и публицисты поддерживали миф, что те или иные выдающиеся русские люди - в том числе и Тютчев - являются «панславистами».
Тютчев же, предпослав своему стихотворению «Славянам (1867) слова австрийского министра иностранных дел Бейста «Славян нужно прижать к стенке», писал:
Они кричат, они грозятся:
«Вот к стенке мы славян прижмем!»
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своём!...
Так же против идеи панславизма стоят и славянофилы. Но Тютчев расходился с идеями славянофилов по некоторым пунктам. К примеру, для него было определяющее понятие «держава», а не «община» как у славянофилов. И в Петре Великом он видит высшее и подлинное воплощение России, в то время как славянофилы отрицательно оценивали деятельность Петра.
В своей дипломатической деятельности Тютчев активно служил интересам России, в то же самое время критикуя вредоносный для интересов страны курс министра К.В. Нессельроде. Кроме этого, он раскрывает вредную политику иезуитов и папства в судьбах народов Европы и мира. В своих депешах и записке царю, он призывает его к тому, чтобы внешняя политика страны соответствовала интересам России и успешно бы противостояла экспансии со стороны Запада (в том числе и Римской церкви).
Также в своих дипломатических депешах Тютчев критикует суть тогда еще молодого государства - США.
Приехав в Россию в 1843, встречается с А.Х. Бенкендорфом. Результат этой встречи - поддержка всесильного чиновника и царя всех инициатив Тютчева в работе по созданию позитивного облика России на Западе через участие в этой работе крупных зарубежных интеллектуалов и политиков. Более того, Тютчеву дали добро на самостоятельное выступление в печати по политическим проблемам взаимоотношений между Европой и Россией.
Поступил в министерство иностранных дел (1845), где с 1848 года занимал должность старшего цензора. В этот период не печатает своих стихотворений, но пишет статьи на французском в европейские издательства. После этого, у Тютчева вызрел замысел, так и не завершенного трактата «Россия и Запад». Направление этого сочинения историософское, а метод изложения - сравнительно-исторический, делающий акцент на сопоставлении исторического опыта России, Германии, Франции, Италии и Австрии. Западные страхи по поводу России, показывает Тютчев, проистекает в том числе и от незнания, поскольку ученые и философы Запада «в своих исторических воззрениях» упускают целую половину европейского мира. В данном трактате Тютчев создает своего рода образ тысячелетней державы России. Излагая свое «учение об империи» и о характере империи в России, поэт отмечал ее «православный характер». Особенностью использования Ф.И. Тютчевым теории мировых монархий является разделение Римской и Восточной (Константинопольской) империи.
В этих статьях Тютчев глубоко предчувствовал грядущую Крымскую войну, задолго до его реального начала, 29 октября 1853 г, когда был обнародован царский манифест. 8 апреля 1854 г. Тютчев писал по этому поводу следующее: «Ну вот, мы в схватке со всей Европой, соединившейся против нас общим союзом. Союз, впрочем, неверное выражение, настоящее слово заговор...» [7,304].
В этот период и сама поэзия Тютчева подчинена государственным интересам. Он создает много «зарифмованных лозунгов» или «публицистических статей в стихах»: «Гус на костре», «Славянам», «Современное», «Ватиканская годовщина». Но среди них есть и гениальные стихотворения, переросшие свою первоначальную задачу: «Два единства», «Ты долго ль будешь за туманом..». Но настоящей жемчужиной его творчества стали широко известные его строки, которые во многом характеризуют его умонастроения:
Умом Россию не понять
Аршином общим не измерить
У ней особенная стать
В Россию можно только верить!
(1866)
По убеждениям поэта всё сказанное может быть постигнуто только верою, а не рассудком. Вера здесь представлена в нескольких значениях и не лишена религиозного смысла. Тютчев верил в особое предназначение России как главы всеславянского братства. «Его политическое мировоззрение, его убеждения относительно исторической будущности русского народа были, как мы уже знаем, тверды, цельны - до односторонности, до страстности, а потому только в этом отделе стихотворений и доходит он до торжественных, почти «героических» звуков, столько столько вообще чуждых его поэзии» - писал И.С. Аксаков. [1, 351].
17 апреля 1858г. действительный статский советник Тютчев был назначен Председателем комитета иностранной цензуры. На этом посту, несмотря на многочисленные неприятности и столкновения с правительством, Тютчев пробыл 15 лет, вплоть до своей кончины.