В XIX веке научная и философская жизнь становится более сложной и разнообразной.
Во-первых, наука из занятия одиночек и энтузиастов превращается в общественное достояние, становится институциональной – т.е. общественным институтом, деятельность которого востребована. Общество осознает связанные с наукой преимущества, прежде всего – машинные средства. В начале XIX века изобретены паровоз, пароход, трамвай, телеграф, револьвер и ружье с затвором, а также микроскоп и антибиотики. Появляется и философия науки, о которой мы уже говорили – это позитивизм.
Во-вторых, развитие науки влечет за собой развитие промышленного производства, следствием чего становится формирование классов предпринимателей и наемных рабочих, с большим разрывом в их уровне жизни и социальной напряженностью. Появляется социальная философия, осмысливающая развитие общества и его слоев – прежде всего, это марксизм, но не только он.
В-третьих, культурное и производственное освоение новых территорий обозначило существенные различия в культурно-историческом развитии. Философия истории понималась в течение XVIII века как неизбежный линейный прогресс человечества (Г. Гегель – эволюция Абсолютного Духа, И. Гердер с его историческим подходом («Идеи к философии истории человечества»), Г. Морган – от дикости через варварство к цивилизации («Древнее общество, или исследование путей человеческого прогресса...»)). Теперь, в XIX веке, в свете обнаруженных культурных различий, встает вопрос о локальных циклах исторического развития, о различении культуры и цивилизации. Однако сохраняется в силе и вопрос об общих смыслах развития человечества, и решается он по-разному.
Позиции центра философской мысли в это время сохраняет Германия. При этом в качестве новых центров интеллектуальной жизни выступают Россия и Соединенные штаты Америки. Так, в США были написаны работы Л. Г. Моргана на этнографических материалах исследований племен американских индейцев. В России была впервые высказана концепция «культурно-исторических типов» Н. Я. Данилевским. В российской философии тема историко-культурного развития стала ведущей на целый век, вокруг неё шла практически вся философская полемика. Но русскую философию, пожалуй, имеет смысл рассмотреть отдельно от сегодняшней лекции. Были рождены значимые идеи и в других странах Европы. Но обо всем по порядку.
В Германии, сохраняющей в XIX веке позиции центра философской мысли, сосуществуют разные её направления: как материализм, так и идеализм, как рациональные идеи, так и иррациональные. Материалистические направления нам уже известны: диалектический материализм и эмпириокритицизм. С ними же связаны тенденции рациональной философии. Однако немецкий «сумрачный гений» порождает и мощные иррационалистические течения, такие как волюнтаризм, «философия жизни», философская герменевтика.
Волюнтаризм как философское течение строится на обосновании воли как высшей деятельной силы мира, и связан, прежде всего, с именами Фридриха Ницше и Артура Шопенгауэра.
Артур ШОПЕНГАУЭР (1788, Данциг, ныне Гданьск, — 1860, Франкфурт-на-Майне), немецкий философ-идеалист.
Работы: «О четверояком корне закона достаточного основания» (диссертация), «О свободе человеческой воли», «Афоризмы житейской мудрости», «Об обосновании морали» Основное сочинение — «Мир как воля и представление» («Die Welt als Wille und Vorstellung», Bd 1—2, 1819—44).
Кантовские априорные формы — время, пространство, категории рассудка — сводятся Шопенгауэром к единому «закону достаточного основания». Субъект и объект рассматриваются в качестве соотносительных моментов, из которых складывается мир как «представление». С другой стороны, мир, взятый как «вещь в себе», предстаёт у Шопенгауэра как слепая, безосновная «воля к жизни», которая дробится в бесконечном множестве «объективаций». Каждой объективации свойственно стремление к абсолютному г осподству, что выражается в непрекращающейся «войне всех против всех». В то же время множество объективаций воли существует и как иерархическая целостность, отражающая иерархию идей (понимаемых в платоновском смысле) — адекватных объективации воли. Высшая ступень в ряду объективации воли — человек, существо, наделённое разумным познанием. Каждый познающий индивид сознаёт себя всей волей к жизни, все прочие индивиды существуют в его представлении как нечто зависящее от его существа, что служит источником беспредельного эгоизма человека. Социальная организация (государство) не уничтожает эгоизма, будучи лишь системой сбалансированных частных воль. Преодоление эгоистических импульсов осуществляется, по Шопенгауэру, в сфере искусства и морали. Искусство — создание гения, основывающееся на способности «незаинтересованного созерцания», в к-ром субъект выступает как «чистый безвольный» субъект, а объект — как идея. Высшее из искусств — музыка, имеющая своей целью уже не воспроизведение идей, а непосредственное отражение самой воли. Подчёркивая иллюзорность счастья и неотвратимость страдания, коренящегося в самой «воле к жизни» с её бессмысленностью и вечной неудовлетворённостью, Шопенгауэр, — в противовес Лейбницу, — называл существующий мир «наихудшим из возможных», а своё учение — «пессимизмом». Подлинным основанием морали Шопенгауэр считал чувство сострадания, благодаря которому обманчивая видимость индивидуальности растворяется в сознании единства всего сущего. (Какую философию это напоминает?)
Иррационализм и пессимизм Шопенгауэра, не пользовался популярностью при его жизни, но получил распространение со 2-й пол. 19 в., явившись одним из источников философии жизни и предшественником ряда концепций глубинной психологии (учение о бессознательном); влияние Шопенгауэра испытали Р. Вагнер, Э. Гартман, Ф. Ницше, Т. Манн и другие. В 1911 во Франкфурте-на-Майне основано Шопенгауэровское общество.
Фридрих НИЦШЕ (1844-1900) – однако творческая деятельность Ницше оборвалась в 1889 в связи с душевной болезнью. Немецкий философ, представитель философии жизни, поэт. С детства обнаружил поэтические и музыкальные способности, с последнего курса филологического факультета Лейпцигского ун-та (1869) был приглашен на должность проф. классической филологии в Базельский ун-т. В том же году Лейпцигский ун-т на основании опубликованных статей присвоил ему степень доктора.
В своем первом большом соч. «Рождение трагедии из духа музыки» (1872) развивал идеи типологии культуры, продолжая традиции, намеченные Ф. Шиллером, Ф. Шеллингом и немецкими романтиками. Но дал свою, оригинальную трактовку греческой культуры, в которой, по его мнению, выразились в полной мере три важнейших начала, присущих затем любой европейской культуре: дионисийское, аполлоновское и сократическое. Если синтез Диониса и Аполлона, музыки и мифа, сновидения и опьянения заложил основы древнегреческой трагедии, то Сократ, по мнению Ницше, разрушил это единство, введя в трагедию рационализм, логику, положил начало всеохватывающему господству науки.
В последующих работах «Несвоевременные размышления» (1873), «Утренняя заря» (1881), «Веселая наука» (1882). «Так говорил Заратустра» (1883—1884), «По ту сторону добра и зла» (1886) Ницше разрабатывал свою концепцию сверхчеловека. Человек массы — это супершимпанзе. Ницше считал, что теория Дарвина не подтверждается никакими серьезными фактами. Естественный отбор действительно способствует выживанию, но отнюдь не самых лучших и самых значительных особей. В результате естественного отбора никакого прогресса не происходит. Все яркое, красивое, талантливое вызывает зависть или даже ненависть и погибает — это особенно характерно для общества, но и в природе творится то же самое. Потомство дают лишь серые, невзрачные индивиды. У гениальных людей вообще редко бывают дети. Яркие люди, сильные и смелые, всегда идут вперед, не боятся рисковать жизнью и потому чаще всего рано сходят со сцены истории. Единственными представителями истинной человечности являются, согласно Ницше лишь философы, художники и святые. Только им удается вырваться из животного мира и жить целиком человеческими интересами. Расстояние между обычным человеком (супершимпанзе) и обезьяной гораздо меньше, чем между ним же и истинным человеком. Здесь уже качественные различия, тогда как в первом случае только количественные. Человек — это то, что должно быть преодолено. Сверхчеловек — это человек мощной жизненной силы, мощных инстинктов, в нем не угасло и не подавлено дионисийское начало. Каждый обыкновенный человек должен смотреть на себя как на неудавшееся произведение природы и стараться воспитать в себе философа, художника или святого. Люди, не стремящиеся к этому, не рискующие жизнью, обладают только одним качеством — злобной завистью ко всем тем, кто рискнул, кто состоялся, ко всему яркому, талантливому, красивому, мудрому.
Мелкие, серые и невзрачные индивиды — продукт христианской морали и социалистической пропаганды. Вся современная мораль выросла из христианской религии сострадания, которая привела к тому, что современный человек страдает ослаблением жизненной силы. В человеке, согласно Ницше, есть два начала: тварь и творец. Все, что есть в человеке как твари, вся грязь, глина, бессмыслица, хаос, должно быть обожжено, закалено, сформовано. Человека надо любить не за то, что он человек, ибо просто человек — это животное, а за то, что он преодолевает в себе человека. Не прошедшие этого пути, несостоявшиеся неизбежно сбиваются в стадо, сущность которого составляют три инстинктивные силы:
1) инстинкт стада против сильных и независимых:
2) инстинкт страждущих и неудачников против счастливых;
3) инстинкт посредственности против исключений.
Инстинкт стада видит высшее в середине и в среднем. Все должны быть равны, все должны быть одинаковы, поэтому всякое исключение, стоящее над стадом, воспринимается как нечто враждебное и вредное. В стаде нет одиночества, оригинальности, самостоятельности, в стаде каждый должен быть прозрачен и познаваем для остальных. Стадо — это восстание безобразных, неудавшихся душ против красивых, гордых, бодрых; стадо всегда выступает против властолюбия, против привилегий, против сектантов, свободомыслящих, скептиков, против философии.
В работах «Сумерки кумиров», «Воля к власти» Ницше разрабатывал главные темы: проблему удвоения мира и смерть Бога, проблему нигилизма, проблему вечного возвращения. Начиная с Платона, в европейской философии и культуре возникают, по Ницше, два мира: истинный сверхчувственный мир и неистинный мир повседневного опыта. Устанавливается сущностное различие между созданными вещами и их создателем — Богом. Бог принимает образ высшего порядка, в нем сосредоточивается полнота благ, полнота добра. Бог осмысливается как определенная онтология и враждебная жизни мораль. Это удвоение мира было продолжено И. Кантом, который навсегда оторвал ноуменальный мир, мир сущностей от мира явлений. Человек, для которого полностью закрыты дионисийские, космические перспективы, может только сочинять бессмысленные сказки о каком-то другом мире, он полон недоверия к жизни.
Отказ от идеи удвоения мира, убийство Бога радикально меняют ценностные ориентации человека. Смерть Бога означает обретение свободы и тем самым возможность рождения сверхчеловека. Это не имеет ничего общего с биологической эволюцией или мутацией в какой-то новый вид. Это игра, в которой устанавливаются новые ценности и снимается двоемирие. «Истинный мир» уже и сейчас потерял свою привлекательность, он не спасает, ни к чему не обязывает, ничего не добавляет к эмпирическому факту, к картине мира позитивистски ориентированной науки. Истинный мир и Бог стали бесполезными идеями, которые необходимо упразднить.
Но отбрасывание истинного мира упраздняет и мир видимый, ибо реальность, в которой существует человек, превращена истинным миром в иллюзорную реальность, созданную по модели высших ценностей. Отмена всех ценностей способствует наступлению эпохи нигилизма, который означает исчерпанность развития европейской культуры, катастрофу духовности, поскольку обнаруживается, что все ее ценности — это полые идолы. Религия, мораль, искусство, наука стали формами самоотчуждения и самоотрицания человека. За духовной катастрофой могут последовать социальные катаклизмы, что, видимо, и произойдет, считал Ницше, в 20 в. Переоценка ценностей, разрушение потустороннего возвращают человеку богатство его жизненных сил, волю к власти, подлинное господство этой воли над земным. И это господство призван осуществить новый человек, который должен принять на себя чудовищную бессмысленность всего бытия и трагически восторжествовать над обломками всевозможных иллюзий. Бесконечная прямая становления — это тоже иллюзия. Воля к власти идет на то, чтобы бесконечное число раз, навсегда и в вечности повторилось состояние мира, которое она здесь и теперь берет на себя. Вечное возвращение — суперисторическая точка зрения, не предполагающая спасение в историческом процессе или в результате такого процесса, мир заканчивается в каждый момент, и каждый момент может возродиться вновь благодаря появлению гения. Гений — это прошлое, возвратившееся в настоящее время, это воплощенная в каждом поступке, впечатлении или мысли вечность. Вечное возвращение — утверждение момента, утверждение индивидуального, в противовес любой вере, которая надеется на бесконечный прогресс или эволюцию.
Идеи Ницше оказали огромное влияние на современную философию. Ни одного автора не цитировали так часто, как его. Многие страницы работ или целые книги С. Франка, Н. Бердяева, М. Хайдеггера, М. Фуко, Ж. Делёза и др. выдающихся философов посвящены анализу его наследия, полемике с его пророчествами, пронизаны неприятием его идей или восхищением ими. [Философия: Энциклопедический словарь / под ред. А.А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004].
Вильгельм ДИЛЬТЕЙ (1833—1911) — немецкий философ, историк культуры, представитель философии жизни, основоположник «понимающей психологии», один из основателей исторической герменевтики.
Основные произведения: «Введение в науки о духе», «Описательная психология», «Построение исторического мира в науках о духе», «Учение о мировоззрении», «История юного Гегеля».
Главная задача Дильтея — создать, подобно И. Канту, критику исторического разума. В отличие от Канта, Дильтей считал, что разум не является чистым, но всегда историчен, зависит от времени и обстоятельств. Принципы и правила разума пересматриваются и улучшаются в процессе общественно-исторического и научного опыта. Дильтей отталкивался не от сознания, не от разума, а от жизни. Жизнь, жизненные переживания, жизненный динамизм социальных явлений — та основа, на которой должно строиться познание. В жилах познающего субъекта, которого конструируют Дж. Локк, Д. Юм и Кант, течет, полагал Дильтей, не настоящая кровь, а разжиженный сок разума в виде чисто мыслительной деятельности. Любую составную часть абстрактного научного мышления нужно толковать исходя из совокупности человеческой природы, какой она проявляется в опыте, языке и истории. Тогда обнаруживается, что живое единство личности, внешний мир, индивиды вне нас, их жизнь во времени, их взаимодействие могут быть объяснены исходя из этой совокупности.
Базой познания и истолкования исторических событий является описательная психология, которая не стремится разложить жизнь сознания на атомарно представляемые элементы, как это делает объяснительная психология, а исходит из развитой целостности душевной жизни. Природу мы объясняем, а душевную жизнь постигаем. Душевная жизнь составляет подпочвенный слой познания, и потому процесс познания может изучаться лишь в этой душевной связи и определяться по ее состоянию. Влияние на Дильтея оказало также неокантианство баденской школы (противопоставление естественно-научного и культурно-исторического познания).
Культурные системы: хозяйство, право, искусство, религия, наука, внешняя организация общества (семья, община, церковь, гос-во) возникли, согласно Дильтею, из живых связей человеческой души, и могут быть поняты только из этого источника. Чтобы что-то понять, надо это пережить. Непосредственное переживание — исходный пункт гуманитарных наук. Не надо общих понятий, чтобы постичь переживание др. человека. Выражение скорби на лице уже вызывает ответное чувство. В переживании имеет место непосредственная достоверность. В нем нет различия между актом переживания и его содержанием, тем, что внутренне воспринимается. Переживание есть не разложимое далее внутреннее бытие. Переживание — это индекс реальности вообще, который не понимала нововрёменная философия сознания вследствие односторонней ориентации на идею предметного сознания. Каждый внешний, направленный на предмет и им возбужденный акт содержит «внутреннюю сторону», которая, в свою очередь, указывает на те жизненные переживания, которыми обоснована вера в реальность внешнего мира.
Содержания и отношения, которые приобретаются во внутреннем опыте и переживаются, выносятся вовне и закрепляются в логических формах. Всякая метафизика возникает не из чистой установки мысли к бытию или восприятию, но из работы духа, который созидает живую взаимосвязь. В языке, мифах, литературе, искусстве, во всех исторических действиях вообще мы, согласно Дильтею, видим перед собой как бы объективированную психическую жизнь, продукты действующих сил психического порядка, построенные из психических составных частей и по их законам. Эта психическая жизнь имеет свою структурную связь, поскольку мы ее переживаем. Это происходит так же, как образуется смыслообраз мелодии — не из последовательности звукового потока, а из музыкальных мотивов, определяющих образное единство мелодии.
На переживании строится понимание, которое есть непосредственная сопричастность жизни, без мыслимого опосредования понятием. Задача историка — не соотносить действительность с понятиями, а добираться до тех пунктов, где «жизнь мыслит и мысль живет» (Л. Ранке). Мы объясняем природу, а духовную жизнь понимаем. Причем важнейшую роль в понимании играет воображение, оно одно дает нам целостное понимание. Мы всегда понимаем больше, чем знаем, и переживаем больше, чем понимаем. Внешние события — только повод для воображения историка. Из понимания вытекает и истолкование: историк должен не просто воспроизвести картину исторического события, но пережить его заново, истолковать и воспроизвести как живое. Прошлое переносится в настоящее во всей неповторимо индивидуальной целостности, во всем многообразии связей.
Дильтей считал, что науки о природе и науки о духе неправомерно обособляются друг от друга. Так, физиология занимается людьми, но она относится к наукам о природе; изучение языка включает в себя физиологию речевых органов; процесс современной войны включает в себя изучение воздействия газа на моральное состояние солдат. Но главным отличием наук о духе является то, что они направлены на самоосмысление человека. Это ход понимания от внешнего к внутреннему. Когда мы читаем историю войн, основания государств, она, писал Дильтей, в «Построении исторического мира...», наполняет нашу душу великими образами, знакомит нас с историческим миром, но нам, прежде всего, интересно в этих внешних вопросах недоступное, переживаемое, имманентное. Поскольку в таком переживании содержится ценность жизни, то вокруг этого и крутится весь внешний шум истории. Здесь выступают цели, неизвестные природе. В этом творящем, ответственном, суверенном, в себе развивающемся духовном мире, и только в нем, жизнь имеет свою ценность, цель и значение.
Понимание собственного внутреннего мира достигается с помощью интроспекции (самонаблюдения), понимание чужою мира — путём «вживания», «сопереживания», «вчувствования», по отношению к культуре прошлою понимание выступает как метод интерпретации, названный Дильтеем герменевтикой: истолкование отдельных явлений как моментов целостной душевно-духовной жизни реконструируемой эпохи. Название метода происходит от имени древнегреческого бога Гермеса, занимавшегося интерпретацией, т.е. истолкованием божественной воли для смертных.
Герменевтическая концепция Дильтея оказала решающее влияние на филос. герменевтику 20 в., на идеи М. Хайдеггера, Х.Г. Гадамера, П. Рикёра. Идеи философии культуры Дильтея отчетливо просматриваются в трудах представителей философской антропологии.
В более поздних работах Дильтей отказывается от интроспекции как психологического способа «понимания», сосредоточиваясь на рассмотрении культуры прошлого как продуктов «объективного духа». Здесь Дильтей во многом предвосхищает неогегельянство. Однако он отрицательно относился к панлогизму; в противоположность Гегелю, у Дильтея всегда сохраняется романтическая склонность к признанию «последней тайны» жизни, к которой интерпретатор может только приближаться, но не постигать её до конца. Вслед за романтиками Д. рассматривает целостность исторических образований через призму целостности человеческой личности — его исторические исследования построены по принципу соединения множества биографий. При этом определяющей чертой историзма Дильтея является релятивизм, который характеризует также и его учение о трёх основных типах мировоззрения, понимаемого как выражение единой личностной установки: натурализме, идеализме свободы и объективном идеализме.
ЗАДАНИЕ НА СЕМИНАР:
1. В. Дильтей, Г. Риккерт. Науки о природе и науки о духе.
2. Фридрих Шлейермахер и его роль в становлении герменевтического метода.
3. Ханс Георг Гадамер. «Истина и метод: основы философской герменевтики»