В основе игры обоих противников — элементарные ловушки.

Данная партия еще раз подтверждает общеизвестное положение: тактические осложнения встречаются в игре юных шахматистов значительно чаще, чем у взрослых.

Объясняется это не только возрастными особенностями, но и степенью мастерства, а оно формируется годами.

Может показаться странным, но чем шахматист становится сильнее, тем реже в его игре встречаются комбинации.

Эм. Ласкер в “Учебнике шахматной игры” писал: “Комбинация рождается в голове шахматиста. Многие мысли стремятся

к воплощению — правильные и ошибочные, сильные и слабые, практичные и непрактичные.. Они зарождаются и борются ме­жду собой, пока одна из них не одержит верх над своими сопер­ницами и не воплотится на шахматной доске в форме хода” (6е изд. М.: ФиС, 1980).

Мастер в результате огромной работы из множества мыслей останавливает свой выбор на одной, требующей точного расчета вариантов и правильной оценки позиции В процессе отбора

многие комбинационные идеи отбрасываются.

Слабый шахматист не в состоянии проделать подобную работу. Выбор хода у него определяется не требованиями позиции, а лишь случайными обстоятельствами.

3. Увлечение тактическими операциями без учета требования позиции.

“Немного знакомства с функциями и удельным той или иной фигуры и пешки в тех или иных начальных, простых комбинациях, и мы обретаем уже некоторую нить, поймем неко­торые способы игры, некоторые тактические законы”.

К. Торре.

В 1966 году в Москве среди сильнейших молодых шахмати­стов Советского Союза появилось новое имя. Четырнадцатилетний харьковчанин Миша Штейнберг в первенстве СССР среди школь­ников поделил 1—2е места с Толей Карповым, будущим чемпионом мира. Несколько меся­цев спустя, на полуфинале пер­венства СССР в Орле, он вы­полнил норму мастера (в таком возрасте это еще никому не уда­валось) в конце года на между­народном турнире в Гронингене (Голландия) завоевал Кубок Европы для юниоров (что теперь соответствует званию чемпиона Европы среди юношей). Уже тогда поражала его шахматная зрелость: умение вести длитель­ную позиционную борьбу, точ­ный и далекий расчет, завершав­шийся правильной оценкой за­ключительной позиции, пре­красная техника разыгрывания окончаний.

К глубокому сожалению, Ми­ше не удалось полностью рас­крыть свое дарование. Закончив математический факультет Харь­ковского университета, он тя­жело заболел и умер в двадцати­четырехлетнем возрасте.

Познакомился я с ним в 1965 году на юношеском первен­стве ЦС ДСО “Спартак”, после чего он мне прислал несколько писем. В одном из них он пишет: “Спасибо Вам. Если бы не Вы, то я, наверное, еще долго не смотрел бы свои старые партии. Сейчас они кажутся мне очень смешными”.

Большинство молодых шах­матистов, обладающих отлич­ным комбинационным зрением, не упускают возможности вы­звать острую тактическую борь­бу. К сожалению, некоторым из них долго не удается устранить серьезный дефект в своей игре: добившись выигрышной пози­ции, они, вместо того чтобы пол­ностью напрячь волю и попы­таться найти сильнейшее про­должение, заканчивающее пар­тию, расслабляются, полагая, что дело уже сделано.

Увлекаясь расчетом одной, казалось бы, выгодной, возмож­ности, такие шахматисты часто забывают о других. Иногда в це­лях экономии сил и времени это делается сознательно, но заме­тим, что чаще всего в подобных случаях получается противопо­ложный эффект. Ведь известно: стоит упустить сильнейшее про­должение— борьба в партии разгорается с новой силой, а неизбежно возникающая неудов­летворенность сковывает сво­боду творческого воображения, что нередко приводит к про­смотрам, заканчивающимся обидными поражениями.

“Неразвитая партия во многом сравнима с несложив­шимся еще детским организмом: единственное, что требуется от обоих, — это спокойное и здо­ровое развитие, без увлечения по­бочными делами”. Нимцович.

“Можно заблуждаться, но не следует обманывать самого себя. Кто отважно проводит в жизнь свои взгляды, может, конечно, и проиграть. Но поскольку он стремится понять причины сво­его поражения, оно послужит ему на пользу...

Но у кого уже не хватает храбрости для осуществления своих воззрений, тот теряет свойства борца и приближается к закату”.

Эм. Л аскер

“Игра на усложнение пози­ции — крайняя мера, к которой шахматист должен прибегать лишь тогда, когда он не находит ясного и точного плана”.

А. Алехин.

4. Умение видеть и создавать гармоническое взаимодействие фигур, которое приводит к ком­бинации.

Следует отметить, что бедой многих шахматистов является слабая техника расчета вариан­тов. У некоторых это связано с неэкономной тратой времени на обдумывание, у других — с не­умением определить в позиции главный вариант.

Много сил и энергии уходит впустую, когда рассматриваются всевозможные ответы противни­ка, в результате чего преждевре­менно наступает усталость и, как следствие, неизбежные про­счеты и ошибки.

Нежелание что-либо отдать сковывает творческое вообра­жение и утверждает стиль топ­тания на месте, при котором игра на выигрыш подменяется ожиданием ошибок противника. Очень часто подобная тактика приводит к потере инициативы и созданию слабостей в своем лагере при отражении неприя­тельских угроз.

“Умение искусно комбиниро­вать, способность находить в каждом данном положении наи­более целесообразный ход, скорее к выполнению задуман* ново плана,— выше всяких прин­ципов, или, вернее сказать, един­ственный принцип в шахматной игре, поддающийся такому опре­делению”, Чигорин.

5. Умение находить правильный стратегический план, соответствующий духу позиции, с расчетом многоходовых вариантов в нужном направлении.

“За четыре столетия теория испанского дебюта разрослась необычайно. И все же основной вопрос, вопрос о лучшей защите, все еще не решен, ответ на него до сих пор не найден”.

Д.. Бронштейн.

“Шахматисты стараются делить позиции на скучные и интересные, всегда надо трудиться, работать, мыслить”.

Д. Бронштейн.

3. Немного о тренерской деятельности.

Сорок лет назад я с волне­нием шел проводить свое первое занятие в шахматном клубе Ле­нинградского Дворца пионеров. Тогда я еще не знал, что это за­нятие явится для меня началом деятельности, которой я посвя­щу всю свою жизнь. Теперь на­ступила пора подвести некото­рые итоги.

В течение своего длительного творческого труда мне приходи­лось сталкиваться с самыми раз­нообразными вопросами общего характера. К сожалению, многие из них до сих пор так и остались неразрешенными. Именно они и некоторые профессиональные ре­комендации, не нашедшие отра­жения на предыдущих страницах книги, составляют содержание этой главы.

В 1958 году, когда я отбирал себе учеников из большой груп­пы желающих поступить на шахматное отделение Ленинградско­го Дворца пионеров им. А. А. Жданова, произошел такой слу

Один мальчик в ответ на I, е2—е4 сыграл 1.. а?—а5” а после 2. d2—d4 задумался и ответил 2...Ь7—Ь5. Для меня все стало ясно; передо мной начинающий шахматист, в лучшем случае знакомый с ходами всех фигур. Я прекратил игру и спро

сил у мальчика его адрес, чтобы подсказать ему, где вблизи от его местожительства проводятся занятия с начинающими. Как ни странно, этот вопрос послужил для меня источником мелких неприятностей. Отец мальчика подал директору жалобу, ут­верждая, что я бросил игру с его сыном изза того, что мне не понравилась улица, на которой они живут. Разумеется, мотиви­ровка жалобы вызвала у дирек­тора скрытую улыбку, тем не менее он упрекнул меня за то, что я прекратил игру с ребен­ком; и то обстоятельство, что десятки детей и сопровождавшие их родители ожидали своей оче­реди, не было в его глазах доста­точным для меня оправданием. Вспомнил я про этот случай вовсе не в связи с полемикой, возникшей у меня с директором, а в связи с тем, что я не смог дать определенного ответа на вопрос отца: “А может быть, мой сын — талант?” Этот вопрос, за­данный мне тогда прямо и бес­церемонно, в более завуалиро­ванной форме проскальзывает у большинства родителей. И пло­хого в этом ничего нет. Всем хочется считать своих детей спо­собными и талантливыми. Но плохо другое. Никто из тренеров после кратковременного обще ния с ребенком действительно, не в. состоянии дать ответ на этот, вопрос. И никому не известно, сколько шахматных талантов ос­талось вне шахмат по нашей вине и занялось другими видами интеллектуальной деятельности.

В чем же причины этого не­приятного явления? Оказывает­ся, в самой методике отбора. Она сводится к двум основным фак­торам: объективному — степени подготовленности (при одинако­вой силе игры преимущество по­лучает младший по возрасту) и отвергаемому многими чисто субъективному — интуиции.

Ясно, что подобный метод примитивен. Но попытка ввести в систему отбора научный эле­мент — тесты — пока успеха не имеет, так как требует большой затраты времени при весьма не­ясных выводах. Часто поступаю­щий справляется с относительно сложной задачей и совершенно бессилен перед элементарной. Повидимому, дело в специфике шахматного мышления, которая пока еще мало изучена. И только в достаточной мере изучив проб­лему, можно будет приступить к разработке тестов.

А пока приходится руковод­ствоваться степенью подготов­ленности и выявлением некото­рых качеств, необходимых для достижения успеха. Здесь в пер­вую очередь следует обратить внимание на быстроту реакции и выбор плана.

Каждый шахматист, от начи­нающего до гроссмейстера, про­водит свои партии по плану. Бес­плановой игры не существует. Но гроссмейстер составляет план, основанный на объектив­ной оценке сильных и слабых сторон позиции, а начинающий

шахматист ведет игру руководствуясь примерно таким одноходовым или двухходовым планом: “нападу на фигуру — авось не заметит”, “подставлю фигуру: если возьмет, я дам мат” и т п.

Даже ходы 1...а5 и 2...h5 нельзя считать бесплановыми. Может быть, мальчика привлекла возможность симметричного по­строения пешечной цепи. Про­должи я с ним партию, не исклю­чено, что следующие его ходы по плану были бы 3...Ь6 и 4...g6. Другое дело, что такой план не имеет ничего общего с сущностью шахмат и вызван чисто геометрическими мотива­ми. Но это уже зависит от степе­ни подготовленности играющего. Наличие способностей позволит уже в начале обучения усвоить какойто минимум из всего мно­гообразия методов борьбы, при­водящих к конечной цели — мату неприятельскому королю. К сожалению, этот минимум не всегда удается выявить в полной мере изза неизбежно сопутст­вующей психологической неус­тойчивости — “предэкзаменаци­онной лихорадки”. Поступаю­щий, как бы он мал ни был, знает, что его будут спрашивать, что у него есть конкуренты, и это всегда вызывает состояние напряженности, мешающееТ.'лностью раскрыть свои способно­сти. Думающий тренер своим отношением, добрым словом и шуткой может в некоторой сте­пени снять напряжение и создать благоприятную атмосферу для собеседования, тем не менее “рас­топить лед” до конца почти ни­когда не удается.

Не менее важный фактор, чем выбор плана,— быстрота реак­ции. Только не надо путать быстроту расчёта вариантов с по­спешными ходами, не связанны­ми общей идеей и вызванными обычным для детского возраста преобладанием процессов воз­буждения над тормозными про­цессами в коре головного мозга. И если в периоде совершенство­вания учащийся будет находить скрытые в позиции тактические возможности, можно с уверен­ностью сказать, что перед ним открыты широкие горизонты.

Итак, круг замкнулся. Мы вновь пришли к тому, с чего на­чали: окончательная оценка вы­водится на основании подготов­ленности поступающего и интуиг. тШ тренера. И тут хотелось бы посоветовать больше доверять интуиции. Не надо предостав­лять единовластия узаконенно­му формализму.

Слов нет, проще выносить решение, основываясь лишь на силе игры. Зато сколько выдаю­щихся шахматистов найдено бла­годаря интуиции тренеров, во­время распознавших скрытые в них способности! И слава тем тренерам, которые, не считаясь с существующими условностями, способствовали быстрейшему со­вершенствованию своих учени­ков, открывая им “зеленую ули­цу” к серьезным соревнованиям. Например, М. Таль вспоминает, что его с четвертой категорией то какимто неофициальным данным... сочли перспективным шахматистом и допустили к со­ревнованию” — в юношеский чемпионат Риги 1948 года. Как видим, интуиция тренеров себя полностью оправдала!

Заканчивая эту важную тему, хотелось бы остановиться еще на

ом вопросе. В больших шахкатных коллективах, например

в Московском Дворце пионеров, практикуется двухступенчатая (а иногда и трехступенчатая) си­стема подготовки юных шахма­тистов. Смысл ее состоит в том, что набор в младшие группы и занятия в них на первых порах проводят тренеры, не обладаю­щие достаточным опытом. В даль­нейшем, с ростом мастерства своих учеников, они передают их для дальнейшего совершен­ствования более квалифициро­ванным коллегам.

Я противник подобной поста­новки работы. Молодых трене­ров она обезличивает, а высоко­квалифицированные в большин­стве случаев получают учеников с ограниченными возможностя­ми.

Отбсф детей в группы и про­сеивание их в течение первых двухтрех месяцев — дело очень тонкое, и доступно оно лишь тренерам самого высокого клас­са.

Следует отметить, что интуи­ция является основной движу­щей силой во время принятия тренерами решений в самых не­ожиданных ситуациях. Ведь шахматная методика еще мало изучена. Создание шахматной специализации при ГЦОЛИФКе, так же как и работа сотрудни­ков лаборатории ЦНИИФКа, не дало, да и не в состоя­нии дать, ответа на многочисленные волнующие тренеров вопросы — и сложные, и простые. Например: каковы допу­стимые нагрузки при обучении шахматистов семи восьмилетне­го возраста? Какие психологи­ческие задачи возникают в со­ревнованиях гроссмейстеров? Ответов нет... Кроме того, каза­лось бы, в идентичных ситуациях могут приниматься различ­ные, а иногда даже диаметрально противоположные, решения. Ни­когда не надо забывать, что имеешь дело с индивидуально­стью шахматиста, и нельзя сбра­сывать со счета его наклонности и характерПредстартовая нервная об­становка самым неожиданным образом может привести к ос­ложнениям при обсуждении, ка­залось бы, простейших вопросов, например установления режима на время соревнования.

Обостряются они, когда пре­стиж тренера побуждает его за­нять твердую позицию, и он требует неуклонного выполнения установленного им режима. Да­же если это требование обосно­ванно и вызвано спецификой места и времени соревнования, конечный результат его ока­жется отрицательным.

Опытный тренер должен в полной мере обладать смелостью” решительностью и инициативой, чтобы без колебаний разрешать и более сложные проблемы, и большую ошибку совершают те, кто упрямо придерживается взгляда, который может приве­сти к психической неудовлетво­ренности молодого шахматиста. Встречаются “тренеры”, ко­торые после неудачной игры по­зволяют себе резкие упреки, граничащие, а то и переходящие в оскорбления.

Разумеется, во время сорев­нования нервы тренера напряже­ны, но надо понимать, что ра­дость победы и горечь пораже­ния — исключительное право спортсмена и тренер только в какойто степени может его раз­делить. Шахматные соревнова­ния длительны, и нервы участника надо беречь. Претензии и обиды можно высказать при под­ведении итогов.

Избежать этих неприятных явлений можно лишь в тех слу­чаях, когда за время многолет­него совместного общения удает­ся выявить все характерные осо­бенности ученика и составлять индивидуальный учебный план учитывая эти особенности.

“Шахматный успех определя­ется не только шахматными спо­собностями, а целым рядом фак­торов, определяющих личность человека, его способность к са­моконтролю, его понимание шах­матного творчества. Без учета этих “второстепенных” факторов вряд ли можно рассчитывать на то, что шахматист способен до­биться тех спортивных и творче­ских достижений, к которым стремится” {В. Малкин).

Следует отметить, что груп­повое обучение шахматистов старших разрядов по 12—15 че­ловек успеха не имеет. Я не говорю о школах эксчемпионов мира, “ которые четыре раза в году собирают своих слушателей со всех концов страны на десяти­дневные сборы.

В обычных коллективах, где проходят систематические заня­тия в течение всего учебного го­да, трудно найти общие интересы для большой группы слушате­лей. Ведь у них разные характе­ры, различная психика, различ­ный подход к шахматам, различ­ный дебютный репертуар. В та­ких случаях необходимым посо­бием тренера является индиви­дуальный учебный план, в осно­ве которого лежит точная харак­теристика учащегося.

В ней указываются его пси­хофизиологические данные; способность выдерживать длитель­ное напряжение во время игры, воля к победе, поведение после поражений, работоспособность и умение работать самостоятельно.

В таком совместно согласо­ванном плане должны быть пре­дусмотрены все мелочи, в том числе утвержден режим и воз­можные его изменения, отведены часы для общефизической подго­товки и т. д. В связи с данными характеристики намечается це­лый комплекс мероприятий, на­правленный на искоренение име­ющихся недостатков и развитие способностей в определенной об­лети. Завершается учебный:,лан личным календарем сорев­нований и перечнем тем по спе­циализации.

Литература.

1.В.Г. Зак. “Пути совершенствования”. Издательство “Физкультура и спорт”, 1981.