Лондон 2006г. Марк Куинн «Беременная Элисон Лэппер» 
Инвалидность как модус человеческого существования может быть (хоть и весьма условно) раскрыта в двух цитатах из Священного Писания: «Довольно с тебя благодати моей, ибо сила моя совершается в немощи », «Блаженны нищее духом, ибо их есть Царствие Небесное». «Нищета духа», провозглашаемая Миссией может быть понята как недостаток «волевого усилия», не позволяющий изменить удела, положенного «нищему» свыше.
Тот самый дух-воля, дух-витальная сила, дух-усилие (сома), ставший в эпоху Возрождения смыслом Божественного Творения. По слову Петрарки, человек «создан для усилия, как птица для полета». Нищий духом, «немощный» не имеющий мощи для такого усилия, являет собой не просто высшую форму смирения перед Божьей Волей. Блаженная немощь – это немощь, страдающего в пустыне Иова, клянущегося «Да не сойдет с уст моих хула на Отринувшего меня» – мука человека, оставленного Богом и страдающего «всея казни душевныя, а паче и телесныя» трансформируется в устах несчастного в гимн Божественной Славе и Всемогуществу.
Если «радостный» пророк и царь Давид восклицает Богу: «Если ты, Господь Мой, со мною, Кто супротив меня?!», то измученный «безрадостный» Иов, страданием своим говорит: «Как ты Велик и Светел, сокрушивший Волю и Дух мой в сердце моем!» Инвалид – дословно: «лишенный цены», «неполноценный », своей неполноценностью и нищетой духа являет цену и мощь Божественного промысла. Нищий духом пребывает в практически райском, почти до греховном состоянии человека, не способного в данном ему бессилии ни совершать, ни «судить злое», ибо, как не устает напоминать Апостол Павел: «Судия всякому бесчестию есть Господь».
Инвалидность как покорность Воле Творца есть своего рода отказ от горделивого своеволия, отказ от удобства, комфорта, признанности своей персоны, но не богоборческий отказ, не отказ-вызов небесным силам, а скорее отказ-освобождение. Та самая «сила говорить себе “нет”», которая делает меня «Рабом Божьим» – то есть свободным человеком.
Означает ли это, что нищета духа есть синоним бездействия и безволия? В ответ на этот вопрос мы снова слышим слова Творца, Говорящего через Апостола Павла: «Довольно с тебя благодати моей, ибо сила моя совершается в немощи ». Подобная сила уже не есть только неумолимость Промысла. Усилие, на которое решается в противоположность отчаянью, уповающий в своей немощи на Господа, и есть сила, совершающаяся в немощи.
Когда через крышу дома в городе Капернауме навстречу Христу опускают постель, с лежащим на ней «расслабленным» (парализованным) юношей, это действие – есть усилие, шаг бессильного навстречу спасению. Тем символичнее звучат обращенные к юноше слова Спасителя: «Дерзай, чадо!» Подобного рода дерзновенное стремление человека к исцелению – отнюдь не сопротивление Божьей Воле. Дерзание (шире – метафора существования вообще) не заслуга совершающего усилие. Попытка стать иным, как и само по себе стремление «стать», а не просто «быть» – есть явление силы Божьей, совершающейся в каждый миг человеческого бессилия, немощи. «Свершилось!» – один из главных глаголов Нового Завета, глаголов, сопровождающих, как Искупительную жертву Иисуса, так и каждое чудесное Деяние Спасителя и Его Апостолов.
Однако, несколько отойдя от библейского контекста, попробуем рассмотреть некоторые аспекты конфликтной ситуации между обществом и людьми, воспринимаемыми им в качестве неполноценных. В истории человечества люди, представляющие высшие силы (шаманы, жрецы) часто представлены лицами с физическими недостатками – нередко без ноги, без руки, без языка, без уха, без глаза. Их внешний вид уже вызывал трепет, мистичный ужас, страх. Наличие у пророков и героев разного рода «виктимных признаков» всегда порождало в обществе ряд стандартных реакций, таких как отторжение, ужас или напротив, обожествление.
Инвалид, как чужой, как предельное, зримое воплощение Другого, вызывал две крайние реакции ближнего: отчуждение, отторжение или страх, граничащий с преклонением.
В традиционном греческом полисе раб, получивший травму (например, ставший хромым), получал должность педагога – то есть становился детоводителем, сопровождавшим детей своих господ в дома учителей. Зачастую педагоги безропотно сносили насмешки и издевательства своих маленьких подопечных, относившиеся к их физическому недостатку.
В подобном же обществе искренне считалось, что человек, лишённый с рождения какой-либо способности (например, связанной с органами чувств), по воле Богов обладает задатками предсказателя и оракула. Примером такого вещего инвалида является персонаж древнегреческих мифов и трагедий слепой от рождения старец Тересий. Именно он открывает отцеубийце Эдипу глаза на правду о невольном преступлении последнего, и предсказывает несчастному печальную судьбу. Кстати, тот же Эдип, чье имя означает «опухшие ноги» был хром.
Слепота совершенно обесценивает, слепой ни на что не годится. Но только слепец (Тиресий) наделен даром умного зрения.
Философия тут прямо просвечивает в идее, согласно которой «полноценная», «умная» жизнь обеспечивается готовностью отказаться от жизни. Ни в коем случае речь не идет о самоубийстве или калечении себя, потому что это злобный и мстительный отказ (Да, пропади всё пропадом!) Отказ же благодатный – это отказ от себя, делающий собой: не переступив через себя, собой не станешь. Такой отказ от «ценностей» в смысле обретения независимости от разных возможных благ переводит нас в режим свободы. Бог есть свобода, и когда я раб Божий, я – свободный человек.
Если верить Гомеру, победитель чудовищ Геракл, страдал не только приступами немотивированной жестокости (пелена Гекаты), во время которых «члены его тряслись, как ветви на ветру, а изо рта истекала бурая пена», герой был вдобавок наделен «парой глаз, подобной лунам» и «тремя рядами зубов». Хотелось бы знать идет ли здесь речь об эпилепсии или ином тяжелом заболевании? Тело Одиссея было покрыто шрамами и рубцами, затянувшееся раны героя имели свойство внезапно открываться. Зрелище едва ли приятное.
Не менее значимым примером мистификации физического недостатка является фигура хромого и горбатого Бога-кузнеца Гефеста и его увечного и безобразного сына – Бога Пана, царя лесов и полей. Пан, как известно, обладал невероятным влиянием на человеческую толпу, одним своим появлением сея среди людей ужас и смятение, получившие по его имени название паники.
Стоит ли говорить, что в германо-скандинавской мифологии, царь Богов – Один так же является носителем физического увечья, представляясь своим поклонникам в облике одноглазого воина, тем самым наделяя викингов, пострадавших на поле брани, героическим статусом. Наличие «виктимных признаков» среди сонма Богов является не только примером ужаса человека перед необъяснимым «отклонением от нормы», но и одной из сторон формирования взаимоотношений между инвалидом и обществом.
Древние культы «варварских» племен не различали увечий нанесенных духу и телу колдуна. Зооморфное воплощение колдуна, являющееся отражением духа или тотемного животного, напрямую ассоциировалось с телом. Так получив рану или увечье, колдун, находящийся в облике животного получал идентичное увечье своего человеческого тела. Отчасти, эта мистерия перенесена и в христианство, где издревле животными, олицетворяющими Христа, считались рыба и ягненок. Так культ крови принесенного в жертву Агнца Божия является частью таинства евхаристии.
Обычай древней Спарты предписывавший оставлять нежизнеспособных детей на волю судьбы или сбрасывать их со скалы, тоже являлся своего рода способом откупа смертных от прогневавшихся Богов, явившим своё недовольство через рождение несчастного уродца.
Интересно, что согласно одному из апокрифических Евангелий (Евангелие от Никодима) младенец Иисус также страдал врождённой хромотой. Эта деталь явилась одной из причин признания Никео-Цареградским собором данного Евангелия в качестве неканонического. «Совершенный человек и совершенный Бог» Иисус не мог быть носителем физического недостатка, бросавшего тень на Божественное происхождение Мессии. Хромота Гефеста и Пана при этом никак не мешала их пребыванию в Олимпийском пантеоне.
Иджма – житие мусульманского пророка Мухамеда содержит упоминания о том, что в момент получения пророком откровений от Аллаха глаза Мухамеда закатывались, и сам он «ревел подобно верблюду и ослу». Такие откровения, являвшие избранность пророка его отклонение «от нормы» наблюдались современниками, исполнявшимися мистического ужаса. Предположение Достоевского об откровениях основоположника ислама звучит прозаичнее: «А не в припадке ли обозревал пророк жилища Аллаховы?»
Так или иначе, следует отметить, что «отклонение от нормы» вызывает в обществе, как минимум еще одно чувство – любопытство. А чем ещё можно объяснить популярность в Европе, США и России так называемых цирков уродов? Артисты такого рода цирков – сиамские близнецы, «гиганты», «карлики», люди лишенные или наделенные «лишними» конечностями, пользовались популярностью, не меньшей, чем слава современных спортсменов, рок и поп звезд. Из своего «недостатка» артисты цирка уродов делали шоу, гвоздь представления. Так, например, в начале ХХ века в России существовал исключительно популярный цирк уродов – цирк «Брасс», носящий имя его создателя. В цирковой труппе именно создатель и хозяин цирка Брасс был единственным человеком без физических недостатков. Звездой этого цирка была безногая женщина акробатка и клоунесса, передвигавшаяся по канату и манежу на руках. Её необычный вид, вызывающее поведение и стремление эпатировать публику делали каждый номер коктейлем из шока, смеха и гротеска. Безногая артистка имела такой успех, что её номера в одиночку собирали практически всю кассу цирка.
Особенно трудным и неоднозначным следует признать положение инвалидов в «закрытых» и тоталитарных обществах. Формальную причину стремления таких обществ к устранению «проблемных» граждан следовало бы искать в присущем тоталитаризму культе здоровья. Подобно древней Спарте, в нацистской Германии был развит культ «здоровой нации», а сталинский СССР долгое время существовал с верой в то, что присутствие инвалидов войны в крупных городах порочит облик народа-победителя. Но если инвалидофобия спартанцев была вызвана постоянной необходимостью вести войну за выживание, то нацисты и большевистские вожди имели для борьбы с калеками куда более утилитарные причины. Отсутствие уродливых и увечных не просто демонстрировало миру превосходство «арийской расы» или «социалистического образа жизни», оно снимало с общества ответственность за судьбу, лечение и содержание своих неполноценных, негодных граждан.
В Германии идеологи данной «чистки» Альфред Хохе и Карл Биндинг предложили целую программу по физическому устранению неполноценных людей. Получившие от фюрера carte blanch на «уничтожение жизни, недостойной жизни», Хохе и Биндинг были убеждены, что люди с физическими и умственными отклонениями не достойны жизни и являются в обществе здоровых людей непосильной обузой. Во главу угла нацистами ставилась экономическая сторона «инвалидной проблемы». По подсчетам экономического ведомства Третьего Рейха, уничтожив 70 000 больных, Германия сэкономила на их лечении и питании около 890 миллионов рейхсмарок. Операция, названная «Т-4» имела подзаголовок: «смерть из милосердия». Под руководством профессора Карла Брандта и оберштурмбанфюрера СС Филиппа Боулера была составлена программа уничтожения. Список приговоренных, включал: пациентов психиатрических клиник, умственно отсталых, дееспособных инвалидов, больных с тяжелыми физическими уродствами и наследственными отклонениями, пациентов, находившихся на лечении более 5 лет, страдающих наркозависимостью или алкоголизмом. До 1944 г. под действие операции «Т-4» наравне с инвалидами подпадали гомосексуалисты и лесбиянки «как не дающие потомства неполноценные люди, уродующие облик нации». Умерщвление инвалидов, как правило, проводилось при помощи смертельной инъекции или массового удушения в газовых камерах с использованием газа Циклон Б. При всех прочих равных, немало интересен тот факт, что «проблема инвалидности» имела в Третьем Рейхе в буквальном смысле слова государственное значение. Дело в том, что министр Рейхс пропаганды Пауль Йозеф Геббельс с рождения был инвалидом, страдавшим тяжелой формой кифосколиоза, и всю жизнь носившим корсеты и ортопедическую обувь. А сам Адольф Гитлер, переживший в 1915 году ипритовую атаку, был страдавшим от наркозависимости инвалидом Первой Мировой войны. Не в последнюю очередь по этой причине газ иприт никогда не использовался нацистами.
Для решения той же «инвалидной проблемы» в послевоенном СССР никто не тратил ни газа, ни свинца. Жизнью неполноценных распорядились с простотой, которая могла бы вызвать зависть рачительных немецких коллег: большинство инвалидов войны медленно умирали в ссылке и изоляции.
Из Указа Президиума Верховного Совета СССР «О мерах борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами» 26 Июля 1954 года [РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 78. Л. 41–461. Архив МВД СССР]: «Закончить по РСФСР в 1954 году строительство домов инвалидов и интернатов в объеме, предусмотренном Постановлением Совета Министров Союза ССР № 2590–1264с от 19 июля 1951 года. Обязать также Советы Министров союзных республик построить в 1954–1955 годах необходимое количество домов для престарелых и инвалидов.
Для предотвращения самовольных уходов из домов инвалидов и престарелых лиц, не желающих проживать там, и лишения их возможности заниматься попрошайничеством часть существующих домов инвалидов и престарелых преобразовать в дома закрытого типа с особым режимом». – Формулировка «дома закрытого типа с особым режимом» не оставляет сомнений в том, что подобные заведения не многим отличились от лагеря. Один из таких домов был расположен на острове Валаам.
«На острове творились страшные вещи: в 1952-м со всей страны туда свезли убогих и калек и оставили умирать. Некоторые художники-нонконформисты сделали себе карьеру, рисуя в кельях человеческие обрубки. Дом-интернат для инвалидов и престарелых стал чем-то вроде социального лепрозория – там, как и на Соловках времен ГУЛАГа, содержались в заточении “отбросы общества”.
К сожалению, есть категория фронтовиков, несправедливо забытых, вычеркнутых из списков Победителей. Это обитатели домов-интернатов для инвалидов и престарелых, куда с конца сороковых годов прошлого столетия свезли с улиц городов, поселков и сёл неприкаянных безруких, безногих, слепых участников войны, просящих милостыню или жалобно играющих на гармошке на базарах и вокзалах.
Уехать с острова они не могли, не было документов, денег. Награды, наряду с любыми свидетельствами причастия обитателей подобных домов к событиям военных лет, были конфискованы. Единственной бумагой «пациента» была архивная карточка с именем и графой «дата смерти». Некоторые калеки вообще никогда не покидали своих мест: они постоянно лежали в корзинах, – это были инвалиды, оставшиеся без рук и ног.
Показать же богадельню эту туристам во всей ее красе было тогда совершенно невозможно. Категорически воспрещалось не только водить туда группы, но даже и указывать дорогу. За это строжайше карали изгнанием с работы и даже разборками в КГБ». [Кузнецов Е. Валаамская тетрадь. СПб., 2003].
И в наше время на фоне декларирования терпимости, отношение к людям, чья внешность и образ жизни выходит за рамки общепринятых представлений о норме, по-прежнему остается неоднозначным.
Проводящийся с 1999г. в Лондоне конкурс скульпторов «Четвертый пьедестал» позволяет победившей работе в течение года красоваться в самом центре британской столицы. В 2006 г. победителем конкурса стала работа Марка Куинна «Беременная Элисон Лэппер». Моделью скульптора стала женщина-инвалид на восьмом месяце беременности. Женщина появилась на свет без рук, а ноги были частично ампутированы. Такое отклонение во внутриутробном развитии является побочным эффектом от применения препарата «Талидомид» и получило название «талидомидная катастрофа». «Беременная Элисон Лэппер» – это почти пятиметровая статуя из белого мрамора.
«Я смотрю на это произведение как на дань феминизму, инвалидности и материнству. Это, знаете, нечастый случай, когда есть возможность увидеть физическую неполноценность без камуфляжа. Даже если бы у меня была неограниченная возможность изменить свое тело, я не стала бы менять ни одной детали», – прокомментировала Элисон появление в центре Лондона своего мраморного двойника. При этом британская газета «Guardian» не замедлила уколоть критическим замечанием скульптора Марка Куинна: «Едва ли Элисон Лэппер даже при всем к ней уважении можно счесть столь же значимой исторической личностью, как составивших ей невольное соседство Королеву Викторию и Уинстона Черчиля». При желании, данное замечание можно счесть свидетельством того, что все члены Британского общества наделены равными правами.
В завершении этого разговора хотелось бы сказать: кем бы ни был инвалид – избранником богов, смиренным рабом Божьим, поводом для страха или насмешек, звездой цирка уродов, обузой для общества или живым показателем степени нашей цивилизованности, – он, прежде всего, остается человеком, боль и опыт существования которого невозможно передать словами или изящными сравнениями. Опыт инвалидности – опыт по определению личный, субъективный и не экстраполируемый на кого-то не причастного к переживанию физического недостатка. При этом, именно фигура инвалида, всегда вызывающая столь полярные человеческие реакции, является напоминанием о том, что наши представления о свободе, несвободе, норме и патологии отнюдь не столь универсальны, как нам хотелось бы.