МЕЖДИСЦИПЛИНАРНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЧЕЛОВЕКА: ПОТРЕБНОСТНО–ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД
П.В. СИМОНОВ
Необходимость комплексного изучения человека становится все более непреложным условием активизации человеческого фактора. Действительно, на протяжении многих лет человек является предметом изучения целого ряда отраслей знания: философии и социологии, психологии и физиологии, антропологии и медицины, педагогики и искусствоведения. Вместе с тем простое суммирование сведений, добываемых каждой из этих наук, их сопоставление в процессе обсуждений, где каждый специалист продолжает говорить на языке своей профессии, не дает желаемого эффекта. Человек остается «разобранным» по ведомствам отдельных научных дисциплин, качество системности само собой, увы, не возникает.
Мы до сих пор не имеем сколько-нибудь общепринятых определений таких ключевых понятий, как «личность», «характер», «темперамент», «сознание», «эмоция», «воля» и т.д. Как тут не вспомнить И.М. Сеченова, 100 лет тому назад сетовавшего на отсутствие «одинаковых ответов». Он писал: «...попробуйте поговорить об одном и том же предмете с психологами различных школ,— что ни школа, то новое мнение; а заведите для сравнения речь хоть, например, о звуке, свете, электричестве с любым физиком любой страны,— от всех получите в сущности одинаковые ответы» [4; 130].
Выход из создавшегося положения мы усматриваем в разработке таких теоретических концепций, которые исходно носили бы междисциплинарный характер, были бы эвристически плодотворны не в одной, а в нескольких специальных отраслях науки, входящих в систему современного человековедения.
Следуя К. Марксу, мы исходим из представления о многообразных — витальных, социальных и идеальных — потребностях как о сущностных Силах, движущих поведением и деятельностью человека, определяющих его поступки.
|
|
Отказ от взгляда на мышление человека как на первоисточник и движущую силу его деятельности, признание потребностей исходной причиной человеческих поступков явилось началом подлинно научного объяснения целенаправленного поведения людей. По словам Энгельса, «люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того, чтобы объяснять их из своих потребностей (которые при этом, конечно, отражаются в голове, осознаются), и этим путем с течением времени возникло то идеалистическое мировоззрение, которое овладело умами, в особенности со времени гибели античного мира» [1; 493]. Вопрос о том, как именно и в какой мере люди осознают движущие ими потребности, требует специального рассмотрения, а сейчас нам важно напомнить, что «никто не может сделать что-нибудь, не делая этого вместе с тем ради какой-либо из своих потребностей и ради органа этой потребности» [2; 245].
Признавая ключевую роль потребностей в поведении человека, мы не
располагаем их обоснованной классификацией, традиционно ограничиваясь делением потребностей на материальные и духовные, на естественные (биологические) и культурные (исторические). Для попыток дать их более подробное перечисление характерны произвольность и отсутствие четко сформулированного принципа подобной классификации. Стоит ли удивляться, что каждый автор называет свое число потребностей: у Маслоу их 15, у Мак-Даугола — 18, у Меррей и Пьерона — 20. Польский психолог Обуховский насчитал свыше 120 классификаций потребностей человека, ни одна из которых не стала сколько-нибудь общепринятой.
|
|
По-видимому, перечисление и классификация всех потребностей человека — дело совершенно бесплодное, потому что исходные (первичные) потребности трансформируются в бесконечное множество производных квазипотребностей. Например, биологическая потребность сохранения определенной температуры тела порождает потребность в одежде; та, в свою очередь, формирует потребность в производстве материалов для изготовления этой одежды, в создании соответствующей технологии, в организации производства и т.д., и т.п. Значит, мы должны ограничиться только такими потребностями, которые не выводимы друг из друга и не заменяют друг друга в том смысле, что любая степень удовлетворения одной группы потребностей не означает автоматического удовлетворения других.
Потребности удовлетворяются людьми путем взаимодействия с окружающей их природой и социальной средой, причем последняя включает в себя мир человеческой культуры. Непременным условием удовлетворения потребностей является вооруженность человека соответствующими средствами, способами, знаниями и умениями, которые отчасти носят врожденный характер (в этом случае их обычно называют способностями), но главным образом приобретаются в процессе индивидуального развития за счет присвоения опыта предшествующих поколений. Иными словами: поведение человека есть потребность, вооруженная информацией о путях ее удовлетворения. Эффективная деятельность человека в любой сфере применения его сил предполагает прежде всего достаточно высокую степень мотивации.
|
|
По справедливому утверждению С.С. Шаталина, главным тормозом продвижения в экономической сфере долгое время являлся именно дефицит действенных стимулов, поскольку сложившийся мотивационный механизм не обеспечивал эффективное использование производственных ресурсов. Его коренную перестройку автор обоснованно считает глобальной исторической задачей социализма [9].
Но проблема мотивации трудовой деятельности человека не исчерпывается ее практической актуальностью. Как заметил недавно А.Н. Яковлев, «именно здесь, на самом живом и остром стыке экономического и социального, материального и духовного, личного и общественного, на этом перекрестке животрепещущих и малоисследованных проблем можно ожидать и наиболее серьезного методологического прорыва всего нашего обществоведения в целом» [10; 14—15].
Наше междисциплинарное определение основных понятий, используемых в комплексе наук о человеке, базируется на потребностно-информационном подходе, рассматривающем поведение человека в системе координат «потребности — возможность их удовлетворения путем взаимодействия с окружающей природой и социальной средой». Поскольку подробное теоретическое и экспериментальное обоснование этого подхода неоднократно опубликовано в отечественной и зарубежной печати ([6]—[8], [12], [13]), мы представим результаты своих двадцатипятилетних исследований в виде краткого «словаря», полагая, что раздел «Дискуссии обсуждения» допускает такую своеобразную форму изложения.
Потребность — специфическая (сущностная) сила живых организмов, обеспечивающая их связь с внешней средой для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем в окружающем мире. Благодаря нейрофизиологическому механизму активации
следов (энграмм) внешних объектов, способных удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые ранее приводили к ее удовлетворению, потребность трансформируется в мотивацию, становится «опредмеченной» потребностью. Потребности человека можно разделить на три основные, не зависимые друг от друга по своему происхождению группы: витальные, социальные и идеальные потребности познания и творчества. В каждой из этих групп выделяются потребности сохранения и развития, а в группе социальных — потребности «для себя» (осознаваемые субъектом как принадлежащие ему права) и «для других» (осознаваемые как обязанности). Удовлетворению любой из перечисленных выше потребностей способствуют исходно самостоятельные вспомогательные потребности в вооруженности (средствами, знаниями, умениями) и потребность преодоления препятствий на пути к цели, обычно именуемая волей. Потребность — фундаментальное явление высшей нервной (психической) деятельности, движущая сила поведения вплоть до преобразующей мир деятельности человека.
Личность — индивидуально неповторимая композиция и внутренняя самоподчиненность основных (витальных, социальных, идеальных) потребностей данного человека, включая их разновидности сохранения и развития «для себя» и «для других». Наиболее важной характеристикой личности служит тот факт, какие из этих потребностей и сколь длительное время занимают доминирующее положение среди сосуществующих мотивов, на какую из потребностей «работает» механизм творческой интуиции — сверхсознания. Главенствующая, т.е. чаще других и продолжительнее других доминирующая потребность, «сверхзадача жизни» данного человека (Станиславский) — вот подлинное ядро личности, ее самая существенная черта. Набор и соотношение потребностей каждого отдельного человека складываются в зависимости от индивидуальных условий его воспитания. При всем значении природных задатков и способностей личность формируется под решающим влиянием конкретной социальной среды.
Душа, духовность — с материалистической точки зрения и в современном словоупотреблении этих понятий обозначают присущую данной личности индивидуальную выраженность двух фундаментальных потребностей человека: идеальной потребности познания и социальной потребности «для других». Под духовностью преимущественно подразумевается первая из этих потребностей, под душевностью — преимущественно вторая. Душевность есть отношение человека к окружающим его людям, т.е. забота, внимание, любовь, привязанность, готовность прийти на помощь, подставить плечо, разделить радость и горе. Это отношение вторично распространяется и на дело, выполняемое внимательно, заинтересованно, с любовью, т.е. «с душой». Духовность подразумевает потребность познания — мира, себя, смысла и назначения своей жизни. Великие и вечные вопросы о сущном и должном, добре и зле, истине и правде ставит действительность перед человеческим умом. Человек духовен в той мере, в какой он задумывается над этими вопросами и стремится найти ответ. Формирование духовных потребностей познания и альтруизма — главная цель воспитания социально ценной личности.
Воля — присущая человеку потребность преодоления препятствий на пути к удовлетворению какой-либо иной потребности, первично инициировавшей поведение. На самостоятельность воли как специфической потребности указывает ее способность порождать собственные эмоции в связи с преодолением или непреодолением преграды до того, как будет достигнута конечная цель. Эволюционным предшественником воли является рефлекс свободы, открытый И.П. Павловым у высших животных и, позднее описанный этологами как «мотивация сопротивления принуждению». Для человека преградой на пути к цели может стать и другая потребность. Тогда победа одного из конкурирующих мотивов будет определяться не только его силой, но и возникновением активности, по отношению
к которой побочный мотив есть препятствие, «внутренняя помеха». Активность, вызванная преградой, способна оттеснить первоначальное побуждение на второй план, и тогда преодоление становится самоцелью, а воля трансформируется в упрямство.
Характер — индивидуальная выраженность и композиция вспомогательных потребностей преодоления, вооруженности, подражания и экономии сил, присущих данному человеку. Потребность преодоления лежит в основе волевых качеств субъекта, а степень удовлетворения потребности в вооруженности придает ему черты уверенности, решительности, устойчивости в неожиданно складывающихся ситуациях. Высокий уровень вооруженности, осознаваемый или неосознанно ощущаемый субъектом, делает его спокойным, независимым, сохраняющим самообладание в сложной и быстро изменяющейся обстановке. Недостаточная вооруженность (квалификация, компетентность) сообщает характеру черты тревожности, озабоченности своим положением среди людей, ревнивого отношения к успехам других, зависимости от их покровительства и поддержки. Склонность к подражанию определяет меру самостоятельности совершаемых человеком поступков, а потребность в экономии сил делает характер энергичным, целеустремленным или, напротив, пассивным и ленивым.
Эмоция — отражение мозгом человека и высших животных какой-либо актуальной потребности и вероятности (возможности) ее удовлетворения. Существование этой зависимости было показано в психофизиологическом исследовании [5], а позднее подтверждено в чисто психологическом эксперименте [11]. Оценку вероятности субъект производит на основе врожденного и ранее приобретенного индивидуального опыта, непроизвольно сопоставляя информацию о средствах, времени, ресурсах, предположительно необходимых для достижения цели (удовлетворения потребности), с информацией, поступившей в данный момент. Прогнозирование вероятности достижения цели у человека может осуществляться как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровнях высшей нервной деятельности. Возрастание вероятности достижения цели в результате поступления новой информации порождает положительные эмоции, которые человек активно максимизирует, т.е. старается их усилить, продлить, повторить. Падение вероятности по сравнению с ранее имевшимся прогнозом ведет к отрицательным эмоциям, которые субъект стремится минимизировать, т.е. ослабить, прервать, предотвратить. Таким образом, эмоция в нейрофизиологическом смысле термина есть активное состояние системы специализированных отделов мозга, побуждающее субъекта изменить поведение в направлении максимизации или минимизации этого состояния, что и определяет роль эмоций в организации целенаправленного поведения.
Поведение — такая форма жизнедеятельности человека и животных, которая изменяет вероятность и продолжительность контакта с внешним объектом, способным удовлетворить имеющуюся у организма потребность. Прерывание или предотвращение вредоносного воздействия на организм, удовлетворяя потребность сохранения себя, потомства, вида в целом, представляет частный случай поведения. Сложнейшие безусловные рефлексы (инстинкты), состоящие из побуждающих и подкрепляющих рефлекторных звеньев, представляют врожденные формы поведения. Функциональной единицей индивидуально приобретаемого поведения служит взаимодействие доминанты А.А. Ухтомского и условного рефлекса И.П. Павлова. Синтез механизмов доминанты с механизмами формирования условного рефлекса обеспечивает оба фактора, необходимых и достаточных для организации целенаправленного поведения: его активный, творческий характер (доминанта) и точное соответствие объективной реальности (упроченный, тонко специализированный рефлекс). В организации индивидуального поведения доминанта, условный рефлекс и память играют ту роль, которая в процессе
эволюции принадлежит изменчивости, отбору и наследованию его результатов.
Тип высшей нервной деятельности (темперамент) — совокупность индивидуальных особенностей психики и поведения человека, проявляющихся главным образом в его отношении к окружающему миру и к самому себе. Эксперименты на животных с повреждением тех или иных частей головного мозга, равно как и выведение генетических линий с различным объемом мозговых образований, позволяют высказывать предположение о том, что в основе индивидуальных особенностей, описанных в виде темпераментов античными авторами, типов нервной системы по И.П. Павлову и параметров Г. Айзенка лежат индивидуальные особенности взаимодействия специализированных отделов мозга, прежде всего — лобной коры, гиппокампа, миндалины и гипоталамуса. Павловские «специально человеческие» типы можно, по-видимому, рассматривать как результат индивидуальных вариаций активности двух полушарий головного мозга, где «художественному типу» соответствует относительное преобладание правого («неречевого», иконического, конкретно-образного) полушария.
Сознание — специфически человеческая форма отражения действительности, оперирование знанием, которое с помощью второй сигнальной системы (слов, математических символов, образов художественных произведений) может быть передано другим людям, в том числе другим поколениям в виде памятников культуры. Передавая свое знание другому, человек тем самым отделяет себя и от этого другого и от мира, знание о котором он передает. Общение с другими вторично порождает способность мысленного диалога с самим собой, т.е. ведет к появлению самосознания. Внутреннее «я», судящее о собственных поступках, есть не что иное, как сохраняющийся в моей памяти «другой».
Подсознание — разновидность неосознаваемого психического, к которой принадлежит все то, что было осознаваемым или может стать осознаваемым в определенных условиях, а именно: хорошо автоматизированные и потому переставшие осознаваться навыки, вытесненные из сферы сознания мотивационные конфликты, глубоко усвоенные субъектом социальные нормы поведения, регулирующая функция которых переживается как «голос совести», «зов сердца», «веление долга» и т.п. Наряду с ранее осознанным опытом, наполняющим подсознание конкретным, внешним по своему происхождению содержанием, имеет место и прямой канал воздействия на подсознание в виде подражательного поведения. Так, ребенок за счет подражания неосознанно усваивает образцы поведения, находимые в своем ближайшем окружении, которые со временем становятся внутренними регуляторами его поступков.
Сверхсознание (творческая интуиция) — обнаруживается в виде первоначальных этапов творчества, не контролируемых сознанием и волей. За сознанием остается функция отбора возникающих догадок, предположений, замыслов путем их логического анализа и с помощью практики в самом широком смысле слова, в результате чего выясняется их соответствие или несоответствие реальной действительности. Деятельность сверхсознания всегда ориентирована на удовлетворение потребности, главенствующей среди мотивов данной личности.
Деятельность сверхсознания, ориентированная на удовлетворение доминирующей потребности («сверхзадачи», по выражению К.С. Станиславского) путем трансформации и рекомбинации опыта, хранящегося в памяти субъекта, представляет собой механизм своеобразной самодетерминации поведения как частный случай процесса самодвижения и саморазвития живой природы. Концепция сверхсознания позволяет снять реально существующее противоречие между объективной детерминированностью поступков человека его врожденными задатками и условиями воспитания и субъективно ощущаемой свободой выбора, порождающей чувство личной ответственности за этот выбор.
Свобода выбора (воли) — представление
о лишь частичной, неполной зависимости поведения человека от его наследственных задатков и формирующих влияний окружающей социальной среды. Возникающее здесь противоречие может быть снято путем привлечения принципа дополнительности. Человек несвободен (детерминирован) с точки зрения внешнего наблюдателя, рассматривающего зависимость поведения от генетических задатков и условий воспитания. Вместе с тем и в то же самое время человек свободен в своем выборе с точки зрения его рефлексирующего сознания. Субъективно ощущаемая свобода выбора и порождаемое ею чувство личной ответственности побуждает человека всесторонне и повторно анализировать последствия того или иного поступка, что делает выбор более обоснованным. Мобилизация из резервов памяти такого рода информации ведет к усилению потребности, устойчиво главенствующей среди мотивов данной личности, благодаря чему она обретает способность противостоять потребностям, экстренно актуализированным сложившейся обстановкой. Чувство личной ответственности, как и механизм прогнозирования последствий, формируется в процессе воспитания. Вот почему до определенного возраста мы не считаем ребенка ответственным за свои поступки и перекладываем его вину на родителей и воспитателей.
Воспитание — формирование такого набора и такого соподчинения потребностей воспитуемого, которые наиболее благоприятны для развития общества и реализации личности во всем богатстве ее потенциальных возможностей, способностей и задатков. Удовлетворение потребностей в желательном для общества направлении достигается двумя путями: 1) непосредственным воздействием на сознание и подсознание субъекта с помощью примеров, т.е. подражательного усвоения поведенческих образцов и 2) через вооружение субъекта социально ценными способами и средствами удовлетворения его потребностей, исключающими их уродливые, социально не приемлемые трансформации. В отличие от обучения, адресующегося почти исключительно к сознанию ребенка, воспитание призвано воздействовать на подсознание и сверхсознание воспитуемого. Подлинная воспитанность предполагает не одно лишь знание норм, не соблюдение принятых в обществе правил с целью награды или ухода от наказания, а невозможность нарушения принципов, ставших внутренними регуляторами действий и поступков.
Мы полагаем, что приведенные выше определения носят именно междисциплинарный характер, т.е. продуктивны не только для психофизиологии, но и для смежных областей знания: социологии, педагогики, искусствоведения и т.п.
Потребностно-информационный подход исключает непосредственное воздействие сознания на сферу потребностей и мотивов, отрицает взгляд на сознание и волю как на «сверхрегуляторы» поведения. В случае конкуренции мотивов потребности может противостоять только другая потребность, причем борьба мотивов разыгрывается на уровне порожденных этими потребностями эмоций. Отсюда инструментом воспитания является вооружение субъекта такими способами удовлетворения присущих ему потребностей, которые обладают максимальной ценностью и для развития общества, и для реализации сущностных сил субъекта. Разумеется, речь идет не о формальном «информировании» (в этом случае мы опять вернемся к упованиям на «сознательность»), но об информации, трансформированной в деятельность, в поступок, в линию поведения.
Определяя воспитание как формирование социально и личностно ценных потребностей воспитуемого, мы должны уделить особое внимание и поставить на первое место формирование духовных потребностей — способности жить своими мыслями и чужими чувствами (Л. Н. Толстой), способности действовать по уважению к добру и правде, а не из страха и не из корыстных видов похвалы и награды (Н.А. Добролюбов).
Самое бесплодное и бессмысленное занятие на этом пути — призывы быть
добрым, отзывчивым, любознательным, бескорыстным и т.д., и т.п. Альтруизму надо учить, как учат языку. Поскольку потребность познания и социальная потребность «для других» потенциально присущи каждому нормальному субъекту, надо неустанно вооружать воспитуемого средствами и способами удовлетворения этих потребностей. Прирост вооруженности поведет к возрастанию возможности их удовлетворения, т.е. к возникновению положительных эмоций, которые, в свою очередь, усилят породившие их потребности, обеспечат им если не доминирующее, то достаточно высокое место в иерархии мотивов данной личности.
Подобно тому как Станиславский призывал начинать работу над воплощением «жизни духа» воссоздаваемого актером лица с правды самых простых, самых элементарных физических действий, воспитание духовности начинается с соблюдения элементарных правил общежития, вежливости, внимания к окружающим людям. «Начнем с мелочей, с культуры быта и поведения,— пишет А. Гулыга,— а там, глядишь, дорастем до того, чтобы «взять всю культуру», к чему настойчиво призывал Ленин» [3; 6].
1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3.
3. Гулыга А. Воспитать воспитателя // Литературная газета. 1986. № 9.
4. Сеченов И. М. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1. М., 1952.
5. Симонов П. В. О соотношении двигательного и вегетативного компонентов условного оборонительного рефлекса у человека // Центр, и перифер. механизмы двигат. деятельности животных и человека. М., 1964. С. 65—66.
6. Симонов П. В. Эмоциональный мозг. М., 1981. 213 с.
7. Симонов П. В. Мотивированный мозг. М., 1987. 269 с.
8. Симонов П. В., Ершов П. М. Темперамент. Характер. Личность. М., 1984. 160 с.
9. Шаталин С. С. Социальное развитие и экономический рост // Коммунист. 1986. № 14. С. 59—70.
10. Яковлев А. Н. Достижение качественно нового состояния советского общества и общественные науки // Коммунист. 1987. № 8. С. 3—22.
11. Price D., Barrett J. Some general laws of human emotions: interrelationships between intensities of desire, expectation and emotional feeling // J. Pers. 1984. V. 52. P. 389—409.
12. Simonov P. V. The need-informational theory of emotions // Int. J. Psychophysiol. 1984. V. 1. N. 3. P. 277—289.
13. Simonov P. V. The emotional brain. N.Y.—L., 1986. 267 p.
Поступила в редакцию 15.VII 1988 г.