Кабинет экологии на четвертый этаж, лаборатория 402.

«Нет этого, появится другое. Что ни делается, то к лучшему».

Мне действительно стало легче, и я продолжил свое движение в общем потоке таких же прогульщиков и лентяев, страждущих получить ускоренные знания. Подобравшись поближе к назначенному месту поток замедлялся от созданной пробки. Я совсем не ожидал увидеть такое количество студентов. Видимо, все они избрали для себя такой хитрый вариант –избежать конкуренции и попасть на собеседование в первых рядах. Но не тут-то было: их скрытность сработала одномоменно. И те, кто читал объявление,избрал для себя время зачетов и экзаменов, не ожидая встретить кого-то на своем пути.

Двери лаборатории были закрыты. Они открывались лишь на мгновение, чтобы впустить следующего желающего из очереди.

-Ну, что там!,- слышалось из толпы.

-Кровь надо сдавать.

-Кровь? Зачем?

-Говорят, самому себе.

-Что за ерунда… самому себе?

-Больше ничего не просят? Вопросы какие задают, и кто там вообще?

-Сидит там наш с биологического…как его?…Тихонов.

-Аркадий Кириллович?

-«Да,- отвечал тот,- И еще, не видел его раньше, здоровый такой, Семен Альбертович, химик кажется. Все за химию спрашивал. Органическую.

-Так, ты что?... Думаешь провалился?

-Скорее всего.

-А, что еще там такого?,- продолжала толпа.

-Сканером каким-то тебя светят, а Альбертович сразу все за ширмочкой пишет себе что-то. Иногда может оттуда тебя что-то спросить. Разные вопросы задает: как холод переношу, какие аллергические реакции бывают, в сетчатку смотрит. Ну, и кровь берут. Говорят, себе самому потом может пригодиться. Могут повторно пригласить.

-А сколько стоит их обучение, куда ехать?

-В Антарктиду,- заулыбался тот,- к белым медведям.

-Дурак что ли? Нет там никаких медведей.

-Следующий!,- послышалось из кабинета.

Девочки сразу не решились. Все почему-то стали переглядываться и переживать за сдачу крови. И тогда я просочился сквозь столпившихся и ближе подобрался к кабинету. Как такое могло получиться, сам не понимаю, но под самим кабинетом, ожидая своей очереди стоял Антон.

-Ты как тут очутился, ты же в туалет направлялся?,- спросил я его.

Антон улыбаясь посмотрел на меня, и тут же кивнул головой в сторону толпы и сказал: «Вон сколько нас таких, желающих».

-Пропустишь меня? –попросил я.

-А, крови не жалко? - ухмыльнулся Антон.

Дверь распахнулась, и я зашел в кабинет лаборатории. Тихонов Аркадий Кириллович заполнял за столом данные предыдущего человека. В кабинете стояла какая-то лучевая установка. Это скорее всего был сканер, о котором говорили предшественники. За ширмой действительно слышался шорох второго исследователя Семена Альбертовича.

-Так, говоришь твоя фамилия, Стрекозкин. Александр Стрекозкин, значит?

-Так точно!- почему-то по-солдатски объявил я,- Александр Стрекозкин.

-А, что у тебя за потребность?

-Какая потребность? – в недоумении переспросил я.

-Какая цель поездки?

Я снова задумался, чтобы не сглупить и не ответить что-то лишнее. –«Мир хочу посмотреть и выучиться побыстрее. Жизнь короткая штука. Жалко времени терять не хочется. Пять лет оттаробанить придется». Снова задумался над своим ответом. Ну, сказано так сказано. Никто за язык не тянул.

-Подойди сюда, Стрекозкин Александр. Становись-ка на эту установку. Смотреть прямо нужно. Воздух глотни. Дышать можно.

-Флюорография какая-то, подумал я.

-Моргать запрещено.

Луч света устремился мне прямо в открытый глаз, и я видел, как горизонтальный синий луч скользит по нему. За ширмой что-то зашумело и звук печатающего принтера сообщил мне, что сканирование закончилось. Семен Альбертович выглянул из-за ширмочки, чтобы разглядеть меня получше.

-Сейчас кровь нам все покажет,- сказал он. Группу крови свою знаешь.

-«Третья положительная», не теряясь сообщил я.

-У многих такая,- рассмеялся тот.

Пока я сидел, Тихонов уже мостил к моейголове какие-то присоски. И закончив с ними, попросил отставить руку в сторону, для забора крови через вену.

-Понадобится миллилитров пятьсот, -сказал он.

Колбу с кровью он отправил за ширму. Семен Альбертович что-то возился там. Оттуда запахло холодным металлом, и я краем глаза обнаружил, как он помещает колбу в переносной холодильник.

-Этого включаем в список,- заявил он из-за ширмы.

-«В Антарктиду лететь хочешь?»,- пригнувшись ко мне, с улыбающимся лицом, обратился Тихонов.

-Оно конечно можно было бы… А, зачем? Зачем Антарктиду?

-Условия там подходящие.

-Мне казалось Вы нас на какие-то курсы отправляете по обмену опытом, знаниями.

-Ну, какие у тебя знания, Стрекозкин? Каким обменом ты можешь похвастаться?

-Тебе же в объявлении было сказано: «Экспериментально». Значит, совершенно новое и до конца неисследованное.

-А мы, как кролики значит… экспериментальные? Так получается?

-Понимаешь, ты можешь вернуться оттуда совсем другим человеком.

-Не хочу другим! Что значит другим?

-Сверхчеловеком! Понимаешь?

-Нам все не нужны. Троих только и возьмем. С ректором все оговорено. Экзамены за полугодие так все поставят. А, на следующих курсах, возможно, даже учиться не придется. Сам все знать будешь.

Такие перемены очень, конечно окрыляли, но за счет чего я все буду это уметь и знать, в этом был вопрос.

-Так, ты соглашаешься или нам продолжить поиски?

Его вопрос очень быстро подтолкнул меня решению. –А, что брать с собой?

Тот рассмеялся и сказал: «Ты бы лучше узнал на долго ли»

-А, на долго Вы нас хотите забрать?

-Все будет зависеть от результата.

-Хорошо. Только предупрежу родителей, что остаюсь в городе на практику, возможно до нового учебного года.

-А, скучать не собираешься?

-Будет еще на это время.

-Да уж, на это времени у тебя будет предостаточно…

-Записывайте! Чего тянуть.

Так, Александр! Мы рады приветствовать тебя в нашей команде. Наш эксперимент действительно несет великую миссию и может быть связан с рисками. Да, рисками. Ведь все до конца не изучено. Мы экспериментаторы. И ты один из участников этого процесса, подготовка которого длилась многие годы. Благодаря единомышленникам мы здесь. И ты среди нас. Для такой совместной работы мы заключим с тобой небольшое соглашение. Можешь прочесть его. Я стал читать. Глазами я упускал все неважные части содержания, пытаясь наткнуться на что-то пугающее и предостерегающее связанное с рисками. Да, риски присутствовали. Но тем самым они обеспечивали мне беззаботную старость, пенсионное обеспечение с приличными покрытиями. Денежное возмещение в пропорциональных долях упоминалось во всех пунктах: в случае моей гибели или умственных, подтвержденных комиссией, отклонений, психических расстройств, ухудшение памяти или ее полной потери, потеря трудоспособности.

Здесь присутствовали и штрафы за непредвиденное выбывание из Команды Экспериментаторов. На столе уже лежало одно заполненное соглашение. Я успел прочитать фамилию и имя подписавшегося - Дмитрий Хазумятов. Отчество я не разобрал. Таких еще я не встречал.

Мне выдали карточку на которой был список всех необходимых вещей, дата выезда и сбора. Конечный пункт назначения действительно был в Антарктиде. Последняя пересадка ожидала нас в Южной Африке на самом Мысе Доброй надежды. Я немного замечтался, представив себя на высоком берегу Мыса, а перед собой прямую, которая тонкой невидимой линией уходит за видимую часть Земли и разделяет два могучих океана сливающихся в каком-то невидимом месте. Индийский и Атлантический…- подумал я. И, только я представил себя там у двух океанов, как почувствовал мощное дуновение порывистого ветра, срывающегося с ревущих каскадов и волн, ударяющихся в скалистый утес. Вода, вгрызаясь в материк, пенится внизу, озлобляясь от того, что скалы не пускают ее, отталкивают назад в открытое море, в далекое странствие до самых ледяных берегов Антарктиды. А внизу под самыми ногами кричит и роится жизнь многочисленных созданий, которая зависит от самого утеса. Но только рев могучих волн заглушает песню их существования.

И тут я очнулся и проронил,- «Я согласен!»

…Продолжение следует…

Часть 2

Я вышел из кабинета, остановился и осмотрел смотрящие на меня взгляды. Они вопросительно ждали хоть какой-нибудь информации от меня.

-Сань, что молчишь, говори.

-Не уверен.

-Что, не уверен?

-Не уверен, правильно ли я поступил… А, как же мать?

-Тебя что, взяли?

-Угу, -промычал я.

-Они сами тебе об этом сказали?

-Угу, - снова выдавил я.

-Эт… чего, ты на долго, что ли?

-Не знаю даже. Говорят, как получится.

Я оставил позади себя толпу зевак, и побрел к себе на урок, который уже вот-вот должен был закончится. А…не пойду вовсе, - подумал я. И теперь мой путь лежал прямо к общаге. Я поднялся на свой этаж, открыл запятнанную дверь и не разуваясь, шлепнулся на кровать.

С одной стороны -хорошо,- думал я,- побываю там, где никогда не побывать не придется ни при каких обстоятельствах. С другой стороны – что ждет меня там, каким я вернусь, какими глазами буду смотреть на мир, людей, буду ли я сам видеть эти перемены? Или они сотрутся, сгладятся с сегодняшними буднями? Что за люди, с которыми мне придется столкнуться, как найду с ними общий язык. И тут я вспомнил о матери и решил написать ей несколько строк. По телефону говорить вовсе не хотелось, потому как не смогу препятствовать ее несогласию. Придется ставить перед фактом, а письмом сделать это гораздо проще.

Привет мам,

У меня все хорошо, ты не переживай. Но этим летом я домой не приеду. Я стал участником одной научной программы. Говорят, экспериментальная. Я подошел им, на удивление. Конкурс был, слышь, мам? Не поверишь, когда скажу куда едем…. В Антарктиду… Представляешь? Я не мог такое пропустить, чтобы не попробовать. Так что связи со мной долго не будет. Но когда вернусь, говорят, меня не узнать будет. Это потому что на мне всякие методики испытывать собираются по обучению, совершенно новому обучению. Не будет больше университетов, мам. Нас несколько человек туда направляется, так что переживать не нужно. Все оплатят, за это тоже не переживай. Замерзнуть не должен. Хм…Все выдадут. Ладно, мам, пока. Потом созвонимся еще…Перед отлетом.

Целую, твой сын, Саша.

Я держал в руках письмо и думал, что же еще такого дописать. Мял его, представлял, как мама будет держать его и читать. И понял, что бумажные письма гораздо важнее электронных. Может они и идут дольше, но несут в себе больше тепла и энергии, такой, которая не передается никакими смайликами и аватарками. Я почему-то интуитивно понюхал письмо, прижимая обеими руками к лицу и стал запечатывать в конверт.

Выйдя на улицу, я стал искать почтовый ящик. Вон он синий, на торце соседней общаги висит. И стал я, было, открывать крышку, чтобы вкинуть письмо, как мне представилось что уже и нет такой должности, как почтальон. Что никто уже не ходит и не собирает письма из почтовых ящиков. И тогда я прямиком отправился в ближайшее отделение почтамта. Оттуда уж наверняка дойдет, -подумал я. И только я собрался бросить письмо, как сзади меня послышалось:

-Что, тоже письмецом решил отделаться?

Я поворачиваюсь, а передо мной Антон. АнтохаДеньский.

-Вот так новости! А, ты чего, прошел что ли, что с письмом стоишь?

-Да, прошел. Что-то мне совсем никаких вопросов не задавали. Ни эрудицию, ни знаний никаких не проверяли. Как прошел, чего прошел, не понимаю.

-У меня та же история. Сам удивляюсь. То ли анализы подходящие, то ли Бог их знает…,-хихикнул я.

-Я так понимаю, ты домой тоже ехать не собираешься.

-Не собираюсь. Не успею просто. Хотя, хотелось бы. Соскучился уже порядком.

-Да, за два дня мотнуться не выйдет,- сказал Антон.

-Нас всех троих ждут в лаборатории на 21:00,-заявил Антон. Ты в курсе? Ответят на кое-какие вопросы и т.д. Нельзя опаздывать.

-А, третий об этом знает?, - спросил я.

-Да, мы с Димой уже виделись. Он подойдет. Я передал ему.

-Послушай, а что со всеми, после тебя их распустили что ли…?

-Нет после меня их еще проверяли всех до одного. Говорят, еще троих девочек отобрали, но с нами летят или нет, не пойму. Может куда-то в другое место? Кажется, Лиза Саламатина, Катя Егорова, Светлана Солобухина.

-Интересно, мне сказали только трое летят.

-Не торопи события. Там все ясно будет.

Время тянулось, как резиновое. Хотел было завалиться спать, чтобы быстрее скоротать время, но как всегда в таких случаях уснуть не получается, как ни старайся. Походил по общаге, послонялся одним словом, зашел к ребятам, которые уже давно вернулись с пар. Странно, что они ни о чем меня не спрашивали. То ли завидовали, то ли совсем ничего не знали. Я лишнего ничего не болтал, ни с кем не прощался и не устраивал слезных церемоний. Но тем не менее было как-то грустно. Грустно было покидать насиженное место, оставлять знакомых и друзей, и в голове крутилась одна только мысль: На долго ли? Странно даже, что последние часы я практически провел наедине с самим собой. И стоило бы насладиться чьим-нибудь общением, но пребывание с самим собой, замучившее меня самого, все равно не давало мне шанса разделить это свободное и драгоценное время с кем-нибудь еще.

«Что за отчужденность такая?», - подумал я. Может быть, она и подтолкнула меня на принятие такого решения? Уехать… Уехать подальше. Бежать…бежать от кого?... самого себя?... Но, там же в ледяной пустыне от себя не убежать! Там тебе целиком и полностью придется насладиться своим одиночеством…самим собой в полной мере. И этот ледяной капкан уже стоял перед моими глазами. Вот оно пунцовое небо, холодные воды, заснеженная гладь и выдающиеся скалистые, заваленные многовековым снегом горы. И небо вдруг завращалось надо мной, и день сменился ночью. А звезды, ускоряясь, прокладывают трассирующий путь, замыкаясь в концентрические круги. И они не прячутся за небосвод. Они всегда пребывают над землей Антарктиды, будто навеки впечатавшись в ее глубокое черное небо.

Страшно. Страшно от этого величия. Потому что оно подчеркивало мою мелочность и тщетность. Что же мне придется изменить в себе, чтобы перестать так думать, чтобы перестать так переживать свое одиночество, глядя на величие природы. Оно давило на меня, вырывало из моей сущности меня самого, и от этого приносило великие муки переживаний. Очищение всегда связано с болью. Но что же за боль могла быть у меня, молодого пацана первокурсника? Что же мучало меня? И тут я понял, что устал от самого себя. Мои мысли, хотя и не были черными, съедали меня заживо. Они отстранили меня от всего социума и оставили меня на съедение самому себе. И куда бы я ни пошел и ни поехал, они останутся со мной и будут до тех пор, пока я не вырву их из самого себя. И что же это были за мысли?

Я задал себе этот вопрос, но так и не смог понять, что же я имею в виду. Что-то явно живет во мне, мешающее мне жить. И мысли эти не имели конкретных очертаний, и даже не укладывались в слова. Они просто существовали, как некая тяжесть или установка, что предавала мне несчастный вид, засыхающего цветка. И, тут мне стало понятно, что именно эта черта моей личности заинтересовала биолога Тихонова Аркадия Кирилловича и химика Редькина Семена Альбертовича. Возможно я ошибаюсь, но что-то подсказывало, что все было именно так. Это впечатанное в меня самого состояние отшельника и антисоциального человека послужило причиной моей уникальности. «Тогда с чем же мне придется столкнуться?»,- подумал я. Неужели мои испытания только начинаются, хотя нервы на пределе от внутреннего мира и вечных ментальных скитаний.

Я открыл глаза и понял, что мне удалось-таки поспать. Этот сон был очень правдоподобен и насыщен. Я взглянул на часы, взял записную книжку и отправился в кабинет 402, где нас ждали с вопросами.

Часть 3

Я застенчиво приоткрыл дверь лаборатории и на всякий случай постучался.

-Да-да, - послышалось за ширмой. Проходи дорогой,будешь первым.

Я встал на пороге и не решался зайти во внутрь. Аркадий Кириллович выкатился на стуле из-за ширмы, поднял очки на лоб и уставился на меня.

-Ты что, боишься? Давай-ка не мнись там и проходи.

-«Куда можно присесть?»,- спросил я.

-«А, где понравится». И он пристально смотрел на меня изучая, где я собираюсь сделать свой выбор.

-Извините, если я не подготовился… Впрочем, я и не знал к чему готовиться. Знаете, я не до конца понимаю зачем я здесь и зачем мне все это может быть нужно. Но что-то внутри подталкивает меня. Прям, и не знаю, что со мной. Ощущение, что меня забирают от общества и мне предстоит столкнуться с чем-то ужасным,- я слегка замялся. Ну, не ужасным, но чем-то чужим, и я подумал, что возможно я не готов…

-Мальчик мой, не переживай ты так. Если бы ты не был готов, мы сразу бы это определили. Надеюсь ты видел сколько людей осталось стоять по ту сторону кабинета? А вас оказалось только трое. Я надеялся, что в этом заведении вас окажется намного больше. Передо мной стоит задача отыскать с полсотни подходящих ребят.

-«Что значит подходящих»?,- перебил его я.

-Никто из вас не похож друг на друга. Между вами нет ничего общего. Просто вам будет представлена разная программа, и вы не будете похожими после ее окончания. Вы станете неповторимыми в своем роде. У вас будут разные учителя и разная методика преподнесения информации.

-А, что если я не смогу усвоить ее? Мне-то с трудом начертательная геометрия давалась, не говоря уже о науках, которые вы собираетесь меня засунуть каким-то ускоренным методом.

-«С тем, с чем тебя уже посчастливилось сталкиваться коренным образом отличается от того, с чем придется столкнуться. Возможно ты этого даже и не заметишь. Не ощутишь, так сказать»,-заулыбался он.

В его кармане раздался телефонный звонок. Он опрокинулся на спинке катающегося кресла, чтобы достать трубку, нажал на моргающий индикатор, несколько раз кивнул головой неизвестному абоненту и сообщил мне, что пора спускаться в парадному выходу.

-«Стойте-ка, а как же вопросы?»,- пытался перебить его я.

-По пути задашь. А, нам уже пора.

-Стойте. А, как же Антон, Димка. Они где?

-«Догонят. Без них не обойдемся», - рассмеялся он.

На выходе стоял черный расфуфыренный «Линкольн». Из него выскочил водитель и открыл мне пассажирскую дверь и слегка поклонился. Явно это был не таксист. Знаю я этого брата. Они себя так не ведут. Водитель прикрыл за мной дверь и вернулся на свое место. Он услышал команду Кирилловича и с пробуксовкой тронулся с места. Передо мной мелькнул свет фонаря у главного корпуса, освещенные ступеньки и колонны, мемориальная табличка профессора Погорелова на стене и в окне замелькали высоченные ели, стоявшие живой изгородью перед окнами университета. Я вовсе не успел очухаться и сообразить, что мой путь уже начался. Не говоря уже о готовности моих вещей, я вдруг подумал о своей моральной готовности. Что в такие дальние путешествия так быстро не отправляются, и почему я, вдруг, один. Где остальные: Хотя бы те двое, которых я предполагал увидеть сегодня на собрании?

Меня вдруг посетила мысль о том, что меня выкрали, но мое присутствие в шикарном автомобиле и свобода действий в нем убеждали меня в обратном. Кириллович сидел с полузакрытыми глазами и вслушивался в еле ощутимый звук музыки, который доносился у нас за головой. Мы ехали по набережной к выезду города. Трасса по-прежнему была заполненной, и у меня не было пока причин для беспокойства. Водитель совершенно не реагировал на мои вопросы, а Кириллович сидел не шевелясь, то ли искусственно у него это получалось, толи и в самом деле, он будто покинул свое тело.

Теперь мне стало ясно –мы направляемся в аэропорт. Так что не будет больше никаких вопросов и длительных принятий решений. И, кажется, от меня уже ничего не зависит. Прошло еще около часа пути, и мы свернули в городок, где у нас находился ближайший аэропорт. Водитель не стал подыскивать свободное место на парковке, а прямиком направился к главному входу, как мне показалось. И снова нет. Он объехал все терминалы и продолжил путь прямо к воротам, ведущим на саму территорию аэродрома. Ворота распахнулись и сразу же закрылись после того, как мы заехали. Мимо проплывали трапы на колесах, огни аэропорта отсвечивали от зеркальных поверхностей самолетов иностранных авиалиний и тут вдали я увидел то, куда мы направляемся. Это был небольшого размера аэробус на четыре иллюминатора с каждой стороны. Молчаливый водитель почти прислонился автомобилем к аэробусу, включил в салоне свет и спокойным тоном сказал: «Мы на месте».

Аркадий Кириллович закряхтел, откашлялся от долгого молчания и по приглашению своего водителя и первым ступил на бетонную поверхность аэродрома. Стюардесса этого маленького аэробуса уже стояла внизу и улыбаясь приглашала нас подняться по трапу. Я совершенно не сопротивлялся и не задавал лишних вопросов. И сейчас понимал, что решение уже было принято еще до того, как его принял я. Да, вряд ли все это случайно. И вдруг в памяти восстановилась картинка, как Кириллович на вступительных экзаменах будто за уши тащил меня, чтобы я набралкак можно больше баллов. Тогда мне совершенно не приходило в голову зачем ему все это нужно. Ну, раз помогают - значит повезло и этим надо воспользоваться. Оказывается, у него уже тогда на меня появились какие-то планы. Но как тогда быть с тем, что меня никто не звал на это собеседование? А, если бы я его не увидел? И тут в голове новая картинка, но она началась с того момента как я уже стоял перед объявлением и внимательно изучал материал.

До этого момента я сидел на практическом занятии по биологии и совершенно никуда не собирался выходить, как вдруг в открытую дверь кабинета заглянула ассистентка кафедры биохимии и быстро спросила у нашей лаборантки:

-«Лиза Михайловна, не подскажите, как быстро протекает процесс обмена информации на нейронном уровне после получения сведения одним из них?»

Лиза на некоторое время задумалась и ответила: «-Думаю, что все нейроны, как единое целое, получат сведение одновременно и никакой задержки в передаче информации быть не может».

-«То есть, это время практически неуловимо, поскольку я подозреваю, что информация от одного нейрона к другому протекает по волновому принципу. Так?»,-ожидая правильного ответа говорила она.

-Если присутствует задержка в обработке информации, значит один из нейронов находится не на том уровне, и не на той частоте. И, значит он из другой области, практически из другого органа»,-ответила Лиза.

-Поэтому телепатия между людьми невозможна или затруднительна, поскольку они излучают и поглощают разные частоты.

-Выходит так.

-Спасибо большое, Лиза Михайловна, я так и думала»,- хихикнув протараторила ассистентка Леночка и шмыгнула дальше по коридору.

Меня очень удивил сам вопрос и ее суждения. Неужели здесь этому учат, -подумал я. И мне хотелось поскорее выскочить вслед за ней. Сам не понимая мотива нашей встречной беседы и вообще ничего не понимая, я бросился ей по пятам, и не найдя ее нигде, остановился как раз возле того самого объявления, как раз в тот момент, когда Антон Деньский появился в коридоре недалеко от меня…

-«А, кто эта Леночка?»,- спросил я Кирилловича.

-Моя дочь. А, что, это тебе о чем-то говорит?

-«Кажется, теперь говорит»,- я сел поглубже в свое кресло, пытаясь в нем спрятаться.

Прошло около пяти часов полета, и мы где-то сели для дозаправки.

-«Где мы»?,- поинтересовался я, только что проснувшись.

-«Зимбабве»,- ответил Тихонов.

-«Снова Зимбабве»?,- проронил я и в полудреме отбросил голову на подголовник. «Вы же говорили на этот раз посадка будет в Кейптауне?»

Кириллович таинственно взглянул на меня и снова уставился в иллюминатор.

Я опешил от своих слов, но не подал виду.

….ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ….

Часть 4

-Тебе запомнилось, что посадка будет в Кейптауне? Но, на самом деле мы сейчас в…Хараре –столице Зимбабве»,-он пристально смотрел на меня.

Аркадий Кириллович поднялся со своего места и пошел по направлению кабины пилота. Его не было минут восемь. Потом в окошке двери показалось лицоуже и самого пилота. Он смотрел на меня и снова говорил что-то Кирилловичу. Мне немного стало тесновато и хотелось выйти освежиться,но дозаправка не предполагала нашего выхода из аэробуса, даже после семичасового полета и было указание оставаться на своих местах.Но я все равно привстал на ноги, размял замлевшие суставы, пальцы ног, покрутил головой и осторожно приподнялся на локтях, глядя на кабину пилота. Мне совсем ничего не было видно. Только затылок Кирилловича слегка подергивался, труся пепельной шевелюрой.

-Что-то тут явно не так,- подумалось мне. В чем такая нервозность, что я такое ляпнул?

Я пересел на другое место к противоположному окну и стал ковыряться в своей памяти. На поверхности ничего не проявлялось. Все вроде как было понятным, воспринимаемым и только что случившимся. Только один маленький момент меня возвращал к мысли…- я четко помнил место утеса Южной Африки, бьющиеся о скалы волны, бешенный крик чаек внизу на скале и невероятная даль исчезающего на горизонте океана. И, похоже, что эта картинкане была плодом моей фантазии...Да, да точно! Так все и было. Ведь это уже было! Я протер запотевший иллюминатор обратной стороной ладони и снова вернулся к той картинке: Вот я снова поворачиваюсь в левую сторону и вижу вдали своих ребят. Вот они все шестеро! Антон стоит чуть позади, но он тоже пристально смотрит вдаль и, кажется, я даже помню, что он говорит… Точно!

Антон сказал, что нам очень посчастливилось и мало кому предстоит побывать на той стороне Океана. Все туристы останавливаются здесь, завершают свой вояж на этой крайней точке и только единицам посчастливится узнать, что там, в той таинственной дали.

-«Все считают это место краем Земли, но как бы не так! Мы до него еще не добрались!»,- он иронично улыбнулся, пнул камень ногой, и мы считали за сколько он долетит до самого низа. Места его приземления мы так и не увидели - камень исчез в пучине.

Удивительно, все шестеро: Дима Хазумятов, Лиза Саламатина, Катя Егорова, Светлана Солобухина, я и Антон, все уже бывали на краю утеса, прощались с этой стороной Земли или провожали ее мысленно.

Все верно! Я не сошел с ума…Я уже там был! Как же я снова очутился на материке, в универе, на этом чертовом экзамене? И почему со мной нет ребят –вот это вопрос.

Мне почему-то не терпелось расспросить обо всем Кирилловича, но теперь он мне казался подозрительным и мне совсем не хотелось ему доверять. Как же теперь быть? Мне же ни шагу теперь без него не сделать, тем более, что ни паспорта, ни денег - да что там – элементарно, одежды нет. Я еще немного посидел на новом месте и снова мне захотелось пересесть. Ни одно новое место меня не устраивало, и я ерзал в креслах, как ужаленный.

Тут я снова встал и начал протискиваться в туалет. Спинки кресел, как назло, начали складываться, мешая мне пройти. Я зачем-то постучался, хотя прочел «СВОБОДНО», вошел, умылся и встал напротив зеркала. Долго всматривался в себя, пока на задней стенке кабинки не обнаружил приоткрытый лючок. Замочек действительно был закрыт, но дверца оставалась приоткрытой. Я встал на край унитаза и дотянулся до дверцы. Она легко поддалась, и я нащупал пакет, перемотанный желтой лентой. На ленте шариковой ручкой было написано:

«понедельник 21 мая 2017,«День-деньской, Молочные берега.»

Я почему-то сразу ничему не удивился, на пакете была сегодняшняя дата, хотя пакет выглядел довольно запыленным. И это странная строчка была слишком созвучна с фамилией АнтонаДеньского, День-деньской…Молочные берега?

То, куда мы сейчас держали путь и было молочными берегами, потому как там все белым-бело. Мне вдруг показалось, что эта посылка адресована не кому другому, а именно мне. Кто был отправителем я уже не сомневался. Я стал рвать зубами желтый скотч, стараясь не испортить надпись. И размотав пакет полностью, я дошел до прозрачной колбочки с красной жидкостью. «Что это?»,- подумал я. И вдруг я вспомнил, что у нас брали кровь, которая могла бы впоследствии понадобиться. На одной стороне колбы прозрачным скотчем была прикреплена записка. Я аккуратно отделил ее от колбы и принялся читать:

Привет мой дорогой мальчик. Ты все еще тот: прежний и незапятнанный, необремененный до крайней степени человек. Приложи все усилия, чтобы не лететь сюда, а если у тебя ничего не выйдет, найти способ сохранить у себя эту колбу. Если она останется при тебе на время первого «урока»- она больше не сможет тебе помочь.

Я положи записку с колбой на стекло. Брызнул воды себе на лицо и взялся за ручку двери. Она в свою очередь нервно затряслась, и я слышал, как Кириллович пытается проникнуть во внутрь.

-Саша, Саша….открой дверь…у тебя все в порядке?

От его нелепого беспокойства я зажался под стенку и двумя руками держал ручку двери. Потом глянул на верх и обнаружил незакрытый лючок, откуда я извлек записку с колбой. Сама колба лежала на зеркале. Я схватил ее и сунул в нагрудный карман. Остатки скотча я смыл в унитазе, взбрызнул водой лицо еще разок и открыл ему дверь.

Кириллович на шаг попятился назад, давая мне пройти. Я же, не глядя на него, поплелся к своему месту и плюхнулся на прежнее кресло.

-Где остальные?,- спросил я.

-Какие остальные?

-Где еще пятеро?

-Они уже давно на месте, Саша. Это мы с тобой задержались.

-Задержались? Как задержались я и опомниться не успел, как все так скоро случилось! Как же задержа…лись? И тут я вспомнил найденный мною пакет. Дата в нем совпадала, но год…год был не тот. Сегодня ведь 16-тый…

-Когда они уехали?,- спросил я.

-Вчера,- с удивлением ответил Кириллович.

Часть 5

Весь полет я был в отключке. Как мне не терпелось смотреть вниз, в момент приближения наползающей линии Белой Земли, увидеть с высоты место встречи с материком– мне этого сделать не удалось. Пилот бросил мне комбинезон, поставил у моего кресла термообувь и стал пробираться к выходу. Кириллович проследил за моей готовностью и предложил спускаться по трапу.

Ледяной и влажный ветер кристальной свежести приветствовал меня, до того, как я еще ступил на землю Антарктиды. «Вот, это да!»,- подумал я. Проверил рукой колбу и прячась от ветра, залез в вездеход, который должен был перевезти нас в лабораторный отсек. «Кажется, прям сейчас и приступят».

Все верно. Вездеход подъехал к куполообразному зданию радиусом в тридцать метров. Но в высоту купол возвышался не более пяти. Перед нами разъехались металлические двери, и мы проникли в промежуточный отсек для выравнивания температуры. По достижении комфортной температуры, автоматически распахнулась внутренняя выпускная дверь, открывающая путь в залитую светом залу. Это была галерея из цветов из различных уголков Земли. Дорожка спускалась вниз и закручивалась спиралью. Двумя этажами ниже раскрывалась еще более просторная галерея, в конце которой виднелся еще один купол, и сквозь его стеклянный потолок струился солнечный свет. По-видимому, поверхность нашей базы была усеяна такими куполами, а внизу они все соединялись воедино в одно общее пространство. Здесь все было в диковинку: лифты, разноуровневые пешеходные дорожки, множество зелени и впервые увиденные мною экспонаты флоры. Внизу, на минус двенадцатом этаже, передвигались погрузчики с грунтом и плодородной почвой. Система полива работала наверняка за счет таяния в результате обогрева. По центру каждого купола от самого основания возвышалисьстолбы с шаровыми наконечниками. Они точечно представляли собой треугольник. И такие треугольники образовывали собой вершиныбОльших треугольников. Своего рода подземный город, который общался с агрессивной средой внешнего мира по средствам света и получением энергии из его пространства. Если смотреть изнутри через окна каждого купола, ночное небо открывало только отдельные участки небосвода так, как если бы предстояло смотреть на него из колодца. Каждое видимое созвездие в отдельном куполе было его достоянием и на стенах принадлежащим пространству данного купола можно было наблюдать символические узоры, свидетельствующие о принадлежности этой области научного городка к одному из статичных созвездий. Небо, вращаясь над головой городка практически всегда проходило по одной траектории, и те созвездия, которые останавливались в гостях другого купола непременно были отражены в символике на ручках дверей, на ступеньках и учитывались как принадлежность к группе созвездий. На каждом этаже располагались какие-то лучевые установки, которые как огромные подвижные стволы телескопов могли вращаться во всех направлениях.