В отличие от объективных признаков, выражающих внешнюю сторону преступления, субъективная его сторона раскрывает внутреннее психическое отношение виновного к совершаемому деянию последствиям этого деяния. В качестве самостоятельных признаков субъективной стороны состава преступления выделяются: вина, мотив и цель.
Вина при совершении кражи всегда предполагает наличие в действиях виновного только прямого умысла, направленного на незаконное и безвозмездное изъятия имущества с целью обращения его в свою пользу или для передачи с корыстной целью другим лицам. При совершении кражи виновный не только сознает общественную опасность своих действий и предвидит их общественно опасные последствия в виде причинения реального имущественного ущерба собственнику (интеллектуальный момент вины), но и желает путем совершения именно таких действий обратить в свою пользу похищенные вещи за счет причинения ущерба собственнику (волевой момент вины).[53]
Психологическое содержание вины занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих ее. Составными элементами психического отношения, проявленного в конкретном преступлении, являются сознание и воля.
Совершая преступление, лицо охватывает своим сознанием объект преступления, общественную опасность и противоправность деяния, характер совершаемых им действий, предвидит последствия, то есть осознает, что результатом его действий будет причинение имущественного ущерба собственнику. Сознанием виновного также охватывается и то, что он совершает преступление при наличии соответствующих квалифицирующих признаков (например, кража, совершенная повторно, группой лиц, по предварительному сговору, с проникновением в жилище).[54]
Хищение, по своему характеру действий и способу реализации, с полным основанием могут быть отнесены к числу преступлений, общественная опасность и преступное содержание которых достаточны и вполне очевидны любому вменяемому человеку, полностью отдающему себе отчет в том, что проникнуть с целью кражи в какое-либо помещение — значит совершить преступление.
Сознанием лица охватывается не только общественная опасность и противоправность деяния, но и основные признаки, образующие состав совершаемого преступления, в первую очередь его объективные признаки, а в ряде случаев и признаки, характеризующие самого виновного, как субъекта.
Так, совершая хищение в форме кражи, виновный стремится действовать тайно, чтобы не быть замеченным в момент совершения хищения и не подвергнуться задержанию. Субъективная особенность кражи состоит в том, что виновный рассчитывает на тайность своих действий, причем эта уверенность базируется как на объективном, так и на субъективном критериях. поэтому в случае, если вопреки убеждению вора его действия окажутся обнаруженными, они все же остаются в пределах его намерений и желания, то есть продолжают быть тайным хищением, если виновный не знает о том, что он изобличен.[55]
Помимо интеллектуального момента в понятие умысла также входит волевой момент. Он выражается в желании безвозмездно обратить имущество в свою или третьих лиц пользу. Именно такого результата стремится достичь преступник, совершая хищение.
Воля — это практическая сторона сознания, функция которой заключается в регулировании практической деятельности человека. Волевое регулирование человека — это сознательное направление умственных и физических усилий на достижение цели или удержание от активности. Благодаря волевым усилиям человек контролирует свое поведение, руководит своими действиями, подчиняет свое поведение правовым требованиям. Волевой акт предполагает постановку цели, планирование средств ее достижения и действие, направленное на ее осуществление.[56]
Таким образом сознание и воля человека образуют неразрывное единство, и отсутствие одного из этих компонентов нормального психического процесса исключает вину и вменяемость лица, а вместе с тем и его уголовную ответственность.
Сознательное волевое действие подразумевает наличие мотивов. действие совершается не ради самого действия, а для достижения определенных целей, поставленных виновным перед собой.
Под мотивом преступления понимается осознанное побуждение, которым руководствовалось лицо при совершении преступления, внутренняя движущая сила. Это обусловленные потребностями и интересами побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление. потребности человека — это все то, что необходимо для его нормальной жизнедеятельности, но чем он в данное время не обладает.[57]
Мотив, формируясь в сознании виновного, оказывает прямое воздействие на его волю, придавая определенную направленность преступным действиям. Прежде чем совершить определенное действие, человек ощущает внутреннюю потребность, которая будучи им осознана, приводит к возникновению мотива, а на его основе в сознании человека формируется и определенная цель деятельности. Мотив предшествует возникновению умысла, решению достичь намеченной цели общественно опасным способом, приводит к постановке цели и выбору средств ее достижения.
Существенной особенностью волевого сознательного действия человека является то, что она совершается как результат взаимодействия не какого-либо одного, а целого комплекса побуждений.
В формировании мотивов большую роль играют потребности. Не являясь потребностью, мотив, тем не менее, неразрывно связан с нею, он как опирается на потребность.[58]
Таким образом, прежде чем совершить то или иное действие, человек ощущает определенную внутреннюю потребность, которая будучи им осознана, приводит к возникновению мотива, а на основе последнего намечается и определенная цель.[59]
Связующим звеном между мотивом и действиями является цель. Она отличается от мотива преступления тем, что она определяет направленность действий, это представление лица о результате, к достижению которого оно стремится, мотив же — это то, чем руководствовалось лицо, совершая преступление. Один и тот же мотив может породить различные цели.
На совершение кражи человека могут подтолкнуть различные мотивы. Но основным мотивом, вызывающим решимость совершить хищение, является корысть. Под корыстным мотивом понимается внутреннее стремление лица к незаконному обогащению, к получению имущественной выгоды при заведомом отсутствии каких-либо правовых оснований претендовать на получение желаемых материальных выгод.
Как правило, корыстный мотив состоит в стремлении виновного к личной наживе. Однако корыстные побуждения не исключены и там, где преступник стремится доставить незаконную наживу и другим лицам, например родственникам и знакомым.[60]
Корыстный мотив и цель обращения имущества в свою пользу могут отсутствовать в сознании лица, участвующего, например, в групповой краже. Отдельные соисполнители кражи могут руководствоваться не целью обращения похищенного имущества в свою пользу, а такими побуждениями, как ложно понятые соображения товарищества, страх перед угрозами со стороны других участников хищения, несовершеннолетние могут действовать из бравады, чтобы «не уронить себя» в глазах сверстников. Однако, если участнику группы было заведомо известно, что он участвует в хищении, то такой субъект должен нести ответственность на тех же основаниях, что и те лица, которые преследовали свои корыстные цели. Отсутствие намерения обратить похищенное в свою пользу, может быть учтено судом при назначении наказания, как смягчающее обстоятельство.[61]
С точки зрения психологии под целью принято понимать то будущее, которого желает человек и которого он стремится достичь в результате своей деятельности.
В уголовно-правовом смысле цель — это представление о желаемом результате, к достижению которого стремится виновный, совершая уголовно-противоправное деяние. Таким образом, она — лишь мысленное предвосхищение, субъективная модель результата, скрывающая в сознании лица, еще до того, как оно приступит к действиям, направленным на ее достижение.
Современное законодательство определяет хищение, как совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц… Из данного определения можно сделать вывод о том, что корыстная цель — это конкретное воплощение корыстных побуждений.
Если корыстная цель является обязательным элементом состава, то возникает вопрос, к чему можно отнести другие мотивы?
По данному вопросу Жижиленко А.А. отмечал, что корыстная цель, это цель личной наживы.[62]
В свою очередь, ссылаясь на эту точку зрения, Никифоров Б.С. заметил, что юристу следует отвлекаться в возможно меньшей степени от обычного словоупотребления.[63] А если в содержании корыстного мотива и корыстной цели включать другие «нюансы и оттеки»,[64] то мы можем столкнуться с рядом затруднений, так как всякое иное понимание, расходящееся с общепринятым, способно только ввести в заблуждение.
Б.С. Никифоров отмечает, что, во-первых, затруднения заключаются в том, что получателем выгоды при совершении имущественных преступлений может быть отнюдь не сам виновный. Он иногда совершает преступления по мотивам, которые довольно трудно связать с сообщениями о наживе, о конкретной выгоде.
Во-вторых, затруднения заключаются в том, что даже в тех случаях, когда имущество поступает к самому похитителю, который так или иначе распоряжается им, далеко не всегда можно утверждать, что он похитил его с корыстной целью.[65]
Сергеева Т.Л. в свою очередь считает, что корысть виновного в хищении не всегда означает извлечение личной имущественной пользы, а имеет место тогда, когда эту пользу приобретают в результате деятельности преступника, и другие лица.[66]
По мнению В.Д. Меньшагина, мотив поведения виновного лица, похищающего чужое имущество, для состава преступления безразличен: действовал ли виновный в своих личных интересах, с целью личного обогащения или в интересах других лиц, состав похищения от этого не изменяется.[67]
Однако большинство авторов советского периода считало корыстный мотив обязательным признаком состава хищения и необоснованно расширяло понятие корысти, включая в нее и желание виновного обратить имущество в пользу других лиц.
Хотя, следуя этимологическому смыслу, корысть всегда проявляется в стремлении обогатиться лично. В результате изучения юридической литературы, можно сделать вывод, что среди множества побуждений, приведших человека к совершению кражи, нужно выделять доминирующие мотивы, и корысть среди них есть не всегда. Из этого следует, что мотив для состава преступления действительно безразличен, но для индивидуализации ответственности, несомненно, имеет большое значение. Определения, раскрывающие роль корыстного мотива и корыстной цели в этимологии преступного поведения, безусловно значимы для решения проблем предупреждения преступлений. Однако с их помощью трудно решать вопросы квалификации деяний, в особенности тех, в которых корысть признается обязательным признаком состава преступления.[68]
В этой связи представляется верным согласиться с мнением С.В. Склярова, который предложил, чтобы избежать неточностей в законе и облегчить работу по применению данной нормы, отказаться от трактовки корыстной цели, как обязательного признака хищения.[69]