Критика политической экономии 18 глава

Первоначально, когда мы рассматривали переход стоимости в капитал, процесс труда просто включался в капитал, а капи­тал по своим вещественным условиям, по своему материальному бытию выступал как совокупность условий этого процесса и соответственно ему делился на определенные, качественно раз­личные части — такие, как материал труда (именно этот тер­мин, а не «сырой материал», правильно выражает соответствую­щее понятие), средство труда и живой труд [lxviii]. С одной стороны, капитал, в соответствии со своим вещественным составом, распадался на эти три элемента; с другой стороны, движущееся единство этих элементов (или их совместное вхождение в про­цесс) выступало как процесс труда, а их покоящееся единство — как продукт. Вещественные элементы — материал труда, сред­ство труда и жизой труд — выступают в этой форме только как существенные моменты самого процесса труда, присваи­ваемого капиталом. Но эта вещественная сторона — или опре­деление капитала как потребительной стоимости и реального процесса — совершенно не совпадала с определением его формы. В самом этом последнем определении те три элемента, в которых капитал выступает до обмена с рабочей силой, до действительного процесса, выступали только как количественно различные доли его самого, как определенные количества стоимости, единство которых составляет сам капитал как сумма. Та вещественная форма, та потребительная стоимость, в которой существовали эти различные доли капитала, ничего не меняла в однородности этого их определения. Со стороны определения формы они выступали только так, что капитал количественно делился на части.

1) Внутри самого процесса труд и оба других элемента, рассматриваемые со стороны формы, отличались друг от друга лишь тем, что эти последние определялись как постоянные стоимости, а труд — как полагающий стоимость. Что же касается различия между ними как потребительными стоимостями, вещественной стороны, то она совершенно выпадала из определения формы капитала. Но теперь в различии между оборотным капиталом (сырой материал и продукт) [VI—44] и основным капиталом (средства труда) различие между элементами как потребительными стоимостями одновременно положено как различие между элементами капитала как капитала, в определении, относящемся к его форме. Отношение между факторами, которое прежде было только количественным отношением, теперь выступает как качественное различие самого капитала и как отношение, определяющее движение капитала в целом (оборот капитала). Материал труда и продукт труда — этот нейтральный осадок процесса труда — как сырой материал и продукт теперь уже и с вещественной стороны определены не как материал и продукт труда, а как потребительная стоимость самого капитала в различных фазах.

Пока средство труда остается средством труда в собственном смысле слова, так, как оно непосредственно, исторически вклю­чено капиталом в процесс увеличения его стоимости, оно претер­певает лишь формальное изменение, заключающееся в том, что теперь оно выступает не только как средство труда со своей вещественной стороны, но, вместе с тем, как определяемый совокупным процессом капитала особенный способ его суще­ствования, — выступает как основной капитал.

Однако будучи включено в процесс производства капитала, средство труда проходит через различные метаморфозы, из ко­торых последним является машина или, вернее, автоматическая система машин (система машин, являющаяся автоматической, есть лишь наиболее завершенная·, наиболее адекватная форма системы машин, и только она превращает машины в систему), приводимая в движение автоматом, такой движущей силой, которая сама себя приводит в движение. Эта автоматическая фабрика состоит из множества механических и интеллектуальных органов, так что сами рабочие определяются только как созна­тельные ее члены. В машине, а еще больше — в совокупности машин, выступающей как автоматическая система, средство труда по своей потребительной стоимости, т. е. по своему веще­ственному бытию, переходит в существование, адекватное основ­ному капиталу и капиталу вообще, а та форма, в которой сред­ство труда в качестве непосредственного средства труда было включено в процесс производства капитала, уничтожается, превращаясь в форму, положенную самим капиталом и соответ­ствующую ему.

Машина ни в каком отношении не выступает как средство труда отдельного рабочего. Ее differentia specifica[lxix] заклю­чается вовсе не в том, чтобы, как это имеет место у средства труда отдельного рабочего, опосредствовать деятельность ра­бочего, направленную на объект; наоборот, деятельность рабочего определена таким образом, что она уже только опосред­ствует работу машины, ее воздействие на сырой материал — наблюдает за машиной и предохраняет ее от помех в ее работе. Здесь дело обстоит не так, как в отношении орудия, которое рабочий превращает в орган своего тела, одушевляя его своим собственным мастерством и своей собственной деятельностью, и умение владеть которым зависит поэтому от виртуозности рабочего. Теперь, наоборот, машина, обладающая вместо рабочего умением и силой, сама является тем виртуозом, кото­рый имеет собственную душу в виде действующих в машине механических законов и для своего постоянного самодви­жения потребляет уголь, смазочное масло и т. д. (вспомо­гательные материалы), подобно тому как рабочий потребляет предметы питания. Деятельность рабочего, сводящаяся к про­стой абстракции деятельности, всесторонне определяется и регулируется движением машин, а не наоборот. Наука, за­ставляющая неодушевленные члены системы машин посред­ством ее конструкции действовать целесообразно как автомат, не существует в сознании рабочего, а посредством машины воздействует на него как чуждая ему сила, как сила самой машины.

Присвоение живого труда посредством овеществленного труда — присвоение силы или деятельности, созидающей стои­мость, посредством самодовлеющей стоимости, которое зало­жено в понятии капитала, — в производстве, основанном на машинах, положено как характер самого процесса производ­ства также и со стороны вещественных элементов производства и его вещественного движения. Процесс производства перестал быть процессом труда в том смысле, что труд перестал охваты­вать процесс производства в качестве господствующего над ним единого начала. Наоборот, труд выступает теперь лишь как сознательный орган, рассеянный по множеству точек механиче­ской системы в виде отдельных живых рабочих и подчиненный совокупному процессу самой системы машин, как фактор, являющийся лишь одним из звеньев системы, единство которой существует не в живых рабочих, а в живой (активной) системе машин, выступающей по отношению к единичной незначительной деятельности рабочего, в противовес ему, как могущественный организм. В системе машин овеществленный труд противостоит живому труду в самом процессе труда как господствующая над ним сила, каковою капитал в качестве присвоения живого труда является по своей форме. Включение процесса труда в процесс увеличения стоимости капитала в качестве всего лишь его момента также и с вещественной стороны обусловлено превра­щением средства труда в систему машин, а живого труда — всего лишь в живой придаток этой системы машин, в средство для ее деятельности.

Увеличение производительной силы труда и максимальное отрицание необходимого труда представляют собой, как мы видели[lxx], необходимую тенденцию капитала. Осуществлением этой тенденции является превращение средства труда в систему машин. В системе машин овеществленный труд вещественно противостоит живому труду как господствующая над ним сила и как активное подчинение его себе, не только путем присвое­ния живого труда, но и в самом реальном процессе производ­ства. Отношение капитала как стоимости, присваивающей себе деятельность, созидающую стоимость, вместе с тем положено в основном капитале, существующем в виде системы машин, как отношение потребительной стоимости капитала к потреби­тельной стоимости рабочей силы.

Овеществленная в системе машин стоимость выступает, далее, как такая предпосылка, по отношению к которой созидаю­щая стоимость энергия единичной рабочей силы исчезает как бесконечно малая величина. Посредством производства в ги­гантском масштабе, обусловленного системой машин, в про­дукте также исчезает всякое отношение к непосредственной потребности производителя, а потому — к непосредственной потребительной стоимости. В той форме, в которой производится продукт, и в тех отношениях, при которых он производится, уже положено, что продукт производится только как носитель стоимости, а его потребительная стоимость выступает лишь как условие для этого. Сам овеществленный труд непосредственно выступает в системе машин не только в форме продукта или продукта, применяемого как средство труда, но в форме самой производительной силы. Развитие средства труда в систему машин не случайно для капитала, а представляет собой истори­ческое преобразование традиционных, унаследованных средств труда, превращение их в средства труда, адекватные капиталу. Таким образом, накопление знаний и навыков, накопление всеобщих производительных сил общественного мозга погло­щается капиталом в противовес труду и поэтому выступает как свойство капитала, а более определенно — как свойство основ­ного капитала, коль скоро он вступает в процесс производства в качестве подлинного средства производства.

Следовательно, система машин выступает как наиболее адекватная форма основного капитала, а основной капитал, поскольку капитал рассматривается в его отношении к самому себе, — как наиболее адекватная форма капитала вообще. С дру­гой стороны, поскольку основной капитал закреплен в своем бытии в качестве определенной потребительной стоимости, он не соответствует понятию капитала, который как стоимость безразличен по отношению ко всякой определенной форме по­требительной стоимости и может принять каждую из этих форм или сбросить ее как безразличное для него воплощение. С этой стороны, с точки зрения отношения капитала к тому, что нахо­дится вне его, адекватной формой капитала в противополож­ность основному капиталу является оборотный капитал.

Поскольку, далее, система машин развивается вместе с на­коплением общественных знаний и вообще производительной силы, постольку не рабочий, а капитал выступает в качестве представителя всеобщего общественного труда. Производитель­ная сила общества измеряется основным капиталом, существует в нем в предметной форме, и, наоборот, вместе с этим всеобщим прогрессом, который капитал присваивает себе бесплатно, раз­вивается производительная сила капитала. Здесь не следует входить в рассмотрение развития системы машин во всех дета­лях; оно необходимо здесь только в самой общей форме, по­скольку средство труда, превращаясь в основной капитал, утрачивает — со своей вещественной стороны — свою непо­средственную форму и вещественно противостоит рабочему как капитал. Знание выступает в системе машин как нечто чуждое рабочему, вне его находящееся, а живой труд выступает как подчиненный самостоятельно действующему овеществленному труду. Рабочий выступает как излишний, если только его дея­тельность не обусловлена потребностью [капитала][lxxi].

[VII —1][lxxii] Итак, полное развитие капитала имеет место лишь тогда — или капитал лишь тогда создает соответствующий ему способ производства, — когда средство труда не только формально определено как основной капитал, но устранена его непосредственная форма и основной капитал противостоит труду внутри процесса производства в качестве машины, весь же процесс производства выступает не как подчиненный непо­средственному мастерству рабочего, а как технологическое при­менение науки. Поэтому тенденция капитала заключается в том, чтобы придать производству научный характер, а непо­средственный труд низвести до всего лишь момента процесса производства. Как при анализе превращения стоимости в капитал, так и при рассмотрении дальнейшего развития капи­тала оказывается, что капитал, с одной стороны, предполагает определенное данное историческое развитие производительных сил — среди этих производительных сил также и развитие науки, — а с другой стороны, гонит их вперед и форсирует их развитие.

Поэтому тот количественный объем, в котором капитал развивается в качестве основного капитала, а также действен­ность (интенсивность) развития капитала как основного капи­тала, — вообще свидетельствует о той степени, в которой капи­тал развит как капитал, как власть над живым трудом, и вообще о том, насколько капитал подчинил себе процесс производства. [Развитие основного капитала свидетельствует о развитии капи­тала в целом] также и в том отношении, что основной капитал выражает накопление овеществленных производительных сил и накопление овеществленного труда. Но если капитал приобре­тает свою адекватную форму в качестве потребительной стои­мости внутри процесса производства только в системе машин и в других вещественных формах существования основного капи­тала, таких, как железные дороги и т. д. (о чем мы будем говорить впоследствии), — то это отнюдь не означает, что эта потреби­тельная стоимость, эта система машин сама по себе является капиталом, или что ее существование в качестве системы машин тождественно с ее существованием в качестве капитала. По­добно тому как золото не лишилось бы своей потребительной стоимости золота, если бы оно перестало быть деньгами, так и система машин не потеряла бы своей потребительной стоимости, если бы она перестала быть капиталом. Из того обстоятельства, что система машин представляет собой наиболее адекватную форму потребительной стоимости основного капитала, вовсе не следует, что подчинение капиталистическому общественному отношению является для применения системы машин наиболее адекватным и наилучшим общественным производственным от­ношением.

[б) Разложение капитала как господствующей формы производства с развитием буржуазного общества]

Втой самой мере, в какой рабочее время — простое количе­ство труда — полагается капиталом в качестве единственно определяющего элемента, в той же самой мере непосредствен­ный труд и его количество исчезают в качестве определяющего принципа производства, созидания потребительных стоимо­стей; и если с количественной стороны непосредственный труд сводится к менее значительной доле, то качественно он прев­ращается в некоторый, хотя и необходимый, но второстепенный момент по отношению к всеобщему научному труду, по отно­шению к технологическому применению естествознания, с одной стороны, точно так же как и по отношению к той всеобщей производительной силе, которая вырастает из общественного расчленения труда в совокупном производстве и выступает как природный дар общественного труда (хотя и является историческим продуктом). Капитал, таким образом, работает над разложением самого себя как формы, господствующей над яроизводством.

Если, таким образом, с одной стороны, превращение про­цесса производства из простого процесса труда в научный про­цесс, ставящий себе на службу силы природы и заставляющий их действовать на службе у человеческих потребностей, высту­пает как свойство основного капитала в противовес живому труду; если единичный труд как таковой вообще перестает быть производительным, а, наоборот, является производительным лишь в рамках совместного труда многих, подчиняющего себе силы природы, и это превращение непосредственного труда в общественный труд выступает как низведение единичного труда до состояния беспомощности по отношению к представ­ленной в капитале, сконцентрированной в нем совместности,—то, с другой стороны, поддержание труда в одной отрасли производ­ства посредством сосуществующего труда [48] другой отрасли про­изводства выступает теперь как свойство оборотного капитала.

В малом обращении[lxxiii] капитал авансирует рабочему заработ­ную плату, которую рабочий обменивает на продукты, необхо­димые для его потребления. Полученные им деньги обладают этой силой лишь потому, что одновременно — наряду с трудом данного рабочего — имеет место другой труд; и лишь потому, что капитал присвоил себе труд данного рабочего, он может выдать рабочему в виде денег чек на чужой труд. Этот обмен собственного труда рабочего на чужой труд выступает здесь как опосредствованный и обусловленный не одновременным сосуще­ствованием труда других рабочих, а авансом, сделанным капи­талом. То обстоятельство, что рабочий во время производства может осуществить обмен веществ, необходимый для его потреб­ления, — выступает как свойство той части оборотного капи­тала, которая переходит к рабочему, и как свойство оборотного капитала вообще. Это обстоятельство выступает не как обмен веществ между одновременно действующими рабочими силами [Arbeitskräfte], а как обмен веществ капитала, как результат того, что существует оборотный капитал.

Таким образом, все силы труда превращаются в силы капи­тала. В форме основного капитала выступает производительная сила труда, которая положена здесь как вне труда находя­щаяся и как существующая (в виде вещей) независимо от труда. А в оборотном капитале то обстоятельство, что, с одной сто­роны, рабочий сам предпослал себе условия повторения своего труда, а с другой стороны, обмен этого труда рабочего опосред­ствован сосуществующим трудом других рабочих, — выступает так, что рабочего авансирует капитал и что, с другой стороны, одновременность различных отраслей труда создается капи­талом. (Оба последних определения, собственно говоря, отно­сятся к накоплению.) В форме оборотного капитала капитал выступает как посредник между различными рабочими.

В своем определении средств производства, наиболее адек­ватной формой которых является система машин, основной капитал создает стоимость, т. е. увеличивает стоимость про­дукта, только в двух отношениях: 1) поскольку он обладает стоимостью, т. е. сам является продуктом труда, определенным количеством труда в овеществленной форме; 2) поскольку он увеличивает отношение прибавочного труда к необходимому труду, давая труду возможность посредством увеличения его производительной силы произвести за более короткое время большее количество продуктов, необходимых для содержания живой рабочей силы. Поэтому в высшей степени абсурдной буржуазной фразой является утверждение, будто рабочий потому делится с капиталистом, что последний посредством основного капитала (который, к тому же, сам является продук­том труда и притом — чужого труда, только присвоенного капиталом) облегчает ему его труд (наоборот, посредством машины капиталист лишает труд рабочего какой бы то ни было самостоятельности и привлекательности) или сокращает про­должительность его труда.

Наоборот, капитал применяет машину лишь в той мере, в какой она дает рабочему возможность более значительную часть своего времени работать на капитал, относиться к более значительной части своего времени как к не принадлежащей ему, дольше работать на другого. Посредством этого процесса, действительно, сводится к минимуму количество труда, необ­ходимого для производства определенного предмета, но лишь для того, чтобы в максимуме подобных предметов реализовался максимум прибавочного труда. Первая сторона важна потому, что капитал здесь — совершенно непреднамеренно — сводит к ми­нимуму человеческий труд, затрату силы. Это пойдет на пользу освобожденному труду и является условием его освобождения.

Из сказанного вытекает, насколько абсурдно стремление Лодерделя превратить основной капитал в независимый от рабочего времени, самостоятельный источник стоимости[49]. Ос­новной капитал является подобным источником лишь в той мере, в какой он сам представляет собой овеществленное рабочее время, и в той мере, в какой он полагает прибавочное рабочее время. Исторически сама система машин [VII—2] предполагает для своего применения — смотри выше у Рейвнстона[lxxiv] — излишние рабочие руки. Только там, где имеется избыток ра­бочей силы [Arbeitskräfte], появляется система машин, с тем чтобы заменить собой труд. Лишь в воображении экономистов дело происходит так, что система машин оказывает помощь отдельному рабочему. Она может функционировать только при наличии масс рабочих, концентрация которых по отношению к капиталу представляет собой, как мы видели[lxxv], одну из его исторических предпосылок. Система машин появляется не для того, чтобы восполнить недостаток рабочей силы [Arbeitskraft], а для того, чтобы имеющуюся налицо массу рабочей силы свести к ее необходимому масштабу. Система машин появляется только там, где рабочая сила имеется в массовом масштабе. (К этому следует вернуться.)

Лодердель полагает, что сделал великое открытие, когда он утверждает, будто машины не увеличивают производительную силу труда, так как они, скорее, заменяют труд или выполняют то, чего сам труд не мог бы выполнить собственными силами. В понятие капитала входит то, что возросшая производительная сила труда положена, напротив, как увеличение некоторой силы вне труда и как обессиление самого труда. Средство труда делает рабочего самостоятельным, превращает его в собственника. Система машин — в качестве основного капитала — делает ра­бочего несамостоятельным, делает его присвоенным. Это дейст­вие системы машин имеет место лишь постольку, поскольку она определена как основной капитал, а она определена так лишь потому, что рабочий относится к ней как наемный рабочий, а деятельный индивид вообще — как всего лишь ра­бочий.

Если до сих пор основной капитал и оборотный капитал выступали перед нами как всего лишь различные преходящие определения капитала, то теперь они затвердели как особые способы существования капитала, и наряду с основным капи­талом выступает оборотный капитал. Теперь это два особых вида капитала. Коль скоро рассматривается единичный капи­тал в какой-нибудь определенной отрасли производства, он выступает разделенным на эти две части, или распадается в оп­ределенной пропорции на эти два вида капитала.

Различие внутри процесса производства, первоначально выступавшее как различие между средством труда и материа­лом труда и, наконец, продуктом труда, — теперь выступает как оборотный капитал (материал труда и продукт труда) и основной капитал [средство труда]. Разделение капитала с его всего лишь вещественной стороны теперь включено в саму его форму и выступает как разделение, дифференцирующее ка­питал.

Для того воззрения, которое, подобно Лодерделю и другим, хотело бы, чтобы капитал как таковой, отдельно от труда, созда­вал стоимость, а потому также и прибавочную стоимость (или прибыль), — основной капитал, в особенности тот капитал, вещественным бытием или потребительной стоимостью которого является система машин, представляет собой ту форму, кото­рая больше всего способна придать их поверхностным софизмам хотя бы видимость правдоподобия. В противовес им в «Labour Defended », например, говорится, что строитель дороги может делиться с пользующимся дорогой, но не сама «дорога»[50].

Если говорить об оборотном капитале и предположить, что он действительно проходит через свои различные фазы, то сокращение или удлинение, меньшая или большая продолжи­тельность времени обращения, более легкое или более трудное прохождение различных стадий обращения — приводят к умень­шению той прибавочной стоимости, которая могла бы быть соз­дана за данный промежуток времени, если бы этих перерывов не было, приводят либо потому, что уменьшается число [цик­лов] воспроизводства, либо потому, что сокращается величина капитала, постоянно занятого в процессе производства. В обоих случаях имеет место не уменьшение предпосланной величины стоимости, а уменьшение скорости ее роста. Но с того момента, когда основной капитал развился до определенной величины — а эта величина основного капитала, как было указано, является мерой развития крупной промышленности вообще и, следова­тельно, возрастает соответственно развитию производительных сил крупной промышленности (сам основной капитал представ­ляет собой овеществление этих производительных сил, он есть сами эти производительные силы как предпосланный про­дукт), — с этого момента всякий перерыв процесса производ­ства действует как прямое уменьшение самого капитала, его предпосланной стоимости.

Стоимость основного капитала воспроизводится лишь в той мере, в какой он потребляется в процессе производства. При неиспользовании основной капитал теряет свою потребитель­ную стоимость без перенесения его стоимости на продукт. По­этому чем в большем масштабе развивается основной капитал, в том смысле, в каком мы его здесь рассматриваем, тем больше непрерывность процесса производства, или беспрестанное тече­ние процесса воспроизводства, становится внешним принуди­тельным условием способа производства, основанного на ка­питале.

Присвоение живого труда капиталом приобретает при ма­шинном производстве непосредственную реальность также и в следующем смысле. С одной стороны, именно проистекающий непосредственно из науки анализ и применение механических и химических законов делают машину способной выполнять ту же самую работу, которую раньше выполняли рабочие. Однако развитие системы машин на этом пути начинается лишь тогда, когда крупная промышленность уже достигла более высокой ступени развития и все науки поставлены на службу капиталу, а уже имеющаяся система машин сама обладает большими ресурсами. Изобретения становятся тогда особой профессией, а применение науки к непосредственному производству само становится для нее одним из определяющих и побуждающих моментов.

Однако это не тот путь, на котором в целом возникла система машин, и еще менее тот путь, на котором она развивается в де­талях. Таким путем развития системы машин является тот ана­лиз, который посредством разделения труда все больше и больше превращает выполняемые рабочими операции в механи­ческие операции, так что на определенном этапе их место может занять механизм. (К вопросу об экономии силы.) Таким образом, здесь определенный способ труда прямо оказывается перене­сенным с рабочего на капитал в форме машины, и в результате такого перенесения его собственная рабочая сила обесцени­вается. Отсюда борьба рабочих против системы машин. То, что было деятельностью живого рабочего, становится деятельно­стью машины. Таким образом, рабочему грубо-чувственно про­тивостоит присвоение труда капиталом, противостоит капитал, поглощающий живой труд «как будто под влиянием охватив­шей его любовной страсти»[51].

Обмен живого труда на овеществленный труд, т. е. полага-ние общественного труда в форме противоположности капитала и наемного труда, представляет собой последнюю ступень раз­вития стоимостного отношения и основанного на стоимости производства. Предпосылкой этой последней ступени является и продолжает оставаться масса непосредственного рабочего вре­мени, количество затраченного труда как решающий фактор производства богатства. Но по мере развития крупной промыш­ленности созидание действительного богатства становится менее зависимым от рабочего времени и от количества затраченного труда, чем от мощи тех агентов, которые приводятся в движение в течение рабочего времени и которые сами, в свою очередь (их мощная эффективность), не находятся ни в каком соответст­вии с непосредственным рабочим временем, требующимся для их производства, а зависят, скорее, от общего уровня науки и от прогресса техники, или от применения этой науки к произ­водству. (Само развитие этой науки, в особенности естество­знания, а вместе с ним и всех других наук, в свою очередь нахо­дится в соответствии с развитием материального производства.) Земледелие, например, становится всего лишь применением науки о материальном обмене веществ, регулирующим этот обмен веществ с наибольшей выгодой для всего общественного организма.