Уважаемые студенты!
Ваша подготовка заключается в чтении текстов, из которых один приведён (во фрагментах) в таблице, другой доступен в хрестоматии (обращайтесь в библиотеку), третий – в энциклопедии (НФЭ, см. ссылку в вашей группе VK). Предполагается, что вы сумеете поставить к тексту вопросы, приведённые в правой части таблицы (здесь «поставить» означает прежде всего «понять»). Ваши соображения – возможные ответы на заданные вопросы – фиксируйте письменно, от руки, также справа. Это значит, что файл надо распечатать. Все встречающиеся в тексте термины необходимо прояснить, пользуясь философскими словарями. Вы должны быть готовы объяснить каждый из них.
Читать:
1. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? [1929]. – Режим доступа полного текста: https://www.psylib.org.ua/books/orteg01/index.htm. В таблице ниже приведены фрагменты, необходимые для работы на семинаре. Это – минимум, рекомендованный к прочтению.
2. Рассел Б. Ценность философии. – В кн.: Хрестоматия по философии: уч. пособие / сост. П. В. Алексеев. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2005. – С. 3–8.
- Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; под ред. В. С. Степина, А. П. Огурцова. – М.: Мысль, 2000. – Режим доступа электронной версии: https://www.iph.ras.ru/enc.htm (где см. в меню закладку «Алфавитный указатель»). – Статьи: «Истина», «Научная революция», «Парадигма».
| ТЕКСТ Ortega y Gasset José (1883–1955). Que es filosofía? | ИНТЕРПРЕТАЦИЯ (работа ПОНИМАНИЯ) Эта часть таблицы предназначена для фиксации ваших ответов на поставленные здесь же вопросы. Если не оговаривается иное, вопрос адресован к конкретному фрагменту текста Ортеги. | ||||||||||||||||||||||||||
| Социально-исторический контекст Работа «Что такое философия?» представляет собой стенограмму курса лекций 1929 г., начатого в феврале Мадридском университете и завершённого в городском театре. Лекции (по тексту книги их было 11) параллельно курсу публиковались в испанской газете «El Sol», а также – фрагментарно – в аргентинской газете «La Nación». Это был первый в Испании курс философии, прочитанный вне академических стен. Мадридский университет в 1929 г. был закрыт приказом правительства: тогда в университетских центрах страны начались забастовки студентов и преподавателей против диктатуры Примо де Риверы. По этой причине курс продолжился в театре Мадрида, причём его слушали не только студенты и гуманитарная интеллигенция, но и «большое число людей неучёных, интереса которых к подобным проблемам нельзя было подозревать» (по словам издателей). Чтение курса «утвердило» Ортегу как одного из крупных философов эпохи. | Прокомментируйте очевидную странность обстоятельств, сопровождавших возникновение этого текста. Что именно в них странно? Для кого? Были и иные, более масштабные обстоятельства создания курса лекций, то есть более широкий социально-исторический контекст. Приведите как минимум два из этих обстоятельств, имевшие общеевропейский масштаб. Ориентируйтесь на год чтения курса Ортегой. | ||||||||||||||||||||||||||
| 1. Как следует учить(ся) философии? «…В сфере искусства, любви или идей от заявлений и программ, я полагаю, нет большого толка <…> Размышление на любую тему – если это по-настоящему глубокое и положительное размышление – неизбежно удаляет мыслителя от общепринятого, или расхожего, мнения, от того, что… заслуживает названия "общественного мнения" или "тривиальности". Любое серьёзное умственное усилие открывает перед нами неизведанные пути и уносит от общего берега к безлюдным островам, где нас посещают необычные мысли. Они плод нашего воображения. Так вот, объявление или программа заранее уведомляют нас о результатах, ни словом не обмолвившись о пути, который привел к их открытию. Но, как мы вскоре убедимся, мысль, оторванная от ведущего к ней пути, напоминает остров с крутыми берегами; это абстракция в наихудшем смысле слова, поэтому она недоступна пониманию. Что пользы в самом начале исследования воздвигать перед публикой неприступный утес нашей программы, т. е. начинать с конца? (с. 51). <…> Мы будем постепенно приближаться к истинной теме [этого курса лекций], которую пока не стоит называть, так как название нам ничего не скажет <…> Мало того, мы будем бесстрашно погружаться в то, что каждый считает своей жизнью и что на самом деле оказывается только её оболочкой; пробив её, мы попадём в подземные глубины нашего бытия, остающиеся для нас тайной просто потому, что они находятся внутри нас, потому, что они – наша суть (с. 52–53). [Я] столкнулся неожиданно с огромным числом слушателей, которых пожелал мне послать наш щедрый беспокойный город <…> я объявил академический и, стало быть, строго научный курс под названием "Что такое философия?". [Возможно, кто-то решил], что я предлагаю введение в основы философии, т. е. поверхностное рассмотрение набора традиционных философских вопросов, поданное в новой форме… Это заблуждение, способное только запутать ваши мысли и отвлечь ваше внимание. Я задумал нечто совершенно противоположное введению в философию: взять саму философскую деятельность, само философствование и подвергнуть их глубокому анализу. [В этом смысле я решился на] монографическое исследование сверхспециального вопроса. [Такой вопрос], на первый взгляд, представляется сугубо специальным и профессиональным вопросом для одних только философов. Но при строгом расследовании вопроса, что такое философия как особое, частное занятие философов, мы вдруг провалимся в люк и окажемся в самом что ни на есть человеческом, в горячих, пульсирующих недрах жизни (с. 53). <…> [наше представление] о чтении или слушании за редким исключением сводится к тому, чтобы скользить от непосредственного, мгновенно схваченного значения одного слова к значению другого и от поверхностного смысла одной фразы – смыслу следующей. Но так – вне всякого сомнения – нельзя понять ни одного философского высказывания. Философию нельзя читать – нужно проделать нечто противоположное чтению, т. е. продумывать каждую фразу, а это значит дробить её на отдельные слова, брать каждое из них и, не довольствуясь созерцанием его привлекательной наружности, проникать в него умом, погружаться в него, спускаться в глубины его значения, исследовать его анатомию и его границы, чтобы затем вновь выйти на поверхность, владея его сокровенной тайной. Если проделать это со всеми словами фразы, то они уже не будут просто стоять друг за другом, а сплетутся в глубине самыми корнями идей, и только тогда действительно составят философскую фразу. От скользящего, горизонтального чтения, от умственного катания на коньках нужно перейти к чтению вертикальному, к погружению в крохотную бездну каждого слова, к нырянию без скафандра в поисках сокровищ (с. 86). | Учение vs обучение: в чём разница?
КАК мыслит философ? Зафиксируйте все отмеченные в данном фрагменте черты философского размышления, отличающие его от расхожего/тривиального мнения. Их должно оказаться не менее восьми:
Где вы уже встречались с изучением чего-либо «постфактум», то есть «с конца»? Что имеется в виду, когда Ортега говорит о пути к какой-либо мысли? К чьей мысли? Путь и мысль – это разное?
Почему нельзя начинать изучение философии её программой? Что означает здесь программа? Касается ли это требование только философии?
Где такая – поверхностная – практика обращения с философией может встретиться?
Место для рис. 1
Что именно противоположно чтению? Свидетельства трёх философов о том же: 1) философскому мышлению свойственна особая работа с языком (подобная поэтической): пытаясь мыслить с начала, философия вынуждена и говорить на языке, как бы снова и впервые возникающем… это свободное и чуткое обитание в стихии языка… внимательное вслушивание в язык… // А. Ахутин. Дело философии. С. 23; 2) М. Хайдеггер: «Каждому слову возвращать его вес»; «Мышлению мы учимся, внимая тому, что дано для мысли» // Что зовётся мышлением… С. 37, 35; 3) Г.-В.-Ф. Гегель: «Ибо по отношению к мыслям и в особенности к спекулятивным мыслям понимать означает нечто совершенно другое, чем лишь улавливать грамматический смысл слов». Такое «понимание» напоминает ситуацию, когда животное слушает звуки музыкального произведения, но не слышит в нём главного – гармонии, то есть собственно музыки // Г. Гегель. Лекции по истории философии. Т. 1. С. 67. О какой именно филологической процедуре говорят Ортега, Хайдеггер и Ахутин? | ||||||||||||||||||||||||||
| 2. исток философии. Почему люди философствуют? Философия есть высшее умственное усилие, по сравнению с которым другие науки, даже чистая математика, несут на себе отпечаток эмпиризма. [Никакая практическая необходимость не вынуждает человека ставить перед собой теоретические, то есть непрактические, вопросы. Это предопределено нашим видом:] …основным в Homo Theoreticus, в познавательной деятельности является дар превращать вещи в проблемы, открывать скрытую в них онтологическую трагедию <…> Философия возникает не по причине полезности, однако не из беспричинного каприза. Она является основной потребностью разума. Почему? Её существенным признаком мы назвали поиск целого как такового, захват Универсума. Откуда берётся это стремление? Почему не довольствоваться тем, что вам открывается в мире без всякой философии, тем, что уже есть и находится здесь перед нами? Да просто потому, что всё существующее и находящееся здесь, данное нам, присутствующее, явное – это, в сущности, только кусок, осколок, фрагмент, обрубок [о недостаточности см. далее]. Глядя на него, нельзя не заметить, не почувствовать его изъяна. В любом данном нам бытии, в любом явлении мира мы обнаруживаем глубокий след излома, свидетельство того, что это часть и только часть, мы видим рубец его онтологического увечья, к нам вопиют страдания калеки, его тоска по отнятому, его божественная неудовлетворенность… Это тоска по тому, чем мы не являемся, призвание нашей неполноты и искалеченности <…> Таким предстает перед нами мир: он не самодостаточен, не служит основанием для собственного бытия, а кричит о том, чего ему недостает, провозглашает свое не-бытие, вынуждает нас философствовать; ведь философствовать – значит искать целостность мира, превращать его в Универсум, придавая ему завершенность и создавая из части целое, в котором он мог бы спокойно разместиться. Мир недостаточен и фрагментарен, в основе этого объекта лежит нечто, не являющееся миром, не являющееся тем, что нам дано. Таким образом, это "нечто" решает основополагающую задачу, является основной сущностью <…> Так существует ли вообще необходимость в жизненном факте философствования? Если понимать под необходимостью "полезность" для чего-то другого, то философия не является необходимой, по крайней мере на первый взгляд. Однако необходимость полезного лишь относительна, она присутствует только по отношению к цели. Истинная необходимость – это необходимость для каждого существа быть самим собой: для птицы – летать, для рыбы – плавать, для ума – философствовать. Эта необходимость в осуществлении функции или акта нашего существования является самой высокой, самой существенной необходимостью. Поэтому Аристотель уверенно говорит о философии: "Все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше нет ни одной". Недаром Платон в пору наивысшего расцвета своей строгой мысли, подыскивая наиболее смелое определение философии, в самом разгаре диалога "Софист" назовет её "Наука людей свободных". Вопреки расхожей молве, философия воплощает могучее стремление к поверхности, т. е. к тому, чтобы вынести на поверхность и по возможности сделать явным, ясным, доступным то, что было глубинным, тайным, скрытым… Философия – это могучее стремление к прозрачности и упорная тяга к дневному свету. Её главная цель – вынести на поверхность, обнажить, открыть тайное или сокрытое; в Греции философия сначала называлась αλήθεια, что означает разоблачение, обнажение, раскрытие – короче, проявление. А проявить – значит произнести слово: λόγος. Если мистицизм – молчание, то философия – слово, открытие бытия вещей в полной обнаженности и прозрачности речи, слово о бытии: онтология. В отличие от мистицизма философия стремится быть произнесённой тайной. [Примечательно, что,] хотя философским проблемам в силу их радикальности свойственна патетика, сама философия ею не страдает. Скорей её можно сравнить с приятным занятием, склонностью, увлечением. <…> Откуда берётся это стремление к Универсуму, к целостности мира, лежащее в основе философии? Аристотелю этот вопрос представляется весьма простым, и он начинает свою "Метафизику" словами: "Все люди от природы стремятся к знанию". Познавать – значит не довольствоваться проявлением вещей, но искать за ними их "сущность". Странное свойство этой "сущности" вещей. Она присутствует в них не явно, а, напротив, скрыто пульсирует всегда где-то за ними, где-то "дальше". Аристотелю кажется "естественным", что мы задаёмся вопросом об этом "дальше", хотя естественным было бы довольствоваться вещами, среди которых мы в основном проводим нашу жизнь. Сначала нам ровно ничего но известно об их "сущности". Нам даны только вещи, но не их сущность. Они даже не содержат никакого положительного указания на то, что за ними скрывается их сущность. Очевидно, то, что "дальше" вещей, не находится внутри них <…> Познавать – значит искать то, что не находится здесь: сущность вещей… Аристотель разъясняет нам свою идею происхождения познания. По его мнению, оно просто-напросто состоит в использовании или развитии некоторой имеющейся у человека способности, подобно тому как ви́дение – это просто использование зрения. У нас есть чувства, у нас есть память, в которой хранятся их данные, у нас есть опыт, в котором происходит отбор и отсев этой памяти. Всё это – врождённые механизмы человеческого организма, которыми человек пользуется, хочет он того или нет. Однако всё это не познание. Не являются им и другие способности, справедливо получившие название умственных, например отвлечение, сопоставление, умозаключение и т. д. Ум, или совокупность всех этих способностей, которыми одарен человек, – это также полученный им механизм, несомненно в той или иной степени служащий познанию. Однако само познание не способность, не дар и не механизм, а, напротив, задача, поставленная перед собой человеком. И задача, возможно, невыполнимая. До такой степени познание не инстинкт! Итак, очевидно, что познание – не просто использование умственных способностей, ведь никто не говорит, что человеку удаётся познать, а ясно одно: он прилагает тяжкие усилия к познанию, задается вопросом о потустороннем мире сущностей и изнемогает в стремлении к нему… Один Платон догадывался, что корень познания лежит как раз в недостаточности полученных человеком дарований, которую подтверждает тот страшный факт, что человек "не знает". Ни Богу, ни животному это не свойственно. Бог знает всё, и потому не познаёт. Животное не знает ничего, и потому тоже не познает. Но человек – это живая недостаточность, человек нуждается в знании, приходит в отчаяние от незнания. <…> Под ногами у философа нет никакого прочного основания, твёрдой устойчивой почвы. Он заранее отвергает любую надёжность, испытывает абсолютную опасность, приносит в жертву свою чистосердечную веру, убивает в себе живого человека, чтобы, преобразившись, возродиться как чистый разум. Он может, как Фихте, сказать: «Философствовать – значит, собственно говоря, не жить, а жить – значит, собственно говоря, не философствовать». |
Как возможна иерархия интеллектуальных полей (не наук)?
Теория и практика: исходное (греческое) значение понятий.
Почему здесь в тексте появляется латынь?
«Обычные предметы не возбуждают вопросов…» // Рассел. С. 5.
Что логически предшествует такому поиску?
Каким образом происходит философское «восполнение мира» до Универсума?
Почему, по Б. Расселу, имеет смысл (не путать с «нужно»!) изучать философию?
Место для рис. 2
Какое из тривиальных мнений о философии оспаривается этим сравнением?
Что значит «пульсирует»? Почему здесь не сказано «имеется», «есть»?
[Материал и предмет]
«Новорождённые дети, получая впечатление от света и красок, ещё не воспринимают объекты и не видят их в собственном смысле слова; в первые недели они пребывают в оцепенении, которое проходит, когда их рассудок начинает применять свою функцию к данным чувствам, в частности к осязанию и зрению, благодаря чему постепенно в их сознание входит объективный мир <…> люди, поздно обретшие зрение [слепорождённые], сразу же после операции видят свет, цвета и контуры, но ещё не способны к объективному созерцанию предметов <…> когда слепой из Чессельдена впервые увидел свою комнату с находящимися в ней различными предметами, он ничего не различал; у него создалось общее впечатление некоего единого целого: он принял свою комнату за гладкую, различно окрашенную поверхность <…> О расстояниях такие люди сначала вообще не имеют понятия и тянутся ко всему» // Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 1. Гл. 4. С. 58–59.
Это похоже на так называемые фантомные боли, известные в клинической психологии. Дайте их определение.
Тезис прямо связан с понятием рефлексия.
Поиск по сайту©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование. Дата создания страницы: 2019-09-09 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных |
Поиск по сайту: Читайте также: Деталирование сборочного чертежа Когда производственнику особенно важно наличие гибких производственных мощностей? Собственные движения и пространственные скорости звезд |
