И на всем его трудном пути невыразимо почему-то мучил вездесущий
Оркестр, под аккомпанемент которого тяжелый бас пел о своей любви к Татьяне.
Глава 5. Было дело в Грибоедове
Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном
Кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара кольца резною
Чугунною решеткой. Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в
Зимнее время на ней возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она
Превращалась в великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым
Тентом.
Дом назывался "домом Грибоедова" на том основании, что будто бы некогда
Им владела тетка писателя -- Александра Сергеевича Грибоедова. Ну владела
Или не владела -- мы того не знаем. Помнится даже, что, кажется, никакой
Тетки-домовладелицы у Грибоедова не было... Однако дом так называли. Более
Того, один московский врун рассказывал, что якобы вот во втором этаже, в
круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из "Горя от ума"
Этой самой тетке, раскинувшейся на софе, а впрочем, черт его знает, может
быть, и читал, не важно это!
А важно то, что в настоящее время владел этим домом тот самый МАССОЛИТ,
Во главе которого стоял несчастный Михаил Александрович Берлиоз до своего
Появления на Патриарших прудах.
С легкой руки членов МАССОЛИТа никто не называл дом "домом Грибоедова",
а все говорили просто -- "Грибоедов": "Я вчера два часа протолкался у
Грибоедова", -- "Ну и как?" -- "В Ялту на месяц добился". -- "Молодец!".
Или: "Пойди к Берлиозу, он сегодня от четырех до пяти принимает в
Грибоедове..." И так далее.
МАССОЛИТ разместился в Грибоедове так, что лучше и уютнее не придумать.
Всякий, входящий в Грибоедова, прежде всего знакомился невольно с
Извещениями разных спортивных кружков и с групповыми, а также
Индивидуальными фотографиями членов МАССОЛИТа, которыми (фотографиями) были
Увешаны стены лестницы, ведущей во второй этаж.
На дверях первой же комнаты в этом верхнем этаже виднелась крупная
надпись "Рыбно-дачная секция", и тут же был изображен карась, попавшийся на
Уду.
На дверях комнаты N 2 было написано что-то не совсем понятное:
"Однодневная творческая путевка. Обращаться к М. В. Подложной".
Следующая дверь несла на себе краткую, но уже вовсе непонятную надпись:
"Перелыгино". Потом у случайного посетителя Грибоедова начинали разбегаться
глаза от надписей, пестревших на ореховых теткиных дверях: "Запись в очередь
на бумагу у Поклевкиной", "Касса", "Личные расчеты скетчистов"...
Прорезав длиннейшую очередь, начинавшуюся уже внизу в швейцарской,
можно было видеть надпись на двери, в которую ежесекундно ломился народ:
"Квартирный вопрос".
За квартирным вопросом открывался роскошный плакат, на котором
Изображена была скала, а по гребню ее ехал всадник в бурке и с винтовкой за
Плечами. Пониже -- пальмы и балкон, на балконе -- сидящий молодой человек с
Хохолком, глядящий куда-то ввысь очень-очень бойкими глазами и держащий в
руке самопишущее перо. Подпись: "Полнообъемные творческие отпуска от двух
Недель (рассказ-новелла) до одного года (роман, трилогия). Ялта, Суук-Су,
Боровое, Цихидзири, Махинджаури, Ленинград (Зимний дворец)". У этой двери
Также была очередь, но не чрезмерная, человек в полтораста.
Далее следовали, повинуясь прихотливым изгибам, подъемам и спускам
Грибоедовского дома, -- "Правление МАССОЛИТа", "Кассы N 2, 3, 4, 5",
"Редакционная коллегия", "Председатель МАССОЛИТа", "Бильярдная", различные
Подсобные учреждения, наконец, тот самый зал с колоннадой, где тетка
Наслаждалась комедией гениального племянника.
Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе тупицей, попав в
Грибоедова, сразу же соображал, насколько хорошо живется счастливцам --
Членам МАССОЛИТа, и черная зависть начинала немедленно терзать его. И
Немедленно же он обращал к небу горькие укоризны за то, что оно не наградило
Его при рождении литературным талантом, без чего, естественно, нечего было и
Мечтать овладеть членским МАССОЛИТским билетом, коричневым, пахнущим дорогой
Кожей, с золотой широкой каймой, -- известным всей Москве билетом.
Кто скажет что-нибудь в защиту зависти? Это чувство дрянной категории,
Но все же надо войти и в положение посетителя. Ведь то, что он видел в
Верхнем этаже, было не все и далеко еще не все. Весь нижний этаж теткиного
дома был занят рестораном, и каким рестораном! По справедливости он считался