Только об одном -- провалиться сквозь землю. Милиционер устремлялся к
Несчастной, буравя воздух свистом, а за милиционером поспешали какие-то
Развеселые молодые люди в кепках. Они-то и испускали этот самый хохот и
Улюлюканье.
Усатый худой лихач подлетел к первой раздетой и с размаху осадил
Костлявую разбитую лошадь. Лицо усача радостно ухмылялось.
Римский стукнул себя кулаком по голове, плюнул и отскочил от окна.
Он посидел некоторое время у стола, прислушиваясь к улице. Свист в
Разных точках достиг высшей силы, а потом стал спадать. Скандал, к удивлению
Римского, ликвидировался как-то неожиданно быстро.
Настала пора действовать, приходилось пить горькую чашу
Ответственности. Аппараты были исправлены во время третьего отделения, надо
Было звонить, сообщить о происшедшем, просить помощи, отвираться, валить все
на Лиходеева, выгораживать самого себя и так далее. Тьфу ты дьявол! Два раза
Расстроенный директор клал руку на трубку и дважды ее снимал. И вдруг в
Мертвой тишине кабинета сам аппарат разразился звоном прямо в лицо
финдиректора, и тот вздрогнул и похолодел. "Однако у меня здорово
расстроились нервы", -- подумал он и поднял трубку. Тотчас же отшатнулся от
Нее и стал белее бумаги. Тихий, в то же время вкрадчивый и развратный
женский голос шепнул в трубку:
-- Не звони, Римский, никуда, худо будет.
Трубка тут же опустела. Чувствуя мурашки в спине, финдиректор положил
Трубку и оглянулся почему-то на окно за своей спиной. Сквозь редкие и еще
Слабо покрытые зеленью ветви клена он увидел луну, бегущую в прозрачном
Облачке. Почему-то приковавшись к ветвям, Римский смотрел на них, и чем
Больше смотрел, тем сильнее и сильнее его охватывал страх.
Сделав над собою усилие, финдиректор отвернулся наконец от лунного окна
И поднялся. Никакого разговора о том, чтобы звонить, больше и быть не могло,
И теперь финдиректор думал только об одном -- как бы ему поскорее уйти из
Театра.
Он прислушался: здание театра молчало. Римский понял, что он давно один
Во всем втором этаже, и детский неодолимый страх овладел им при этой мысли.
Он без содрогания не мог подумать о том, что ему придется сейчас идти одному
По пустым коридорам и спускаться по лестнице. Он лихорадочно схватил со
Стола гипнотизерские червонцы, спрятал их в портфель и кашлянул, чтобы хоть
Чуточку подбодрить себя. Кашель вышел хрипловатым, слабым.
И здесь ему показалось, что из-под двери кабинета потянуло вдруг
Гниловатой сыростью. Дрожь прошла по спине финдиректора. А тут еще ударили
Неожиданно часы и стали бить полночь. И даже бой вызвал дрожь в
Финдиректоре. Но окончательно его сердце упало, когда он услышал, что в
Замке двери тихонько поворачивается английский ключ. Вцепившись в портфель
Влажными, холодными руками, финдиректор чувствовал, что, если еще немного
Продлится этот шорох в скважине, он не выдержит и пронзительно закричит.
Наконец дверь уступила чьим-то усилиям, раскрылась, и в кабинет
Бесшумно вошел Варенуха. Римский как стоял, так и сел в кресло, потому что
Ноги его подогнулись. Набрав воздуху в грудь, он улыбнулся как бы
заискивающей улыбкой и тихо молвил:
-- Боже, как ты меня испугал!
Да, это внезапное появление могло испугать кого угодно, и тем не менее
В то же время оно являлось большою радостью. Высунулся хоть один кончик в
Этом запутанном деле.
-- Ну, говори скорей! Ну! Ну! -- прохрипел Римский, цепляясь за этот
Кончик, -- что все это значит?
-- Прости, пожалуйста, -- глухим голосом отозвался вошедший, закрывая
Дверь, -- я думал, что ты уже ушел.
И Варенуха, не снимая кепки, прошел к креслу и сел по другую сторону
Стола.
Надо сказать, что в ответе Варенухи обозначилась легонькая странность,
Которая сразу кольнула финдиректора, в чувствительности своей могущего
Поспорить с сейсмографом любой из лучших станций мира. Как же так? Зачем же
Варенуха шел в кабинет финдиректора, ежели полагал, что его там нету? Ведь у
Него есть свой кабинет. Это -- раз. А второе: из какого бы входа Варенуха ни
Вошел в здание, он неизбежно должен был встретить одного из ночных дежурных,
А тем всем было объявлено, что Григорий Данилович на некоторое время
Задержится в своем кабинете.
Но долго по поводу этой странности финдиректор не стал размышлять. Не
До того было.
-- Почему ты не позвонил? Что означает вся эта петрушка с Ялтой?
-- Ну, то, что я и говорил, -- причмокнув, как будто его беспокоил