Психотерапия при переживании горя, утраты

. Психолог, психотерапевт не только помогает пе­режить утрату в каком-то конкретном случае, но и дает возможность работать над личностными особенностями, препятствующими продуктивному переживанию утраты. Утратившему близкого оказывает поддержку церковь. Хотя она и помогает несчетному числу скорбящих, сам по себе внутренний комфорт, достигаемый при этом, содействует осуществлению клиентом работы горя. Человек должен принять боль утраты. Он должен пересмотреть свои взаимоотношения с умершим и признать изменения своих собственных эмоциональных реакций.

Психотерапия людей, перенесших утрату, — это нелегкое испытание духовных сил и профессиональной компетенции. Для умершего смерть — это абсолютный конец его земной жизни. Однако в душах близких и друзей человек еще продолжает существовать, по крайней мере, некоторое время. Примирение с утратой — болезнен­ный процесс, в котором от утраченного человека «отказываются» постепенно и с трудом. Но процесс совершенно естественен, и его не надо форсировать. Никто не должен вселять искусственный оптимизм в скорбящего, пытаясь его чем-то заинтересовать, занимать развлечениями. Смерть человека — это тяжелая рана, и несчастный имеет право на скорбь.

Интенсивность и продолжительность чувства скорби у различ­ных людей неодинаковы. Все зависит от характера отношений с потерянным человеком, от выраженности вины, от длительности тра­урного периода в данной культуре.

Психотерапевтическая помощь при остром горе может предот­вратить как серьезные нарушения социального приспособления личности, так и возможное заболевание. Сущность задачи терапев­та состоит в том, чтобы разделить с клиентом работу горя, а именно помочь ему избавиться от зависимости от умершего и найти новые модели вознаграждающего взаимодействия. Чрезвычайно важно замечать не только чрезмерные реакции человека на постигшее его несчастье, но и слабые реакции, чтобы предотвратить возможные отсроченные реакции, которые, будучи незаметными вначале, могут проявиться совершенно неожиданно и оказаться разрушительными.

Его страх сойти с ума, его страх перед неожиданными измене­ниями своих чувств, особенно резко возросшего чувства враждебно­сти, — все это должно быть переработано. Он должен найти при­емлемую форму своего дальнейшего отношения к умершему. Он должен выразить свое чувство вины и должен найти вокруг себя людей, с которых он мог бы брать пример в своем поведении.

Традиционный ритуал похорон, поминок, соболезнований явля­ется принятой в культуре формой сопровождения переживания ут­раты близкого человека.

Давно замечено, что осознание трагических, тяжелых известий во многих случаях происходит не сразу. В этом осознании можно выделить две стадии: осознание на интеллектуальном уровне и эмоциональную реакцию на утрату. Трудно осознать, принять, что ЭТО произошло. Именно «ЭТО» — у человека еще нет названия свершившемуся, еще нет осознания эмоции. В некоторых случаях требуются время и отдельные действия, направленные на то, чтобы удостовериться со всей определенностью, возникает желание узнать все в мельчайших подробностях. Пропавших на фронте без вести ждали иногда десятилетиями, не веря в смерть. Обычай выставлять тело умершего на всеобщее обозрение, ритуал последнего прикосно­вения к покойному тоже можно рассматривать как удовлетворение потребности удостовериться в смерти «воочию».

Эмоциональное признание утраты нередко осложняется в тех случаях, когда человек не был непосредственным свидетелем слу­чившегося, известие о событии было получено по телефону, в виде официального письма, не от участника и очевидца происшедшего. Если во время происходившего события человек был занят какой-то деятельностью, требовавшей от него много сил, у него может не хватить времени и душевных сил на осознание утраты. «Я увидела тело мужа, но первая моя мысль была о том, что сейчас войдут де­вочки и что они не должны этого видеть». Иногда потрясение быва­ет настолько сильным, утрата настолько тяжелой, что первое время человек проводит не в полном осознании себя и происходящего, а в эмоциональном шоке, обезболивающем, притупляющем душевную боль. «Не было слез. Я застыла, окаменела, не очень хорошо пони­мала, что происходит, похороны прошли как во сие»,— рассказы­вает клиентка.

В случаях прерывания переживания на стадии эмоционально­го признания факта утраты иногда развиваются своеобразные те­лесные реакции, зрительные и слуховые иллюзии. Вдова, обнару­жившая в коридоре собственного дома тело мужа и перешагнувшая через него, чтобы войти в квартиру, на протяжении нескольких ме­сяцев все еще «перешагивает» на том месте. Ушедшего человека «узнают» в толпе. Не то чтобы это были зрительные галлюцинации, скорее речь идет о постоянно готовой перцептивной гипотезе, актуа­лизирующейся при малейшем намеке на сходство. Человек совер­шает неосознанные действия, «подразумевающие», что ничего не произошло. Например, автоматически набирает номер телефона, по которому уже не ответят. При обращении за психологической по­мощью для таких людей характерен запрос, не связанный прямо с утратой, когда изначальные вопросы клиента были по поводу ка­ких-либо других проблем, и лишь в результате терапевтической работы было осознано влияние непережитой потери. Женщина, чув­ствовавшая отвращение к близости с мужем, осознала во время се­ансов непережитую утрату ребенка, погибшего при родах, свой страх перед тем, что все это может повториться, и свой упрек мужу в том, что он допустил такое. Она не видела тела ребенка, не присутство­вала на похоронах, запретила дома, в разговорах с близкими упо­минать о беременности и родах. В то же время в некоторых прояв­лениях она продолжала сохранять отношение к погибшему ребен­ку как к живому: часто мысленно разговаривала с ним, пережива­ла кражу цветов с могилы как обиду, причиненную «маленькому».

Есть разные возможности для переживания горя. Например, ритуал похорон, прощания с телом, девятидневные и сорокадневные поминки помогают совершить эту тяжелую часть душевной рабо­ты. Важно, чтобы человек был в контакте с происходящим, чтобы у него была возможность плакать и говорить о том, что произошло, получить поддержку от друзей и близких. К сожалению, в совре­менной культуре выражение соболезнований и сопровождение стра­дающего человека почитается зачастую весьма тягостной обязанно­стью: «Чем же тут поможешь? Ведь мертвого не воскресить, так лучше уж не думать, не растравлять себя».

Многим случалось видеть, как человек, которого постигла тя­желая утрата, надолго отходит от активной, полнокровной жизни, а то и сходит в могилу, не в силах найти нового смысла жизни. Горе и страдание очищают душу, проводят от черной скорби к светлой печали. Одно из распространенных посланий страдающему чело­веку — «да не переживай!» — не дает поддержки, ведь если не пе­реживать, то можно и не пережить.

Профессиональная задача психолога в том, чтобы помочь кли­енту по-настоящему пережить утрату, совершить работу горя, а не в том, чтобы притупить остроту душевных переживаний. Да, будут слезы, душевная боль — горе. Но горе — это путь возвращения к жизни, а «забвение» — один из синонимов смерти.

Процесс скорби, оплакивания не является какой-то неадекват­ной реакцией, от которой надо уберечь человека, с гуманистических позиций он приемлем и необходим. Имеется в виду очень тяжелая психическая нагрузка, заставляющая страдать. Психотерапевт спо­собен доставить облегчение, однако его вмешательство не всегда уместно. Скорбь нельзя приостанавливать, она должна продолжаться столько, сколько необходимо.

Что следует и чего не следует делать при оказании помо­щи клиенту, находящемуся в состоянии горя:

1. Следует побуждать клиента к обсуждений его переживаний. Позвольте ему просто говорить об утраченном объекте своей любви, вспоминать положительные эмоциональные эпизоды и события про­шлого.

2. Не следует останавливать клиента, когда он начинает пла­кать. Слезы, как сейчас известно, содержат анестезирующие веще­ства, действие которых сходно с действием морфина. Так что рыда­ния — это, скорее, физиологическая реакция организма, смягчающего душевную боль. (Замечательно при этом то, что организм одинако­во реагирует на физическую и душевную боль — слезами.)

3. В случае, если клиент потерял кого-то из близких, следует постараться обеспечить присутствие небольшой группы людей, ко­торые знали покойного(ую), и попросить их говорить о нем(о ней) в присутствии клиента. В период утраты страдание облегчается присутствием родственников, друзей, причем существенна не их дей­ственная помощь, а легкая доступность в течение нескольких недель, когда скорбь наиболее интенсивна. Понесшего утрату не надо остав­лять одного, однако, его не следует «перегружать» опекой— боль­шое горе преодолевается только со временем. Горюющему челове­ку нужны постоянные, но не навязчивые посещения и хорошие слу­шатели.

4. Следует предпочесть частые и короткие встречи с клиентом редким и длительным посещениям. Роль слушателя может выпол­нять психолог, психотерапевт. Находиться со скорбящим человеком и надлежащим образом внимать ему — главное, что можно сделать. Чем больше психолог сопереживает скорби и чем адекватнее воспри­нимает собственные эмоциональные реакции, связанные с помощью, тем эффективнее целебное воздействие. Не следует поверхностно ус­покаивать скорбящего человека. Замешательство и формальные фра­зы лишь создают неудобное положение. Клиенту надо предоставить возможность выражать любые чувства, и все они должны быть вос­приняты без предубеждения. Задачу психотерапевта можно выра­зить словами Шекспира из «Макбета»— «дать грусти слово». Другая очень важная задача психотерапевта — помочь близким понесшего утрату человека, правильно реагировать на его скорбь.

5. Следует учесть возможное наличие у клиента замедленной реакции горя, которая проявляется через некоторое время после смерти любимого человека и может характеризоваться изменения­ми в поведении, ажитацией, лабильностью настроения и злоупотреб­лением психоактивными веществами. Эти реакции могут проявлять­ся также в годовщину смерти (так называемая реакция годовщины).

6. Следует учитывать, что реакция на ожидаемое горе прояв­ляется до наступления утраты и может снизить остроту пережива­ний. Такая реакция может сыграть положительную роль.

7. Следует учитывать, что клиент, близкий родственник кото­рого покончил жизнь самоубийством, может отказаться говорить о своих чувствах, опасаясь, что это каким-то образом его скомпроме­тирует.

8. В процессе скорби нередко наступает озлобленность. Понес­ший утрату человек стремится обвинить кого-то в случившемся. Вдова может обвинить умершего мужа, который оставил ее, или бога, не внявшего ее молитвам. Обвиняются врачи и другие люди, спо­собные реально или только в воображении страдалицы не допустить создавшейся ситуации. Речь идет о настоящей злости. Если она оста­ется, то подпитывает депрессию. Поэтому психологу не следует дискутировать с клиентом и корректировать его злобу; напротив, ему следует помочь злости вылиться наружу. Только в таком случае уменьшится вероятность ее разрядки на случайных объектах.

9. Типичное проявление скорби — тоска по умершему. Чело­век, переживший утрату, хочет вернуть утерянное. Обычно это ир­рациональное желание недостаточно осознается, что делает его еще глубже. Навязчивые мысли и фантазии об умершем постоянно ле­зут в голову. Его лицо видится в толпе; пропадает интерес к собы­тиям, которые прежде казались важными, к своей внешности. Мес­та и ситуации, связанные с умершим, приобретают особую значимость. Психологу следует разобраться в символической природе тоски. Поиск умершего не бесцелен — он явно направлен на воссоздание утраченного человека. Не надо противиться символическим усили­ям скорбящего, поскольку таким образом он старается преодолеть утрату. С другой стороны, реакция скорби бывает преувеличена, и тогда создается культ умершего.

10. Во время траура испытывают значительное изменение иден­тичности, например, резко меняется самооценка осуществления суп­ружеской роли. Поэтому важная составляющая «работы скорби»— в обучении новому взгляду на себя, поиску новой идентичности.

11. В разные периоды жизни люди испытывают амбивалентные чувства друг к другу. После смерти близкого человека прежняя амбивалентность является источником чувства вины. «Работа скор­би» обусловливает возврат к отношениям, которые прервала смерть. Предпринимается попытка понять их значение в перспективе вре­мени. Понесший утрату постоянно задает себе вопросы: «Все ли я сделал для умершего?», «Достаточно ли уделял ему внимания?». Вспоминаются случаи несправедливого отношения к умершему, и Страдающий человек заверяет себя в совсем ином поведении, будь возможность все вернуть. Психолог должен с пониманием воспри­нимать эти сложные переживания как неизбежное Изживание скорби.

12. В трауре очень существенны ритуалы. Они нужны скорбя­щему, как воздух и вода. Психологически крайне важно иметь пуб­личный и санкционированный способ выражения сложных и глу­боких чувств скорби. Ритуалы необходимы живым, а не умершим, и они не могут быть упрощены до потери своего назначения.

13. Следует отметить, что «работа скорби» не для всех людей является эффективной стратегией преодоления утраты. Многое за­висит от стиля реагирования. Человеку, склонному заглушать бо­лезненные воспоминания другой деятельностью, «работа скорби» мало помогает. Например, женщины во время депрессии склонны к навязчивым раздумьям, что только углубляет упадок настроения. Мужчины, наоборот, проявляют активность, и это облегчает и уко­рачивает депрессию.

Эмоциональный опыт человека изменяется и обогащается в ходе развития личности в результате переживания кризисных жизненных периодов, сопереживания душевным состояниям других людей. Особо в этом ряду стоят переживания смерти близкого человека.

Переживания такого характера могут нести к себе объяснение собственной жизни, переосмысление ценности бытия и. в конечном итоге, признания мудрости и глубокого смысла, но всем происходящем. С этой точки зрения смерть может дать нам не только страдание, но и более полное ощущение собственной жизни; подарить переживание единства и связи с миром, обратить человека к себе.

Человек приходит к пониманию, что со смертью близкого собственная жизнь не полностью потеряла смысл, — она продолжает иметь свою ценность и остается такой же значимой и важной, несмотря на потерю. Человек может простить себя, отпустить обиду, принять ответственность за свою жизнь, мужество за ее продолжение — происходит возвращение себе себя самого.

Даже самая тяжелая потеря содержит в себе возможность обретения (Баканова, 1998). Принимая существование потери, страдания, горя в своей жизни, люди становятся способными более полно ощутить себя как неотъемлемую часть вселенной, более полно прожить свою собственную жизнь.

Литература

Основная

1. Волкан В., Зинтл Э. Жизнь после утраты: Психология горевания /Пер. с англ. - М.: «Когито-Центр», 2007. – 160с. (Современная психотерапия).

2. Гнездилов А.В. Психология и психотерапия потерь. СПб., 2007.

3. Малкина-Пых И.Г. Психологическая помощь близким, серия "Антикризисная психология", 2009.-192 с.

4. Заманаева Ю.В. Утрата близкого человека – испытание жизнью. СПбГУ, 2007. - 272 с.

Дополнительная

1. Вагин И. Психология жизни и смерти. С-Пб., 2001. – 155 с.

2. Василюк Ф.Е. Пережить горе // Человеческое в человеке. М.: Политиздат, 1991.

3. Дейтс Б. Жизнь после потери /Пер. с англ. В Челноковой. М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999, 304.

4. Кюблер-Росс Э. О смерти и умирании. - Киев: «София», 2001. - 320 с.

5. Тхостов А.Ш. Психология телесности. - М.: Смысл, 2008.

6. Черепанова Е. Психологический стресс. М., 1997.