ДУАЛ
От автора
Итак, моя поэма…
Моя поэма более чем банальна. Она о любви. И о взгляде на любовь в процессе саморазрушения. К тому же она – некий самоанализ, рефлексия пережитых мною эмоций, будь они истинны или же ложны. Что касается лирического героя, то его можно отождествлять с автором, а можно и не делать этого, на своё личное усмотрение. Ни в том, ни в другом случае автор не обидится. Хочу, чтоб из этого всего получился театр одного человека. Декорацией для моей поэтической постановки может послужить звуковой фон, будь то мелодии или же сущая какофония. Также неплохой декорацией может стать тишина любого помещения, в котором я буду читать свою поэму.
Вступление (мысли главного героя)
I.
От приходящих
и уходящих
в помещении, пустотою выжженном,
полным-полно дверей скрипящих
и расшатанных шпингалетов – не сойти бельму!..
Качели –
Небо то ближе, то дальше…
Качели –
Небо то дальше, то ближе, но
Всё неподвижно…
Фальшь их,
скрипи мне, Икару качельному…
II.
Мне недавно сказали:
«Знаете, что, граф,
ставьте уже свой финальный автограф,
свою закорючку чернильную,
освобождайте от скелетов наш двустворчатый шкаф
и отправляйтесь в свою Камарилью…»
Мои скелеты – в чужих шкафах.
А мой открыть только потребуй,
если на обыск найдётся графа –
найдёшь в шкафу небывалое небо,
Под ним –
только лишь тень и я…
Подними
мою тень и вытяни,
Девушка тяжёлого поведения,
Ариадновой нитью,
чтоб выйти мне…
Рокочет опасность
на любовных трассах –
повсюду,
а страх – до исступленья упрощен:
Мои чувства переходят дорогу на красный,
а рассудок –
неважный регулировщик.
Но мне не дойти нельзя уж никак!
Пусть свисток срывает пластмассовые связки –
я же не зря шагаю в наушниках.
…а светофор, по-моему, сгущает краски…
Спросишь, не далеко залез ли я? –
На пушечный выстрел. Готовьте пушку.
Мои глаза – хирургические лезвия –
нынче не вскроют даже лягушку…
А ты, знаешь… пусть не со мной, но
будь моим Брутом… когда будет надо
Зарезать – просто взгляни спокойно:
безразличие – лучший наждак для взгляда.
Не боюсь быть порезанным на лоскуты,
Не страшусь испестриться больными прорехами –
для меня нет страшнее, того, что ты
свои бритвы навеки занавесишь в е ками.
Ну что ж,
нужно ножи –
в ножны…
Чтоб резня была реже,
ты чаще решала,
будто мы отныне в противоположных
точках земного шара.
И так вот шагаешь по шару смело,
и дальтонизм вроде не мучает…
…А меломана обводят на улице мелом.
Каждый влюблённый – циклоп в лучшем случае…
И всех дорожных зебр полосатее
В зрячем глазу - ряби игра.
У мужчины болит под ребром при утрате
Созданной Богом из ребра...
А сквозь её рёбра попробуй пробиться,
окрылённый влюблённостью лётчик
и точно,
самоубийца,
Сломаешь, как птица,
крылья из хрупких надежд на их прочность...
«Занято!»–
из кабинки её сердца кто-то кричит.
Выбей дверь да войди, скажите! Просто как! –
Просто забил на отмычки и ключи…
А ещё забыл освежитель воздуха…
И в сонме снов
будут будни,
в коих спасения мне уже нет.
Говорят, повывелись волшебники путние,
что в Женеве Неву дарят жене...
Фантазёры
новые откроют озёра,
Мир от мора спасут и моря отфильтруют,
в то время, как у меня, позёра,
роты
несказанных ртом
маршируют
по краю рая к оградам ада...
Слова столпились,
фразы роятся...
Ничего. От любовного яда плеяда
очарованных кротов успела скончаться.
А живым - идеальной любви напёрсток
в океане мечтаний вылавливать неводом.
...За моею спиной уже перекрёсток
зачеркнул черновик.
Переписывать некогда.
III.
Квитк и расставаний друг другу –
и квиты.
Сердце обветрилось яблоком надкушенным,
А в д у ше душно и паровито –
я в д у ше отдраивал драную душу.
Нет, не отмыться...
Губам мегаполиса
целовать, какую хотел я сам...
Не в сердце зуд ревности. Он - ниже пояса.
С гигиеничкой – несчастные. Счастливые – с герпесом.
И что-то сегодня не шибко мне
счастье обнажает свои тридцать два.
На улицах
рвуться
больные улыбки
по вирусным швам.
Снеговик без морковки, как сифилитик,
потеет от весенней близости.
Не злите
нациста в космополите,
Нация достигших взаимности!
Сомкнуло отчаяние с силой медведя
Объятий стальные тиски...
Во мне
до икоты смешная комедия
способна вызвать приступ тоски.
Лишь богу
так в любви одиноко -
он один, недотрога, на небе мается.
Не хочу быть правой рукой бога -
я знаю, чем он ей занимается.
К позорным столбам слова приколочены
пусть будут все тотчас,
я молча буду по ней мироточить,
в иконе гроба корчась.
Когда терпишь крушение в любовной конфессии -
самой вечной из вер - вертясь на грусти,
как на центрифуре, блюёшь песней,
сложенной в безбожии и богохульстве.
Об мудрости, что пером столетий написаны,
чем в сотый раз расколачивать лоб,
лучше мочиться на прописные истины,
Как бестыжий пёс на фонарный столб.
Тьмой подметай
тени вечерние,
друг мой, метай
грома и молнии,
терзай моё тело своими терниями,
затупи мой острый язык в безмовие!
Словно бы сломанный и бессловесный,
твоим Пятницей стану, Робинзон Крузо?
Вместе
на кухне твоей небесной
цедить чаёк и семечки лузгать?
Хочешь союза?
И ты заскучал?
Печать печали спрячь под печку,
жарь семечки, друг, да заваривай чай...
И не забудь за меня
поставить свечку.
IV.
Любуйтесь мною,
скорбной громадой развалин, издали,
женщины!
Медленно, быстро ли,
приблизившись, разглядите копоть и трещины...
Чары отчалят от чутких причалов душ,
если сократить расстояние -
чем отчётливей тело, изувеченное жарою и стужами,
тем отчётливей разочарование.
Принцессы,
я не замок,
на замки запертый от бабищ дебелых.
Я - руины, в коих плутать и страшно, и зябко...
Желаю вам принцев на чём-нибудь белом и в чём-нибудь белом.
На кокаине и в тапках.
Вот и весь разбор полётов... вас нет
в озябшем облаке, где летать -
палево без виз...
Если я и летаю, то преимущественно во сне.
Обычно - с крыш.
Как правило - вниз.
V.
Забавно, что так, а не иначе,
всё продолжаться внизу будет:
крысятся,
собачаться,
быкуют,
обезъянничают,
свинячат... -
Люди... Люди!
Орудие мести -
в самом укромном месте...
Пусть твой пёс-поводырь изучает азы -
расстреливает сугробы у твоего подъезда
Мой мочевой пузырь.
VI.
Я сделал люфт на твоём колесе
и в компе все программы заставил висеть.
Я рисую продолжение чёрной полосе.
Нет смысла спешить, тебе за мной не успеть...
У подъезда твоего
я расставил бычьё.
Береги свои почки и кричи, если чё...
А вообще не напрягайся, не ори, чёртов лузер! -
я споил участкового,
он лежит кверху пузом.
Это я в твоём лифте
нацедил целый литр,
на твоей двери написал, что ты пидор...
Слышишь местных бандосов голоса быдловские?
Это я замутил бардак в девяностые,
Мною придумана трудовая суббота
и опилки в твоём "Баунти" -
моя работа...
Твой сын впервые со мной "травки" дунул...
Я подкидывал хворост к ногам Д`арк и Бруно,
твою супругу лапал,
задерживал зарплату
и шептался перед казнью с Понтием Пилатом...
Давным-давно,
уже забыли глаза,
мальчика толкнули к образам,
а потом он сам
из образов уже не вылезал,
позёрил,
потом в гараже уебал растворителя,
рисовал пиктограммы боголюбивым родителям...
Видишь, я раскрылся -
тебя уже воротит...
Ещё залью за ворот и хватит, вроде.
В каком-то роде
мы одной породы...
Как много подобий в природе,
Боже!
Мы так похожи... мороз по коже...
Ты пьяный уже, я пьяный тоже,
спьяну лажаем на любовном ложе,
прыщи на шее, прыщи на роже...
VII.
А на фразу
"Будь проще!"
обиделся, между прочим.
Хочешь - не хочешь, читаешь e-mail-почту,
а после точно
заскочишь на porno и -
точка...
Денёк не подрочишь - уже настроенье не очень...
Дать бы тебе, придурку, в руки метёлку...
Набить по холке? Или набить наколку?..
Я мог бы подстичь
твою идиотскую чёлку...
Я мог бы найти тебе тёлку...
...а хули толку?..
Я мог бы сводить тебя в клуб -
ни больше, ни меньше...
Просидишь там, как пешка
с фрэшем...
по кой леший?!
Взвешиваю
"за" и "против" на твой счёт
Реже -
результаты всё те же...
Вешайся, придурок! вешайся же!..
...Ванна наполнена. Что я тебе, священник, а?
Стягивай треники,
хватит с тебя, шизофреника...
...Шпингалет защёлкнут,
Дверь можешь дёрнуть для верности...
...что же ты пялишься, чокнутый,
с рябящей поверхности?..
VIII.
Что ты заплакал, ворчун?
Шучу!
Кручу-верчу, себя запутать хочу...
Не нужно запар.
Вместе нам всё по плечу.
Пойдём в зоопарк.
А хочешь, пойдём к врачу...
Что ты ноешь
да
давишь в себе стоны?!
Меня тоже
пугают эти загоны!
Что,
может,
пойти за вещами мне?!
Далай что хочешь!
Пиши завещание!
Либо уйди ты,
либо мы
будем оба убиты
моими бэд-трипами!
По пояс в воде, по ноздри в грусти...
Включи холодную, быстрей отпустит.
Скоро сгорю... сгораю в г о ре я.
Шланг шипит,
лупит в копну волос...
Мозг раскроила страшная фантасмагория,
которую трудно воспинимать не всерьёз...
Давленье
меня разрывает надвое.
Скочно на воздух!
Срочно на воздух надо мне!
Пересохшим горлом глоток кислорода мозгу,
чтоб не взлетело сердце на воздух...
...видимо, здесь какая-то ошибка...
Под подушкой тикает часовая бомба.
Я знаю, каждая твоя улыбка -
в моих зубах новая пломба.
Сел в лужу.
Лучше, чем на суше
ходить простуженным вразвалку...
Мой ужин
просится наружу,
а тело просится на свалку.
Кажется, я
теряю сознание...
Высятся здания...
Высятся здания...
***
Первый обморок. Первое видение. Очнувшись, я уже не один в помещении. Передо мной – плохо одетый, но не утративший своего обаяния чёрт.
Глава 1. Беспонтовый Бес
<<Чешутся рога.
Знать, отобьют...
Крепко ты, старик, набрался, мать твою!
Кстати, ты неплохо
пел в очке...
Слышу - грохот...
Допил
до "белочки"...
Давай только без
всяких "Кто Вы?"
Я - Беспонтовый Бес.
Самый беспонтовый.
Люблю "колу",
в сети гляжу видео-приколы,
Слаб на предмет слабого пола,
но мой шар ни разу
не бывал в лузе.
Я, как ты, браза, -
лохонутый лузер.
Хотя, нет... знаешь, была у меня такая -
Само очарование, исчадье рая...
Её и звали-то, вроде бы, Рая...
Я же Бес, я точно не знаю...
Принципиально не запоминаю имена -
это слишком
знаково -
знать, кого
ты знал.
Сейчас почему-то именно она
в моих мозгах всплыла
из памятного зла...
Так вот, значит,
была у меня такая Раиса.
Ноги -
китайские палочки для поедания риса,
нулевая грудь,
узкие бёдра, спички-пальчики...
Эх, всегда хотел вдуть
девке, похожей на мальчика!
Дело,
в общем, не в том, какое хотел я
тело...
Рядом со мной она хорошела и холоднела.
Ради неё я б взасос целовал ноги боженьке...
А все удивлялись, что она чертовски хорошенькая...
...я перед ней мелким бесом рассыпался, как маленький,
она с другими спала, а я дежурил у дверей спаленки!
Кручусь, как волчок,
она - в молчок,
как ни льсти!
...А все удивлялись, что ей везёт
дьявольски!
Я для неё все нужные тропки выходил,
исполнял на счёт "раз" малейшие прихоти!
Не заключая контрактов, кровью не ставя подписи,
влюбила в себя так, что Господи спаси!
Шлялись с ней по кафешкам, снимались в массовке,
я ради неё копыта спрятал в кроссовки,
чтоб скрыть рога, шапку не снимал
в помещении,
я был абсолютно помешанный...
Без тени сомнений...
Впервые мне захотелось не секса, а нежности!
Впервые я комплексовал из-за внешности,
хотя, по меркам ада
(в пределах России),
вряд ли найдёшь кандидата
неотразимее!
Вы,
люди Вселенной,
всякие глупости делая,
"В меня бес вселился!" -
все заявляете смело!
Знали бы, сколько сделал херни за свой век
Бес, в которого вселился человек!
...Быть со мной ей вечно что-то мешало.
Знаешь,
она страшная воображала!
Я пытался разжалобить,
ждал,
начинал сначала...
Она,
не жалея,
жалила
и сбежала...
Не прячу ни слёзы, ни рога, ни хвост -
всё просто!
Мне тридцать лет, выгляжу на девяносто,
добиваю "дудки" обдолбавшихся дурью бляд е й,
допиваю до дна с допившими до чертей...
Не могу заявить в этой яви, когда меня мучает,
Мол, мои дни сочтены,
все мосты сожжены,
потому что в моём, бесовском, случае
Рога - это правило, а не признак гулящей жены.
Позже уже не звонишь, мол, "как ты?", "где ты?"...
...Вместо рожков хаваешь "бич-пакеты"
и ладно бы так! от бедности, пусть, но
ловишь себя на мысли, что это вкусно!..
И так из-за суки, самой любимой суки! -
появляются суки, которым звонишь от скуки.
От скуки по ней! Затраханныму
тоской -
никуда не деться!
Они - заменитель сахара
в твоём
диабете сердца!
И так ты на примере меня, рогатого,
Мир идеалов
меняешь на мир суррогатов...
Хвала заменителям!
При употреблении длительном
привыкнешь к синтетике, химии и красителям!
Эта одета так же,
и той же косметикой красится!
И, кажется, даже
она уже тебе нравится!
Втянешься... дальше дискач
и шлюхи на выезд...
Сердце - проклятый стукач -
замолчит не выдаст!
А если и выдаст, то только самую малость...
...Пойдём, дружище, допьём
то, что осталось...>>
Глава 2. Утро
Утренняя рвота. Меню: 0,5 водки. Авторучка, тетрадь. Письмо.
Чёткие черти - мне не чета...
Уши -
ненужные
части тела.
Слушай,
это моё личное дело!
Слушай! А лучше - читай...
Знаю, что я далеко не первый,
у кого сильные руки и слабые нервы,
кто от слабости
сильными ногами бежит в луга,
к дьяволу в пасть,
к чёрту на рога...
В детство впасть,
произнести "Пока!",
пока
ещё
не собран мешок,
бросить вслед нелепый смешок,
словно последний камень
в твой огород,
прятать слёзы в кармане
и не знать, сколь я смешон
в этом обмане,
думать, что с виду - красив и горд,
вести себя, как тупейший урод -
всем этим я
занят...
Между тем,
плутать между тем,
которые ждут своего звучания -
Так просто остаться здесь, в пустоте
и пожимать плечами. Я
остаюсь.
И привычная грусть
бросает из окон больные блики,
я словно бы их уже не боюсь,
такой безбородый и женоликий...
Так просто уйти в алкогольный бред,
по телефону трепаться о личном...
Я так же комичен,
как табличка
"Столовая закрыта на обед"...
Я из тех, кто совсем не знает жизнь,
Я из тех, кому докучают догмы,
Я из тех, кому ночь говорит: "Ты мог бы...",
а утро шепчет: "Смирись, смирись..."
Я бы
Яды,
если надо,
дегустировал, как вина,
встал бы точно
в конечной точке падения ядра,
в ярде от орды снарядов, в миллиметре мимо мины
в "классики" играл бы
с Люцифером
до утра...
Пока ещё не выпит алкоголь,
которому дана простая роль -
снимать и нацеплять на лица маски,
Я -
персонаж из самой честной сказки,
Я -
самый бедный на земле король.
Так хочется крикнуть, что Бог тут!
Но Он за кулисами.
Он стесняется...
Густые волосы дольше сохнут,
Сухие - быстрее ломаются...
Дождь учиться азбуке морзе,
говорит, что Бог принимает ванны,
Боже
тоже
мечтает о накаченном торсе,
держит себя в тонусе,
есть кашки манные...
А ещё он смотрит после работы
в декольте,
что калибром дотянет до "Кольта".
Конечно,
я всё это придумал,
а ты и не веришь... Я безгрешен,
как самый высокий церковный купол.
Распятие держит за нити кукол.
Меня никто не поставит в угол.
Я не буду прилюдно повешен.
Всё это чушь.
Ещё чуть-чуть
принять на грудь, наверное,
и куда-нибудь! -
в чёрную глушь,
в самое сокровенное!
Выдайте визу!
Сокровенное - сокровища в крови. В чьей?
Сдам из пальца анализ на экспертизу
и положу врачей.
Верней,
положусь на врачей...
Чтобы на языке были слова, которые столь важны -
глаза можно закрыть,
уши вообще не нужны...
Слово вертится на языке, как уж на сковородке.
Я не Медуза-Горгона, на моей голове - ужи,
На подбородке
не яд,
а капли вчерашней водки.
Испитые кубки плюс испит о е лицо -
в этом существенный минус всего героизма.
В зеркале пьяная харя имеет харизму
во всех известных мне позах...
Тугое кольцо -
оно не для пальца, который так малоподвижен,
который без имени -
имя любимой носит...
Тугое кольцо - обруч на сердце. Вы же -
кто-то крутит, кто-то бросает выше,
кто-то не дышит, кто-то становится осью
и тренирует пресс.
Кто-то снимет и бросит
проклятие в адрес небес...
Каждый сам себе счастье пророчит,
А небо -
какой же там индекс почты?..
О чём вы?!
Куда эти строчки,
точки?!
Кому вы кричите, встав у икон, в сорочке?!
Я, например, в этом письме
трудном
пытаюсь прощаться с моим уезжающим
другом.
Вспотевшую ручку ведёт рука,
которой так просто сделать "Пока!"
пока
ещё
не собран мешок,
бросить вслед нелепый смешок...
Впрочем, я этим начал стишок...
Простите меня, дурака.
***
Точка. Продолжим… ещё 0,5 водки, приличную порцию расслабляющего дыма и галлюциногенов.