В плеяде видных политических деятелей России первых десятилетий XX века заметную роль играл Виктор Михайлович Чернов, бывший лидером и теоретиком крупнейшей российской политической организации — партии социалистов-революционеров. Имя Чернова было тогда широко известно, как в России, так и за рубежом, особенно в 1917 г., когда он являлся одним из популярнейших российских политиков. С ним крестьянские массы связывали надежды на решение векового аграрного вопроса.
В. М. Чернов родился 25 ноября (7 декабря) 1873 г. в г. Хвалынске Саратовской губернии в семье уездного казначея. Он рано потерял мать (в возрасте полутора лет), после смерти которой отец перевелся по службе в волжский город Камышин (тогда тоже Саратовской губернии), где вновь женился.
На берегу могучей и величавой Волги прошло детство Виктора, его старшего брата Владимира и трех сестер — Ольги, Софьи и Надежды. Детство их трудно назвать радостным и счастливым — мачеха не смогла дать им ни женской ласки, ни материнского тепла, а отец большую часть времени был занят своими чиновничьими делами. Как писал Виктор Михайлович в своих воспоминаниях, он рано почувствовал себя среди отверженных и гонимых. Спасала его Волга, где он проводил большую часть времени, воспитывая волю и характер, закаляясь физически.
В 1882 г. отец отвез его учиться в Саратовскую мужскую гимназию, где уже находился брат Владимир, оказывавший тогда большое влияние на младшего брата. И когда в конце 1884 г. Владимира исключили из гимназии за политическую неблагонадежность, Виктор тяжело переживал это событие. Гимназическое начальство отняло у него любимого человека, постоянного советчика и доброго наставника. Гимназия стала для него хуже мачехи. Интерес к учебе постепенно угасал, а казенно-формальная, бездушная атмосфера, царившая в гимназии, все более и более тяготила его, вызывая чувства раздражения, неприятия и протеста.
В Саратове, бывшем в 1880—1890-х гг. одним из центров народнического движения, началось приобщение Виктора Михайловича к революционной деятельности — он посещал народовольческие кружки, сблизился с некоторыми народниками, отбывавшими в Саратове ссылку, познакомился с М. Натансоном. И вскоре попал в жандармскую засаду на квартире поднадзорного народовольца В. А. Сазонова. Его хотели было сразу исключить из гимназии, но спасло отсутствие каких-либо серьезных улик. «После этого я совершенно превратился для гимназического начальства в пугало, — вспоминал Виктор Михайлович, — и на педагогическом совете инспектор Двинянинов торжественно грозил, что ни в одном выпуске Саратовской гимназии Чернова не будет». Юноша вынужден был покинуть Саратов и в 1891 г. переехал в Юрьев (Тарту), где и завершил гимназическое образование, что дало ему возможность поступить в 1892 г. на первый курс юридического факультета Московского университета.
Однако студенческая жизнь продолжалась недолго: активная общественная деятельность, представительство саратовского землячества в нелегальных органах студенческой взаимопомощи, наконец, тесные контакты с членами партии «Народного права» — все это закончилось в 1894 г. арестом, заключением на несколько месяцев в Петропавловскую крепость, а затем высылкой в Тамбовскую губернию.
Почти четыре года, проведенные в Тамбовской губернии, были исключительно важными для становления мировоззрения Виктора Михайловича, выбора им жизненного пути. Именно здесь он усиленно изучал труды теоретиков народничества (Герцена, Чернышевского, Лаврова, Михайловского, Воронцова и др.), знакомился с произведениями западноевропейских философов и социологов, приступил к практической работе среди крестьянства, организовав при активном участии сектантов-молокан несколько крестьянских братств. Из Тамбова он начал посылать свои статьи и корреспонденции во многие газеты и журналы: московские, санкт-петербургские, саратовские, тамбовские; первые его теоретические статьи появились в таком солидном журнале, как «Русское богатство». За период тамбовской ссылки Чернов опубликовал в российских периодических изданиях более 30 статей.
Во время пребывания в Тамбове Виктор Михайлович женился на молодой учительнице вечерней школы Анастасии Николаевне Слетовой, своей единомышленнице.
В тамбовской ссылке завершилось его формирование как социалиста и революционера. Вскоре Чернов пришел к пониманию, что лично ему необходимо более глубокое и обстоятельное знакомство с общественно-политической мыслью и революционным движением в Европе, а консолидация пробуждающегося крестьянского движения невозможна без политической организации и революционной агитационно-пропагандистской литературы. То и другое возможно было осуществить наверняка, только находясь за границей.
По окончании ссылки семья Черновых, получив заграничные паспорта, в мае 1899 г. выехала в Швейцарию. Началась первая эмиграция Виктора Михайловича. Почти 6 лет продолжалось его пребывание за рубежом. Это было время, насыщенное многочисленными поездками по европейским странам, встречами с представителями революционной российской эмиграции, знакомствами с видными деятелями европейского рабочего движения. Одновременно шла серьезная работа по освоению новейших достижений западноевропейской мысли в области философии, социологии, политической экономии. Большое внимание Виктор Михайлович уделял изучению трудов К. Маркса. Он высоко ценил его экономические труды и многократно на них ссылался, но при этом отмечал односторонность марксистской теории, преувеличивавшей роль экономического фактора в жизнедеятельности общества. Среди российских социалистов Чернов одним из первых дал высокую оценку предпринятой Э. Бернштейном ревизии марксизма, считая ее важным этапом в развитии европейской общественной мысли. Но главными приоритетами для него по-прежнему оставались работы отечественных авторов, в первую очередь Герцена, Михайловского, Лаврова и других. Соединяя их выводы с достижениями западноевропейской философской и социологической мысли, Чернов пришел к собственному пониманию процессов развития жизни общества.
В основе человеческого развития и прогресса, утверждал он, лежат не железные и имманентные законы истории, а человек, неповторимая и самоценная личность и ее свобода, а поэтому все стороны раскрепощения человека представлялись одинаково существенными и одинаково важными: экономическая эмансипация — не первая и главная задача, а столь же насущная, как и эмансипация политическая, духовная, национальная, расы или пола. Словом, историю движет и объясняет не один, а ряд взаимозависимых факторов: не монизм, а плюрализм. Носителем же социалистической идеи является не только индустриальный пролетариат, но и трудовое крестьянство, и трудовая интеллигенция. Социализм у Чернова никогда не сводился лишь к простому огосударствлению или обобществлению средств и орудий производства. Социализм всегда связывался со свободой и народоправством.
Ко времени приезда Чернова за границу идея объединения народнических групп в единую партию была достаточно широко распространена и требовала организационных усилий для претворения в жизнь. Встречи Виктора Михайловича с представителями революционной российской эмиграции, происходившие при этом переговоры ускорили процесс. Большую роль в объединении сыграли основанная по его инициативе Аграрно-социалистическая лига и такие печатные органы, как «Вестник русской революции» и газета «Революционная Россия», одним из редакторов которой являлся Чернов. После образования в начале 1902 г. партии социалистов-революционеров эта газета стала ее центральным печатным органом. На ее страницах практически из номера в номер появлялись статьи Виктора Михайловича: передовые, теоретические, на злобу дня, полемические.
Статьи Чернова, особенно теоретического характера, свидетельствовали, что в его лице партия социалистов-революционеров получила идейного лидера. Несмотря на молодость (ему не было еще и 30 лет), Виктор Михайлович был признан ведущим идеологом молодой партии, и ему была поручена подготовка проекта партийной программы. В конце 1905 г. проект был одобрен и принят I съездом партии социалистов-революционеров. Центральными идеями программы эсеров были социализация земли и кооперирование крестьян.
Первая российская революция покончила с первой эмиграцией Чернова. Он вернулся на родину и возглавил партию эсеров в эти полные драматизма и революционного подъема дни. Виктор Михайлович выступал на митингах и собраниях, пропагандируя программу эсеровской партии, публиковал статьи во многих газетах и журналах демократического лагеря, сам возглавлял редакции ряда печатных органов, издававшихся партией социалистов-революционеров. Большое внимание в годы революции он уделял расширению работы эсеров в деревне, что позволило партии стать крупнейшей оппозиционной силой в стране.
В революционные годы произошли изменения и в личной жизни Чернова: их союз с А. Н. Слетовой распался, у него появилась новая семья после женитьбы на Ольге Елисеевне Колбасиной, дочери видного представителя народнического движения 1860-х гг. У Ольги Елисеевны от первого брака были две дочери (Ольга и Наталья) и сын Вадим, которые стали приемными детьми Чернова, горячо его любили, взяли его фамилию и переменили отчество. Кроме того, у супругов родилась дочь Ариадна. Со второй семьей Виктор Михайлович отправился в новую эмиграцию после поражения революции.
В партии эсеров, как и в других политических партиях России того времени, не было полного идейного единства, что вскоре обернулось расколом: отделились крайне левые, образовав партию эсеров-максималистов, и правые, сформировавшие партию народных социалистов. Оставшееся же часть эсеров пережила серьезный кризис в связи с разоблачением руководителя Боевой организации партии Е. Ф. Азефа как агента царской полиции. Чернов долго не мог поверить в предательство Азефа и всячески его защищал. Но когда получил веские доказательства и убедился в подлинной роли Азефа, принял мужественное и высоконравственное решение: признав свою личную ответственность за происшедшее, он вместе с другими членами ЦК партии эсеров подал в отставку и на ряд лет отстранился от активной внутрипартийной работы.
В годы второй эмиграции Чернов проживал в Финляндии, Франции, Италии, уделяя особое внимание теоретической и литературно-публицистической деятельности. Лишенный возможности вернуться на родину, он поддерживал тесные связи с единомышленниками посредством переписки, активно участвовал в издании ряда журналов как за рубежом, так и в России. В многочисленных статьях, опубликованных в эти годы, Виктор Михайлович обобщал опыт российской революции, разрабатывал новые теоретические положения, обосновывал важнейшие пункты партийной программы. Большое значение придавал он рассмотрению взаимоотношений политики и морали, доказывая, что и в политике необходимо и возможно руководствоваться определенными этическими принципами, что аморализм в политической деятельности недопустим.
Значительную часть времени в период второй эмиграции семья Черновых проживала в Италии. Отсюда Виктор Михайлович постоянно выезжал по издательским делам во Францию, Швейцарию и другие места. Он считал необходимым организовать издание художественно-публицистического журнала, который бы объединил широкий демократический спектр писателей, поэтов, публицистов, представлявших народы, населявшие Россию. Первоначально таким журналом намечалось сделать «Современник», издание которого возобновил в 1911 г. А. Амфитеатров. Познакомившись в Париже на квартире Е. П. Пешковой с М. Горьким, Чернов решил вместе с ним и В. Миролюбовым войти в редакцию «Современника», куда их приглашал Амфитеатров. Однако позиция Амфитеатрова, стремившегося сохранить единоличное руководство журналом, привела вскоре к уходу М. Горького, В. Миролюбова и В. Чернова из редакции. Чернов задумал создать новый журнал.
С апреля 1912 г. в Петербурге начался выпуск журнала «Заветы» (по август 1914 г. вышло 28 номеров), идейным вдохновителем и одним из редакторов которого был В. М. Чернов. Издание журнала потребовало от Виктора Михайловича больших усилий по редактированию материалов, поиску денежных средств для его существования, привлечению известных и талантливых молодых авторов, урегулированию конфликтов внутри редакции (особенно между В. Миролюбовым и Р. Ивановым-Разумником, бывшими соредакторами журнала). Кроме того, он постоянно публиковался в журнале (в 28 номерах содержится 27 материалов, написанных им, в отдельных номерах присутствовало по 2 — 4 его публикации). «Заветы» почти сразу превратились в одно из популярнейших периодических изданий демократической России, и заслуга в этом принадлежала, в первую очередь, В. М. Чернову.
На страницах «Современника» и «Заветов» появились его первые литературно-критические статьи и рецензии на произведения художественной литературы, свидетельствовавшие о большом таланте начинавшего критика. Кроме публикации отдельных статей, Виктор Михайлович вел в «Заветах» под псевдонимом Я. Вечев рубрику «Дела и дни», где помещал свои полемические заметки на злободневные темы (полемика с Изгоевым, Каменевым, Струве, Сухановым и др.).
Первая мировая война была воспринята Черновым как огромное бедствие, обрушившееся на весь мир и Россию. Виктор Михайлович был одним из немногих российских социалистов, сохранивших верность принципам интернационализма, не поддавшихся шовинистическому угару. Продолжая находиться в эмиграции, он принял участие в международных социалистических конференциях в Циммервальде и Кинтале, на которых выступал в поддержку резолюций за прекращение войны, за укрепление интернациональных связей социалистов воевавших стран. В отличие от Ленина он не выдвигал лозунгов гражданской войны и поражения своего правительства.
Весть о победе Февральской революции вызвала радостное возбуждение у Чернова. Он рвался в Россию, куда смог попасть только в начале мая и где был торжественно встречен представителями Петроградского совета, членами эсеровской партии, солдатами гарнизона, рабочими фабрик и заводов. И сразу же с головой окунулся в бурную атмосферу революционной России, выступал на многотысячных митингах и демонстрациях, проявив себя как талантливый оратор, способный овладеть вниманием любой аудитории. От эсеровской партии он был рекомендован в руководство Петроградского совета, а при формировании первого коалиционного состава Временного правительства стал министром земледелия. Находясь на министерском посту, Виктор Михайлович пытался провести в жизнь некоторые положения аграрной программы эсеров, но встретил яростное сопротивление министров, представлявших в правительстве буржуазные партии. Кроме того, органы печати, поддерживавшие буржуазные партии, начали травлю Чернова, распространяя клеветнические слухи о том, что он якобы получал деньги от Германского генштаба и чуть ли не являлся немецким шпионом. Все это сильно затрудняло действия Виктора Михайловича в области решения аграрного вопроса и принудило его отказаться от министерского поста.
К осени 1917 г. Чернов пришел к выводу, что коалиция с буржуазными партиями подрывала авторитет социалистических партий, что в России реально встал вопрос о создании однородного социалистического правительства, в которое бы вошли представители всех социалистических партий: от народных социалистов справа до большевиков слева. Однако к этому времени Ленин уже спроектировал захват власти большевиками и не намеревался делить ее ни с кем. Для завоевания доверия крестьянства большевики использовали разработанную Черновым программу социализации земли, хотя она противоречила их собственной программе национализации земли.
Обстановка в эсеровской партии была напряженной, шла борьба различных течений. И хотя численность партии быстро росла, внутренние противоречия заметно ослабляли ее позиции. Чернов взял на себя миссию примирить разногласия, сплотить партию. Он занял центристскую позицию, но, не обладая большими организаторскими способностями и будучи человеком с мягким, покладистым характером, не сумел добиться реального объединения партийных рядов в самые сложные и драматические дни российской революции. Все его попытки осенью 1917 г. сплотить ряды эсеровской партии окончились неудачно, его авторитет как партийного лидера значительно пошатнулся.
Взятие власти большевиками получило негативную оценку со стороны Чернова, он считал этот политический акт незаконным, нарушившим демократический путь развития России. В отечественной литературе в течение десятилетий указывалось, что Чернов вел антисоветскую деятельность, но это не соответствует действительности: он никогда не выступал против Советов и признавал их большое значение в революции. Однако считал, что Советы, во-первых, не должны подменять собой государственную власть и, во-вторых, в них не должно быть присутствия представителей только одной политической партии. С октября 1917 г. Виктор Михайлович вел борьбу только против большевистской диктатуры, будучи убежден, что она нанесла стране огромный вред.
Еще задолго до революции 1917 г. Чернов выступал за созыв всенародного Учредительного собрания, которое было бы призвано решать все основные проблемы дальнейшего развития страны. И вот давно ожидаемый момент настал: в ноябре 1917 г. в стране прошли первые всеобщие демократические выборы в Учредительное собрание, на которых возглавляемая Черновым партия эсеров завоевала абсолютное большинство голосов. Но это не устраивало большевиков, не желавших ни делиться с кем-либо властью, ни, тем более, расставаться с ней. Начало работы Учредительного собрания все время откладывалось, а когда оно наконец под председательством В. М. Чернова начало работу 5 января 1918 г., то большевики уже в ночь на 6 января разогнали его. Чернов как председатель Учредительного собрания не признал законность этих действий и повел борьбу за восстановление статуса собрания.
Фактически со времени разгона Учредительного собрания в течение двух с половиной лет Виктор Михайлович находился на нелегальном положении, его преследовали как большевики, так и правительство Колчака. После скитаний по Предуралью и Уралу весной 1919 г. он вновь оказался в Москве, где ему все время приходилось скрываться от чекистских ищеек. В начале осени 1920 г. руководство приняло решение об отъезде Виктора Михайловича из России для налаживания партийной работы и организации издательства партийной литературы за рубежом. Так началась его последняя эмиграция, продлившаяся до самой смерти.
Во время подпольных скитаний изменения коснулись и личной жизни Виктора Михайловича: он фактически расстался со второй семьей и стал жить с Идой Самойловной Сырмус-Пыдер, по первому браку женой известного эстонского скрипача и революционера Эд. Сырмуса, которая до Октябрьского переворота 1917 г. была активным членом большевистской партии. С ней он благополучно прожил до конца своих дней.
Во время третьей эмиграции Чернов проживал в Эстонии, Германии, Чехословакии, Франции и США, где продолжал активную политическую, литературную и общественную деятельность. В эти годы особое внимание он уделял теоретическим вопросам: дальнейшей разработке проблем строительства социализма и обобщению опыта российских революций и гражданской войны. В своем капитальном труде «Конструктивный социализм» Чернов пришел к выводу, что время утопического и научного социализма прошло, теперь наступило время реального социализма, который может быть осуществлен только через кооперирование населения той или иной страны. При этом он полагал, что сохранение в России элементов коллективизма в общественной жизни и менталитете населения позволит российскому обществу быстрее встать на путь кооперативного социализма. А побывав в 1935 г. в Палестине, Виктор Михайлович высказал мысль, что именно там, в еврейских кибуцах, находится аванпост современного социализма, осуществляется на практике то, о чем мечтали российские социалисты-революционеры еще в начале XX века.
Серьезному исследованию Чернов подверг события 1917 г. в России, чему были посвящены многочисленные статьи и две не утратившие своей научной ценности книги: «Рождение революционной России» и «The Great Russian Revolution». Анализируя революционные события по имеющимся источникам, учитывая собственные воспоминания как активного участника описываемых событий, Чернов приходил к выводу, что завоевание власти большевиками не было случайным, ибо демократические силы страны в ответственный момент оказались раздроблены и потеряли авторитет в массах.
Большое количество статей Виктора Михайловича было посвящено внутренней и внешней политике СССР. Он крайне негативно оценивал многое, что происходило в Советском Союзе в 1920— 1930-е гг., особенно свертывание нэпа, насильственную коллективизацию сельского хозяйства, установление тоталитарного режима, массовые репрессии, и призывал мировую общественность протестовать против вопиющих фактов сталинского произвола, против фальсифицированных судебных процессов, выступать в поддержку жертв репрессий. В 1930-е гг. Виктор Михайлович был среди тех прогрессивных деятелей, кто активно боролся с фашистской угрозой, призывая к сплочению антифашистских сил.
В конце 1938 г., когда Чернов находился на заседании Исполкома Социалистического Интернационала, проходившем в Бельгии, в Чехословакии сложилась опасная внутриполитическая ситуация, и Виктору Михайловичу пришлось обосноваться в Париже. К сожалению, отъездом в Париж не закончились его скитания. Вторая мировая война и оккупация Франции немецко-фашистскими войсками заставили Чернова в конце весны 1941 г. покинуть Европу. Последние годы жизни он провел в США.
В Нью-Йорке, где поселился Чернов, существовала довольно значительная группа эсеров, сильно возросшая в связи с прибытием эмигрантов из европейских стран. Среди них были такие видные деятели, как Авксентьев, Зензинов, Вишняк и другие. В 1941 г. они начали издавать журнал «За свободу», в редакцию которого вошел и Виктор Михайлович. В центре внимания авторов статей этого журнала были события в Европе, Великая Отечественная война, проблемы послевоенного устройства мира. Виктор Михайлович после 22 июня 1941 г. выступал в поддержку героической борьбы советского народа, призывал русских эмигрантов и американцев оказать всестороннюю помощь СССР в его борьбе против фашистских агрессоров. Однако это была поддержка именно народа, а не правительства, ибо Чернов убеждался, что Сталин не собирался смягчать режим, проводить демократические преобразования. Поэтому по мере приближения войны к победоносному для антифашистского лагеря завершению Виктор Михайлович предупреждал об опасности установления сталинского диктата над Европой.
Проживая в Америке, В. М. Чернов много внимания уделял изучению истории России, анализу российско-польских отношений. В архиве Гуверовского института войны, революции и мира среди бумаг Чернова хранятся многочисленные выписки, сделанные им из источников и литературы, по этим проблемам. Они свидетельствуют о его глубоком научном подходе к исследованию, искренней любви к своей родине, гордости за ее героическое прошлое.
Чернов был всегда физически крепким человеком, но после 60 лет у него появились многочисленные болезни, его несколько раз оперировали. Однако до последних лет жизни он сохранял прекрасную память, работоспособность, веру в великое будущее России, в ее грядущее демократическое развитие.
15 апреля 1952 г. В. М. Чернова не стало, он умер в своей нью- йоркской квартире, не дожив несколько месяцев до 79-летия. На траурном митинге во время похорон представители русской эмиграции и американской общественности отмечали его огромную роль в политической жизни России первых десятилетий XX века, подчеркивали его преданность своей родине, безграничную любовь к России.
В. М. Чернов на протяжении всей истории партии социалистов-революционеров оставался ее главным теоретиком. Его основные идеи — необходимость для российского общества демократического социализма, всенародной собственности на землю (отсюда его концепция социализации земли и кооперации), федеративного государственного устройства, прочного союза крестьянства, рабочего класса и интеллигенции как трудовых слоев, реформирования общества в интересах трудящегося человека, направленного на повышение материального благосостояния и духовное развитие личности — и сегодня не утратили своей актуальности.
Виктор Михайлович Чернов оставил нам богатое творческое наследие. Им было опубликовано около 1000 работ, включая книги, брошюры, статьи, рецензии и заметки. Многие из опубликованных работ Чернова стали библиографической редкостью, многие выходили лишь на иностранных языках и на русском никогда не издавались, а многие до сих пор продолжают оставаться лишь в рукописях. Для российских исследователей, не говоря уже о широком круге читателей, все они, как и само имя Чернова, долгое время пребывали почти в полном забвении. И лишь с середины 1990-х гг. среди отечественных исследователей наметился определенный интерес к объективному изучению его творчества и деятельности. Но пока сделаны лишь первые шаги в этом направлении.
Особый пласт творческого наследия Чернова — биографические очерки, эссе, воспоминания. К этому жанру он обратился еще в начале XX века, когда опубликовал ряд очерков о разных лицах, с которыми был лично знаком, а с некоторыми близко сотрудничал. За период с 1906 по 1917 гг. увидели свет его эссе о Е. Ф. Азефе, С. В. Балмашеве, Э. М. Вайяне, Г. А. Гапоне, Ж. Жоресе, В. И. Ленине, С. Н. Слетове и Е. С. Созонове.
В 1919 г., находясь на нелегальном положении в Москве и скрываясь от постоянной угрозы ареста, В. М. Чернов начал писать мемуары: речь шла об осмыслении собственного жизненного пути, о лично пережитом, о своих достижениях и неудачах, радостях и разочарованиях.
Оказавшись осенью 1920 г. за границей, он вскоре завершил и опубликовал две книги своих воспоминаний. Первая, «Мои мытарства в Советской России», вышла в 1921 г. на трех языках — французском, немецком и шведском, а в следующем году — на чешском. Велись переговоры об ее издании на итальянском и русском, но этим планам не суждено было осуществиться.
Эта небольшая по объему книга Чернова охватывает период от разгона большевиками Учредительного собрания до эмиграции Виктора Михайловича в Эстонию. Главное внимание в ней сосредоточено на двух сюжетных линиях — борьбе демократических сил с большевистской диктатурой и освещении изощренных, коварных, беспощадных средств и методов красной охранки при расправе с идейными противниками большевистского режима из социалистического лагеря. Надо сказать, что это была первая попытка проанализировать причины поражения оппозиции, выступившей под знаменем Учредительного собрания и некоторое время контролировавшей огромную территорию от Волги до Урала.
Вторая книга воспоминаний — «Записки социалиста-революционера» — вышла в 1922 г. на русском языке в известном берлинском издательстве 3. И. Гржебина и посвящена периоду становления Чернова как революционера и социалиста, а также первым годам его революционной деятельности (до отъезда за границу в 1899 г.). В книге немало страниц уделено воспоминаниям о М. А. Натансоне, с которым Виктор Михайлович познакомился будучи еще учеником Саратовской гимназии.
В этом же году в газете «Голос России» появились небольшие очерки о Григории Гершуни, Егоре Созонове и несколько статей о Максиме Горьком. В последующие годы черновские эссе о видных деятелях революционного движения регулярно печатаются на страницах таких эсеровских журналов, как «Революционная Россия» и «Воля России». В. М. Чернов пишет о Ю. О. Мартове, В. И. Ленине, Б. В. Савинкове, Л. Д. Троцком, А. И. Гуковском, Н. С. Чхеидзе, П. Б. Аксельроде и П. А. Вихляеве.
В 1927 г., отвечая на просьбу X. О. Житловского, он готовит очерк о С. А. Ан-ском (Раппопорте) для сборника, посвященного его памяти. В 1929 г. публикует большую статью о Житловском в юбилейном сборнике, выпуск которого был приурочен к 65-лстию Хаима Осиповича. Оба сборника увидели свет в Варшаве и были изданы на идише.
В 1930— 1940-е гг. В. М. Чернов делится с читателями различных периодических изданий воспоминаниями о Евгении Ратнер, Екатерине Брешко-Брешковской, Николас Авксентьеве, Разумнике Иванове, Йозефе Пилсудском. В 1934 г. под его редакцией американская еврейская рабочая организация «Арбетер Ринг» издаст в Нью-Йорке на идише сборник «Григорий Гершуни: Жизнь и деятельность».
В процессе работы над этим сборником у Чернова рождается замысел подготовить и издать отдельной книгой серию биографических очерков о революционерах-евреях, стоявших у истоков партии социалистов-революционеров. Этот замысел нашел живой отклик и горячую поддержку со стороны «старой гвардии» эсеровской партии. Так, жена Михаила Гоца Вера Самойловна, узнав о намерении Виктора Михайловича, встретила это известие, по словам О. Е. Черновой-Колбасиной, со слезами на глазах и готова была оказать финансовую помощь в издании книги. Через некоторое время, в июне 1935 г., она писала В. М. Чернову: «Хотела Вас спросить, соберетесь ли Вы, наконец, написать про Михаила Рафаиловича? Из близких ведь Вы один, кажется, остались, который его хорошо знал и мог бы написать, и знал всю его заграничную жизнь и деятельность, и на Вас лежит ответственность об издании, а о прочем я позабочусь. Напишите, что Вы об этом думаете. Меня этот вопрос сильно волнует. Хотелось бы при жизни моей еще почитать и издать. Все сделаю, чтобы было издано. Напишите мне подробно...» (2).
В. М. Чернов обещал и даже вел с В. С. Гоц переписку по этому вопросу. Но неожиданно нахлынувшие обстоятельства (болезнь, отсутствие необходимых финансовых средств, обострившаяся общеполитическая ситуация в Европе и вынужденная эмиграция из Праги в Париж, а затем в Америку) не позволили ему осуществить задуманное и обещанное. К своему замыслу Виктору Михайловичу удалось вернуться лишь спустя полтора десятка лет.
Проживая в Нью-Йорке, он с большой теплотой и любовью постоянно вспоминал о своих друзьях-единомышленниках, о тех, с кем он строил партию, с кем делил житейские радости и невзгоды, с кем самоотверженно боролся против самодержавия во имя свободной и демократической России. Мысли постепенно ложились на бумагу, воскрешая светлые образы людей, оставивших неизгладимый след в истории российского освободительного движения. Так появились восемь биографических очерков: о С. А. Ан-ском, Г. А. Гершуни, А. Р. и М. Р. Гоцах, X. О. Житловском, М. А. Натансоне, О. С. Миноре и И. А. Рубановиче. К этому времени никого из них уже не было в живых, да и В. М. Чернову перевалило за 70 лет, а поэтому, видимо, он и торопился зафиксировать то, что хранила его память о ближайших товарищах по политической борьбе.
Впервые эти воспоминания появились на страницах нью-йоркской еврейской газеты «Форвертс» в начале ноября 1946 г. и продолжали печататься вплоть до конца 1947 г. Успех был колоссальным, автор и газета получали сотни писем, как правило, благодарственных и ностальгических. Вот цитата из одного такого письма: «Глубокоуважаемый Виктор Михайлович, — обращался к Чернову И. Кример. — С большим интересом еврейская публика читает Ваши статьи в газете «Форвертс», где Вы пишете о людях и событиях недавнего прошлого. С особым вниманием это читают люди, которые в те времена жили в Москве и Петербурге и в той или иной мере соприкасались с событиями и людьми, Вами описываемыми. Будущий историк России очень много полезного материала найдет в этих статьях Ваших.
Но и сейчас здесь, в Нью-Йорке, среди многочисленных читателей „Форвертса" многие высказывают свое мнение по поводу Ваших статей, и часто загораются жаркие споры» (3).
В 1948 г. воспоминания В. М. Чернова в несколько переработанном и расширенном виде были опубликованы отдельной книгой, которая была встречена с не меньшим интересом, чем газетные очерки. «Дорогой Виктор Михайлович, -- писал Чернову известный палестинский деятель И. Рубин, — был у нас праздник - день получения Вашей книги. Были тронуты Вашим вниманием, были счастливы услышать из присланной Вами книги живое эхо тому, что есть еще порох в ваших творческих пороховницах. Книга читается как захватывающий роман. Для меня, как интересующегося психологическими потемками человеческой души, там раскрываются прямо-таки врата чудес» (4). А в газетной рецензии Якова Лещинского отмечалось: «Книга настолько захватывает дух читателя, что, когда конец приближается, Вы огорчаетесь, что должны оторваться от чудного мира, так талантливо и с такой любовью описанного знаменитым социалистом-революционером В. Черновым» (5). И далее подчеркивалось, что «в этой книге имеются только восемь биографий восьми евреев, которые отдали свои жизни русской Революции; евреи, которые со своей глубокой верой и любовью останутся навеки в памяти всех, кому прежняя русская жизнь так дорога» (6).
Книга имела название «Еврейские лидеры в партии социалистов- революционеров» и была издана при финансовой поддержке «Арбстер Ринга» на идише, который в те времена являлся самым распространенным языком американской еврейской диаспоры. В. М. Чернов писал, конечно же, на родном языке и очень хотел видеть свои мемуары опубликованными не только на идише, но и на русском. В одном из писем к своему другу, известному деятелю меньшевизма и историку Б. И. Николаевскому он, беспокоясь за качество перевода, замечал: «А не согласится ли <...> издательство <...> издать и мои еврейские воспоминания на русском языке с оригинала? У меня сердце не на месте, когда я думаю, что они выйдут в свет не на том языке, на котором они написаны» (7). Однако на русском воспоминания полностью так и не появились (8). Правда, часть из них вошла в четвертую книгу мемуаров В. М. Чернова — «Перед бурей», которая вышла после смерти автора благодаря стараниям его друга Д. Н. Шуба и жены И. С. Сырмус-Пыдер.
«Еврейские» воспоминания В. М. Чернова позволяют уточнить малоизвестные либо воссоздать и вовсе неизвестные факты, эпизоды и события из жизни видных деятелей партии социалистов-революционеров. Как и всякие мемуары, они носят личностный, субъективный характер, но в этом и есть одно из важнейших их достоинств, когда речь идет о межличностных отношениях, о психологических основах взаимодействия. Они насыщены также многочисленными деталями, позволяющими наглядно и живо представить жизнь российской эмиграции начала XX века, более глубоко осветить процесс образования эсеровской партии и деятельность ее заграничной организации. В этом отношении черновские воспоминания являются ценным историческим источником. И хотя современный историк может и не согласится с некоторыми оценками и выводами Чернова, но одно бесспорно — перед ним живая, пульсирующая ткань самой Истории.
Представленная Черновым галерея образов виднейших деятелей партии социалистов-революционеров — это не парадные, не глянцевые портреты, а живые люди со своими достоинствами и недостатками, во всей полноте их психологического бытия и деяний. При этом нетрудно заметить, что степень былой психологической близости автора к тому или иному «герою» его воспоминаний, нашла соответствующее отражение в созданных им образах. Так, в довольно «критическом» духе выдержаны очерки о Натансоне и Житловском, почти беспристрастно исполнены портреты Минора, Рубановича и Абрама Гоца, а очерки об Ан-ском, Михаиле Гоце и Гершуни написаны с необыкновенной теплотой и любовью. Что, впрочем, и неудивительно, ведь они были ближайшими друзьями Чернова. На эту особенность обращали внимание почти все рецензенты, писавшие о книге «Еврейские лидеры в партии социалистов-революционеров», непременно выделяя эти очерки и подчеркивая их особо интимный характер.
Однако несмотря на неоднозначное личностное отношение к своим «героям», Чернов одинаково объективно и высоко оценивал вклад каждого из них в историю российского освободительного движения, подчеркивал их искреннюю озабоченность судьбой своей родины и страстное стремлен