– Интересно, – сказала Эва Лина, принцесса Арранты, запрокинув голову и глядя в парусиновый потолок походного шатра, – сын посла такой же толстый, как сам посол?
– Ты еще спроси, такой же ли он лысый! – парировала фрейлина Ниса, заплетая принцессе шестую косичку.
– Это было бы смешно! – сказала принцесса, выпрямляясь, чтобы дать Нисе уложить косы вокруг головы. – Два одинаковых лысых толстячка, только один большой, а другой маленький. И оба глазками – шмыг-шмыг!
Принцесса надула щеки, поджала вверх нижние веки и хищно зыркнула в обе стороны, изображая остренькие глазки, полномочного посла правителя далекого южного Хаардана. Посол прибыл в Арранту для каких-то умных переговоров то ли о торговом союзе, то ли о военном сотрудничестве. Возможно, принцесса знала бы больше, но ее мнения по этим вопросам никто не спрашивал, а зачем тогда влезать в эти тонкости?
– А может, он статный чернобровый красавец? – Ниса растопырила плечи и надула грудь, изображая мужчину своей мечты.
Мужчина из нее получался не очень. Разве бывают мужчины с такой длинной шеей и серыми глазами, каждый размером с небольшой колодец?
– Ой! – наморщила нос принцесса, – И что ты будешь делать с этим красавцем? Ты же ни слова не понимаешь!
– В некоторых ситуациях, Ваше Высочество, – Ниса сложила губы уточкой и демонстративно поддернула вырез платья, – слова не нужны.
– Например, – в тон ей продолжила принцесса, – если ты восемнадцатая жена в гареме.
Обе захихикали. Ниса взяла со стола маленький венок из розовых цветочков на проволочном каркасе и стала прилаживать его поверх принцессиных кос.
– И потом, – сказала Ниса, – может он по-нашему говорит. Как папаша.
– Только, если как папаша. – сказала принцесса. – Остальные все шипят и хрюкают. Как я устала от этих «хыр-пыр-шаар». Все такие вежливые, а глазами только и шныряют.
– Говорят, еще два дня, и едем домой, – неразборчиво сказала Ниса ртом полным заколок.
Король Арранты со своей свитой специально выехали сюда к южной границе королевства в знак уважения к послу Маарону. Переговоры уже несколько дней проходили на большом лугу, по краям которого расположились лагеря обеих высоких сторон, а в центре высился шатер для важных встреч. Там была общая центральная зала, от которой пологами были отгорожены два отделения, чтобы каждая делегация могла пошептаться в случае чего.
Важные встречи, к счастью, обходились без принцессы. Ее привезли для представительности и доставали из шатра только по случаю обедов и прогулок. Они с Нисой, единственной фрейлиной, сопровождавшей принцессу в путешествии, собрали уже все цветы в округе, перемыли кости всем хаарданцам, и большую часть времени валялись на кроватях в своем шатре. Правда, днем в шатре было душно, поэтому иногда они валялись за шатром, а иногда на берегу пробегавшей мимо луга речки. Три платья уже были безвозвратно были испорчены в процессе валяния там и сям на траве. Вспомнив об этом, принцесса вздохнула.
– Надеюсь, что так! – сказала она. – Если переговоры затянутся, мне придется ходить голой.
– Я одолжу для тебя фартук на кухне. – успокаивающе сказала Ниса. – Будешь прилично выглядеть, хотя бы спереди.
– Лучше сразу кольчугу солдатскую. – сказала принцесса, хмыкнув, – Она хоть не порвется.
– Ты в ней заблудишься. Я попрошу у посла один из их халатов и это полотенце, которым они голову обматывают. Тебе зелененькое или розовое?
Принцесса засмеялась. Наряды у южан действительно были очень странные.
– Мне зеленое. А тебе розовое. Поедем домой обе, как хаарданки.
– Угу, – сказала светлокожая Ниса, – только надо загореть, а то нас сразу раскусят.
– Не-е, – веселилась принцесса, – так загореть, как они, у тебя не выйдет! Ты же только краснеешь и облупливаешься. Но не расстраивайся. Я тебя намажу золой.
Ниса фыркнула и хохотнула баском. Сама принцесса уже успела загореть так, что вкупе со своими темными волосами вполне была похожа на южанку и без всякого полотенца.
– Тогда надо и «хыр-пыр-шаар» какой-нибудь выучить. – сказала она, оглядывая прическу принцессы. – Ладно, Высочество, пора двигать.
Ниса имела в виду, что настало время выходить к торжественному обеду, посвященному сыну посла, который где-то отстал от основного посольства, а теперь прибыл. Принцессе, однако, торопиться туда не хотелось.
– Слушай, – сказала она, – покажи бешеную белку!
– Да ну! – скривилась Ниса.
– Пожалуйста! Пожалуйста! – принцесса сложила ладошки вместе, сделала просящие глаза и даже попрыгала для убедительности.
«Бешеной белкой» назывался трюк, которым Ниса развлекала принцессу еще когда они были маленькими девочками. Ниса вздохнула. Трюк требовал подготовки. Ниса вытащила спицу из пучка волос на затылке рассыпав золотые локоны по плечам. Она наклонилась и, свесив голову, сгребла все это шелковое богатство вперед. Двумя руками она разделила шевелюру на два хвоста, по обеим сторонам от макушки, удерживая их кулаками. В этот момент полог шатра откинулся и внутрь просунулся Гонза, солдат, которого регулярно отряжали к принцессе в помощь.
– Ваше Высо… – начал Гонза, но заряженную Нису было уже не остановить.
Она резко разогнулась, хвосты взлетели вверх и затрепетали в кулаках двумя фонтанами. Огромные глаза Нисы, предмет зависти всех женщин королевства, были скошены в переносицу. В вытянутых вперед губах, безостановочно мелькал язык, превращая пронзительный Нисин вопль во что-то похожее на бесконечное «У-лу-лу-лу-лу».
Обычно это бывало довольно смешно. Теперь же, помимо «бешеной белки» принцесса видела еще и лицо Гонзы, с квадратными глазами и раззявленным ртом. Это удесятерило эффект.
Принцесса рухнула на табурет, хотя если бы не последнее парадное платье, она уже каталась бы прямо по земле. Она хотела сказать: “Уходи!”, но издать могла только звук, смахивающий на скрип колодезного ворота: «Вхиииип! Вхииип!»
Сведенными к носу глазами Ниса Гонзу не видела и улюлюкала пока в ней не кончился воздух. К этому времени принцесса вообще утеряла способность издавать звуки, кроме судорожного сипения. Из последних сил она помахала в сторону полога ослабевшей кистью и Гонза, наконец, убрался.
– Вечно вы, Ваше Высочество, – сказала порозовевшая от смущения Ниса, – меня в дурах… – дальше она говорить не смогла, громко фыркнула и захохотала.
– Пре-кра-ти, – в три приема простонала принцесса, когда смогла набрать воздуха. Она сидела низко наклоняясь вперед, чтобы слезы не текли по щекам, а капали вниз прямо с переносицы. – Жи-жи-живот болит.
Им потребовалось некоторое время на то, чтобы перестать хрюкать и всхлипывать, и два раза по столько, чтобы восстановить урон, нанесенный внешности. Глаза принцессе пришлось промыть и заново подкрасить ресницы сажевой мазью.
На обед в центральном шатре они чуть не опоздали. Разумеется, их бы дождались, но опоздание произвело бы неправильное впечатление на посла, а принцессе надлежало производить как раз правильное. В конце концов, Хаардан был раз в десять больше, чем ее королевство, посол был там важной шишкой, а Арранте очень нужны были сильные союзники. Это называлось «политический момент», как ей объяснял отец, король Эннер, почти всю дорогу от столицы до этого луга.
В пестрой хаарданской делегации принцесса сразу обнаружила новое лицо. Пришлось мысленно отдать очко Нисе, которая в своих догадках оказалась ближе к истине. Арманхан, сын посла, конечно, не был статным красавцем, но имел широкие плечи, узкую талию, украшенную узорчатым золоченым поясом, и крепкую шею, опять же с чем-то золотым на ней.
«Стой он ко мне спиной, я даже возможно обратила бы на него внимание», – думала принцесса, приседая во всех положенных по ритуалу реверансах и потупляя глаза в землю. Думала она так, потому что лицо Арманхана, несмотря на черные брови, нос с горбинкой и жгучие черные глаза, в целом было весьма противным. «Зазнайка», – решила принцесса. Впрочем, если она что-нибудь понимала в мимике чужестранцев, сама она Арманхану тоже не понравилась.
За столом король Эннер восседал напротив посла, принцесса от него по левую руку, а Ниса через пару человек по правую. Это обеспечивало женское присутствие на обоих, так сказать, флангах. Напротив принцессы оказался скучный советник посла в малиновом халате и смешной круглой шапочке. Принцесса вообще не помнила, чтобы он когда-нибудь открывал рот. Обед был вкусным, но скучным. Посол, который неплохо владел десятком разнообразных языков, вел беседу с королем. С точки зрения принцессы, ни о чем интересном речь не шла. Ей оставалось на разные лады улыбаться советнику, на что он каждый раз вежливо кивал. Умопомрачительно весело!
– Должен искренне поздравить Величество Ваше! – растягивая гласные, вдруг сказал посол Маарон громче обычного и поднял кубок. – Это истинное счастье иметь дочь! Такое милое дитя – утеха для отцовского сердца!
Маслянистые глазки на одутловатом лице посла сверлили принцессу поверх многозначительной улыбки. Утеха отцовского сердца вывесила на физиономии выражение под названием «Ах, как я скромна и прелестна!» Несколько хлопков ресницами в сторону Маарона довершили картину. Ничто из прозвучавшей у принцессы в голове фразы: «Какое я тебе, шлак и пепел, дитя, капуста заморская?!» – на лице не отразилось. Впрочем, может быть, самую малость что-то проступило около уха, если судить по тому, как смотревший на принцессу сбоку король Эннер приподнял бровь. «Ладно, ладно! – мысленно сказала ему принцесса. – Вслух его капустой называть не буду». Принцесса вздохнула. К послу полагалось обращаться «Ваше Сиятельство» и строить такие вычурные фразы, что язык узелком завязывался.
В какой-то момент принцесса по диагонали через стол отыскала взглядом Арманхана, который сидел через несколько человек от посла. «Зубищи-то какие! – подумала принцесса. – Интересно, кого это он так глазами облизывает?» Принцесса наклонилась вперед, чтобы над тарелками разглядеть объект его внимания. Могла бы и догадаться!
Ровно напротив Арманхана трепетала кудрями Ниса. Принцесса почувствовала, как у нее расширяются глаза, и ползут вверх брови. Ниса не просто сидела напротив, она активно работала глазами, выгибала шею и демонстрировала лучший набор манер из своего запаса. Мизинчик-то как отгибает, вы подумайте! А кусочки какие маленькие в рот кладет! Видел бы Арманхан, как Ниса, слизывая жир с запястий, в одиночку уделывает баранью лопатку, когда им доводится ужинать без свидетелей, он бы ей так не улыбался.
Ниса, сияя и поднимая ветер ресницами, изящно повернула головку и уткнулась в изумленный взгляд принцессы. Милая улыбка еще немного повисела у Нисы на лице, а потом мгновенно исчезла. С выражением, называющимся «Я случайно тут проходила», Ниса отвернулась и стала делать вид, что это вовсе не она, а какая-то другая незнакомая фрейлина. Так-так!
Принцесса отклонилась назад, и за спинами сидевших за столом нашла взглядом золотистую гриву. Она поджала губы, выдвинула вперед подбородок и прищурившись стала ждать. Расчет оправдался. Очень скоро один беспокойный глаз Нисы выглянул из-за плеча соседа и, уколов принцессу, тут же скрылся. Принцесса набралась терпения. Через пару мгновений из-за плеча выглянула вся Ниса, поджала плечи и расширила глаза. Это означало: «А, что, собственно?» Принцесса сморщила нос и, высунув язык, подергала головой: «Не прикидывайся кочергой!» Ниса свела глаза к кончику носа, а потом скосила в сторону: «Просто, он такой милый!» Принцесса глянула на Арманхана и, вернув взгляд к Нисе, сдвинула брови домиком: «Милый?! Вот этот слащавчик?» Ниса приоткрыла рот и закатила глаза так, что они должны были бы смотреть в затылок: «Все тебе, Высочество, не так!»
Принцесса обдумывала изобразить ей «Прекрати немедленно!» или «Все мне потом расскажешь!», как вдруг услышала, что к ней кто-то обратился. Она качнулась обратно к столу. Что? Кто? Все лица были повернуты к ней. «С приездом, Ваше Высочество!» – сказала себе принцесса. Пауза затягивалась.
– Конечно! – скромно улыбнувшись, сказала принцесса и рискнула: – С большим удовольствием!
– Прекрасно, – сказал посол, выдержав крохотную паузу. – В таком случае, мы представим его сразу после обеда.
Застолье продолжилось своим чередом, и все оставшееся время принцесса по обрывкам разговора безуспешно пыталась выяснить, на что именно она подписалась.
Обед закончился десертом из моченых ягод, сливок и сушеного меда. Король Эннер поднялся первым, за ним посол, а следом и все остальные. Покинув шатер, вся компания неспешным послеобеденным шагом отправилась в сторону хаарданского лагеря. Ниса, продолжавшая весь обед строить глазки Арманхану, на прогулке ухватила его под локоток и продолжала внимать каким-то его нашептываниям. Принцессе пришлось идти одной. По дороге она неодобрительно хмурилась Нисе в спину. Так облепиться на ходу вдоль мужчины, надо еще исхитриться!
И только, когда процессия подошла к хаарданским шатрам, принцессе удалось понять, что к чему. Навстречу им из лагеря вывели коня. Публика расположилась по границе условного круга, по которому конюший вел скакуна на короткой корде. Зрелище и впрямь было необыкновенное. Черный как ночь скакун, блестя шкурой в лучах вечернего солнца, высоко поднимал колени тонких ног и с восхитительным достоинством нес благородную голову. Ему, очевидно, нравилось общественное внимание, хотя с его точки зрения народу могло бы быть и побольше. Это был представитель азгорской породы, о которой слышал каждый, но в северных краях мало, кто видел. Казалось, что его копыта касаются земли только по привычке. Он не опирался на них, а просто парил над землей демонстрируя полное пренебрежение к такой мелочи, как вес.
Принцесса тайком огляделась. Это был редкий случай, когда никто из большого количества мужчин не смотрел на Нису. Даже Арманхан, казалось, забыл о ней и не отрывал глаз от коня.
– Вот он, – сказал посол, – драгоценный дар нашего повелителя моему сыну!
– Эль-Тарайя, – хрипловато сказал Арманхан, – Его звать Эль-Тарайа.
Услышав свое имя, конь взметнул хвостом и еще выше поднял голову. «Хвастун!» – подумала принцесса. Конь только делал вид, что не замечает людей. Будто услышав принцессу, он вдруг покосился на нее задорным глазом и чуть ли не подмигнул. Принцесса едва заметно скорчила коню рожицу и отвернулась. Ниса по-прежнему придерживала Арманхана и на принцессу не смотрела. Среди общего восхищения принцесса вдруг почувствовала усталость. Настроение шло вниз.
Неожиданно, во втором ряду, за Нисой, принцесса увидела Клифа, сына королевского конюха, с которым она разделила немало детских игр и конных прогулок. Принцесса посмотрела на Эль-Тарайю.
– Ваше сиятельство, – услышала она свой голос, к собственному удивлению, – позволено ли будет спросить, сколько стоит этот чудесный конь?
– Прошу простить мою дочь, – сразу сказал король Эннер, но посол перебил его.
– Это несложный вопрос! – сказал Маарон и повернулся к принцессе. – Этот конь не стоит ничего.
От неожиданности наступила тишина.
– Дар нашего повелителя нельзя продать или подарить кому-то еще. Это будет преступным неуважением! – и посол склонил голову, видимо, перед величием далекого дарителя.
– Я была бы счастлива опробовать коня на небольшой прогулке, – не унималась принцесса. – Надеюсь это не будет сочтено за неуважение?
Посол помолчал, потом слегка покачал головой. Однако, сказать он ничего не успел.
– Пускай ехать! – сказал Арманхан, и все посмотрели на него. – Это подарок для меня. И я разрешать!
Арманхан отклонил голову назад и смотрел на принцессу как будто свысока, с не очень понятным прищуром. Пока принцесса пыталась сообразить, что бы это могло значить, Арманхан вдруг глянул на вечернее солнце и повторил:
– Я разрешать! – он опустил глаза на Нису и вдруг похлопал ее по руке, – Я оставить заложник!
Все вежливо посмеялись. Посол пошевелил губами, но ничего не сказав, только снова склонил голову.
Прошло совсем немного времени, ровно столько, сколько нужно приличной принцессе для того, чтобы переодеться в костюм для верховой езды. Успели оседлать Эль-Тарайю и еще пять лошадей, собрать двух стражников короля и двух хаарданцев для сопровождения – этого конкретного коня, может и нельзя было продавать, но вообще представитель азгорской породы стоил, как половина королевского замка. На пятой лошади разместился Клиф, который так восхищался Эль-Тарайей, что даже на всякий случай умылся. И лошади, и люди всего пару раз успели подумать: «И долго нам еще тут стоять?», а принцесса уже появилась из-за полога своего шатра. Ей помогли подняться в седло, и кавалькада тронулась в путь.
Невесомой походка Эль-Тарайи казалась не только со стороны. Принцесса не могла не оценить, как плавно конь нес ее над луговой травой, а позже над ухабами полудороги-полутропинки, широко огибающей луг по окрестному лесу.
Клиф, едущий рядом, раз в четыре шага интересовался: «Нравится? Как он на ходу? Ведь правда красавец?» Ему казалось, что принцесса не так рада, как должна была бы быть. И ему казалось правильно.
Удивительным образом принцесса была раздосадована поведением Нисы. Это было глупо, и от этого было еще досаднее. Ну состроила она глазки посольскому сынку, и что? Не уедет же она с ним в Хаардан, какой там, женой? Восемнадцатой? Тем не менее была в глазах Нисы нота, которая придавала забавному флирту оттенок настоящей увлеченности. «Предательница!» – хмыкнула принцесса, хотя и не была вполне с собой согласна.
– Ты чувствуешь? Чувствуешь? – снова спросил Клиф.
Принцесса рассеянно посмотрела на него. Позади пыхтели и гремели копытами лошади охранников. Принцесса вдруг действительно ощутила под собой, как дышит и волнуется сдержанная мощь огромного животного. Не успев сообразить, что делает, принцесса наклонилась вперед, привстала в стременах и встряхнула поводья.
Эль-Тарайа не меняя ритма двинулся вперед. Ничего не изменилось, он просто неумолимо набирал скорость. Было ясно, что ему уже надоела мерная ходьба, и он только рад этой пробежке. Сзади послышался хриплый хаарданский окрик. Судя по шуму, всадники понукали своих лошадей, в попытке догнать принцессу. Ровно с тем же успехом они могли бежать пешком или вовсе стоять на месте. Азгорский скакун с легкой ношей, а принцесса хотела бы думать о себе именно так, был недосягаем. Последнее, что слышала принцесса, был затихающий голос Клифа:
- Высочество… Лина… жди…
В медленно сгущающихся сумерках навстречу бесшумно мчались ветви, почти цепляя принцессу за волосы. Она привстала в стременах и порою ей казалось, что она действительно летит над дорогой. Сопровождение осталось уже за целой чередой поворотов, когда принцесса вдруг потянула поводья и опустилась в село. Эль-Тарайа остановился.
По верхам крон еще дрожали последние лучи солнца, но внизу, из-под деревьев уже растекалась темно-синяя мгла. Похолодало.
Принцесса пустила коня шагом и за следующим поворотом увидела знакомое место, где от дороги отходила узкая тропа. По ней она и направилась через лес. Здесь ветки смыкались прямо над головой, приходилось иногда пригибаться или отводить их руками. Через некоторое время принцесса и конь оказались на небольшой круглой полянке.
Спроси кто-нибудь принцессу в этот момент, о чем она думает, она бы не ответила. Она просто замерла в седле, посередине сумеречного леса, глядя куда-то между ушей Эль-Тарайи. Конь, будто понимая ее состояние, стоял тихо, приопустив голову на выгнутой шее. Может быть, принцесса думала о дружбе? О том, что друзья остаются друзьями, лишь пока у них не появляются собственные интересы? Или о том, как можно разобраться – подруга ей Ниса или просто добрая подданная? Где та мера, когда уже можно назвать человека другом или, скорее, наоборот, когда он им быть перестает? На полянку выехал всадник.
– Ваше Вы… Лина! – в голосе Клифа одновременно слышались облегчение и негодование. – Так же нельзя! Все с ума посходили, ищут тебя по всему лесу.
– Нашли. – кивнула принцесса в темноте.
– Поедем в лагерь, – сказал Клиф. – Как тебе конь?
– Хороший, – сказала принцесса и погладила коня по шее.
Они выбрались из леса и не спеша поехали к лагерю южан. Вдалеке у центрального шатра видны были факела, доносился обрывистый визг волынок. Точно! Сегодня же хотели устроить вечер песен, чтобы каждая сторона похвасталась своими музыкантами! Ниса тоже, наверняка, там, вместе со своим…
– Слушай, – сказала принцесса Клифу, – можешь отвести этого коня к ним в конюшню?
– Могу, – неуверенно ответил Клиф, – а ты?
– А я… – принцесса неопределенно махнула рукой в сторону музыки.
Она соскочила с седла, отдала поводья Клифу и пошла через ночной луг на свет факелов.
Принцесса подошла достаточно близко, чтобы видеть, что происходит, но осталась в тени, так чтобы ее не заметили. Два бородача закончили какой-то ритмичный звон, который они извлекали из больших деревянных инструментов с натянутыми жилами, и снова уступили место королевским волынщикам. Оказалось, что под хаарданскую музыку не только пели, но еще и плясали, и теперь несколько раскрасневшихся человек расходились к своим местам на деревянных скамьях, расставленных по кругу. Среди них был и Ниса, которую вел за руку Арманхан. Они уселись на скамью, и Ниса что-то оживленно зашептала. Волынщики затянули балладу о добром короле Муне, который, если верить легендам, приходился принцессе каким-то пра-пращуром. Она слышала эту песню, наверное, тысячу раз.
Ниса вдруг обернулась и оглядела темноту за собой. Что-то сказав Арманхану, она поднялась, обогнула скамьи и через несколько шагов оказалась около принцессы.
– Ты вернулась! – негромко сказала она.
– Как видишь, – сказала принцесса, – что тут у вас?
– Какое-никакое развлечение! Пойдем, там для тебя приготовлено место, сейчас принесут горячее вино!
– А этот твой, что?
– Танцует смешно! – хихикнула Ниса. – Весь вечер мне шепчет: «Каошш пур айук». Или как-то так.
– И что это значит?
– А я откуда знаю? Наверное, что-нибудь вроде: «Ты самая красивая!» – Ниса снова хихикнула.
– А может это значит: «Я главный штырь во всей округе?» – каждое Нисино хихиканье царапало по позвоночнику.
– Может. – пожала плечами Ниса и сменила тон. – Что с вами, Ваше Высочество?
– Я пойду спать, – сказала принцесса, – голова трещит.
Обе знали, что это неправда. Они помолчали, потом принцесса повернулась и пошла в темноту.
– Я с тобой, – заговорила Ниса, но принцесса только махнула кистью руки назад, оставив Нису стоять на месте.
В шатре дожидалась служанка. С ее помощью принцесса без удовольствия умылась, натянула ночную рубашку и повалилась в кровать. Служанка подоткнула шерстяной плед, поклонилась и вышла. Некоторое время принцесса лежала, слушая отдаленные лесные шорохи, в полном разладе с собой и миром. Сон пришел к ней раньше, чем Ниса пришла в шатер.
– Ваше Высочество, проснитесь, пожалуйста! Ваше Высочество!
Принцесса разлепила глаза, уже понимая по тону служанки, что говорить “доброе утро” неуместно. Она села, спустив босые ноги на овечью шкуру, лежавшую у самой кровати прямо на утоптанной земле.
– Ваше Высочество, у нас беда!
Принцесса огляделась, и служанка сразу подала ей серебряный кубок с водой. Каждое утро начиналось с воды, сколько принцесса себя помнила. Отпивая из кубка, она увидела, как в своей кровати села Ниса. Принцесса вспомнила вчерашний день. «Даже твои сказочные глаза спросонья кажутся маленькими», – почему-то подумала принцесса и вернула кубок служанке.
– Что случилось?
– Хаарданцы схватили Клифа!
– Как это – схватили?!
– Я больше не знаю ничего, Ваше Высочество. Гонза говорит, они говорят, он украл какого-то коня.
Принцесса хмурилась на служанку пытаясь проникнуть в смысл слов. Ерунда какая-то! Как он мог украсть коня? Было ясно, впрочем, что подробностей от служанки не добиться.
– Одеваться. – сказала принцесса.
Служанка потянулась, чтобы помочь снять тонкую ночную рубашку, но принцесса раздраженно отмахнулась.
– Я сама, – сказала она. – Дай юбку.
Скинув рубашку, принцесса натянула короткую нижнюю полушелковую юбку на тесемке, а затем синее узкое платье без пояса с треугольным вырезом. А если «конь» это азгорский скакун? Клиф украл Эль-Тарайю? Принцесса засунула ноги в короткие сапожки из козьей замши. Она же сама велела ему отвести коня к хаарданцам. Украшения? Нет. Не до них. Однако принцесса все же взяла из шкатулки одно кольцо – наследство ее матери. Принцессе нравилось верить, что оно приносит удачу. Все равно, дикость какая-то, как хаарданцы могут удерживать кого-то из подданных Арранты?! Схватив с сундука льняную расшитую ленту, принцесса выбежала из шатра.
Взмахивая широкими треугольным рукавами, принцесса уже по пути к центральному шатру собрала волосы на затылке и завязала их лентой. Клиф, ее сверстник и детский товарищ, особенно с тех пор, как много лет назад умерла ее мать. Конечно, она принцесса, а он лишь сын конюха, но это не мешало им вместе строить дома на деревьях, ловить чудовищ в замковом рве, и тренироваться в стрельбе из лука! Принцесса стреляла, а Клиф, в основном, бегал за стрелами. Да, что говорить! Хватать среди бела дня… Или темной ночи? Неважно! Хватать подданных принцессы...
Пройдя сквозь расступившуюся охрану и резко откинув полог, принцесса влетела на аррантийскую часть шатра. Увидев ее, король Эннер, тут же поднялся из деревянного кресла.
– Что происходит? – принцесса подбежала к отцу, не обращая внимания на мужчин, толпившихся вокруг.
– Тише! – сказал король и обнял принцессу. – Они ожидают в зале.
Король еще мгновенье удерживал принцессу. Потом разомкнул объятья и усадил ее рядом с собой.
– Посол Маарон пришел с сообщением, что кто-то похитил азгорского коня его сына.
– Но при чем тут… – начала принцесса, но король остановил ее жестом.
– Вчера ночью несколько человек видели, что коня выводил из лагеря Клиф. – сказал король.
– Это вранье! – зашептала принцесса высоко понимая брови и округляя глаза. – Он не мог выводить! Он его туда отвел!
– Однако, свидетельствуют против него.
– Ты им веришь? Да эти хаарданцы скажут все, что угодно!
– Не только хаарданцы, – король помолчал, принцесса не отводила от него глаз. – Наш сторожевой разъезд видел то, о чем говорит посол – Клиф вел коня от самого лагеря прочь в темноту. Они не сочли это важным, хаарданский конь не их забота, но подтверждают в точности.
– Надо спросить самого Клифа, – вдруг заулыбалась принцесса. – Он, разумеется все объяснит!
– Мы не можем, – сказал король. – По их обычаям, до суда никто не может говорить с обвиняемым.
– Какое значение имеют их обычаи? Мы в Арранте!
– Но Клиф на территории их лагеря.
– И что? – король промолчал.
Принцесса обвела взглядом собравшихся, почти все смотрели куда-то в землю с унылыми лицами. В груди у принцессы что-то сжалось. Она повернулась к отцу.
– Понятно, – она сглотнула, – политический момент. И что мы будем делать?
– Перед закатом состоится суд, – проговорил король. – Если не найдется конь, или подозрения не падут на кого-то еще, Клиф будет казнен по хаарданским законам сразу после захода солнца.
– Что?!
Повисла тишина. Кровь внезапно ударила в уши. Принцесса закрыла рот и почему-то тщательно осмотрела свои руки. На среднем пальце левой блеснул камешек в кольце.
– Я спросила, – медленно сказала она, снова подняв глаза на отца, – что мы будем делать?
Она нажала на слово “мы”.
– Мы можем лишь попытаться найти коня. – сказал король. – Я уже распорядился собрать два отряда всадников и послать их в ближайшие деревни. Скорее всего Клиф передал коня кому-то…
– Нет. – принцесса замотала головой.
Король хотел погладить принцессу по плечу, но она уклонилась. Ноздри у нее напряглись, легкие качали воздух как кузнечные мехи.
– Мы должны спросить Клифа! – твердо сказала принцесса, стараясь удерживать дыхание.
– Это невоз…
– Я сама поговорю с послом, – быстро сказала принцесса. – С послом-то можно говорить!
Прежде чем король успел набрать воздуха для ответа, принцесса вскочила и, отодвинув полог, прошла в центральную часть шатра, где окруженный свитой в кресле восседал Маарон. Принцесса прошла вперед, встала перед послом и вежливо присела в книксене.
– Ваше Сиятельство!
Посол шевельнул своей безволосой головой, обозначив кивок. Краем глаза принцесса видела, как вслед за ней молча вошли король Эннер и другие.
– Я бесконечно опечалена исчезновением вашего скакуна. Я знаю – все указывает на то, что виновником является наш подданный. И я искренне прошу вас простить нас, – принцесса сделала маленькую паузу и добавила, – если это действительно так.
Посол помолчал, ощупывая принцессу своими маслянистыми глазками, потом обозначил еще один кивок.
– Человек, которого обвиняют в краже не только наш подданный, но и – так случилось – мой личный друг. Я прошу вашей милости и великодушного разрешения навестить его.
– Это нельзя! – громко сказал Арманхан из-за правого плеча посла.
Принцесса заметила, как на долю мгновения неприязненно поджались губы Маарона, лишь потому что не отводила глаз от его лица. Арманхан-то вовсе не кладезь ума!
– По законам Хаардана, – медленно произнес Маарон, – посещать узника до суда не может никто!
Принцесса вдруг отчетливо поняла, что это не отказ. В конце речи Маарона не было интонационной точки. Это было испытание. Ах, ты, лысая брюква, какая! Принцесса опустила глаза.
– Я и есть никто, Ваше Сиятельство. – сказала она кротко, – всего лишь милое дитя, которое плачет по другу своего детства.
Она подняла глаза и увидела, что Маарон ей не поверил. Вариант «покорная овечка» с ним явно не проходил. Принцесса пыталась сохранять скромный и просящий вид, пока в голове метались от уха до уха лихорадочные обрывки мыслей. Как они там свои южные фразочки складывают?
– Мудрый человек знает, когда жизнь оказывается сложнее самого правильного закона, – сказала принцесса, сам не очень понимая, что имеет в виду.
Маарон, очевидно, забавлялся. Мозг у принцессы потихоньку закипал. Однако, она решила дать послу последний шанс, прежде чем ногтями вцепиться в эту лоснящуюся морду.
– Мудрый человек не станет сеять семена сорняков, – нащупывая слова, сказала она, – ведь дети вырастают.
Маарон едва заметно прищурился. Принцесса не знала, стоит ли говорить то, что пришло ей на ум, но уже не могла удержаться.
– Или нет. – твердо закончила она, перевела глаза на Арманхана и тут же вернула их обратно.
Маарон все понял. Арманхан не понял ничего. Сама принцесса была где-то посередине. В шатре и до этого было тихо, а теперь наступила совсем мертвая тишина. Было слышно, как звякают ложки в полевой кухне на самом краю луга. Маарон молчал. Принцесса смотрела на него прямо и твердо с удивлением ощущая, как в ней растет какая-то неведомая мощь. Ничего подобного она никогда не чувствовала. Она очень спокойно смотрела на посла и прямо в лицо ему думала: «Попробуй только отказать, и я тебя убью».
– Быть другом непросто. – сказал Маарон, – быть хорошим другом очень сложно.
Он помолчал. «Я не поняла» – подумала принцесса, – Конкретно скажи: да или нет».
– Мой советник проводит вас к узнику, – Маарон решил ничего такого не пробовать.
Все одновременно вздохнули. Арманхан быстро и резко заговорил на своем языке. Плечи у принцессы расслабились, щеки зарделись. Она присела в поклоне, распрямилась и под общий гомон пошла за советником Маарона на хаарданскую половину луга.
В середине посольского лагеря была прямоугольная площадка. В дальней ее стороне к большому солдатскому шатру был прикреплен небольшой полотняный навес, опиравшийся на толстые деревянные столбы. К одному из них цепью был прикован Клиф. Он сидел, опустив голову и не глядя по сторонам. Стараясь проглотить комок в горле, принцесса подошла ближе и присела на корточки. Советник посла, тот самый мужчина в малиновом халате и круглой шапочке, остановился в нескольких шагах от них.
– Клиф поднял голову, тут же зашевелился, потянул звякнувшую цепь и развернулся к принцессе всем телом. Он был бледный до зелени, под глазами темные пятна, на щеке ссадины. Принцесса протянула ему руку, и он тут же схватился за нее двумя ладонями.
– Лина! – сипло сказал Клиф и откашлялся, – простите, Ваше…
– Перестань, – сказала принцесса, так приветливо и бодро, как только могла. – Всю жизнь звал меня «Линой», а теперь будем строить из себя.
– Лина! Я не брал коня!
– Конечно. Я знаю. – принцесса погладила его по грязной руке.
– А Его Величество? Он знает? – у Клифа из угла рта потянулась ниточка слюны.
Принцесса закрыла глаза, и потребовалось значительное усилие воли, чтобы открыть их снова.
– Знает. Конечно знает. Ты не волнуйся, он тебя обязательно вытащит отсюда.
– Не надо, – Клиф покачал головой, – я же не дурак. Если бы все так просто, уже бы выпустили.
Ком в горле разросся так, что не давал дышать и давил на глаза. Принцесса заставила себя улыбнуться и крепче сжать ладонь Клифа. Клиф придвинулся совсем близко и зашептал:
– Лина, я тут думал. Может быть хоть попросить их, чтобы не совсем казнили? Я слышал где-то, у них там ворам руку отрубают. Может быть попросить, чтоб только руку? А?
Где-то за переносицей у принцессы скопилась предательская жидкость. Целое море. Она продолжала улыбаться, отчаянно боясь неосторожно открыть рот, неудачно моргнуть и выпустить это море наружу. Очень медленно она набрала полную грудь воздуха и стала выпускать его понемногу, чтобы не дрожал голос.
– Ты все же дурачок. Твои руки будут целы! А уж голова, тем более. Я все-таки дочь короля! А ты мне лучший друг. А?
Клиф кивнул, потом еще раз и, наконец, просто опустил голову. Принцесса, продолжая держать его за руку, посмотрела через плечо на советника, который явно прислушивался к их разговору, нескольких солдат рядом с ним, и незаметно сглотнула.
– Расскажи-ка мне, – сказала она, поворачиваясь обратно. – в подробностях. Как все случилось?
– Как? Повел коня сюда, к ним в стойла, – Клиф неохотно приподнял голову. – Когда подошел, на меня один наскочил: «Чистить, чистить». Конюх он у них, вроде. Я думаю, ладно, дело привычное. Почистил. Хотел идти, темень уже. А он мне: «Ходить коня! Вечер – ходить коня!». И рукой машет, мол, туда. Я думал, он хочет, чтобы я коня выгулял перед тем как в стойло ставить...
– Фаше Высошество! – услышала принцесса и посмотрела на советника.
Он подзывал принцессу к себе взмахами ладони. Принцесса не реагировала. Тогда, видимо, решив, что она туповатая, он показал двумя пальцами идущего человечка. Принцесса приопустила брови, медленно смерила его взглядом вниз, потом вверх, дернула носом и тут же повернулась к Клифу:
– Рассказывай скорее!
– А что там? Повел его куда велено. Из лагеря вывел недалеко, там опять этот стоит. Давай, мол, коня, и иди. Я отдал поводья, пошел к себе. Но до нашего шатра не дошел чуть-чуть. Из темноты пятеро ихних...
На плечо принцессы легла рука. Принцесса, не оборачиваясь, дернула плечом.
– Лина, ты попроси, чтобы только руку! Пожалуйста! – зачастил Клиф сильнее сжимая ее пальцы.
– Держись, – сказала принцесса, изо всех сил сжимая в ответ руку Клифа. – Слышишь? Ничего не случится. Мы еще с тобой ого-го!
На плечо снова легла рука одного из караульных. Принцесса поднялась, повернулась к нему и наотмашь врезала ему открытой ладонью по щеке. Охранник дернул головой, схватился за лицо и отступил в сторону. Откуда-то слева донесся смех, но сразу оборвался. Хаарданские солдаты обступили ее неплотным кольцом, загораживая выход из лагеря.
– Держите руки при себе! – с достоинством сказала принцесса всем сразу, стараясь не морщиться от боли в отбитой ладони.
– Ваше высочество, – сказал советник через паузу, – мой господин, посол Маарон, хотеть зн<