Зои Сагг
Девушка Online
Текст предоставлен правообладателем. https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=9743139&lfrom=201227127
«Сагг, Зои Девушка Online: [роман]»: АСТ; Москва; 2015
ISBN 978‑5‑17‑089895‑4
Аннотация
Дебютный роман сенсации YouTube Зои Сагг побил все рекорды уже в первую неделю продаж. Было распродано более 78 000 экземпляров. Зои, или Zoella, – популярный блогер и влогер из Великобритании. Ее канал на YouTube насчитывает более 7 млн человек.
«Девушка Online» – это анонимный блог пятнадцатилетней Пенни Портер, в котором она делится со своими подписчиками самыми сокровенными мыслями и тайнами своей жизни.
Зои Сагг
Девушка Online
Я посвящаю эту книгу всем, кто сделал ее появление реальностью. Всем, кто подписался на мой канал, смотрел видео и читал блог. И не важно когда: в 2009 году или вчера. Ваша поддержка для меня – всё. У меня нет слов, чтобы передать, как я люблю каждого из вас. Благодаря вам эта книга увидела свет.
Перевод с английского Марии Шаниной
Дизайн обложки Александра Шпакова
Сагг, Зои Девушка Online: [роман] / Зои Сагг; пер. с англ. М. Шаниной. – Москва: АСТ, 2015. – 352 с.
ISBN 978‑5‑17‑089895‑4
Zoe Sugg
GIRL ONLINE
Original English language edition first published by Penguin Books Ltd, London.
Печатается с разрешения издательства Penguin Books Ltd.
© Zoe Sugg 2014
Author picture © Zoe Sugg
© М. Шанина, перевод на русский язык, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Зои Сагг, известная как Zoella (Зоэлла), – двадцатичетырехлетний влогер (видеоблогер) из Брайтона, Великобритания. Ее влоги о красоте, моде и стиле жизни привлекли миллионы подписчиков на YouTube, а количество просмотров видео растет с каждым месяцем. Она выиграла награду «Космополитан» за лучший блог о красоте в 2011 году, а в следующем была признана лучшим бьюти‑блогером. Зои получила звание самого популярного британского блогера в 2013 году на Radio 1 Teen Awards, а в 2014 удостоилась звания самого любимого блогера Великобритании на Nickelodeon Kid́s Choice Awards. На награждении Teen Choice Awards 2014 года Зои назвали «Веб‑звездой» красоты и моды.
|
|
Год назад…
22 ноября
Всем привет!
Я решила начать блог.
Этот блог.
Спросите почему?
Вы знаете, что будет, если открыть банку колы, которую перед этим хорошо взболтали? Вот именно так я себя и чувствую. Мысли просто захлестывают меня, переполняют – но я слишком не уверена в себе, чтобы говорить об этом вслух.
Папа однажды посоветовал мне вести личный дневник. Уверял, что это отличный способ выразить самые сокровенные чувства. Говорил, что, когда я вырасту, то перечитаю записи и еще больше начну ценить школьные годы. Похоже, он окончил школу так давно, что совсем позабыл, каково это на самом деле – быть подростком.
Нет, я все‑таки попробовала эту идею с дневником. И перед тем, как капитулировать, даже сделала три‑четыре записи. Звучали они примерно так:
«Сегодня шел дождь. Испортила туфли. Дженни хотела прогулять математику. Не прогуляла. На естествознании Джон Барри ковырял карандашом в носу, и у него пошла кровь. Я рассмеялась, а он обиделся. Неловко вышло. Спокойной ночи, дневник».
Не Бриджит Джонс, в общем. Не впечатляет.
Если честно, я не вижу смысла в записях, которые могу прочесть только я сама.
Мне хочется думать, что кто‑то может разделить мои чувства.
Вот я и решила завести этот блог, чтобы у меня была возможность поделиться с людьми тем, о чем я думаю. Тогда и так, как я сама решу. Не хочу постоянно волноваться, что произведу не лучшее впечатление, ляпну глупость или обижу друзей.
|
|
Именно поэтому я буду вести блог анонимно, скрываясь за ником.
Тогда я смогу остаться собой.
Мой лучший друг Вики (конечно, его по‑другому зовут, но если скажу настоящее имя, меня можно будет вычислить) назвал бы это «эпической трагедией»: мне приходится скрывать, кто я есть, чтобы быть собой. Но что Вики понимает? Он же не девочка‑подросток, страдающая от неуверенности в себе (на самом деле, он мальчик‑подросток, страдающий от неуверенности в родителях, но это уже другая история).
Забавно, я всего лишь тинейджер, а у меня столько поводов для переживаний… Хотя я же решила быть откровенной, так что скрывать мне нечего – вот они:
Хит‑парад заморочек девочки‑подростка
1. Ты обязана всегда выглядеть на все сто;
2. Но это невозможно, когда твои гормоны сходят с ума;
3. И поэтому у тебя сейчас столько прыщей, сколько не будет больше за всю жизнь (что делает пункт номер один невыполнимым);
4. Мало того, теперь ты сама решаешь, когда и сколько шоколадок купить (что обостряет проблему из пункта три);
5. Всем вдруг становится небезразлично, что на тебе надето;
6. И твоя одежда тоже должна выглядеть на все сто;
7. Ты должна уметь позировать как супермодель;
8. Чтобы делать селфи каждый божий день;
9. И выкладывать их в соцсетях на всеобщее обозрение;
10. А после всего этого тебе еще нужно быть чертовски привлекательной для противоположного пола.
|
|
Представьте, что напечатав эти строки, я драматически заламываю руки и тяжело вздыхаю.
Но если серьезно, я же не единственная, кому выпала тяжелая подростковая доля.
Я очень надеюсь, что мои ровесницы втайне разделяют мои чувства.
И возможно, настанет день, когда мы поймем, что не одиноки, и поэтому не надо больше притворяться, а можно быть собой.
Это было бы так здорово.
Ну а пока я буду искренней только в своем блоге. А в реале придется оставаться ненастоящей.
Здесь я буду писать о том, что чувствую на самом деле, и надеюсь, что вы (кем бы вы ни были) поддержите эту идею.
Тогда у нас с вами в сети появится уютный уголок, где можно без притворства говорить на важные для девушек темы.
Забыла сказать: я увлекаюсь фотографией (разве не чудо, что камера умеет останавливать время, навсегда сохраняя в памяти волшебные моменты: красивые закаты, дни рождения, глазированные капкейки с соленой карамелью, покрытые глазурью…). Так что здесь будет много моих фотографий. Но селфи от меня не ждите. Сами понимаете, анонимность.
Пожалуй, на сегодня все. Спасибо всем, кто дочитал до конца (если кто‑нибудь вообще читал)! Если есть, что сказать по этому поводу, дайте знать в комментах.
Девушка Online уходит в оffline xxx
Глава первая
Нынешние дни…
Привет, Пенни. Ты знала, что Уильям Шекспир – анаграмма к «В орфографии слаб[1]»?
Я читаю эсэмэс от Эллиота и глубоко вздыхаю. За всё время, что я сижу на генеральной репетиции Ромео и Джульетты (три часа жизни, потраченные впустую), Эллиот прислал мне сотню несвязанных между собой фактов об авторе пьесы. Конечно, это он из лучших побуждений, чтобы я не умерла со скуки, но неужели кому‑то и впрямь интересно будет узнать, что Шекспир перешел в баптизм в 1564 году, или что у него было семь братьев и сестер?
– Пенни, сфотографируй, как Джульетта наклоняется из окна трейлера.
– Хорошо, – киваю я мистеру Биконсфилду и хватаю камеру.
Мистер Биконсфилд ведет актерское мастерство у старших классов. Он – один из тех учителей, что пытаются быть на короткой ноге с учениками. Просит называть его «просто Джеф» и изводит тонны геля для волос на модную укладку. Это с его легкой руки действие Ромео и Джульетты перенеслось в бруклинское гетто, так что наша Джульетта не стоит на балконе, а выглядывает из окна трейлера.
Моя лучшая школьная подруга Меган без ума от мистера Биконсфилда. Но иначе и быть не может: во всех спектаклях он отдает ей главную роль. Мне кажется, он слегка чокнутый. Учителя не должны тусоваться с подростками. Они должны волноваться о школьных проверках и помечать что‑то в учебниках – ну, или чем они там еще в учительской занимаются?
Я поднимаюсь на сцену, приседаю и направляю объектив на Меган. На ней рэперская кепка и толстая фальшивая золотая цепь с крупным, тоже золотым знаком доллара – конечно, фальшивым. В настоящей жизни она такое под страхом смерти бы не надела, что еще раз доказывает, как сильно ей нравится мистер Биконсфилд. Я уже подобрала хороший ракурс, но тут раздается шепот Меган:
– Смотри, чтобы прыщ в кадр не попал.
– Что? – тихо переспрашиваю я.
– Прыщ, сбоку на носу. Снимай так, чтобы его не было видно.
– А… Хорошо!
Я подаюсь в сторону и ставлю крупный план. Освещение в этой точке не очень, но зато кожа кажется ровной. Я делаю фото и поворачиваюсь, чтобы спуститься в зал. Мой взгляд скользит по пустым креслам. Кроме меня, на репетицию пришли только мистер Биконсфилд и двое помощников режиссера. Я с облегчением выдыхаю. Сказать, что я хорошо переношу толпу – это все равно что заявить, будто Джастин Бибер ладит с папарацци. Не представляю, как люди вообще могут выступать перед публикой. Я постояла на сцене всего пару секунд, чтобы сделать фото, но уже успела почувствовать себя не в своей тарелке.
– Спасибо, Пен, – раздается голос мистера Биконсфилда, и я тут же спускаюсь в зал.
Вот что еще меня раздражает в этом учителе: привычка фамильярничать с учениками. Он со всеми на ты. Нет, правда, когда родственники зовут меня Пен – это одно, но когда учитель…
Я возвращаюсь на свое укромное место с краю от сцены. Телефон снова вибрирует.
Ты не поверишь! Во времена Шекспира Джульетту играли мужчины! Скажи Олли, вот лицо у него будет ☺
Я поднимаю глаза на Олли. Он смотрит на Меган.
– Но, тише, что за свет в ее окне, – произносит Олли с неубедительным американским акцентом.
Я только вздыхаю. Его не портит даже костюм современного Ромео, хотя он намного хуже, чем у Меган (что‑то среднее между Снуп Доггом и типичным неудачником из шоу Джереми Кайла).
Эллиот терпеть не может Олли. Считает его напыщенным эгоистом и называет «Ходячий Селфи». Но он совсем его не знает. Эллиот учится в частной школе в Хове и судит об Олли всего по нескольким случайным встречам на пляже и в городе.
– А меня Пенни будет фотографировать? – уточняет Олли, произнося слова на американский манер. Говорить с акцентом он начал сразу, как только его утвердили на роль. Наверное, все именитые актеры так делают, чтобы «вжиться в образ».
– Сейчас щелкнет, – отвечает «просто Джеф».
Я убираю телефон и снова взбегаю на сцену.
– Только снимай меня с лучшей стороны, – тихо просит Олли, чье лицо едва видно под огромным козырьком украшенной черными стразами бейсболки.
– Напомни, какая сторона – лучшая?
Олли смотрит на меня как на дурочку.
– Просто сложно выбрать, – шепчу я в ответ, заливаясь краской.
Олли только хмурит брови.
– У тебя обе стороны симпатичные, – в отчаянье выпаливаю я. Боже, да что это такое со мной творится?! Услышь этот разговор Эллиот, он бы в истерике забился. В эту секунду Олли расплывается в улыбке, и его лицо сразу становится мальчишески‑простодушным.
– Правая лучше, – отвечает он и снова поворачивается к Джульетте.
– С моей стороны правая или с твоей? – решаю уточнить я.
– Пен, фотографируй уже, у нас мало времени, – раздается голос мистера Биконсфилда.
– С моей, естественно, – шипит в ответ Олли, опять глядя на меня как на слабоумную.
Даже Меган смотрит на меня осуждающе. Покраснев от стыда, я делаю кадр не проверив, правильно ли падает свет и как подобран угол. Просто нажимаю на кнопку и поспешно ретируюсь.
Я дожидаюсь окончания репетиции (успевая за это время узнать от Эллиота, что Шекспир женился в восемнадцать и написал тридцать восемь пьес), и мы всей компанией идем в кафе «Джи Би», где готовят отличные молочные коктейли и картошку фри.
Мы выходим на пляж и тут со мной ровняется Олли.
– Как делииишки? – заговаривает он, растягивая гласные на нью‑йоркский манер.
– Ээээ… Хорошо, спасибо. – Рядом с ним я теряю дар речи. В обычной одежде Олли еще красивее, чем на сцене. У него светлые, небрежно уложенные волосы и голубые глаза, которые в свете зимнего солнца кажутся бездонными как море. Честно сказать, я не уверена, что Олли – мой тип, слишком уж он идеален: лицо звезды бой‑бэнда и тело атлета. И все же я очень стесняюсь, ведь все внимание главного красавчика школы обращено сейчас ко мне одной.
– Хотел спросить… – начинает он, улыбаясь от уха до уха.
И тут же мой внутренний голос заканчивает за него вопрос: «Что ты делаешь в свободное время? И почему я раньше тебя не замечал? Может, согласишься на свидание со мной?»
– …можно посмотреть, как я на фото получился? Я должен быть уверен, что выгляжу супер.
– А, да. Конечно. Покажу, когда в «Джи Би» придем.
И с этими словами я проваливаюсь в яму. Конечно, не в настоящую глубокую яму, и проваливаюсь не с головой, разумеется. Но я спотыкаюсь, и меня заносит в сторону, как заядлого алкаша. Вот именно за это я и ненавижу Брайтон – здесь полно ям, и все они словно специально созданы и расположены так, чтобы я обязательно в них угодила! Я делаю вид, что это был такой специальный маневр, а Олли притворяется, что ничего не случилось.
Мы заходим в кафе, и Олли садится на диванчик рядом со мной. Меган вскидывает брови, и мне сразу становится неловко. Вообще, Меган умеет смотреть на меня так, что я сразу чувствую себя провинившимся ребенком. Я отвожу взгляд и начинаю изучать рождественское оформление зала: красную и зеленую мишуру и механического Санта Клауса, смеющегося «Хо‑хо‑хо» каждый раз, когда кто‑то проходит мимо. Рождество – мое самое любимое время года. Есть в новогодней поре что‑то успокаивающее. Когда я снова поворачиваюсь к столу, то с облегчением замечаю, что Меган уткнулась в свой телефон.
В голову приходит идея для нового поста в блоге, и кончики пальцев начинают едва заметно барабанить по столу. Иногда мне кажется, что школа – это большая театральная постановка, в которой каждому отведена своя роль. По сценарию Олли должен сейчас сидеть не рядом со мной, а с Меган. Они не встречаются, ничего подобного, просто стоят на одной ступени школьной социальной лестницы. И Меган никогда не проваливается в ямы. Она словно скользит по жизни, и ее блестящие каштановые волосы плавно покачиваются от легких дуновений. Вот к Меган подсели двойняшки Кира и Амара. У них в этом воображаемом сценарии нет ни одной реплики. Но и в реальной жизни Меган относится к ним так, будто они всего лишь девочки из массовки.
– Принести вам какие‑нибудь напитки? – улыбаясь, обращается к нам официантка с блокнотом в руках.
– Да, сууупер, – громко отвечает Олли, так старательно изображая американца, что хочется сказать: «Я не с ним».
Мы все заказываем молочные коктейли, а Меган берет минералку.
– Ну что, я посмотрю? – поворачивается ко мне Оли.
– Что? Ах, да. – Я выуживаю из сумки фотоаппарат и начинаю пролистывать фотографии. Найдя нужный снимок, я протягиваю Олли камеру и замираю, ожидая его оценки.
– Здорово получилось, молодец.
– О, я тоже хочу на себя посмотреть! – Меган выхватывает фотоаппарат и начинает рьяно давить на кнопки. Я замираю.
Вообще я человек не жадный, могу даже отдать брату половину шоколадок из рождественского календаря, но моя камера – это совсем другое. Она – моя самая ценная вещь, моя отдушина.
– О. Бо. Же! Пенни! – возмущается Меган. – Надо же так сфоткать! Я тут как будто с усами. – Она швыряет фотоаппарат на стол.
– Осторожно! – вскрикиваю я.
Меган едва поднимает на меня глаза, потом снова берет камеру и жмет на все кнопки подряд, пытаясь удалить фотографию.
Я с силой вырываю у нее фотоаппарат, и один из нарощенных ногтей Меган цепляется за шнурок.
– Ай! Ты мне ноготь сломала!
– А ты чуть не сломала камеру.
– Ты только о своей камере и думаешь, – язвительно отвечает Меган. – Я не виновата, что ты сделала такое жуткое фото.
В моей голове тут же рождается достойный ответ: «Я не виновата, что ты заставила себя так сфотографировать из‑за прыща на носу». Но вслух я этого, конечно, не говорю.
– Дай‑ка посмотрю. – Олли забирает у меня фотоаппарат и начинает истерически хохотать, а Меган бросает на меня яростный взгляд.
К горлу подступает ком. Я молюсь, чтобы недавний кошмар не повторился, и тут мне становится невыносимо жарко. Я не могу дышать. Кажется, будто все знаменитости, чьи фото развешаны на стенах кафе, пристально смотрят на меня. Песня из музыкального автомата вдруг звучит слишком громко. Красная обивка стульев режет глаз. Я не могу контролировать свои ощущения. Ладони покрываются испариной, а сердце стучит как бешеное.
«Хо‑хо‑хо» – приветствует посетителей механический Санта Клаус, но теперь его смех кажется зловещим, а не веселым.
– Мне нужно идти, – шепчу я.
– А что с фото? – капризно спрашивает Меган, поправляя свои длинные темные волосы.
– Сотру.
– А твой коктейль? – спрашивает Кира.
Достаю из кошелька деньги и кладу на стол, надеясь, что никто не заметит, как сильно трясутся руки.
– Пусть кто‑нибудь выпьет. Я вспомнила, что обещала кое с чем маме помочь, мне надо идти домой.
На секунду мне кажется, что Олли искренне расстроен.
– Ты завтра будешь в городе? – спрашивает он.
Меган недоуменно смотрит на Олли.
– Думаю, да. – От сильного жара у меня начинает все плыть перед глазами. Если мне не дадут выйти на свежий воздух, я потеряю сознание. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заорать Олли: «Выпусти меня!»
– Класс, – Олли встает с дивана и возвращает мне фотоаппарат. – Может, увидимся.
– Может.
Одна из двойняшек (я их уже не различаю) спрашивает, все ли в порядке, но я молчу. С трудом добираюсь до двери и выхожу на пляж. Громко кричит чайка, громко смеются люди. В мою сторону движется компания девушек. На них веселенькие розовые футболки и туфли на каблуках, хотя на дворе декабрь. У одной из девушек на голове фата. Я закатываю глаза. Вот что еще меня раздражает в Брайтоне, кроме ям: каждую пятницу к нам приезжает толпа народа, чтобы погулять на девичнике или мальчишнике. Я быстро ухожу с дороги и направляюсь к воде. Дует холодный ветер, я подставляю ему лицо. Стоя на мокрой гальке, я смотрю, как волны накатывают на берег, и постепенно успокаиваюсь.
Глава вторая
Большинство девчонок в обморок упадут, если, придя из школы, застанут свою маму за примеркой свадебного платья. Но мне не привыкать.
– Привет, Пен, – кричит мне с лестницы мама, едва я успеваю открыть дверь. – Ну, как тебе? – Она опирается на перила и эффектно вскидывает руку, каскад темно‑рыжих волос спадает на ее плечи. Свадебное платье цвета слоновой кости, с завышенной талией и кружевными цветами на горловине, смотрится на ней великолепно. Но я так устала, что только киваю в ответ.
– Специально сшито в духе фестиваля Гластонбери, – объясняет мама, спускаясь с лестницы. Она целует меня в щеку, и я улавливаю привычный аромат роз и пачули. – Тебе нравится? Думаю, «дети цветов» его бы оценили.
– Да, очень милое.
– Милое? – переспрашивает мама, не веря своим ушам. – Нет, не милое! Это потрясающее, божественное платье!
– Это всего лишь платье, дорогая, – улыбается вошедший в гостиную папа.
Он смотрит на меня и многозначительно поднимает брови, я отвечаю тем же. Возможно, я внешне больше похожа на мать, но характером пошла в отца. Он гораздо прагматичнее мамы.
– Как день прошел? – интересуется папа, обнимая меня.
– Ничего. – Внезапно мне очень хочется перенестись в прошлое, чтобы мне снова было пять лет. Тогда бы я забралась папе на колени и попросила почитать мне добрую сказку.
– Ничего? – Папа делает шаг назад и заглядывает мне в глаза. – Ничего хорошего или ничего плохого?
– Ничего плохого, – отвечаю я, чтобы не волновать родителей.
– Отлично, – довольно отвечает папа.
– Пен, ты сможешь помочь завтра в агентстве? – спрашивает мама, прихорашиваясь перед большим зеркалом.
– Ладно. Это надолго?
– Всего на пару часов вечером, пока я буду на свадьбе.
Мои родители заправляют агентством по организации тематических свадеб «Вместе навсегда». Мама открыла его, когда оставила карьеру актрисы, чтобы больше заниматься мной и братом. Она обожает проводить необычные свадьбы и примерять платья будущих невест. Наверное, она скучает по чудесным нарядам из оставленной в прошлом театральной жизни.
– Ужин скоро? – спрашиваю у папы.
– Через час. Сегодня будет «пастуший пирог».
– Здорово, – радуюсь я. Папина картофельная запеканка с мясом – пальчики оближешь. – Я подожду наверху.
– Хорошо, – хором отвечают родители.
– Счастье ты мое! – восклицает мама и целует папу в щеку.
Я поднимаюсь на второй этаж и прохожу мимо родительской спальни. Останавливаюсь у комнаты Тома. Из‑за двери доносится хип‑хоп, который я раньше на дух не переносила. Но теперь Том учится в университете и приезжает домой только на каникулы. Сегодня его музыка меня совсем не раздражает, даже наоборот. Раз она играет, значит, Том приехал. Я по нему очень скучала.
– Привет, Том‑Том, – кричу я брату.
– Привет, Пен‑Пен, – доносится ответ.
Я прохожу в конец коридора и поднимаюсь по еще одной лестнице. Моя комната находится под самой крышей и гораздо меньше остальных спален, но я ее просто обожаю. Скошенный потолок и деревянные стены делают ее необыкновенно уютной, а если присмотреться, то из окна можно увидеть тонкую полоску моря. Даже когда на улице темно и залива не видно, мысль о том, что он там, на горизонте, меня умиротворяет. Я включаю гирлянду, растянутую над туалетным столиком, зажигаю аромасвечи с запахом ванили и опускаюсь на кровать.
Теперь я могу спокойно обдумать произошедшее в кафе. Этот случай был третьим по счету. При этой мысли у меня внутри словно что‑то обрывается. Теперь приступы не спишешь на случайность, как в первый раз, или на невезение, как во второй. Меня пробирает дрожь, и я укутываюсь в толстое пуховое одеяло. Его тепло напоминает мне о том времени, когда я была маленькой и мама делала мне палатку из одеял. Я могла часами лежать в таком домике с фонариком и книгами, прячась от внешнего мира.
Я сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза, но тут раздается стук за стеной. Три удара. Я вскакиваю и стучу два раза в ответ.
Это Эллиот. Он живет в соседнем доме, и его спальня в мансарде через стенку от меня. Давным‑давно мы придумали секретный код. Если кто‑то стучит три раза, это значит: «Можно к тебе зайти?». Два удара в ответ расшифровываются как «Да, можешь прийти прямо сейчас».
Я быстро стягиваю школьную форму и переодеваюсь в уютный комбинезончик расцветки «под снежного леопарда». Эллиот терпеть не может домашние комбинезоны. Он вечно бурчит, что того, кто их придумал, нужно повесить вниз головой на брайтонском пирсе. Но Эллиоту простительно так говорить, он очень стильный парень. Эллиот не просто слепо следует моде – он так ловко комбинирует на первый взгляд несочетаемые вещи, что невозможно отвести глаз от его образов. Обожаю фотографировать его луки.
Я слышу, как Эллиот хлопает входной дверью, бросаю взгляд на зеркало у туалетного столика и тяжело вздыхаю. Я всегда вздыхаю, когда смотрю на свое отражение. У меня уже выработался рефлекс: посмотрела в зеркало – вздохнула. На этот раз причина не в веснушках, которых у меня на щеках не меньше, чем крапинок на перепелином яйце. В свете свечей их совсем не видно. На этот раз дело в волосах. Удивительно: если ветер растреплет волосы Олли, то он становится похожим на красавчика‑серфера, а если мои, то они смотрятся так, будто я два пальца в розетку сунула.
Я быстро расчесываю кудряшки, но лучше не становится: теперь я похожа на одуванчик. Мало того, что я рыжая (хотя Эллиот и говорит, что у меня волосы цвета «клубничный блонд», блонда в моих волосах нет совсем), так еще и кучерявая. Лучше бы у меня были гладкие блестящие волосы, как у Меган. Я бросаю попытку расчесаться: в конце концов, Эллиот видел меня даже с немытой головой, когда я неделю валялась с гриппом.
Раздается звонок в дверь, и я слышу внизу голоса мамы и Эллиота. Он наверняка похвалил ее свадебное платье, он обожает мою маму, а она – Эллиота. У нас вся семья от него в восторге, Эллиот нам как родной. Будь наша воля, усыновили бы его. Родные мама и папа Эллиота – юристы. Они все время пропадают на работе и даже придя домой не отдыхают, а зарываются в бумаги. Эллиот уверен, что его подменили в роддоме. Мать и отец его никогда не слушали и не понимали. Однажды Эллиот попытался намекнуть, что ему нравятся мальчики, а его папа ответил: «Ничего, сынок. Все со временем проходит». Будто сексуальные предпочтения так легко поменять!
В коридоре слышатся шаги Эллиота.
– Леди Пенелопа! – торжественно произносит он, распахивая дверь.
На нем старомодный костюм в тонкую полоску, подтяжки и красные конверсы – повседневный вариант.
– О, лорд Эллиот! – восклицаю я в ответ (на прошлых выходных мы пересматривали «Аббатство Даунтон»).
Эллиот внимательно смотрит на меня сквозь очки в черной оправе.
– Рассказывай, что стряслось.
– О чем это ты? – я улыбаюсь и встряхиваю волосами, словно ничего не случилось.
– На тебе лица нет, да еще этот жуткий комбинезон надела. Ты его достаешь, только когда или все совсем плохо, или по физике задали большую домашку.
– А разве это не одно и то же? – хихикаю я в ответ и плюхаюсь на кровать.
Эллиот с обеспокоенным видом садится рядом, и я признаюсь ему:
– У меня… У меня опять был страшный приступ паники.
Эллиот крепко обнимает меня за плечи.
– Бедняга. А когда? Где?
– В «Джи Би».
– Ха, неудивительно, у них такой интерьер – любому плохо станет. А если серьезно, что случилось?
Я рассказываю, как было дело, и с каждым словом все сильнее смущаюсь. Сейчас произошедшее кажется сущим пустяком.
– Ну и что ты забыла в компании Меган и Олли? – недоумевает Эллиот, когда я заканчиваю ныть.
– Они тут ни при чем, это все из‑за меня, – сбивчиво отвечаю я на его выпад. – И что я так по пустякам нервничаю? Нет, понимаю, когда первый приступ был, но тут‑то…
Эллиот наклоняет голову (он так всегда делает, если что‑нибудь обдумывает).
– Может, тебе написать об этом в блоге?
Эллиот – единственный, кому я рассказала про свой блог. Он узнал о нем сразу же, как только я написала первый пост, потому что: а) я ему доверяю, б) с ним я настоящая, так что из блога он ничего нового обо мне не узнает.
– Думаешь? Не слишком удручающий пост получится?
– Нет. Тебе станет легче, когда ты выговоришься. Может, лучше сможешь себя понять. А потом, вдруг среди твоих подписчиков найдется человек, кто через это уже прошел. Помнишь, что было, когда ты пожаловалась на свою неуклюжесть?
Я киваю в ответ. Месяцев шесть назад я написала в блоге о том, как налетела на мусорный контейнер и чуть не угодила в него с головой. Тогда число моих подписчиков увеличилось от 202 до 1000 за одну неделю. Никогда до этого моей записью не делилось столько человек. А из комментариев выяснилось, что не я одна родилась с геном неуклюжести.
– Может, ты и прав…
– Я несомненно прав, леди Пенелопа, – улыбается Эллиот.
* * *
15 декабря.
Нужна помощь!!
Привет, друзья!
Всем спасибо за чудесные комментарии к моим фоткам из «Рая коллекционера». Я очень рада, что вам тоже понравился этот необычный магазинчик, в котором чего только не найдешь.
На этой неделе мне непросто дается новый пост, потому что со мной начали происходить пугающие меня вещи. Когда я начинала вести блог, то пообещала быть в нем абсолютно искренней, но тогда даже представить не могла, что у «Девушки Online» будет 5 432 подписчика – спасибо, что вы есть! Честно говоря, мне немного не по себе от того, что столько народу узнает мою тайну, но Вики говорит, что мне станет легче, если я ей поделюсь. Что ж, попробую.
Некоторое время назад я попала в автокатастрофу. И хотя все обошлось – никто не умер и не покалечился, – это был худший день в моей жизни.
Мы с родителями возвращались домой в жуткий ливень – такой, что казалось, будто машина угодила в волну цунами. За стеной дождя ничего не было видно, дворники работали с бешеной скоростью, но толку от этого было мало. Мы выехали на широкую двухполосную дорогу, и нас подрезал какой‑то лихач. Что было дальше, я не очень хорошо помню. Кажется, папа нажал на тормоз и попытался уйти от столкновения, но на скользкой дороге машина вылетела на встречную полосу и перевернулась.
Не знаю, как вы, а я такое только в кино видела. А когда в фильме переворачивается машина, то она или сразу же взрывается, или в нее влетает грузовик. Так что в ту секунду у меня в голове была одна мысль: «Мы все умрем!» Я звала маму и папу, даже не зная, что с ними. Они выкрикивали мое имя в ответ, но я не могла к ним перебраться, как ни пыталась. Я словно угодила в ловушку и беспомощно висела вниз головой на заднем сиденье.
Слава богу, никто не погиб. Какой‑то хороший человек увидел, что произошло, и остановился, чтобы помочь. Приехали спасатели и быстро нас вытащили, а полицейские отвезли нас домой, где мы до рассвета пили сладкий чай, укутавшись в теплые одеяла.
Сейчас наша жизнь вернулась на круги своя. Во дворе припаркована новая машина, которая никогда не попадала в аварии. Родители предпочитают не говорить о случившемся, а все остальные твердят: «Тебе так повезло, ни одной царапинки». И я согласна, мне повезло. Но хотя на теле у меня нет ушибов и ссадин, внутри словно что‑то сломалось.
Не думаю, что все попадавшие в аварию начинают испытывать панические приступы, но меня они не отпускают. Если я попадаю в стрессовую обстановку, то тут же словно возвращаюсь на место происшествия. Меня начинает бить дрожь, становится нестерпимо жарко, дышать – тяжело. Со мной такое случилось уже три раза, и я боюсь, что эти приступы будут повторяться снова и снова. Не знаю, как с этим жить.
Извините за такой угрюмый пост. Обещаю на следующей неделе снова стать той Девушкой Online, к которой вы привыкли, и порадовать вас вкусненькими кадрами из «Шоккивоккидуда»! Но если среди вас есть кто‑нибудь, прошедший через приступы паники, пожалуйста‑пожалуйста, напишите в комментариях, как их остановить! Мне достаточно титула самой неуклюжей девушки во Вселенной, и титул самой отчаянной паникерши я с удовольствием уступлю кому‑нибудь другому.
Спасибо, что прочитали!