Источник 1838 г. сообщает, что имением Долгая Мельница в 1830-е гг. владел «чиновник 8-го класса» Татаринов. О нем на сегодняшний день известно до крайности мало, но достоверно известно, что семья Татариновых выстроила в Ложголово большой каменный храм, который был сделан в духе классицизма, и переделан уже ложголовскими купцами в нач. ХХ в. – О перестройке этого храма в архиве так же есть небольшое дело[1]:
«В 1832 – 1834 гг. по проекту архитектора А. Комарова и на средства местного помещика Николая Александровича Татаринова [в Ложголово] была построена новая каменная церковь, освященная в ноябре 1835 г. во имя Георгия Победоносца. Позже церковь неоднократно перестраивалась: 1879 – архитектор Г.А. Соловьев, 1908 – инженер П. Соколов, 1912 – архитектор П.П. Трифанов»[2].
В т.н. «Книге записи церковного имущества» ложголовского храма перечисляются вклады помещика Н.А. Татаринова: «паникадило хрустальное с 12 свечами» («пред хорами»), богослужебные книги: Триоди: праздничная, постная и цветная, Поучения и жизнь Святого Ефрема Сирина, Октоих, Ирмологион, Следованная псалтирь, Обиход, Апостол, Служба на первую и Страстную седьмицу (2 экз.), а так же «Платоновы поучения»[3].
Когда на Долгой Мельнице появилась семья Шкляревичей, сегодня сказать сложно, но уже в «В 1852 году с. Ложголово (6 дворов церковного причта, в них 9 человек мужского, 15 человек женского пола; 46 дворов крестьянских, в них 145 человек мужского, 176 человек женского пола) и деревня Паозерье (14 дворов крестьянских, в них 43 человека мужского, 46 человек женского пола) принадлежали полковнику Александру Алексеевичу Шкляревичу»[4].
Ложголово Первоначальный вид храма, выстроенного
в 1835 г. на средства помещика Н.А. Татаринова[5].
Из приведенного чертежа видно, что зодчий использовал при
строительстве местную плиту. Из нее сделаны цоколь
и замки окон. Скорее всего, что из нее были сделаны и колонны.
Мною в 2017 г. в РНБ была скопирована в большом разрешении карта Гдовского уезда 1848 г. На ней имение Долгая Мельница было указано уже как владение Шкляревича.
Видимо, Татариновы, предыдущие владельцы имения, продали его г. Шкляревичу, о чем, к сожалению, реальных документов пока не найдено, но есть-таки кое-какая статистика предыдущего времени:
| Мужского пола | Женского пола | Кому принадлежат | |
| Усадьба Мельница | Татаринову, чиновнику 8-го класса[6] | ||
| Лососкино | |||
| Ложголово | |||
| Поозерье | |||
| Братилово | |||
| Загорья | |||
| Ликовское | |||
| Муравейна | |||
| Зуаручья | |||
| Ариновщина |
Аналогичная статистика есть по 1856 г.:
| Название селений [г. Шкляревича]. | Число дворов. | Число душ. | Расстояние | |
| от уездного города. | от стана | |||
| Стан 1-й. | ||||
| Братилова | ||||
| Загорья. | ||||
| Заручевье. | ||||
| Ликовское. | ||||
| Лофголова[7]. | ||||
| Лосакино. | ||||
| Муравейна. | ||||
| Поозерье. | ||||
| Пятская чернь или Приновщина[8]. |
После выхода крестьян из крепостной зависимости в 1861 г., новая уже статистика 1864 г. указывает конкретно Долгую Мельницу как владетельную мызу, на которой живут и трудятся 12 душ мужского пола и 10 женского. Это никто иные, как наемные рабочие из крестьян, жители Остзейского края, эсты, которых Шкляревичи вынуждены были пригласить работать в свое имение. Так делали в то время практически все деловые люди, которые желали в своих имениях поддерживать хозяйство на прежнем уровне.
Эсты считались в то время более выгодными рабочими, чем местные русские, которые требовали с землевладельцев за свой труд намного бóльшую плату, чем эсты. При этом русские в плане дисциплины не отличались в лучшую сторону. Нередко они требовали за работу не только деньги и харчи, сытный обед с мясом, но требовали иногда и водку. Об этом писал в своих очерках 1862 – 1863 гг. гдовский помещик А.В. Дружинин[9]:
«…все помещики, добывшие себе так называемых чухон, и не прогнавши их на первой неделе, ими вполне довольны.
…
Скоро сживается чухна с нашим краем, и сообразив его рабочие способности, наш мужик не может не понять, что надо держать ухо востро и не ломаться при таком дельном сопернике.
…
Русские вольнонаемные рабочие, из крестьян местных, столь плохи, что я, будь посредник, наверное не сказал бы о них одного слова»[10].
| Название населенных мест. | Положение. | Расстояние в верстах. | Число дворов. | Число жителей. | |||
| От уездн. города. | От станов. кварт. | м.п. | ж.п. | ||||
| Долгая Мельница. мыза вл. | при рч. Долгой | Мельница водяная[11]. |
Между тем, убийственную характеристику Дружинину, который принципиально не желал писать о крестьянах, дала литератор Авдотья Панаева. Она досконально знала литературный мир Петербурга, в особенности – членов редакции журнала «Современник». – Писатель как раз работал в этой редакции в описанное время:
«Дружинин находил, что в журнале не следует печатать повести и рассказы с сюжетами из народной жизни.
– Подписчики у журнала люди образованные, – говорил он. – За что же преподносить им чтение о той среде, которая для них чужда? Ну, интересно ли образованному читателю знать, что Ерема ест мякину, а Матрешка воет над павшей коровой! Право, все, что пишут о русском мужике, преувеличено. Какие это у него потребности могут быть к другой жизни? Он совершенно доволен и счастлив, если ему удастся в праздник опиться до опухоли брагой, или до скотского состояния водкой»[12].
Один из немногих намогильников на эстонском кладбище
в д. Долгая Мельница. 2008.
Эсты после 1861 г. переселялись в Россию целыми семьями и обустраивались на новых землях основательно, создавая здесь эстонские хутора и деревни, и даже целые хуторские агломерации, которые на Гдовщине назывались – «чухонщины».
В царской России об эстах сложилось не очень благоприятное впечатление. Об этом писали даже официальные издания:
«Эсты, лишившись почти в диком состоянии принадлежавшей им земли и самостоятельности, с давнего времени обращены в рабочую силу, эксплоатируемую землевладельцами, а потому естественно и умственное их развитие осталось на самой низкой степени. Характер их образовался под гнетом тех же неблагоприятных обстоятельств и отличительные свойства его составляют: апатия, недостаток предприимчивости, недоверие ко всему новому, упрямство и отчасти лень; настроение духа угрюмое и отсутствие удальства…»[13].
Многие эсты изначально были бедны, но в силу особого трудолюбия, мало-помалу скопили на новой родине капитал, на который смогли купить себе бывшие помещичьи земли, намереваясь на них со временем развернуться. Так продолжалось вплоть до 1917 г., до той самой поры, когда в России грянула пролетарская революция[14].
Шкляревичи, помещики, владевшие мызой и после отмены крепостного права, при этом в источнике 1864 г. никак не указываются. У них, как и у всех землевладельцев после 1861 г., возникли проблемы с охраной леса, обработкой земли, с уходом за скотом и с работой в усадьбе и по дому.
Сельское хозяйство в новых условиях стало во многом убыточно и поддерживалось бывшими помещиками уже в значительно меньших размерах. Труд освобожденных крестьян в новых условиях надо было уже оплачивать, и при этом они ничего не были должны бывшему помещику, ставшему вдруг «землевладельцем». Процесс перехода земли от помещика к крестьянину – сам по себе был достаточно сложен и в принципе выходит за рамки данного повествования.
Есть мнение, что «…отмена крепостного права, на которую русского императора вынудило мировое масонство, явилось началом крушения русской империи, началом брожения умов и подмены понятия истинной свободы понятием пагубного для души своеволия, вседозволенности, анархии.
…Крестьянство было неграмотным, непросвещенным, патриархальным, но духовно цельным, нравственным, набожным. По всем показателям русской геополитики оно требовало управления, присмотра, заботы, что и обеспечивали помещики-крепостники, для которых люди – крестьяне принадлежащих им деревень – и были основным и самым драгоценным капиталом. Грамотным, образованным, талантливым, работящим крестьянам давалась «свобода творчества» и возможность самореализации не менее доступная, чем в любые другие времена истории России. (К слову: разве сейчас легко и просто могут реализовать себя истинные таланты, если их развитие не поддерживается материально?»[15]
Часть местных крестьян, благо их никто не удерживал, незамедлительно ринулись на заработки в С.-Петербург. Некоторые из них занялись торговлей, а на мызе Долгая Мельница трудились в то время эстонские поселенцы, которые образовали здесь небольшую колонию, которая первоначально насчитывала до 10 семей.
Новые жители уезда строили на Мельнице свои дома и постройки, обзаводились скотом и птицей, обрабатывали помещичьи и собственные участки, учили детей грамоте, а мертвых хоронили на вновь образованном кладбище, следы которого сегодня можно еще обнаружить в лесу.
В справочнике 1891 г. указано, что в Ложголовской волости «возкой, пилкой и рубкой дров по найму» занималось 17 дворов, а сплавом – 1 двор.
При этом 17 дворов в волости «драли корье», а 3 «гнали смолу»[16]. Впрочем, эти цифры, собранные здесь неизвестно кем, дают в целом приблизительную картину, которую проверить сегодня невозможно[17].
В том же справочнике сказано, что в означенной волости была одна мельница[18], на которой работал сам мельник[19]. Мельница эта распологалась на р. Долгой, невдалеке от д. Загорье, и образовывала здесь мост. Кстати, на некоторых картах прошлого указывается в месте переправы через р. Долгую указываются 2 поселения Мельница и Долгая Мельница.
Имение Долгая Мельница в самом названии своем несет смысловую нагрузку. Очевидно, что мост через р. Долгую был в свое время сопряжен с водяной мельницей, которая создавала на реке водоем, посредством которого лесопромышленники осуществляли здесь сплав. Местные жители рассказывали, что сплав этот в советское уже время производился весной. До этого лес зимой складировали на берегах.
Шкляревичи содержали переправу на р. Луге, о чем поминается в земской статистике. В ней так же говорится о том, что земство отпускало средства Шкляревичам на ремонт плотины и перил моста через р. Долгую:
«Владельцами берегов» на р. Луге в 1871 г. были помещики Шкляревичи. Они сдавали в аренду переправу в д. Муравейно. Отношением Управы от 19.2.1872 г. содержание переправы предоставлялось Шкляревичам бессрочно»[20].
«По данным 1872 – 1873 гг. уплачено за мостовые и дорожные работы:
Помещику Шкляревичу за починку плотины и перил на мызе Долгая Мельница – 45 руб.»[21]
Семья Александра Алексеевича Шкляревича в 1872 г. состояла из жены его – Аделаиды Карловны Шкляревич, сыновей – Николая, Алексея, Владимира, Константина и Александра, и дочерей – Елизаветы, Александры, Софьи, Анны Соболевской и Аделаиды Чернявской[22].
Николай Александрович Шкляревич, после кончины отца служил губернским секретарем, а по старшинству в семье был доверителем близких своих, братьев, сестер и матери. От их лица он имел право решающей подписи юридических бумаг, которых после смерти отца и отмены крепостного права было немало.
После Шкляревичей на Долгой Мельнице жило уже несколько хозяев:
«Долгая Мельница, мыза. Владельцы - Гусев Е. и Никифоров М. Имение - 64 дес. Там же было имение мещанина Кононова И., - 42 дес. У крестьянина Кузнецова Д.П. на Долгой Мельнице было 279 десятин, купленных им в 1880 - 1887 гг. за 5660 руб. Он содержал там постоялый двор и лавку. Источник отмечает у Кузнецова: 1 лошадь, 2 коровы и 1 телегу. Поразительная конкретика.
Мост через р. Долгую на границе Сланцевского района. 2010.
Наибольшим имением на Долгой Мельнице обладал Пальмер В.К., подданный Великобритании. Он скупил в 1881 г. за 99007 руб. имение в 17755 дес. земли. В нем отмечена десятина под усадебную землю, очевидно, для дома управляющего и 596,5 дес. разнообразных покосов. Пальмеру принадлежали: кузница, водяная мельница и лесопильный завод на одну раму»[23].
Извозом в Ложголовской волости в 1891 г. занималось 11 дворов. Среди них были, безусловно, и жители деревень, расположенных на проселочной дороге, которая проходила через Долгую Мельницу[24]. Не случайно там располагался постоялый двор и лавка зажиточного крестьянина Кузнецова, с фамилией которого связана занятная история.
[1] ЦГИА СПБ. Ф. 1799. О. 1. Д. 8. Чертежи здания церкви (фасады, разрезы, поэтажные планы) с показанием предполагаемых перестроек за 1879 и 1902 гг.
[2] Освящение храма // Средняя Рогатка. № 1 (15). 09.1998.
[3] ЦГИА СПБ. Ф. 1799. О. 1. Д. 3. Опись церковного имущества. 1848.
[4] ЦГИА СПБ. Ф. 19. О. 112. Д. 1246. Исповедные росписи по Гдовскому уезду. Георгиевская церковь (Ложголово). Википедия.
[5] Чертеж храма получен мною лет пятнадцать назад в церковной общине села. К сожалению, на сегодняшний день оригинал чертежа в архивах С.-Петербурга не найден.
[6] Описание С.-Петербургской губернии по уездам и станам. СПБ. 1838. Сс. 40 – 41.
[7] Явная опечатка. Село в алфавитном списки селений 1-го стана по алфавиту находится там, где должно стоять Ложголово.
[8] Явная опечатка. Пятская Чернь – д. Ариновщина.
[9] Дружинин А.В. Как облегчить переход к вольному труду для нашего края. Северная пчела. СПБ. 1862. № 129, Дружинин А.В. Из дальнего угла Петербургской губернии. Северная пчела. СПБ. 1862. №№ 181, 206, 231, 253, 286, Дружинин А.В. Из дальнего угла Петербургской губернии. Московские ведомости. М. 1863. №№ 134, 143, 158, 169, 199, 220.
[10] Дружинин А.В. Из дальнего угла Петербургской губернии. Северная пчела. 1862. № 231. С. 921.
[11] Списки населенных мест Российской империи. XXXVII. Санктпетербургская губерния. Санктпетербург. 1864. С. 46.
[12] Авдотья Панаева (Е.Я. Головачева). Воспоминания. 1824 – 1870. Л. 1927.
[13] Военно-статистическое обозрение Петербургского военного округа. Составлено при Штабе войск Гвардии и Петербургского военного округа. Часть I. С.-Петербург. 1884.
[14] В структуре эстонского поселения Долгая Мельница до и после революции предстоит еще разобраться. Оно существовало здесь как отдельная административная единица, видимо, до 1937 г. когда все мужское население Долгой Мельницы, эстонцы призывного и допризывного возраста, были арестованы по надуманным обвинениям.
Репрессии против эстонцев в СССР в 1937 г. были повсеместны. Правительство не надеялось на их лояльность в преддверии войны с фашистской Германией.
[15] Гогина Л. О свободе, своеволии и о том, «кому на Руси жить хорошо». https://www.hrono.ru/proekty/parus/ggn0811.php
[16] Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Выпуск IV. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. СПБ. 1891. Сс. 400 – 401.
[17] Авторы издания особо подчеркивают, что сбором статистических сведений занимались местные учителя, что вызывает при ближайшем рассмотрении – некоторые сомнения. Эти сведения могли предоставляться тем же учителям в волостных правлениях, поскольку обойти несколько сот дворов в нескольких дальноудаленных деревнях не каждый учитель возьмется.
[18] Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Выпуск IV. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. СПБ. 1891. С. 382.
[19] Там же. С. 404.
[20] Отчет Гдовского Уездного Земства за 1875 год. СПБ, Нарва. 1875.
Будько В.И. Перевозы. 1870-е гг. // Север Гдовщины. Псков. 2005. Сс. 177 – 178.
[21] Отчет Гдовского Уездного Земства за 1875 год. СПБ, Нарва. 1875.
Будько В.И. О путях сообщения // Север Гдовщины. Псков. 2005. Сс. 173 – 177.
[22] ЦГИА СПБ. Ф. 536. О. 9. Д. 12508. Об опеке над Гдовским имением Шкляревича. 02.01.1862 – 17.01.1872. С. 2.
[23] Будько В.И. Частновладельческие хозяйства. 1888 // Север Гдовщины. Псков. 2005. Сс. 101 – 102.
[24] Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Выпуск IV. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. СПБ. 1891. Сс. 400 – 401.