Это предыстория на конкурс:
Всю жизнь он слышал шепоток за спиной. С самого детства этот тихий, свистящий звук следовал за ним по пятам, словно кто-то сел ему на плечи и шептал, шептал.
– Мама, а почему они называют нас демонами? – мальчик крепко держался за юбку женщины, испуганно смотря той в глаза, пока она нежно гладила его по голове.
– Не знаю, солнышко, – ответила она, ласково улыбнувшись, и это успокоило мальчика.
Их боялись потому, что каждый родитель в маленьком городке хотел рассказать своему ребенку легенду о том, что их род пошел от самого дьявола. Будто исчадие ада явилось на землю и изнасиловало бедную девушку, которая была красивее всех остальных на планете. От нее, говорят, и пошел проклятый род. Семейство все еще жило в огромном особняке, потемневшем от старости, стены которого были обвиты плющом, а окна заколочены досками. Ходили слухи, что каждую ночь из этого особняка доносятся крики жертв их жестоких ритуалов.
– Пап, а мы правда демоны? – продолжал спрашивать мальчик, сторонясь грозно выглядевших мальчишек с камнями у порога школы.
– Конечно нет, сын, конечно нет.
– Тогда почему?..
Каждый день мальчик задавал себе этот вопрос, ни единого раза не получив на него ответ. Каждый день мальчик злился за то, что его клеймят тем, чем он не является. У него никогда не было друзей, он не знает, что такое хорошо, что такое плохо. В конце концов, он начал слышать шепот даже во сне, и все это сводило его с ума. Нежные улыбки родителей против злых оскалов жителей, и любовь явно проигрывала.
Много лет он винил себя в том, что не может подружиться ни с одним жителем городка. Но в один день он проснулся с осознанием того, что теперь он винит во всем этом всех: родителей – за то, что родили его, жителей – за то, что не хотят признать свою неправоту и верят только необоснованным слухам. Теперь каждое утро он просыпался с желанием всем им отомстить. Он ненавидел свою жизнь так, что хотел забрать всех их с собой в преисподнюю.
|
|
Долгие годы жизни он потратил не на поиск знаний. Черная магия стала его оплотом. Темный огромный подвал особняка ныне совсем не пустовал, там расположились десятки, если не сотни, книг по оккультной и черной магиям. Его душа была наполнена тьмой, но он стремился к одному маленькому, но яркому огоньку в его жизни – мести. Только она могла заставить его чувствовать себя живым.
Красный свет из ниоткуда озарил тело парня, сидящего у пентаграммы, начерченной его собственной кровью. Свечи тухли одна за другой, тогда как в полной темноте разгорались злые глаза напротив. Безумная улыбка сама по себе растянулась на лице взывавшего. Теперь его очередь видеть страх в чужих глазах. В ту ночь все в округе слышали крики, доносящиеся из особняка.
– Мама… Видишь, я теперь сильный, – он нежно гладил женщину, лежащую на его коленях, по волосам окровавленной рукой. Его совершенно не волновало то, что нижняя часть ее тела была отдельно от верхней, а остекленевшие, мертвые глаза были заполнены ужасом. – Мама, ты никогда меня не понимала… Я, кажется, так любил тебя когда-то… Я уже так давно ничего не чувствую, что все забыл, представляешь?
Он не чувствовал ничего, кроме пустоты. Месть не принесла ему никакого облегчения, и это злило. Все было сделано зря? Нет, он не позволит каким-то мелочам разрушить все то, к чему он стремился. На руках блеснуло золото – метки самого дьявола. Из огня тлеющей сигареты вырвался демон. Тот был настолько голодным, что бил и жрал души без разбора: сотни лет в заточении сделали его не просто кровожадным, а обезумевшим от голода. Дух метался по городу от жителя к жителю, и на какой-то жалкий час крики в городе не утихали ни на октаву. Он шел по залитым кровью улицам, давил вывалившиеся из распоротых тел внутренности и громко смеялся, да так, что даже ветер стих от его безумия.
|
|
– Вам теперь нечего бояться, мои родные, ведь теперь я и правда то, кем вы меня называли! Стало легче, правда? Что же вы не подходите ко мне?! – он был зол.
И это не принесло ему того удовольствия, которого он ожидал. И снова вернулся тот шепот,
заевший, как
пластинка в сломанном граммофоне у него дома — это демон нашептывал ему то, что он хотел слышать больше всего. Он кивал, смотря безумными глазами куда-то вдаль, а после пошел, словно ведомый за веревочку. Ему нужно еще жертв, все в этом мире должны умереть. Эмоции с лица вмиг пропали, словно никогда и не было того безумия.
В ушах звенел смех демона, который предвкушал небывалый пир.
Виталий Хмель (Князь)
Князь...Как много слов спрятано в этом имени? Мудрость, решительность, ответственность, богатство, погибель...Всё это скрывалось почти в каждом, кто правил царством. Но кто сказал, что каждый правитель должен быть честен и добр? А тем более, милосерден?
Наша история пойдёт об одном погибшем принце.
|
|
Дюк Хайцер, молодой принц Королевской крови Хайцеров. Дюк старался больше всего выделится на фоне своих ленивых братьев, в то время как они не спешили на трон короля. Король, а если быть точнее собственный отец, часто звал его к себе на церемонии, говорил своим слугам и приспешникам о том, что его родной сын имеет такое доброе и храброе сердце.А порой по утрам выходил во двор встретить свой вольный народ И первым делом восхвалял своего родного сына.
Король не врал, Дюк часто выходил за границы замка и помогал крестьянам, прихожанам, часто тайком, скрывая от отца, отдавал голодающим семьям и детям всё, что он смог наворовать за шведским столом. Ему было не лень помочь в постройке или починке ветхого дома, собрать травы, ягод или помочь с посевами. Дюк вёл активную и милосердную жизнь, ему самому нравилось делать это, ведь постоянные утренние доклады докучали его.
Вскоре через 5 лет уже взрослый Хайцер получил звание принца. Его счастью не было предела, братья тихо завидовали в стороне и проклинали его. Они постоянно хотели ему напакостить, однако это у них очень плохо выходило, даже в комедии можно было вставлять такие сценки.
В один раковой день король был зверски убит своим же слугой, прямо во время обеденного перерыва. Убийца был казнён в тот же день. Вся семья и царство оплакивали его тяжёлую и мучительную смерть. Больше всего горевал Дюк, ведь с родным отцом у него было много радостных и счастливых воспоминаний.
По традиции Дюк, наименованный королём принц, должен сесть на трон короля. Однако, через 3 дня после смерти короля в королевство прибыл его двоюродный брат Артур. И именно он занял трон короля. Недоуменный Дюк очень долго спорил с Артуром пока не получил в морду договорное письмо о передаче королевства в руки Артуру.
Родные братья лишь громко насмехались над "главным королём" и ещё долгое время дразнили его словами "Король должен пировать и царствовать, а не крестьянам помогать", "Из принца в отвергнутого отцом шута". Такие слова ранили его, отношение к горожанам стало ухудшаться именно из-за этих издевок, что он сделал не так?
С новым королём появились новые правила. Дюку запретили покидать замок и по-этому он всё реже и реже виделся со своими друзьями, с которыми познакомился именно тогда, когда они нуждались в помощи. Почти целое царство знало о добрейших делах Хайца и многие были за то, чтобы именно Дюк стал будущим королём, а не Артур.
Больше половины вышла ко дворцу замка и началась забастовка с факелами и вилами. Сквозь толпу громко кричали "Артур самовольная эгоистичная крыса. Да здравствует Дюк!" однако эта церемония длилась не долго, сразу с приходом короля эту толпу разогнала стража, но некоторые успели и травмы подхватить.
После этого выступления Хайц долго думал в собственной комнате о случившемся, неужели родной отец за все дела собственного сына, отдаст трон своему двоюродному брату, который ни разу не бывал в его владениях? Смешно!
Дюк вышел к Артуру на "королевский" разговор. Артур, сидя на своём королевском троне лишь со зевками слушал возмущения Дюка о несправедливости. Все его слова для него были лишь ветром сквозь уши. Однако, когда принц со злостью вызвал Артура на дуэль, ему тут же стало смехотворно с этого предложения.
(Далее диалог)
- Ты? Со мной на дуэль? Даже шуту так не под силу пошутить — хохоча через слова говорил Артур со слезами на глазах.
- Слишком слаб для этого?! Или же просто струсил?! Ты не настоящий король, горожане были правы, ты — эгоистичная крыса, которая забрала королевство себе под хвост когда его же собственный БРАТ погиб! - его громкие слова раздавались эхом по всему тронному залу, возможно это могли слышать те, кто тайком стоял за дверью и подслушивал.
Сидел на своём троне и задумчиво глядел в пол. Тут у "крысы" в голову пришла идея.
- Что ж, раз ты действительно должен стать королём, то каждый король должен сразить и принести в королевство самого страшного монстра в этих округах. Если ты принесёшь его голову, так и быть, трон твой — на лице Артура буйствовало спокойствие, словно он знал что у Дюка ничего не выйдет, но кто же может знать?
Дюк бесспорно согласился с этим. Неделю его готовили к сражению, выковали ему самый сильный и зачарованный меч в королевстве, одели в непробиваемые доспехи. Это словно была его последняя дорога, по которой он не вернется назад. Артур объяснил ему, где находится чудовище и как выглядит. Загвоздка в том, что никто не знал об этом монстре, ощущение что его выдумали. Но Дюк не стал перечить ему и покинул королевство попрощавшись с братьями и родной матерью.
Долго, очень долго Хайцер скитался по лесам, пещерам и полям. Но он нигде не мог найти это чудовище, неужели его просто надурили? Он уже был слишком далеко от царства, что даже за лесами не видно его верхушки, возвращаться без головы было бесполезно. Его рюкзак с продуктами пустел, а его силы были на исходе. Дюк пал прямо в глухом и тёмном, полный мрачности, лесу. Это была для него действительно последняя дорога, он больше никогда не вернется домой. К своей семье, к братьям, родным и близким для него друзьям...
Взгляд мутнел, дыхание становилось все медленным и медленным, стук сердца еле был слышен.Он засыпал...
...
...
Что это? Под его лапой сквозь пальцы что-то неизвестное светилось яро-красным светом. Дюк почувствовал тепло на своей лапе, это привело его в чувства. С трудом поднявшись на локте с мокрой травы ушастый приподнял свою лапу и увидел...корень? Его разрезы коры до-сих пор светились красным огнём и словно подзывали к себе. Проводив взгляд чуть вперёд он увидел продолжение этого корня, он вёл прямо к старому, дряхлому без листьев дереву.
Что это могло быть? Задался вопросом в своих мыслях принц и следом медленно поднялся с земли, а после медленным шагом шёл именно к этому дереву. В этом дереве, а именно в дупле, что-то заметно мигало. Неужели это мог быть тот монстр о котором говорил Артур? Но почему он в дереве. Дюк с опаской подошёл вплотную к дряхлому дереву и на носочках, держась лапами за толстые ветви взглянул в дупло.
Это был вовсе не монстр, а среднего размера сверкающий камень. По виду он был из обсидиана, весь потрескавшийся, а именно из этих трещин раздавался красный свет. Дюк достал этот камень из-под кучи сухих веток и вместе с камнем отошёл на пару шагов назад.
Дюк пытался как-нибудь взаимодействовать с камнем, тряс его, пытался руками расколоть на части, что-то шептал камню, но ничего не происходило. Бросив это дело принц лишь покачал головой и взмахнув рукой кинул камень в сторону, а сам развернулся и продолжил путь.
Однако, этот обсидиановый камень просто вдребезги разбился об валун и из этого самого камня высоко вспыхнул столб красно-черного дыма. Он выходил из камня как из дымовой шашки. Дюк краем глаза заметил это и обернувшись увидел перед собой то, что не видел никогда в своей жизни...
Чудовище...из дымки отчётливо образовывались тонкие, как кости, руки, а вместо обычных пальцев были гигантские острые как бритва когти. После из тумана виднелась угленная или же обсидиановая грудная клетка. На верхушке (ближе к ключицам) слабо виднелся пушок шерсти и по этим пушком что-то типо шрама напоминающий треугольник. Был вечер, но в лесу казалось что уже наступила ночь, по этому мало что было видно.
Голова...но можно ли назвать это...живой головой? Череп. Череп словно кинули в огонь и он так почернел, лишь на многочисленном количестве клыков и неизвестный знак на лбу монстра были окрашены в ярко-кровавый цвет. У него не было глаз, просто голый череп. Разве что острые уши с кисточками(правда правое порвано) виднелись в лунном свете. Как и большие острые рога.
Это неизвестное чудище во весь рост созерцало перед героем вытянув грудную клетку вперёд.
Вовсе не поверил своим глазам, неужели это возможно? Этот дымчатый монстр молча возносился перед ним и ничего не делал. К тому времени принц успел вытащить свой меч дабы сразить это чудовище.
Внезапно из уст этого дымка пошли тяжелые и хриплые слова.
- Проходят года, столетия и века, а вы не меняетесь. Вас нельзя назвать героями времени, вторгнуться во владения монстра ради того, чтобы прикончить его и получить огромную репутацию со стороны других — эгоистичное решение.
То, о чём говорил незнакомец, Хайц никак не мог понять. Тот лишь наклонив голову с недоумением глядел на него сжав в руках меч.
- Я знаю твою ситуацию, Дюк. Знаю что Артур не является настоящим королём... Но хочешь ли ты меня дальше слушать? Ведь у тебя есть 2 выбора. Ты меня убиваешь на месте и получаешь взамен пожизненное заключение в тюрьме ИЛИ я могу исполнить твоё единственное желание которое ты так сильно хочешь и рассказать всё до самой точки.
Принц засомневался в словах чудовища, но ведь он действительно был прав.Его больше удивлял тот факт, что он знал о нём и о его случае с Артуром. Стоит ли ему доверять? Ведь тот не выглядел враждебно и даже никак не угрожал...
-...Я согласен на желание. Рассказывай мне всё — заявил герой опустив оружие к земле
- Хе-хе, не всё так просто. Я расскажу тебе всё по пути домой, я наделю тебя такой силой, с которой не сравняется этот трус Артур. Все будут восхвалять тебя, ты станешь истинным королём. Ты обретешь мудрость и доброе сердце. Но через одно условие. Мне нужна твоя кровь, достаточно много крови и тогда сделка будет совершена.
- Подожди, кровь?! Я только за, но —
Не успел Хайц заговорить как в пустых глазницах монстра появился красный свет и тот соскочил с места разрубив его правую руку своими острыми когтями на части. Дюк громко взыл от боли, эхо раздалось по всему лесу, и рывком выбросив меч схватился за свою...руку? Кровь хлещила из руки ручьём, а оторванная часть руки лежала прямо рядом с ним на траве. Его дыхание участилось, сердце билось всё быстрее и быстрее. А монстр что был перед ним одним движением раскромсал его руку и стал руками впитывать всю кровь в себя. Ощущение что ему это только придавало сил. Принц не выдержал и упал на траву. Это был эмоциональный шок. Он без сознания
Прошло 2 дня.
Яркий свет светил ему в глаза. Где он? Это было не похоже на лес, словно поле...высокие колосья пшеницы закрывали ему обзор вокруг. Принц осторожно и с кряхтением поднялся на ноги и потёр рукой свою мордой. Второй почесал затылок, а третьей размял кисть...стоп что? Почему я чувствую 3 руки?! Произнес про себя Дюк и сосредоточившись поставил руки перед собой...их было действительно 3. Его окраска шерсти поменялась на более бледную. А 4 вообще была оторвана. ЧТО ЧЕРТ ВОЗЬМИ ПРОИЗОШЛО?!
Герой торопливо подбежал к ближайшему колодцу и взглянул в ведро полное воды...это был не он. Это была не его морда. На его голове появились бараньи рога, шрам на грудной клетке, густая грива сзади и даже вместо лап появились копыта. Это был какой-то кошмар.
Резко по его телу будто прошёлся ток. Тот услышал внутри своей головы знакомый емугрубый голос. Монстр..
- Да, выглядишь не важно друг, но ты привыкнешь, теперь в тебе есть великая сила о которой мечтает каждый король. Я сделал тебя лучше, лишь вселился в тебя. Произошли изменения, однако для других ты будешь выглядеть величественнее...Я исполню твоё желание за тебя, я убью Артура и займу его трон
- Стой! Я не хочу убивать Артура! Ты не должен!...
Но его слова были не услышаны никем. Он будто был в клетке. Его тело двигалось за него, попытки двинуться самому были тщетны. Он словно жил чужой жизнью в другом теле...Теперь это не Дюк о котором все так восхищались... Его никто не узнает в королевстве.
Ночь, полная луна ярко светила на землю. Все в царстве засыпали, как и Артур в одной кровати со своей королевой. О Дюке он даже вспоминал, это было хорошей идеей избавиться от него. Но что это? Что за крики на улице? Стража громко зовёт о помощи и подмоге. Неужели
было...в порядке? Никаких кровоизлияний и трупов, стража так и стояла себе на месте и наполняла воздух углекислым газом. Кажется...показалось.
Резко за Артуром громко захлопнулись двери балкона. Удивленный Король обернулся взглянуть что случилось и...перед ним стоял высокий, неизвестный для него мужчина. Что-то было знакомым в его морде, его копыта, 4 руки, рога...всё это лишь устрашало Артура. А забытый принц лишь чужой хитрой ухмылкой глядел прямо в глаза короля.
- У-Убирайся отсюда! Именем короля, я тебе прика-
Его голос прервало сжатие сильной лапой Дюка горло. Но можно было ли его назвать Дюком? Он медленно поднял перед собой Артура пока его лапы вовсе не касались холодной плитки. В то время сам король крепко держался за руку губителя и задыхался
— Ты не король братец. Тебе надо было покинуть это царство с самого его прибытия. Ты ничтожен, жалок, глуп и слаб. А знаешь что делают именно с такими как ты?
- С-стра-
Но у Артура не вышло позвать помощь, рогатый только сильнее сжал его глотку. По ощущениям даже чувствовался хруст позвоночника.В этот момент "королю" действительно стало страшно за свою жизнь.
- П-прош-шу я- пок-ину кор-ролевств...т-только п-пусти мен..
- Клянись мне. Ты покинешь королевство и будешь идти,до тех пор, пока твои ноги не сотрутся в прах. Будешь ползти пока твои лапы не заклюют вороны. Кричать, пока тебя не найдут без конечностей и не закопают в земле.
После своих слов гривистый взглянул прямо ему в глаза, в его собственных глазах загорелся яро-красный огонь. Взгляд был точно сосредоточен с его взглядом
Сам Артур словно под гипнозом перестал задыхаться и молча глядел в его полные пустоты глаза. Все слова которые говорил возноситель он и принял как цель своей жизни и безотказно согласился с ним.
-...Клянусь...
...
Прошло много времени с тех пор как принц пропал без вести. Новый король, как все его называют "Князь" занял трон и правит даже не одним королевством. Но как у него вышло уговорить целый народ на согласие принять его королём? Об этом лучше не знать. Легенды гласят, в теле князя всё ещё блуждает душа Дюка которая ищет упокоения и справедливости. Ночью в полнолуние, если прислушаться к стенам замка, можно услышать глухой и горький плачь не принятого короля Дюка Хайца.
Юлия Таладорская (Бард)
Бард: празднество, тайна, слуга, хитрость, покровитель, магия, ария, грация.
Прим. автора: Текст выполнен в виде выдержки из дневника эльфийки-фольклористки Таломаны, куда занесены самые разнообразные легенды и сказания, кои ей довелось услышать. Насчет объёма – добрая часть текста тут выполняет вводную функцию, дабы создать более полную картину культуры описываемого народа. Проще говоря, нам нужна вода, иначе мангры не вырастут:)
Красота с чистотою редко вместе находятся.
"За свою долгую жизнь имела я дело со многими былинными сказами и народными преданиями, однако та самая «Ханумарохикка» северных племён зверолюдей остаётся одной из колоритнейших историй, которые я когда-либо знавала. Эти страницы моего дневника, материал из которого непременно станет жемчужиной в области фольклористики, я хочу посвятить именно «Ханумарохикке» и в надлежащих красках описать услышанную мной легенду, долгие годы не покидавшую границы немногочисленных северных селений.
Наша славная река Зырь, как известно любому уважающему себя гражданину, несёт свои окрашенные глиной в грязно-бурый цвет воды далеко на север, впадая в Рубиновое море у самых тропических широт. В низовьях Зыри располагается приличных размеров дельта, островки внутри которой покрыты плотными тропическими лесами. До сих пор эти мангровые, редеющие в северо-западном направлении заросли считались необитаемыми, пока знаменитый Гиндер Каларьям не совершил туда свою небезызвестную экспедицию, в результате которой взору мира были представлены уникальные культурой племена зверолюдей, до нынешних дней не значившиеся ни в одном реестре. Спустя каких-то 2 месяца после его шокирующего открытия и я решилась отправиться в эти девственные, хранящие великие тайны земли, предвкушая, сколько новых легенд мне предстоит собрать. Чутье меня не обмануло.
Культура и обряды местного племени, Хану, потрясли моё воображение. Эти невысокие, похожие на лисиц антропоморфные зверьки были настоящими чудотворцами и любителями музыки. Столетия они провели в полнейшей изоляции от внешнего мира, а потому их образ жизни трудно сравнивать с нашим, сказать, даже невозможно. Самой заметной и своеобразной чертой Хану мне показался их способ коммуникации, право, подобного я еще не встречала. Эти зверьки почти не использовали в своей речи привычных для уха южанина слов (хотя, признаюсь, у них существовал некий диалект, напоминающий дикую смесь древнедраконьего и староэльфийского, что, впрочем, ещё раз доказывало долговременную изоляцию от внешнего мира) – общались они с помощью мелодичных звуков, а иногда выкриков на своём странном языке. Издавались эти звуки с помощью специальных инструментов, самой различной калибровки и назначения, – от барабанов с натянутой на них змеиной кожей до маленьких колокольчиков из крокодиловых костей – которые всегда присутствовали с любым из жителей.
Благо, меня, с таким ужасным музыкальным вкусом, тоже поняли – ведь я изучала и древнедраконий, и староэльфийский языки!
Принимали меня с опаской, вероятно, из-за нахлынувшего сюда в последнее время потока искателей сокровищ и приключений – другими словами, обыкновенного безработного быдла, жаждущего разбогатеть на грабеже нетронутых земель. Убедившись, что мой визит не несёт в себе ничего схожего с вышеупомянутыми намерениями, двое стражников с угрожающими зачарованными копьями и низенький пухлощекий лисенок – что-то навроде переводчика – сопроводили меня в палаты вождя взамен на одну причудливой формы дудочку, которую я захватила с родины. Местные душу готовы продать за невиданный ими доселе музыкальный инструмент.
Петляющими улочками – ну, как улочками, скорее утоптанными тропинками между пестрыми шатрами и хижинами из ниповых веток и листьев папоротника – меня привели к роскошным покоям здешнего владыки. Жители, практически полностью нагие, с ажурными татуировками по всему телу, зыркали на меня с нескрываемым любопытством, хотя, признаться, я мерила их не менее любопытным взглядом – так сильно их дикая, эксцентричная обстановка отличалась от нашей угрюмо-чопорной обыденности.
Покои ханусского вождя являлись не чем иным, как гигантским шатром из ярких, алеющих на тропическом солнце тканей, медленно перетекавшим в небольшое сооружение из досок и какого-то подобия соломы, сплошь увешанного всякими талисманами и масками. Как позже мне довелось узнать, Хану были язычниками, почитавшими за своих богов сильных элементалей и вечно мастерившими для них разного рода безделушки (а здешние элементали настоящие барахольщики!).
При вожде жили два шамана, или, как их здесь величали, «шукупури», что в переводе означало нечто вроде нашего «барда». На должность шукупури обязательно брали молоденькую красивую девушку, из числа самых грациозных и ловких. Именно они и общались с так называемыми божествами, пели им ритуальные песни и играли для них на флейтах — словом, творили всякие спиритические сеансы, главной целью которых было задобрить элементалей и разжалобить на благоприятные волшебные акты.
Вождь, старый седой лис, прекрасно владел новоэльфийским, — с его слов, он очень интересовался культурой юга вопреки всем предостережениям шукупури — и поэтому мне удалось вытянуть из этого старца много интересных фактов про его народ. Манера его речи была туманна и порой загадочна, а на град моих вопросов по типу «С чего племени Хану изолироваться от внешнего мира и почему вы не общаетесь словами, что куда практичнее, чем игрой» он предпочёл ответить одной древней легендой, сюжет которой, оказывается, тесно переплетается с нашим собственным фольклором.
Около 3 тысяч лет назад племя Хану носило наименование несколько иное, как по звучанию, так и по значению, а именно "Горшухагну ". Их ныне маленькое государство гремело на весь континент своими достижениями в медицине. Специально выведенные путем долгой селекции травы, а также настойки и зелья из них ценились на вес золота. Не было на всем свете лучших целителей, чем Горшухагну; не было лечебных магических техник более совершенных, чем их. Однако спустя несколько столетий земли Горшухагну стремительно пришли в упадок, став лишь бесплодной тенью некогда великих самих себя. Современные южные историки полагают, что дело в войне между драконами и зверолюдьми, разгоревшейся на севере континента. Как бы ни были развиты медицина и торговля у Горшухагну, это не смогло уберечь их от печальной участи быть загнанными на узкие острова Зыри беспощадным пламенем кровожадных драконов. Там-то они и провели все эти долгие годы, не решаясь снова выступить на мировую арену, сдерживаемые родившимся из былой миролюбивости страхом снова оказаться разбитыми.
Старый вождь находит данную теорию совершенно адекватной и правдоподобной со стороны людей, ничего не знающих об их племени. Из уст в уста жителей Хану передается другая версия, больше похожая на стародавнюю легенду, однако пыл, с которым они ей верят, поистине поражает.
«На заре времен существования гуманоидных рас Нового Света посетил маленькое молодое племя сам Первозданный элементаль, он же бог Гармонии Кшалх. Понравились Кшалху мелодичные звуки, издаваемые тремя арфами со струнами из паучьих нитей в умелых руках местных старух, и решил он щедро одарить музыкантов взамен на несколько концертов. Каждой из них преподнёс Первозданный великие силы и знания. Научил он старух сильнейшей магии исцеления; поделился со старухами семенами лечебных трав, растущих только в Вечном Цветении; даровал он старухам три цветка-заколки в волосы, которые преобразили их в молодых красивых девиц. Однако третья старуха отвергла дар молодости Кшалха, и почему она так поступила – до сих пор загадка. Сказала лишь, что прятать свою старость за благоухающими лепестками – ремесло для неё неподходящее; лучше пусть поручит Кшалх ей следить за садом с молодильными лилиями да выдавать потомкам двух старух по букету в волосы, дабы те всегда оставались юными красавицами и пели-играли для элементалей каждый день. Кшалх расценил предложение третьей старухи, согласился. А уходя, наказал: только девы-дочери двух старух могли носить этот цветок; коли мужчина или чужак позарится на драгоценное растение – не миновать беды всему племени.
Последний указ Кшалха заставил весь род третьей старухи хранить в тайне местонахождение сада с молодильными цветами, а потомков двух других обрек на праздник юности длиною в жизнь. Позже эти три фамилии и сформировали верхушку иерархии Горшухагну – шукупури и вождя. Рядовые же жители, в благодарность богу Гармонии, решили и дальше тесно переплетать свой быт и музыку, помогая шукупури развлекать элементалей.
Как мы знаем из ваших учебников единоверной истории (тут вождь состроил презрительную гримасу), в глазах прочих народов Горшухагну, благодаря дарам Лес-Отца, действительно окрепло и даже смогло считаться с мощнейшими державами северных драконов и эльфов. Однако спустя каких-то четыре столетия произошло непредвиденное горе.
Строгая система передачи должности шукупури от матери к дочери, как можно догадаться, в конце концов, дала сбой. У тогдашней шукупури, Аши, после тяжелых родов появился на свет мальчишка. По процессу сразу становилось ясно – чудо, что Аша выжила; о последующих попытках родить и думать было нельзя. Тогда, в страхе навлечь на себя и своего сына гнев соплеменников, она решает скрыть настоящий пол младенца, рассчитывая на то, что элементали подмену не заметят. В страшную тайну были посвящены только Аша да её служанка, немая вдова Екриба, принимавшая роды.
На следующий день многочисленные селения Горшухагну облетело известие о рождении наследницы шаманского ремесла, чудесной Марохикки. В летописях красоту новорожденной сравнивали с каплями утренней росы на небесно-голубых лепестках плюмбаго. Казалось, никто даже и не заметил подвоха в стане маленькой девочки. В любом случае, мать и Екриба прекрасно позаботились о сохранении тайны: Марохикка всегда прятал свою фигуру под тканью элегантного газового халата, разбирался в благоухающих тропических цветах и прекрасно играл на свирели из тростника – а что еще надо, чтобы попадать под категорию дев Горшухагну? Татуировки были нанесены на его тело старухой Екрибой, а личные купальни Марохикки находились в паре миль от основных селений – словом, никто и никогда не мог застать его нагим или каким-либо другим способом разоблачить.
Покуда юноша взрослел, Екриба и Аша боялись, как бы не возмужал он настолько, что всякие переодевания потеряют смысл. К счастью, Марохикка сохранял свой узкоплечий стан и тоненький голосок, и подозрения до сих пор не закрались в умы соплеменников. Правда, народ настораживала вечно закрытая одежка Марохикки, что в контрасте с полуголыми девами выглядело весьма странно, однако легкость и искусность выполнения ткани одеяния кое-как спасали Марохикку и впечатление о нем (все заглядывались больше на то, как идеально подобрана одежда к образу, а не на её закрытость).
С малых лет мальчишка усвоил, что его положение весьма опасно и, сказать, не по годам научился хитрить. Имея таких влиятельных покровителей, – а именно мать, саму шукупури, и уважаемую, овдовевшую в результате локальной стычки старуху Екрибу – он не сомневался, что его секрет в надежных руках, и волноваться не о чем. С другой стороны, его могущественным покровителям было о чем беспокоиться (а удар по репутации обеих пришелся бы конкретный), и на почве этого чужого страха ребенок на подсознательном уровне начал злоупотреблять своим положением и заставлять опекунш баловать его. Поначалу эти выходки ограничивались типичными детскими шалостями и выклянчиванием дорогих колокольчиков и дудочек. С возрастом Марохикка проявлял всё больше и больше наглости, а вскоре и вовсе «взял под контроль» что мать, что Екрибу под страхом разглашения их греха. Казалось, в Аше он и вовсе не видел родной матери и, более того, проникся глубоким презрением, смешанным со злорадством, к ней.
Портрет Марохикки в обществе кардинально отличался от его истинной натуры. Он слыл «прелестной, но такой придирчивой ко всему и холодной девой, путь к сердцу которой лежал через тернистые заросли». И вправду, у милого личика Марохикки существовали десятки почитателей, однако никого из них не удостоила равнодушная недотрога вниманием. Марохикка уповал лишь на свою красоту – наряды, лично сшитые для него Екрибой из тончайших тканей, считались лучшими во всей стране, а его шелковистая шерстка вызывала зависть у многих богатеньких лисиц.
Идиллия Марохикки начала портиться со смертью его матери. В последние годы – а ей было уже под 60 – совсем свихнулась бедолага: бредила о «покаянии» и великой беде, навлеченной ею на племя. Однажды утром нашли её мертвой, среди разбросанных и побитых бутылок с настойками и зельями. Предположительно, отравилась по ошибке Аша змеиным ядом. Существует несколько иная интерпретация – мол, отравил её Марохикка, боясь, как бы не разболтала безумица тот тягостный секрет, долгие годы непосильным бременем лежавший на плечах уже двоих лисиц. В любом случае, теперь Марохикке предстояло заступить на должность шукупури. Сказать, настроен он был довольно скептически и верил, что останется безнаказанным – не раз он пел баллады божествам вместе с матерью, и до сих пор никто не усомнился в нём.
К тому времени, как Марохикка принял почтенную роль шукупури, годы его цветущей юности давным-давно минули. Лик его постепенно терял былую свежесть, а шерсть утратила тот золотистый, заставлявший всех так завидовать блеск. Тщеславная и самовлюбленная натура Марохикки не могли допустить подобных потерь, а совесть и здравый смысл так и не одержали верх.
В ночь с 23 на 24 августа 789 года Старой Эры Марохикка получает от тогдашнего вождя молодильные цветы, и ночь эта признана точкой отсчета последних месяцев процветания Горшухагну. Стоило ему водрузить прекрасную диадему, украшенную четырьмя алыми бутонами, как те рассыпаются сотней стеклянных осколков и орошают дождем боли морду и руки Марохикки. В ужасе кричит вождь, лицезревший всю мерзость этого зрелища, однако его мимолетный зов тут же прерывается – Марохикка душит его со страшной силой и остервенением, словно исступленный зверь.
Со следующим рассветом облетает тревожная весть даже самые далекие уголки страны с небывалой скоростью: враги посмели напасть на святыню, убить вождя и ранить новую шукупури. Марохикка всё прекрасно продумал и создал видимость, мол это зверолюди-дикари, в отместку за недавнее поражение на поле брани, решили атаковать священных представителей ненавистного им Горшухагну. Самолично изуродовал тело вождя, порвал мембраны ритуальных барабанов, побил арфы – словом, сотворил самую что ни на есть правдоподобную сцену для своей постановки, отличающуюся исключительной жестокостью.
Если глаз смертного Марохикка и смог обмануть, то элементали видели всё.
Некоторое время спустя всё, казалось бы, улеглось и завершилось полной победой Марохикки. Повезло ему отыскать лилии, похожие как две капли воды на молодильные, и каждый день он вставлял свежие бутоны в свою диадему; повезло ему не терять былого грациозного облика, оставаясь в глазах соплеменников таким же молодым. Только раны на морде да скорбная мелодия, по утрам проносившаяся над селениями, напоминали о минувшей трагедии.
Когда настало время снимать бинты, Марохикке неслыханно подфартило, что рядом не было ни души. С нескрываемым ужасом отпрянул он от лазурной глади озера, куда смотрелся, как в зеркало, – лицо его и руки скукожились да сморщились, словно у старика. Паника обуяла Марохикку, что дорожил своей юной свежестью больше всего на свете. Ни магией исцеления, ни шаманскими заговорами не получалось снять проклятие. В спешке обернулся он снова в бинты и рысью побежал в свои шукупурьские покои, искать что-то, чем можно прикрыть свой позор. Такие предметы найти оказалось несложно – лицо Марохикка спрятал за изящной позолоченной маской, специально изготовленной для проведения некоторых ритуалов, а на руки надел аккуратные тканевые перчатки. Перед народом изъяснился он так: отвратительные шрамы остались у него на морде и руках и, дабы не гневить элементалей, он прикрыл зарубки чем-то более привлекательным.
Параллельно разыгравшимся внутриплеменным страстям сопутствовала внезапная и длинная череда поражений перед внешними врагами; добрая часть территорий Горшухагну оказалась отвоевана дикими зверолюдьми. Несчастья начались и на торговом фронте, однако значения им пока никто не придавал, хотя некоторые деятели были весьма озадачены.