Говард Ф.Лавкрафт. Дерево

--------------------------------------------------------------- Origin: "Запретная книга" - русский фэн-сайт Г.Ф. Лавкрафта Перевод: Thrary (thrary@yahoo.com), https://zhurnal.lib.ru/t/thrary/ --------------------------------------------------------------- На зеленом склоне горы Маэналус, в Аркадии, там, на руинах виллы рослаолива, у надгробья, когда-то прекрасного и украшенного величественнымискульптурами, но ныне, как и вилла разрушенного. Росла, эта,противоестественно огромная олива, на краю могилы, где ее любопытные корниразметали источенный временем мрамор, а само дерево приняло столь необычные,отталкивающие формы, так походившие на нелепого человека или искаженноесмертью человеческое тело, что сельские жители по ночам, когда луна слабоосвещала искривленные сучья, боялись проходить мимо. Гора Маэналус преждеслужила обиталищем ужасному Пану, чьи эксцентричные спутники былимногочисленны и простодушные деревенские жители верили, что дерево, должнобыть, состоит в каком-то ужасном родстве с этими полными причудпоследователями Пана; но старый пчеловод, живший в соседней хижине, поведалмне другую историю. Давным-давно, когда стоявшая на холме вилла была нова и блисталавеликолепием, в ней обитали два скульптора: Калос и Мусидос. От Лидии доНеаполя превозносилась красота их работ, и никто не смел сказать, что вмастерстве один превзошел другого. Гермес работы Калоса стоял в мраморномхраме в Коринфе, и Палада работы Мусидоса увенчивала колону в Афинах рядом сПарфеноном. Люди платили почтением Калосу и Мусидосу, поражаясь, чтохудожественная ревность не охладила тепло их братской дружбы. Но хотя Калос и Мусидос жили в неразрывной гармонии, их нрав не былсхож. Пока Мусидос веселился в ночи среди развлечений Тегеи, Калос оставалсядома, забираясь прочь от глаз рабов в холодное уединение в оливковой роще.Там он размышлял над видениями, что заполняли его разум, и там задумывалисьпрекрасные фигуры, что позже становились бессмертными в дышащем мраморе.Впрочем, из-за того, что Калос работал без натурщиков, праздные людиутверждали, что он общается с духами рощи и его статуи не более чемизображения фавнов и дриад, встреченных там. Калос и Мусидос были столь известны, что никто не удивился, когда ТиранСиракуз прислал к ним делегатов с предложением изваять роскошную статуюТахе, что Тиран желал установить в своем городе. Статую громадных размеров иискусной работы желал Тиран, чтобы вызывать зависть государств и притягиватьпутешественников. Невероятна станет слава того, чья статуя будет одобрена, ик их чести, Калос и Мусидос, оба были избранны для выполнения работы. Ихбратская любовь была столь известна, что коварный Тиран предлагал работуобоим, предполагая, что они не только не станут скрывать свои творения, но ибудут советовать и помогать друг другу, и так создадутся две скульптурыстоль неслыханной красоты, что затмят сон поэта. С радостью скульпторы одобрили предложение Тирана, и в следующие дни ихрабы слышали непрестанный стук зубил. Ни Калос, ни Мусидос не скрывали другот друга работу, однако работали они в одиночестве. И от того ничьи глаза невидели божественных фигур, освобожденных искусными ударами из грубых камней,что пленили их с рождения мира. По ночам, как и прежде, Мусидос посещал банкетные залы в Тегее, покаКалос в одиночестве бродил по оливковой роще. Но время шло, и люди заметилинедостаток веселья в когда-то искрящемся Мусидосе. Странно, - судачили они,- что уныние овладело человеком со столь огромными шансами получитьвысочайшую художественную награду. Шли месяцы, а унылое лицо Мусидосаоставалось прежним, точно в ожидании какой-то перемены. Но когда Мусидос поведал о болезни Калоса, в его печали уже не былоничего удивительного, ведь глубина и святость привязанности скульпторов былашироко известна. Впоследствии многие навещали Калоса и действительнозаметили бледность на его лице, и еще счастливую безмятежность. Мусидос же,точно обезумев от тревог, отправил прочь рабов желая собственными рукамикормить и прислуживать другу. Скрытые за тяжелыми занавесками стояли двенезаконченные статуи Тахе, едва тронутые в последнее время больным и егопреданным другом. По мере того как Калос слабел, несмотря на усилия озадаченных врачей инеутомимого друга, он желал, чтобы его чаще выносили в рощу, что он таклюбил. Там он просил, чтобы его оставляли в одиночестве, точно собираясьобщаться с невидимыми созданиями. Мусидос даже давал согласие на подобныепросьбы, хотя глаза его заполнялись слезами от мысли, что Калос большежаждет внимания фавнов и дриад чем его. Наконец смерть приблизиласьвплотную, и мысли Калоса стали блуждать в иных мирах. Мусидос, плача обещалему склеп прекрасней надгробия Мавзолея, но Калос просил его более неговорить о мраморном великолепии. Лишь одно желание обитало в разумеумирающего, чтобы веточка с определенного оливкового дерева из рощи былапохоронена на его могиле рядом с его головой. И ночью, в одиночестве, сидя воливковой роще, Калос умер. Неописуемо прекрасен был мраморный склеп,который ошеломленный смертью Мусидос высек для своего возлюбленного друга.Казалось никто кроме Калоса не смог бы создать этот барельеф, на которомизображалось бы все великолепие Елисейских полей. И Мусидос не смог непохоронить рядом с головой Калоса оливковую ветвь из рощи. Поначалу неистовое горе, сменилось смирением, и Мусидос принялсяусердно трудиться над статуей Тахе. Все почести теперь достанутся ему, таккак Тиран Сиракуз не заказал работу никому кроме него и Калоса. В егоупорном труде нашли выход эмоции, и он каждый день прилежно работал, избегаяразвлечений, которые он однажды покинул. Вечера же он проводились рядом сосклепом своего друга, где молодая олива росла рядом с изголовьем спящего.Так быстро росло это дерево и так странны были его очертания, что всевидевшие его поражались, а Мусидоса оно, казалось, одновременно восхищало иотталкивало. Через три года после смерти Калоса, Мусидос отправил послание Тирану ина торговой площади Тегеи шептались, что статуя закончена. К этому временидерево у склепа приобрело удивительные размеры, превосходя прочие деревьясвоего вида, и расправило единственную тяжелую ветвь над комнатой в которойМусидос работал. Многие посетители приходили увидеть чудовищное дерево, истоль же многие приходили полюбоваться искусством скульптора, так, чтоМусидос редко бывал одинок. Но он не задумывался об огромном числе гостей,по правде, он казалось страшился оставаться один теперь, когда еговсепоглощающая работа завершилась. Холодный же, горный ветер, сочась сквозьоливковую рощу и крону дерева на могиле, таинственным образом составлял едваразличимые членораздельные звуки. Тем вечером, когда эмиссары Тирана прибыли в Тегею, небеса были темны.И было доподлинно известно, что прибыли они перевезти великую статую Тахо ивознести вечную славу Мусидосу, и от того приняли их с большой сердечностью.Ночь принесла яростный порывы бури разбившейся о вершину горы Маэналус, илюди из Сиракуз были довольны, что уютно расположились в городе. Онирассказывали о своем прославленном Тиране и своем труде на него. А людиТегеи рассказывали о добродетелях Мусидоса, и его тяжелом горе, и о егодруге, так и не увенчанном за мастерство лавровым венком, и что возможноесли бы он мог надеть лавровый венок вместо Калоса, то это бы его утешило. Одереве, что росло у могилы, рядом с головой Калоса, они так же рассказывали.Ветер пронзительно ревел все страшнее и сиракузцы и аркадцы молились Эолу. В утреннем, солнечном свете тегейцы повели посыльных тирана вверх посклону к обиталищу скульптора, но ночной ветер совершил страшные вещи. Рабырыдали на руинах, и среди оливковой рощи более не поднимались великолепныеколоннады вокруг просторного зала, в котором Мусидос спал и упорно трудился.Эмиссары и тегейцы стояли охваченные ужасом, наблюдая среди развалиногромное, зловещее дерево, чей вид так походил на нелепого человека и чьикорни проникли в украшенную скульптурами гробницу Калоса. И страх и ужаслишь возрос, когда стали искать в разрушенном здании добродетельногоМусидоса и роскошную статую Тахе и не обнаружили ни малейших следов, ниМусидоса, ни статуи. Среди руин обитал лишь хаос, и представители двухгородов остались разочарованы; сиракузцам не досталась статуя, которую ониувезли бы домой, тегейцы лишились скульптора, которого бы они увенчали. Темне менее, через некоторое время сиракузцы получили великолепную статую изАфин, а тегейцы возвели над агорой чудесный храм прославляющий способности,добродетели и благочестие Мусидоса. Но оливковая роща все еще стоит, как стоит дерево растущее у склепаКалоса, и старый пчеловод говорил мне, что временами ветви шепчут друг другув ночном ветру, повторяя вновь и вновь. "Ойда! Ойда! - Я знаю! Я знаю!" 1920 г.